Содержание:
-
Витизслав Незвал Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Заколдованная площадь 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - В ЗООлогическом саду 8
-
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - У младших братьев 12
-
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ - У странного господина Антонио 19
-
ЧАСТЬ ПЯТАЯ - - Последнее приключение 27
-
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ - Волшебные часики 34
-
Витизслав Незвал Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Заколдованная площадь
Глава первая, в которой Анечка-Невеличка просыпается под голым небом на Заколдованной Площади
"ОЙ, ПОБЬЁТ МЕНЯ ХОЗЯИН! - подумала Анечка, за маленький рост прозванная Невеличкой. Подумала она так, услыхав несмолкаемый перезвон, ничего хорошего обычно не предвещавший. - Видно, я проспала, и уже на колокольне звонят! Или баран задурил и удрал с выгона со всеми овцами, или амбар загорелся, и пожарники приедут. Если амбар загорелся, никто и не заметит, что я проспала. Хозяин наденет железную шапку и затрубит. Тру-ту-ту! Вот и затрубили. Не иначе - амбар загорелся! Хорошо ещё, что амбар! Загорись овцы - никому бы не погасить; как перины запылают, и палёным запахнет. А я бы их в пруд загнала! А если какая утонет, я не виновата… Только хозяин всё равно меня побьёт!"
Анечка-Невеличка прислушалась. Блям-м-м! - звякнуло снова.
"На овечьи колокольчики, - подумала она, - или на церковный звон не похоже. Похоже на велосипедный звонок почтальона, только громче, намного громче! Или на дверной колокольчик в лавке. Он звякнет, а ты говоришь: "Добрый день! Дайте, пожалуйста, на крону дрожжей!" или: "Добрый вечер! Дайте, пожалуйста, на двадцать грошей жёлтых леденцов!" - "Нету на двадцать грошей!" - скажет лавочник, а сам подденет лопаткой пять мятных шариков, высыплет мне на ладонь и спросит: "Как у вас курочки несутся?". "Сегодня тридцать яиц собрала", - отвечу я. Потом скажу: "Благодарю вас!", и снова дверной колокольчик звякнет: блям-м-м!
Знай хозяин, что лавочник угощает меня леденцами, я бы заработала затрещину. А это куда больнее тычка. Когда получишь тычка - поболит и перестанет. Дзынь! - звякнет боль и пройдёт. Поноет, правда, немножко. А от затрещины боль ударит - бу-бух! - и сразу слёзы потекут. Ох и больно! Отчего бывает так больно? Откуда мне знать! Я ведь всего-навсего Анечка-Невеличка, вот и зарабатываю затрещины! Кони затрещин не зарабатывают. Люди коней по гривам треплют".
При слове "кони" Анечкино сердце ёкнуло. Она втянула воздух и почуяла запах лошади. Батюшки! Она же забыла, что спит не за печкой, а в телеге! За печкой жарко, и мух там летом, словно в хлеву. Зато зимой за печкой тепло. Жёстко, а тепло. Летом всюду тепло, как за печкой. На телеге тоже. На телеге всегда есть солома. Она мягкая. А ещё на телеге лежит попона. Укроешься, и хозяин не увидит.
Знай хозяин, что Анечка спит в телеге, уж он бы закричал: "Безобразие! Ещё раз увижу - пойдёшь под окошки побираться!" А побираться под окошками стыдно. Люди дадут супу и выспрашивают: "А как вчера столяр мельничиху обозвал?" или: "Ты уже бегала за пивом?" Анечка не любит, когда выспрашивают друг про друга. Хорошо ещё, хозяин ничего не выспрашивает. Даст хлеба и скажет: "На вот, держи!" Я убегу на завалинку и рада, что меня ни о чём не выспрашивают.
Хозяин-то, кажется, запрягает. Когда кони не впряжены, телега не пахнет конюшней. Она пахнет соломой. А сейчас пахнет и соломой и конюшней.
Анечка выглянула из-под попоны. Двора вокруг не было. Отовсюду, словно в кузне, слышался звон.
"Плохо дело! - подумала она и зажмурилась. - Я спала и не заметила, что телега уже в кузнице. Хозяин, верно, коню ногу держит. А меня и не увидел! При кузнеце он ругаться не станет. Раз, два, три!"
Она откинула попону, села и от удивления вскрикнула: "Оказывается, я на карусели!". Сперва ей и впрямь показалось, что она на карусели. Всё вокруг ехало и сверкало. Всё мчалось куда-то. Анечка протёрла глаза и торопливо, чтобы хозяин не заметил, спрыгнула с телеги. Но что это? Земля оказалась твёрдой, словно Анечка соскочила с табуретки на кирпичный пол в чулане. Вот это да! Ступаешь по гладкому, как по церковным ступенькам, и глядишь по сторонам. И кажется, что ты посреди большой лесной поляны, а вокруг самые распрекрасные высоченные соборы. Такого даже на картинках не бывает! И смотрите-ка! Прямо по этой огромной поляне мчатся два маленьких красных поезда…
- Вот красота! - прошептала Анечка-Невеличка и тут же умолкла. Откуда ни возьмись, появился хозяин. Глядя себе под ноги и покачиваясь, он шёл прямо к телеге. "Сейчас заметит меня и побьёт!" - испугалась Анечка и мигом притаилась за большим столбом, который упирался в высокий-высокий чёрный свод.
"Я в городе, вот я где! - вдруг догадалась она. - А это площадь!" И Анечка ещё больше испугалась: ведь в городе, где хозяина не знают, он станет браниться ещё пуще, раз даже при соседях не стесняется. Ей захотелось заплакать и попросить у хозяина прощения за то, что она спала на телеге, а не за печкой, и всё на свете проспала.
А вдруг она всё ещё спит и просто видит сон?
Да нет же! И коней Анечка узнала, и телегу, и хозяина. И даже если кони были чужие, хозяин всё же был её хозяином, телега - его телегой, а раз она на этой телеге спала, то и кони, выходит, были хозяйские.
Вот хозяин потрепал их по гривам, вот вскарабкался на козлы, вот стегнул кнутом. Вот шевельнулись колёса…
Вот он причмокнул, и телега покатилась. Теперь Анечке её не догнать, а если и догнать, то не вспрыгнуть на ходу и не успеть накрыться попоной, под которой она проспала всё на свете.
Телега между тем укатила, и Анечка-Невеличка перевела дух.
"Во сне ли я всё это вижу или наяву, - сказала она себе, - всё равно здесь очень красиво. - И сразу же подумала: - А есть ли в городе гуси? А овцы? А козы? А в какой стороне луг? А где лес? Окошек-то сколько, батюшки! Будто стеклянная лесенка в небеса! Неужто люди так высоко живут? Много же тут, как видно, народу - за всю жизнь с каждым и двух раз не поздороваешься, даже если под окошками побираться! А вдруг все здешние люди станут друг про дружку выспрашивать? А может, здешние люди все из поместья? Может, у них красивые шляпы, как у барыни из замка, когда она в собор едет? Вдруг здешние люди и вовсе чудные, а не такие, как у нас, и говорят на непонятном языке?"
И Анечка решилась выйти из-за высокого столба, чтобы как следует разглядеть всю эту красоту.
Но тут у неё в руке оказался какой-то кружочек. Она разжала пальцы, и кружок - блям-м-м! - упал наземь.
Глава вторая, в которой с нами знакомится Соломенный Губерт
- ТАМНЕ ТАМПРО ТАМКАЗ ТАМНИ ТАМЧАЙ! - послышалось за столбом, стоило Анечке нагнуться за кружочком.
"Ишь ты! - подумала она. - А ведь я не ошиблась. Здешние и правда говорят непонятно. Выходит, и они не поймут языка, на котором я разговариваю с хозяином и овцами. Хозяин - тот меня понимает. И баран тоже. Стоит сказать: "Кыш из клевера!" - баран со всех ног удирает сломя голову. А когда он заблеет, я его тоже понимаю. Скажу: "Пасись давай!" - и он пасётся. Со здешними небось не столкуешься. И хорошо! Вот пойду побираться под окошками, станут люди друг про друга выспрашивать, а я скажу: "Не понимаю!" - и буду помалкивать. Когда помалкиваешь, не так страшно…"
Анечка разглядела упавший кружочек и очень удивилась:
"Ой, это пятак! Это пятачок звякнул. Его, наверно, мне в руку положили. Надо бы спасибо сказать. А кому? Тут ведь никто не проходил. Откуда же тогда пятак взялся? Наверно, откуда ни возьмись, как я на Заколдованной Площади! Нет, просто я стояла-стояла - и уснула. Кто-то мне в руку положил его и ушёл. А спасибо я не сказала. Поэтому пятак - блям-м-м! - и выпал!"
Анечка огляделась и собралась подтолкнуть пятак с плитки на плитку, которыми, словно каменным полом, была покрыта земля.
- ТАМНЕ ТАМПРО ТАМКАЗ ТАМНИ ТАМЧАЙ! - послышалось снова, да так близко, так близенько, что Анечка даже оглянулась.
Она увидела мальчика на голову выше её. Он растягивал щёки, точно гармонист гармонь, тряс головой, словно коза на выгоне, и - точь-в-точь куры на солнце - таращил и закатывал глаза.
"Ну и странные тут люди! - подумала Анечка-Невеличка. - Видно, он у меня про кого-то выспрашивает. А вообще-то ничего странного! Когда щенок доволен, он вертит хвостом, когда смеётся - высовывает язык и моргает. Котёнок, если развеселится, заваливается на спинку и колотит задними лапками по воздуху. Хозяйка наша, когда чему-нибудь обрадуется, упирает руки в боки и вертит головой сначала справа налево, потом слева направо, и снова справа налево, и опять слева направо. А этот…"
На всякий случай Анечка раздумала дотрагиваться до пятака, но монетки коснулся башмак мальчика и решительно подтолкнул её с плитки на плитку.
- ШАХ! - сказал мальчик и громко засмеялся. Анечка-Невеличка была рада, что он засмеялся. Но что же он сказал? ШАХ? Анечка решила запомнить странное слово. Оно, вероятно, означает что-то весёлое, очень весёлое, иначе бы мальчик так не хохотал. Стало быть, и здесь люди смеются? Вот хорошо! Анечка тоже любит смеяться и наверняка с ними столкуется. А вот плачут ли здешние люди? Если не плачут, значит, тут никого не бьют. Вот здорово! Только бы не плакали! Только бы никто никого не бил!
- ШАХ! - снова сказал мальчик, подталкивая пятак, пока тот не оказался рядом с Анечкиной ногой.
- Ах! - сказала Анечка-Невеличка и подтолкнула пятак с плитки на плитку. Мальчик расхохотался во всё горло и стал повторять:
- АХ! АХ! АХ! ШАХ! ШАХ! ШАХ!
Они принялись подталкивать пятачок друг другу, и если Анечка говорила "ШАХ", мальчик говорил "АХ" - или наоборот.
"Так весело со мной никто никогда не играл, - думала между тем Анечка. - Хозяину не нравилось, если я с кем-нибудь играла. Поэтому играла я сама с собой. Подбрасывала картошки и приговаривала:
- Раз! Раз! Раз!
Был в крыше лаз.
Был он чёрный, как могила,
В него галка угодила.
Вот тебе и лаз!
Раз! Раз! Раз!
Раз! Раз! Раз!Был в крыше лаз.
Там помоечная муха
Пауку жужжала в ухо.
Вот тебе и раз!
Раз! Раз! Раз!Раз! Раз! Раз!
Был в крыше лаз.
Черти в этот лаз прокрались -
До смерти перепугались.
Вот тебе и сказ!
Раз! Раз! Раз!"
- ШАХ! - совсем весело сказала Анечка, но мальчик почему-то не сказал ни "ШАХ", ни "АХ", он сказал "ШАХ И МАТ", поднял с земли пятак и положил его себе на голову.
Этим, однако, дело не кончилось.
Положив пятак на голову, он взял его за краешек, словно это была маленькая-премаленькая шляпа, приподнял, как приподнимают шляпу, здороваясь друг с другом, господа из замка, а затем низко поклонился. Потом снова положил пятак на голову, снова взял его за краешек, словно это была маленькая-премаленькая шляпа, приподнял, как приподнимают шляпу, здороваясь друг с другом, господа из замка, и опять низко поклонился. Когда же он в третий, в четвёртый и в пятый раз положил на голову денежку и взял её за краешек, словно это была маленькая-премаленькая шляпа, а затем приподнял, как приподнимают шляпу, здороваясь друг с другом, господа из замка, и при этом низко поклонился, Анечка-Невеличка подумала, что мальчик неспроста в третий, в четвёртый и в пятый раз кладёт на голову пятак, берёт его за краешек, словно это маленькая-премаленькая шляпа, приподнимает, как приподнимают шляпу, здороваясь друг с другом, господа из замка, и затем низко кланяется, - ей показалось, что и она должна поклониться, но только чуточку, как барышни из замка; и когда мальчик в шестой раз положил на голову пятак, взял его за краешек, словно это была маленькая-премаленькая шляпа, а затем приподнял, как приподнимают шляпу, здороваясь друг с другом, господа из замка, и низко при этом поклонился, поклонилась и Анечка-Невеличка, но только чуточку, как барышни из замка.
А поклонившись, но только чуточку, как барышни из замка, Анечка-Невеличка обнаружила, что слух её чудесно и тотчас преобразился: она стала понимать незнакомую речь, в которой есть такие непонятные слова, как "ШАХ" и "МАТ". Она услыхала язык, который знала с малых лет и который прекрасно понимала и она, и хозяин, и лавочник, и овцы.
А сказал мальчик вот что:
- Позвольте представиться, я - Соломенный Губерт!
Глава третья, в которой мы узнаем, что означают слова "ТАМНЕ ТАМПРО ТАМКАЗ ТАМНИ ТАМЧАЙ"
"СОЛОМЕННЫЙ ГУБЕРТ" - БЫЛО уже не так удивительно и непонятно, как "ШАХ" и "МАТ". Имя как имя! Губерт - это Губерт. Как Анечка - Анечка. Соломенный - фамилия. Как Железный, Коза, Быстрик, Новичок. В общем, ясно!
Встречаются фамилии поудивительней. Анечка знала Белоглавика, который был черноволос, Портняжку, работавшего сапожником, Косого, у которого глаза были не хуже, чем у прочих, и даже Бабку, который был дедкой.
Анечка обрадовалась, что в словах "Соломенный Губерт" нет ничего непривычного. Она обрадовалась, что странный язык, на котором говорил мальчик, внезапно сделался понятным и что на Заколдованной Площади люди зовутся не как-нибудь хитро, а "Соломенный", как Железный, Коза, Быстрик, Новичок. В общем, ясно!
Радовалась она недолго. Мальчик, держа в пальцах пятак, как держат зёрнышко проса или блоху, поднёс его к Анечкиным глазам и сказал:
- ТАМНЕ ТАМПРО ТАМКАЗ ТАМНИ ТАМЧАЙ!
"Опять эти ужасные слова! - подумала Анечка. - Будь они хоть короткие, как слово "ШАХ". Так нет же! Длинные, противные слова. Разве их запомнишь?".
- ТАМНЕ ТАМПРО ТАМКАЗ ТАМНИ ТАМЧАЙ! - повторил Соломенный Губерт, словно бы что-то от Анечки требуя или словно обучая её своему языку.
- ШАХ! - сказала Анечка, чтобы хоть что-нибудь ответить.
- ТАМНЕ ТАМПРО ТАМКАЗ ТАМНИ ТАМЧАЙ! - опять повторил мальчик, держа пятак перед Анечкиными глазами.
"А что, если поклониться, но только чуточку, как барышни из замка? - подумала Анечка-Невеличка. - Раньше я поклонилась и сразу же стала всё понимать".
И Анечка поклонилась, но только чуточку, как барышни из замка. При этом нос её коснулся пятачка, который Соломенный Губерт держал в пальцах, как держат зёрнышко проса или блоху.
- НЕ ПРОКАЗНИЧАЙ! Я ведь предупредил: "ТАМНЕ ТАМПРО ТАМКАЗ ТАМНИ ТАМЧАЙ!" - воскликнул Соломенный Губерт и проговорил по слогам: - "ТАМНЕ"-это "НЕ", "ТАМПРО" - это "ПРО", "ТАМКАЗ"-это "КАЗ", "ТАМНИ" - это "НИ"…
- Ошибка! - перебила его Анечка.
Теперь она всё поняла. Стоит прибавить к любому слогу "ТАМ", и начинаешь говорить на непонятном языке. Однако было сомнительно, понял ли Соломенный Губерт Анечку, когда она заговорила на своём языке, понятном и ей, и хозяину, и лавочнику, и овцам.
- Какая ошибка? - удивился Соломенный Губерт.
"Вот что значит поклониться, но только чуточку, как барышни из замка! - подумала Анечка-Невеличка. - Сразу же начинаешь всё понимать, и тебя сразу же понимают!"
- Какая? А вот какая! - сказала она. - Надо говорить "ТАМКА ТАМЗНИ"!
- Вот и нет! "ТАМКАЗ ТАМНИ"! А впрочем, всё равно* "КАЗНИ" получаются! - сказал Соломенный Губерт.
- Какие "КАЗНИ"?
- На которых казнят, вот какие! Теперь, я надеюсь, вам ясно?
Хотя Анечке-Невеличке было не очень приятно услышать про казни, она всё же обрадовалась, ведь ещё никто никогда не обращался к ней на вы. На вы обращаются к хозяину, хозяйке и лавочнику. К барану, например, обращаются на ты. На вы следовало бы обратиться к барану, будь он Баран. Как Железный, Коза, Быстрик, Новичок. В общем, ясно!
- А кого казнят?.. - опасливо спросила Анечка.
- Кого надо! Я предупреждал: "Не про-КАЗНИ-чай!" - а вы дотронулись до пятака.
- Я только носом! - испуганно прошептала Анечка и на всякий случай добавила: - С носа меньше спроса, чем соломы с проса!
- Тогда дело другое! Однако Смерть недалеко, и вы её увидите собственными глазами, потому что казнят… меня! Палач уже ходит ВОКРУГ ДА ОКОЛО!
- За что же вас казнят?
- А шляпу кто потерял? Я!
- Шляпу? Да она у вас в кармане!
- Эта? - засмеялся Соломенный Губерт, вытащив пятак. - Пятак не шляпа. А я потерял шляпу.
- Настоящую или такую же маленькую?
- Настоящую! Новую!
- Выходит, вас побьют?..
- Меня казнят! За солому спрос есть!
Какие тут строгости!" - подумала Анечка-Невеличка. Она пожалела, что не попросила у хозяина прощения за то, что спала не за печкой, а в телеге на соломе, за которую, оказывается, есть спрос. Хозяин побил бы её, но не казнил. У них никого никогда не казнят. И палача у них нету. А здесь, на Заколдованной Площади, есть палач, и он ходит ВОКРУГ ДА ОКОЛО. Как это страшно!
- Где же вас казнят? - робко спросила Анечка-Невеличка.
- Тут! - сказал Соломенный Губерт и стал прыгать на одной ножке с плитки на плитку. При этом он выкрикивал, размахивая руками: - Был Соломенный Губерт, и нету Соломенного Губерта, и не бывать больше Соломенному Губерту!
- Как же нету, раз вы были Соломенным Губертом? - спросила Анечка и тут же вспомнила, что Божен-ка у них в деревне сперва была Быстрикова, а когда вышла замуж, стала Новичковой. Соломенный Губерт, наверно, тоже вышел замуж. Выйти замуж - значит надеть белое платье, положить на голову веночек и отправиться в церковь вместе с женихом.
- Да! Был я Соломенным Губертом! - сказал мальчик, прыгнув на одной ножке поближе к Анечке. - Видите вы на мне что-нибудь соломенное? - спросил он. - Может быть, у меня соломенные руки, соломенный нос, соломенный язык или соломенные волосы?
- Нет! Ничего соломенного!
- Значит, я - не Соломенный!
- Но если ваш отец был Соломенный, то и вы - Соломенный!
- Мой отец Соломенный? Никому бы не советовал так думать!
- Почему же вы были Соломенный?
- Потому что у меня было кое-что соломенное! - воскликнул мальчик и стал распевать:
Я Соломенную Шляпу
Раскрутил в руке.
И Соломенную Шляпу
Утопил в реке!
Если вещь утопишь -
В речке Влтаве то бишь! -
Значит, вещь лежит на дне,
Значит, нет её на мне,
Значит, есть за это спрос!
Вот ответ на ваш вопрос!
- Ой, вы потеряли Соломенную Шляпу!
- Правильно! Рассказать - как?
- Конечно!
- С одним условием. Если согласитесь играть в эстафету!
- А как это?
- Пока не скажу. Сперва дайте клятву, что будете играть!
- Даю клятву! - сказала Анечка-Невеличка, хотя и опасалась, что играть в эстафету так же страшно, как потерять Соломенную Шляпу, и за это, наверно, тоже могут казнить.
- Что ж, слушайте! - сказал Соломенный Губерт, перестал прыгать на одной ножке с плитки на плитку, уселся под столбом, упиравшимся в высокий-высокий черный свод, и начал рассказывать.