Чёрный мак в саду цветёт,
Марья замуж не идёт,
Всё мотает пряжу, пряжу:
Не просите - не уважу,
Замуж, мол, успею!
Что нам делать с нею?
Что же это была за огромная, вернее сказать, очень большая рама, за которой стояли стеклянные одноногие кругляки - точь-в-точь высокие грибы? Что же это были за чёрные мужчины в чёрных костюмах, белые дамы в белых платьях и в больших шляпах и три чёрных господина в чёрном - высокий, средний и невысокий, просто совсем низенький, - причём было всё это словно бы зеркало и словно бы не зеркало, а всё-таки зеркало, за которым что-то происходит?
Внезапно, откуда ни возьмись, появился рядом с Анечкой-Невеличкой Соломенный Губерт, и она спросила, что же это такое - словно бы зеркало и словно бы не зеркало, а всё-таки зеркало, за которым что-то происходит?
Соломенный Губерт поглядел, куда показывала Анечка, и сказал:
- ТАМТАМ ТАМБАР!
Глава восьмая, в которой Анечка-Невеличка не может столковаться с Соломенным Губертом по поводу разных слов
- АМБАР? - УДИВИЛАСЬ АНЕЧКА.
- ТАМТАМ ТАМБАР! - повторил Соломенный Губерт.
Вы не так сказали: надо - ТАМАМ ТАМБАР! ТАМТАМ ТАМБАР! - упрямо повторил Соломенный Губерт.
- Тогда "амбар" не получается! И разве там амбар?
- Там бар!
- Тамбаров у нас в деревне нету, одни амбары.
- Что вы про какой-то амбар заладили? Там - обыкновенный бар! - рассердился Соломенный Губерт, показывая туда, где было словно бы зеркало и словно бы не зеркало, а всё-таки зеркало.
- А у нас говорят "амбар"!
- Бар!
- Бар так бар! А телеги и кони где же?
- Откуда тут коням взяться? - удивился Соломенный Губерт.
- У нас возле бара-амбара всегда телеги и кони есть.
- Неужто за столиками сидят?
- Что вы! Иногда стоят, а иногда лежат.
- А заказывают кофе с молоком или мороженое?
- Мороженое? А что это?
- Такая вещь замороженная.
- Нос, что ли? - предположила Анечка.
- Да нет! Такая замороженная вещь, которую едят.
- Снег, значит! Верно! Лошади иногда едят снег.
- Мороженое - замороженное и сладкое!
- Значит, не снег…
- Заказывают они мороженое или не заказывают?
- А зачем?
- Чтоб съесть!
- Да они овёс едят.
- Из тарелки или из чашки?
- Овёс насыпают в мешочек.
- Я себе тоже закажу когда-нибудь!
- Овёс? - удивилась Анечка.
- Кофе с молоком в мешочек!
- В мешочке кофе только в зёрнах бывает.
- Зёрна я не пью. А конь не разобьёт зеркало?
- Какое зеркало?
- Ну в раздевалке.
- А разве в амбаре…
- В баре!!!
- …есть раздевалка?
- Конечно! Кто пудрится, кто шляпу нахлобучивает, кто меха поправляет! - объяснил Соломенный Губерт.
- А у нас говорят "мехи"!
- Какие такие "мехи"!
- Для огня! В кузнице!
- Что ещё за "вкусница"?
- Кузница! Где кузнец!
- Понятно! Лужайка, значит, с кузнечиком?
- Не лужайка и не кузнечик, а кузнец!
- Что ещё за кузнец такой? Ну-ка расскажите!
И Анечка-Невеличка стала рассказывать Соломенному Губерту про кузнеца.
Глава девятая, в которой Анечка-Невеличка рассказывает Соломенному Губерту про кузнеца
Кузнец - это большой чёрный человек, который встает вместе с солнцем и съедает большую тарелку похлёбки. Все люди не сильные, а кузнец - сильный. Возьмётся за телегу, подставит под неё спину, приподымает и снимет колесо.
Только начало светать, и в небе ещё заря, а кузнец уже стоит возле большой чёрной дыры, похожей на чёрную карету, бросает туда горстями уголь и качает мехи. Да при этом ещё курит трубку. Курит и подкачивает. Отовсюду прилетает воздух и раздувает искры. Искры эти вовсе не похожи на голубые звёзды за туманом, а похожи на цветы, засыпанные золой.
Вдруг в окошке взлетает пламя. Кузнец затянется своей трубкой, а из чёрной дыры, возле которой он качает мехи, выскакивает большой огонь. И тут в кузне настаёт утро.
Потом кузнец наденет чёрный кожаный фартук, схватит клещами железо, опустит в огонь и подкачает мехи. Возле его сапога пробегает крыса. Кузнец и не замечает. Он глядит на железо, которое желтеет, желтеет и вдруг делается красным, как огонь. Даже не разберёшь, где огонь, а где железо.
Тогда кузнец перестаёт качать мехи, вытягивает клещами железный огонь, и тот сыплется на "землю, словно цветы. Возле кадушки бегает крыса, и глаза у неё тоже красные. Вот кузнец опускает железный огонь в кадушку с водой - в кадушке как зашипит! - и крыса убегает. И кошка убегает. А птицы улетают.
Потом кузнец кладет железо на наковальню и колотит по нему кувалдой. Искры летят большущие, как мяч. И маленькие искорки отскакивают в стену. Кузнец колотит кувалдой и молчит. Иногда, правда, поёт. Только его не слышно. А поёт он вот что:
Шёл на плаху, был не весел,
Буйну голову повесил.
"Зажигайте тридцать свечек.
Тридцать я сгубил овечек.
Скоро с жизнью я расстанусь -
Чёрным воронам достанусь,
Да медведям с упырями,
Да ежам с нетопырями…"
Он со всеми распрощался
И на ёлке закачался.
Вороньё над ним маячит,
Да никто по нём не плачет.
Курицы кудахчут и бегают по огороду. Кузнец колотит кувалдой и поёт. Мимо телега проехала. Кто-то входит в кузню. Кузнец не слышит. Колотит и поёт. Человек стоит в кузне, а кузнец его не замечает. У кузнеца только искры и дым перед глазами. Человек здоровается. Потом ещё здоровается. Тут кузнец его слышит. Потом видит его, перестаёт колотить и выходит из кузницы. А там стоит телега, а на телеге лежит плуг. Он снимает плуг, взваливает на спину и несёт.
Потом коней подковывает.
Потом возвращается, опять заходит в кузницу, качает мехи и дымит. И кошка возвращается, хотя, того и гляди, снова убежит. А кузнец качает мехи и поёт. Поёт он теперь вот какую песню:
"Ой на горке вырос цветик,
Ты его понюхай, светик!"
"Мне твой цветик не в понюшку,
Сена дам коням в кормушку!"
"Сена ты им не стели -
Наши кони не пришли.
Ты их в городе ищи,
На базаре посвищи;
Возле мельничной стены
Кони съели белены.
Возле мельничной ограды
Ели сало конокрады.
Их разбойные ножи
Перерезали гужи.
А ножам, брат, не перечь -
Поучись коней стеречь…"
И тут наступает полдень. Кузнец бросает железо и нянчит двоих детей. Хотя он и чёрный, дети его не боятся. А кузнец качает их на руках и поёт: Повезли её в грозу На немазаном возу.
В землю закопали,
Надпись написали:
В королевском замке
Взяли муху в мамки.
С королевского стола
Муха ела и пила.
Каши не доела -
В супе околела.
Повезли её в грозу
На немазаном возу.
В землю закопали,
Надпись написали:
В королевском замке
Взяли муху в мамки…
Кузнец нянчит детей и поёт дальше. Потом поест похлёбки и снова поёт. А в конце споёт так:
В землю закопали,
Горько зарыдали.
И тут песня кончается.
Вдруг гром как загремит! Это кузнец опять идёт в кузню. А дети глядят, как он качает мехи и как в окошке взлетает пламя. Поглядят-поглядят и убегают.
Зимой, когда снег, кузнец набирает его в кадушку и опускает туда железный огонь. В кадушке как зашипит! Но никто и не шевельнётся. А снег идёт. Кузнец закрывает дверь и греет руки в чёрной дыре. Кузнец чёрный-пречёрный, но печная труба ещё чернее.
Вечером он идёт из корчмы и опять распевает:
Ой да что за палец -
Всё болит, докучный!
Ой да что за танец,
Если парень скучный?
Олариа-ола! Если скучный будешь,
Разболится палец -
Танцы позабудешь!
Потом кузнец уснёт и спит. Спит до самого утра. Вот что такое кузнец.
Глава десятая, в которой Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт, оставаясь в Тут, внезапно окажутся в Гдетотам
РАССКАЗЫВАЯ ПРО КУЗНЕЦА, Анечка-Невеличка шла всё время за Соломенным Губертом по длинному коридору под высоким чёрным сводом. Когда длинный коридор кончился и не стало свода, они очутились у дома, который оказался таким большим, что просто конца ему не было.
Был он весь из стекла, и в нём было всё. Прямо сразу, за бесконечным стеклянным окном, стояли дамы, с виду словно бы куклы; стояли они толпой, глядели и не моргали. Было удивительно, что они стояли, глядели и не моргали, однако это было так. Каждая странно поднимала вверх руки, причём все они не шевелились, а только стояли, глядели и не моргали.
Соломенный Губерт несколько раз махнул рукой, словно хотел поймать муху, и Анечке интересно было, моргнут дамы или не моргнут. Но дамы не моргали, а всё время глядели и стояли со странно поднятыми вверх руками.
Одна из них, тоже со странно поднятыми вверх руками, поднимала их как-то по-особенному. Она словно бы манила пальцем, приглашая куда-то, за бесконечное стеклянное окно, мимо остальных дам, которые стояли, глядели и не моргали. У дамы этой, которая словно бы манила пальцем, приглашая куда-то, рот был приоткрыт, и она, казалось, говорила вот что:
Заходите к нам с колядкой,
Только дверь заприте,
Ведьму вредную украдкой
В дом не приведите.
А не то она с берёзок
Наломает вскоре
Гибких прутьев,
чёрных розог
Неслухам на горе.
Или, может быть, говорила она вот что:
Не ходи на сеновал,
Там гончар заночевал;
Всех, кто ел хозяйкин мёд,
Он в котомке унесёт!
Могла она говорить ещё и вот что:
Ну-ка, те и эти,
Все за мною, дети!
В рощу за плотину
Собирать малину
Или рвать полынь-траву,
Или лютики во рву,
Или маргаритки
Около калитки;
Золотой дракон живёт,
Он дворец нам отопрёт!
Этот, эта, тот и та,
Отворяйте ворота!
Анечка-Невеличка с радостью пошла бы за дамой, странно поднимавшей вверх руки и словно бы манившей пальцем, приглашая куда-то, и Соломенный Губерт тоже с радостью бы пошёл, но в бесконечном стеклянном окне нигде не было стеклянных дверей, которые бы отворились. Как же могла Анечка-Невеличка пойти куда-то и куда мог пойти Соломенный Губерт, если в бесконечном стеклянном окне нигде не было стеклянных дверей, которые бы отворились?
А как там было красиво, в бесконечном стеклянном окне! Там было всё. Были там кровати, великолепные и прекрасные, были там стулья, были там столы, было там всё на свете. Ещё там был конь, и барабан, и поезд. И было там ещё много всего: были там кавалеры, дамы, дети и деревья, было всё. Да! Там было всё!
Пока Анечка-Невеличка удивлялась, что там есть всё на свете, и пока огорчалась, что в бесконечном стеклянном окне нигде нету стеклянных дверей, которые бы отворились, она вдруг заметила, что где-то вдали, позади дам со странно поднятыми вверх руками, дальше кроватей, великолепных и прекрасных, даже намного дальше стульев - чуть ли не в самом конце мира, где было всё, ну просто всё! - стоит она сама, а с ней Соломенный Губерт, что там стоят они оба и глядят оттуда на самих себя, стоящих перед бесконечным стеклянным окном.
Да-да! Были они там, чуть ли не в самом конце мира, где есть всё, и в то же время здесь, перед бесконечным стеклянным окном, где не было стеклянных дверей, которые бы отворились.
Были они тут, и были они где-то там. Одновременно Тут и Гдетотам. Было это странно, но тем не менее было это именно так.
Глава одиннадцатая, в которой Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт рассуждают по поводу "Тут" и "Гдетотам"
- ОТ МЫ И ТУТ И ГДЕ-ТО ТАМ, - сказала Анечка-Невеличка.
- Очень рад! - заметил Соломенный Губерт.
- Чему? - удивилась Анечка. - Я вот не знаю, рада я или не рада. Даже страшно немножко. А вы правда рады?
- А то нет!
- Почему?
- Потому что я потерял шляпу в Тут, а в Гдетотам не терял.
- Но в Гдетотам на вас тоже нету шляпы. Разве не видите?
- А если в Гдетотам я её просто дома забыл?
- А так бывает?
- Конечно! Я ведь её не терял в Гдетотам!
- Откуда вы знаете?
- В Гдетотам я ведь не гулял по набережной!
- Неужто вы помните, что было в Гдетотам?
- В Тут я, конечно, не могу этого помнить.
- А разве можно помнить где-нибудь ещё, если не в Тут?
- А вот можно!
- А как?
- А вот очень просто!
- Ну где?
- Где? А вот в Гдетотам!
- Значит, и я буду помнить в Гдетотам, что было со мной в Гдетотам.
- Ни в коем случае! Вы забывчивая!
- Вовсе я не забывчивая!
- Вы не забывчивая в Тут! А в Гдетотам?
- Раз я не забывчивая в Тут, с чего мне быть забывчивой в Гдетотам?
- Всякое случается!
- Откуда вы знаете?
- Оттуда!
- Оттуда? Вы разве бывали уже в Гдетотам?
- Ого-го! Сколько раз!
- Расскажете?
- Много будете знать, скоро состаритесь!
- Ну и пусть состарюсь! Хоть большая вырасту! Расскажите скорее про Гдетотам!
И Соломенный Губерт стал рассказывать, как он бывал в Гдетотам.
Глава двенадцатая, в которой Соломенный Губерт рассказывает как он бывал в ГДЕТОТАМ
- Стоит мне уснуть, и я попадаю в Гдетотам. В большой такой сад. А на деревьях растут бутылки с малиновым сиропом. Сорвал и пей!
Ух, до чего холодный! Даже допить невозможно. Приходится выплеснуть остатки в красивый такой ручей; а в ручье плавают яркие фонарики!
Срываю ещё бутылку - и эта холодненькая! Что не выпил, выливаю. Только не в ручей, а в колодец.
А в колодце сидит дракон. Он как заорёт: "Я твоя жажда!" А я срываю бутылки, отпиваю немного и остатки - в колодец! Дракон только пасть разевает. А я сорвал последнюю бутылку, отпил и, что осталось, - опять в колодец. Тут дракон захлопывает пасть, и кончено!
Потом я попадаю в сад, где сплошь растут ученические перья. Сорвёшь одно, макнёшь: большой чёрный пруд и пишешь на стене:
или
Соломенный Губерт заслужил самописку
Тут я - хватъ какую-то метлу и давай трясти её! Потрясу-потрясу, а в метле - самописка!
Ещё бывает, бегаю от окошка к окошку и гляжу, как ребята пишут в школе контрольную по арифметике. А у меня с собой рогатка. Я - раз! - и цифрой прямо в собственную тетрадку, которая на парте моей лежит. А потом - ещё одной цифрой, а потом - пятью сразу. И контрольная готова!
Ещё бывает, льва поймаю. Сижу на большом ящике, а лев идёт по своим делам. А я кинул в ящик рогалик и жду. А лев приглядывается. Потом прыг в ящик! И готово! Поймали! А я на пятке повернусь, и ящик поехал. Едем по мосту. А люди выходят с флагами и кричат: "Ура! Он поймал льва!"
И мне вручают главный приз.
Я, когда сплю, всегда попадаю в Гдетотам.
Вот оказался я в физкультурном зале. И никого там больше нету, кроме сотни тапочек, которые гоняются за мной. Я - раз! - и на потолок. А тапочки бегут по стенам и тоже на потолок. А с потолка падают, как тараканы, и всмятку разбиваются. После этого где уж им ловить меня!
Потом я попадаю в погреб. А там два разбойника прячутся. У них с собой корзина, а в корзине узел с сокровищами. И никак они не могут развязать узел на узле. Развязывают, развязывают - никак не развяжут. И всё время друг друга по башке лупят. Как даст один другому, так из стенки кирпич вываливается! А когда в стенке дыра получилась, я убежал и позвал пожарников. Пожарники трубили и поливали погреб из шланга. Весь-весь залили. Тут узел и выплыл. Я его развязал, а в нём - осиное гнездо!
Однажды прихожу в чулан; а там целая куча яиц. Разбиваю одно, из него выскакивает солдат и - раз! - в окошко. Второе разбиваю - тоже солдат и тоже в окошко. И в третьем солдат. Я все яйца разбил, и в каждом было по солдату. А в последнем оказался конь.
Сел я на коня и приказал солдатам строиться. Солдаты построились и запели:
На высокой ели,
Атъ-два!
На высокой ели
Воры порох ели,
Атъ-два!
Атъ-два!
Были эти воры,
Атъ-два!
Были эти воры
Страшные обжоры,
Атъ-два! Атъ-два!
А когда объелись,
Атъ-два!
А когда объелись,
Дрынъ! - и разлетелись.
Атъ-два!
Атъ-два!
Потом я скомандовал: "Разойдись!" - и солдаты пошли по домам.
Ещё бывает - стою на полу, а надо мной гиря от ходиков. Я хвать за неё - и вверх! Колесики крутятся, часы стучат, а я лечу. Выше! Ещё выше! Вдруг гиря трах-тарарах обо что-то, и я - вниз! Падаю, падаю, падаю… Потом как закричу и проснусь.
Стоит мне уснуть, я всегда попадаю в Гдетотам. А когда просыпаюсь, снова оказываюсь в Тут.
Глава тринадцатая, в которой Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт, находясь в Тут, решают, что очутились в Гдетотам
- Я ТОЖЕ, КОГДА СПЛЮ, ПОПАДАЮ в Гдетотам, - сказала Анечка. - Но сейчас-то я не сплю, а в Гдетотам очутилась.
Она глядела не отрываясь в самый конец мира за бесконечным стеклянным окном и видела там себя и Соломенного Губерта, и было это наяву - ведь она ясно видела и себя, и Соломенного Губерта.
- А я в Гдетотам плавать умею! - сказал Соломенный Губерт и прищёлкнул пальцами. Прищёлкнул пальцами он и в Тут, и в Гдетотам.
- Прыгну в реку и выловлю шляпу! - продолжал он уверенно.
- А если шляпа утонула?
- На дне найду.
- А если её Рыба-Кит проглотила?
- Проткну Рыбу-Кит гарпуном!
- А вдруг шляпа размокла?
- Высохнет!
- А если высохнет и ничего не останется?
- Тогда я тоже стану невидимкой.
- Как это?
- А вот как! - сказал Соломенный Губерт и отпрыгнул на одной ножке от бесконечного стеклянного окна.
- А я вас вижу! - сказала Анечка-Невеличка.
- Вы меня видите в Тут! А в Гдетотам видите?
Анечка поглядела в бесконечное стеклянное окно.
- Нет, в Гдетотам не вижу.
- А сейчас? - спросил Соломенный Губерт и шагнул к бесконечному стеклянному окну.
- Сейчас вижу.
- И в Тут, и в Гдетотам? - Да.
- Значит, Соломенную Шляпу я найду.
- Но тогда придётся стать невидимкой в Тут!
- Попытаюсь!
- Как? - спросила Анечка-Невеличка.
- Очень просто! - ответил Соломенный Губерт.
- Как - просто?
- А так! Мы забудем, что мы в Тут, и представим, что мы в Гдетотам.
- Но ведь в Тут мы всё-таки останемся!
- Лично меня уже в Тут нету. Лично я нахожусь в Гдетотам.