3
День за днем так прошла целая неделя. Холодно и неуютно было без Букашки и игрушкам.
- Какие же мы с тобой дураки, - сказал Салатный. - Еще жаловались, что она с нами не играет. Балбесы жадные! Главное-то, что она вообще тут была. Уже от этого хорошо было!
- Это точно, - вздохнул Сиреневый.
- Слушай, - сказал Салатный, - а как ты думаешь, чего больше всего на свете не любят микробы?
Из ящика снова высунулась гусеница и сказала:
- Я, я знаю!
- Чего?
- Веселья и радости, вот, чего они не любят.
- Ты понял? - обернулся Салатный к товарищу. - А мы тут с тобой нюни распускаем. Микробам от этого одно удовольствие.
- Точно! - сказал Сиреневый. - А знаешь, что? Давай писать веселые песенки. Микробы их услышат, узнают, что мы не падаем духом, испугаются и убегут.
- Это, конечно, хорошо было бы, только убегут-то те микробы, которые здесь, а не те, которые в Букашку залезли.
- Н-да… - приуныл Сиреневый.
- Нет-нет-нет! - закричала гусеница. - Ты всё плавильно плидумал! Пр-равильно пр-ридумал, - поправилась она. Все плохие очень любят сплетничать. Те миклобы, которые отсюда убегут, обязательно всем р-раскажут, какие мы др-ружные, и как любим Букашку… Те ласкажут другим, и те - тоже, и так все миклобы это узнают, испугаются и оставят Букашку в покое.
Ослик из уголка пробасил:
- Надо попробовать. Что-то мы расслабились. Не знаю, будут микробы сплетничать или не будут, но главное, мне кажется, если очень захотеть, чтобы Букашка выздоровела, ей это обязательно поможет.
- Отлично! - воскликнул Сиреневый, и сразу почувствовал, насколько ему стало легче от мысли, что он что-то может сделать. - Давайте тогда устроим конкурс на лучшую выздоровительную песенку!
- Давайте!.. Правильно!.. Устроим!.. - загалдели остальные. Потом игрушки притихли, только время от времени то тут, то там в комнате раздавалось хихиканье. Минут через двадцать Сиреневый крикнул:
- Я готов! Кто еще?
- Да подожди ты! - закричал Салатный. - Мало ли, что ты готов! А мне еще долго!
- Что-то медленный ты какой-то, - проворчал Сиреневый.
- Это ты что-то быстрый, - возразил Салатный. - Еще неизвестно, что ты там написал. Ничего хорошего так быстро написать нельзя.
- Посмотрим, посмотрим… - стал защищаться Сиреневый, но его прервал Ослик:
- Может, хватит мешать, а? Написал? Молодец. Пиши ещё.
Сиреневый насупился и примолк, но ослику помешали снова:
- Кар-р-р! - раздался резкий голос из окна. - Пр-р-ривет, друзья!
Игрушки уставились туда. В форточке, уцепившись ногами в раму, сидел ворон.
- Что-то мне гр-рустно, - сказала птица. - И как-то мне стр-рашно. Сам не знаю, что со мной пр-роисходит…
- А мы знаем, мы знаем! - затараторила гусеница. - У нас Букашка болеет! Нам тоже всем глустно и стлашно. Но мы не падаем духом. Мы сочиняем вызлоровительные песенки, чтобы напугать мклобов!
- Вот как? - наклонил голову ворон. - Что ж, пр-р-рисоединяюсь. И полечу еще котишке р-раскажу!
Хлопая крыльями, он исчез.
… - Лично я почти закончил, - сообщил ослик.
- И мне уже немножко осталось! - воскликнула гусеница.
- Мне тоже, - сказал Салатный. - Давайте через пять минут читать.
- Ну, уж нет! - возмутился Сиреневый. - Теперь ждите, пока я вторую закончу!
Остальные его ждали-ждали, ждали-ждали… Пока он вдруг не сказал:
- Ладно. Давайте читать. Не получается у меня вторая.
- Так что же ты тогда воду мутишь?! - закричала гусеница.
- Какую еще воду? - подбоченился Сиреневый.
- Ладно, - махнула гусеница сразу тремя лапками, - пой, давай, свою песенку.
- Э-э… Вообще-то у меня не песенка, а считалочка…
- Начинается… - вздохнул Салатный.
- А что такого-то?! Какая разница?! Главное - что-то выздоровительное сочинить, а песенка это или не песенка - не важно!
- Читай уже, - скорчил рожу Салатный.
Сиреневый на него покосился, а потом, показывая на всех по кругу лапкой, заговорил:
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышла Сашка погулять,
Вдруг микроба выбегает,
И давай ее кусать.Я за хвост ее схвачу,
Как ей в ухо закричу:
"Отпусти Букашку быстро,
Я, ей-богу, не шучу!"Чтоб она, как от огня,
Убежала от меня,
Чтоб Букашка здоровела
И росла день ото дня!
4
Некоторое время все молчали, потом Салатный сказал:
- Я все тебе, заяц, прощаю. За то, что ты такой талантливый. Ты просто гений.
- Да, ладно, - смутился тот. - Ничего особенного. Даже у тебя, наверное, почти не хуже.
- Да уж наверное, - усмехнулся Салатный. - Только я про другое написал. Просто, чтобы радостно было, и микробы испугались бы. Вот, - и он запел, подскакивая в такт:
Как по облаку, по тучке
Прыгали собаки -
Кнопки, Шарики и Жучки,
Бобики и Бяки.В гости к ним с веселым криком
Подлетели раки;
Им обрадовались дико
Бедные собаки.И приветственные знаки
Ракам показали.
Испугались дико раки,
Р-раз! И ускакали.
- Хи-хи-хи, хо-хо-хо! - засмеялись ослик с гусеницей. - Молодец, Салатный!
- Ну, ничего, ничего, - сказал Сиреневый сдержанно. - Только на мое похоже. Просто вместо микробины у тебя раки, вместо Букашки - тучка, а вместо меня - собаки. Это что, метафора?
- Сам ты метафора! - обиделся Салатный.
- От метафоры слышу! - парировал Сиреневый.
Тут резкий каркающий хохот вперемешку с хитрым помявкиванием послышались со стороны окна. Игрушки обернулись. В форточке, нахохлившись, сидел ворон, а рядом с ним примостился рыжий кот.
- Вы участвуете в конкурсе? - уточнил Сиреневый.
- Всенепременно!!! - воскликнул ворон.
- Может, ты уже и написал что-нибудь? Может, споешь?
- Не вопр-р-рос! Только у меня - р-рэп. Мне кор-р-ршун в детстве на ухо наступил.
- Ну, пой хотя бы рэп, - махнул лапкой Салатный. - Мы теперь уже передоговорились, - покосился он на Сиреневого. - Можно даже не песенку, а что угодно другое - хоть стишок, хоть сказку… Хоть сплясать.
Ворон кивнул, качнулся на перекладине рамы и, размахивая крыльями, принялся декламировать:
Этот двор - мой двор,
Я в нем - черный царь!
Не пройдет тут вор
И другая тварь!Эй ты, братец, стой!
Не микроб ли ты?
Неопрятный, злой,
Всюду грязь - следы!..И скажу я: "Кар-р!"
(И это не ложь!)
"Вон! Кончай базар!
И Букаш не трожь!"
- Кар-р!!! - закончил Ворон грозно, потом остановился, сложил крылья, огляделся и тихо добавил: - Извините, если кого обидел.
- Класс! Класс! - закричали игрушки-зверушки. - Никого ты не обидел, не беспокойся, мы же не микробы!
- Ну, кто следующий? - огляделся Сиреневый.
- Давайте, я, - сказала гусеница. - А-то у меня что-то… Не фонтан… Не ахти… А вы все такие талантливые, что я боюсь, если буду последняя, вы будете смеяться…
- Я точно не буду, - пробасил ослик. - Хоть у меня лучше всех… Но я тоже последним петь не хочу.
- Ладно, странные вы создания, - сказал котик. - Так и быть, мур, я буду последний.
- Кхе-кхе, - сказала гусеница. Тогда слушайте.
Она кругами забегала по комнате и стала приплясывать, тоненько напевая со своим картавим акцентом:
Я себе жила-была
И нигде я не была,
Вот так-так, вот так-так,
Как-то было все не так!Но купили вдруг меня
Как-то раз средь бела дня,
Ай-люли, ай-люли,
Меня в сумке принесли!И теперь я вся вот тут,
Где игрушки все живут,
Труля-ля, труля-ля,
Мы теперь одна семья!
- Вот, - гусеница остановилась, присела, и ее синие рожки печально опустились. - Смеяться будете?
- Да ни за что! - сказал Сиреневый. - Мы над друзьями не смеемся. А стихи и песни я тебя научу писать.
- Ты не слишком-то задавайся, - осадил его Салатный.
- Да? - воскликнул Сиреневый. - А кто говорил, что я - гений?!
- Я пошутил, - сказал Салатный.
- Да-а?! - возмутился Сиреневый. Но его перебили:
- Кхе-кхе, - сказала ослик. - А можно и мне, так сказать, кхе-кхе…
- Спеть? - уточнил Сиреневый.
- Да. Вот именно. Только я недосочинил еще чуть-чуть.
- Ладно, пой, - сказал Салатный, и остальные согласно промолчали.
- Ага, - сказал Ослик. - Ну, ладно. Ну, слушайте. Посвящается Букашке.
И он запел красивым сочным голосом:
Я встретил вас, и всё былое
В отжи-ившем сердце ожило,
Я вспомнил вре-емя, время золотое…
Он остановился и сказал:
- Пока всё.
- Где-то я уже это слышал, - сморщил лоб Сиреневый.
- Ну, конечно, - отозвался Ослик. - Это известный романс. Я только последнюю строчку решил свою дописать. А что, нельзя?
- Ну, наверное, можно, - пожал плечами Сиреневый. - И какая последняя строчка?
- Я еще не придумал, - признался Ослик. - Я же сказал, что недосочинил.
- Да-а… - протянул Сиреневый.
- Я потом досочиню, - заверил Ослик.
- Так конкурс-то уже закончится, - заметил Салатный.
- Ну, и ладно, - сказал Ослик. - Я и не претендую на первое место. Пусть теперь кот поёт. Он один остался.
Котишка не заставил себя долго ждать, соскочил с форточки на подоконник, потом на пол, грациозно прошелся по комнате, остановился и сказал:
- Чтобы песня получилась хорошей, вы будете мне подпевать.
- Но мы же ее не знаем! - загалдели игрушки.
- И не надо. Вам нужно будет только повторять последние строчки, начиная со слов "и я".
- И я, - повторил осел. - И-я! Мне нравится.
- Тогда поехали! - сказал котик и запел:
Все любят маленьких котят,
И все погладить их хотят,
И я, мур-мур, и я, мур-мур,
И я люблю их всех подряд!
Все вместе!
И я, мур-мур, и я, мур-мур,
И я люблю их всех подряд,
- с удовольствием запели все и запрыгали, а особенно громко, - "и я!", - кричал ослик.
Котята есть и у кротов,
И у людей, и у китов,
Но я, мур-мур, но я, мур-мур,
Их все равно любить готов!
Все вместе! - взмахнул лапкой котик.
Но я, мур-мур, но я, мур-мур,
Их все равно любить готов!
Котик довольно прищурился и продолжил:
Все любят маленьких котят,
Цыплят, ребят и жеребят,
Тигрят, слонят и жирафят,
Бурундучат, лисят и львят.И журавлят, и буйволят,
И лягушат, и кенгурят,
Ужат, ежат и медвежат,
Ягнят, зайчат и верблюжат,И тюленят, и кабанят,
Бобрят, выдрят, и оленят,
И я, мур-мур, и я, мур-мур,
И я люблю их всех подряд!
Все вместе!!!
И я, мур-мур, и я, мур-мур,
И я люблю их всех подряд!..
5
- Уф-ф, - перевели дух игрушки, просмеявшись. - Вот это попрыгали!
- Ну, и как мы теперь будем выбирать, кто победил? - ревнивым гнусавым голосом спросил Сиреневый.
- А давайте не выбирать, - предложил Ослик. - Главное-то не это… Главное, чтобы Букашка выздоровела.
- Я - за! - закричала гусеница. - Только я, знаете, что подумала?
- Пока не знаем, - сказал Ослик с апломбом и огляделся по сторонам, довольный своей шуткой.
- Я нас посчитала, нас - шесть. Нужен седьмой.
Все очень удивились, и первым спросил котик:
- Почему?
- Потому что семь - волшебное число, - объяснила гусеница.
- Смотрите! Смотрите! - вдруг закричал Сиреневый, показывая на окно. - Кто это?!
В окне, на ветке рядом с форточкой, сидел маленький зверек с пушистым хвостом.
- Это белка, - сказал кот. - Ты, мур-мур, откуда тут взялась?
- Из леса, - отозвалась гостья.
- И давно ты нас подслушиваешь? - спросил Ослик.
- Я не подслушиваю… Просто слушаю…
- Давно?
- С самого начала, - призналась белка.
- О! - вскричала гусеница. - А давай, ты тоже песенку напишешь, чтобы Букашка выздоловела!
- Или стишок, или рассказик, - добавил Сиреневый с упрямой интонацией.
- Нет, - покачала головой белка. - Я ничего такого не умею. Совсем-совсем. Я все-таки лесной зверь. Но я все слышала, что вы говорили, и, если хотите, я поскачу сейчас за город, к больнице, где лежит ваша Букашка, и все ей расскажу. Я как раз в тот лес собиралась.
- А что ты р-расскажешь? - уточнила гусеница.
- Как вы ее любите, как радуетесь, что она есть, как хотите, чтобы она выздоровела, какие песенки для этого написали… Чтобы микробы тоже услышали и испугались. Как вы хотели.
- Ну, ладно, - сказал Салатный, - скачи. Может, это и не надо, может, они и так узнают, но хуже не будет. Скачи. И скажи еще, что нас семеро. Мы все равно еще кого-нибудь найдем.
Белка улыбнулась, подмигнула, махнула хвостиком и исчезла.
- Мне кажется, она - волшебная, - тихо сказала гусеница. Остальные, проводив зверька взглядами, согласно покивали. Только Сиреневый сосредоточенно смотрел куда-то в сторону.
- Кого же взять седьмым?.. - задумчиво бормотал он. - Какую бы зверушку?.. - Вдруг он встрепенулся, поднял голову и оглядел друзей. - Остается только папа!
… Когда папа пришел домой, он сразу почувствовал, что что-то изменилось. Почему-то дома было уже не так тоскливо и безрадостно. И как будто бы откуда-то со стороны ему в голову пришла мысль: "Не надо падать духом. Если очень захотеть, чтобы Букашка выздоровела, ей это обязательно поможет".
Он огляделся по сторонам, сел за стол, включил компьютер и набрал: "История седьмая. Выздоровительная". А потом написал эту сказку.
… А утром, только проснувшись, он сразу же стал перечитывать написанное вчера, что-то поправлять и менять… И тут позвонила мама и сказала таким забытым радостным тоном, только слегка приглушенно:
- Сашка сейчас спит. А вообще нам сегодня лучше. Она уже вчера вечером хорошо покушала. Не тошнит, и температуры нет. И настроение получше. Мы даже, наверное, в четверг выпишемся. Так нам врач сказал.
- Ура, - сказал папа. - Ты не представляешь, какое ура. Что вам сегодня привезти?
- Привези мне попить, а Сашке - немного сыра, только свежего-пресвежего. И еще какую-нибудь игрушку… Музыкальную, например. Только тихую, чтобы никого не будить.
- Хорошо, - сказал папа, - барабан.
Мама тихонько хохотнула, а потом сказала:
- А к нам тут в окно какая-то зверушка заглядывала - то ли белка, то ли мышка…
- То ли крыска, - предположил папа. - Знаю я вашу больницу. Хвост распушила, под белку маскируется.
Мама засмеялась снова, потом сказала:
- Ладно. Приезжай, мы ждем, - и отключилась.
А папа сидел перед компьютером и думал: "Выздоравливает. Слава Богу. Что же ей помогло? Уколы? Лекарства? Или песенки игрушек из моей сказка? Или мамина любовь? Или и то, и другое, и третье?.. Да какая разница?! - решил он. - Главное, что выздоравливает, и скоро будет дома. Вот это ура, так ура".
И еще он подумал (когда опасность отступает, все мы становимся смелыми): "А может быть, я все-таки был прав? Может быть, после всего этого Сашка будет еще здоровее и веселее?.. Во всяком случае, любить и беречь мы ее теперь будем уж точно еще сильнее, чем раньше! Все мы", - подумал он еще и посмотрел на разбросанные по комнате игрушки.
А вскоре Принцесса Букашка, совсем уже здоровая, бегала по квартире. И, между прочим, ножками!!! Вот какая она сразу стала взрослая. А, оступившись, она не пугалась, а только приседала и смеялась. Вот какая смелая.
ПРОСТО СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
"Га", "га-га" и "га-га-га"
Она уже вовсю говорит, но по-своему. "Га" на сегодняшнем Букашкином языке - глазки. Ну, так ей проще произносить. Без "л", без "з", без "к" и без "и". Но, вообще-то, почти правильно. "Га-га" - это собачки, потому что они говорят "гав-гав". А "га-га-га" - это прогулка. Почему, не ясно. То ли потому что на улке много собачек, то ли потому что, наряжая ее, мама приговаривает: "гулять, гулять, гулять…", а "гу-гу-гу" пока не получается…
Как бы то ни было, больше всего на свете Букашка любит как раз "га-га-га", там находить "га-га" и показывать их папе с мамой. И еще "мя" (кисок). Их тоже надо найти и показать. Ну, и уж непременно "ка" (это значит, качаться на качелях). Последнее - самое-самое любимое-прелюбимое ее занятие. Происходит это так. Мама устраивается на подвесном сидении, садит дочку себе на колени и, придерживая ее, начинает плавно раскачиваться. А Букашка при этом самозабвенно повторяет: "Ка-а… Ка-а-а…"
… Сегодня мама сказала:
- Ужасно обидно, что, когда мы с Сашкой валялись в больнице, прошел ее День рождения. Самый первый в жизни настоящий День рождения у человека, а отметить его, как следует, не получилось.
- Зато мы выздоровели, - возразил папа. - Вот что главное. А День рождения мы можем хоть сейчас устроить. Делов-то.
На том и порешили: как придет с работы бабушка, так все и отправятся на праздничный пикник, благо, погода стоит на редкость ясная. А пока бабушки нет - именинницу решили выгулять в центре города.
- Пора ребенку развеяться, - пояснила мама.
- Давно пора, - согласился папа, усадил Сашку себе на загривок.
- Га-га-га, - подтвердила она, и втроем они двинулись к остановке.
Сначала ехали на автобусе, и Сашка прыгала у папы на коленях. Потом вышли на площади, и Сашка увидела огромную клумбу розовых тюльпанов. Как будто ими случайно засадили вместо травы футбольное поле. Лицо у Букашки сразу стало такое светлое и удовлетворенное, словно она всегда знала, что мир должен выглядеть именно так. Как будто рыбке впервые показали море, и она подумала: "А, так вот где я должна жить!" Топ, топ, топ, - пошла Сашка к цветам. Наклонилась, понюхала и зажмурилась от удовольствия. Или потому что лепесточки нос пощекотали.