"В Подмосковье развели бананы?" – Папа что-то черкнул в записную книжку. "Одни развели, другие сами развелись, – раздражённо сказала Хрюша. – А на Чукотке нет банановых плантаций?" "Думаю, пока нет. Но надо будет проверить", – пробормотал Папа. "По крайней мере, мы их там никогда не видели", – вывернулась Мама. "Извините, мне пора на работу, а то ещё опоздаю. Если вы не против, я позвоню прямо сейчас, вызову гондолу", – не сомневаясь в ответе, Хрюша достала из кармана мобильный телефон. "Любава, а ты не хочешь составить Хрюше компанию? – умоляющим голосом спросил Папа. – Представляешь, какое поле научной деятельности?" "Ты думаешь?" – засомневалась девочка. "Какие могут быть сомнения?" – вопросом на вопрос ответил восторженный Папа.
Дождавшись, когда Хрюша заказала гондолу, Любава напросилась ей в помощницы. "Побольше бы в Подмосковье чукчей приезжало", – одобрила Хрюша и велела Любаве переодеться. "Разве джинсы не подходят?" – недовольно буркнула девочка. "Конечно, не подходят. Нужен купальник, как у меня", – распорядилась Хрюша. "С каких это пор купальник стал рабочей одеждой?" – ехидно спросила Любава. "С давних, – Хрюша округлила поросячьи глазки. – А на Чукотке разве не носят купальники?" "Носят – меховые", – сострила Любава. "Она хотела сказать, что чукчи ходят в шкурах", – Мама поправила остроумную дочь и украдкой погрозила ей пальцем. "Я вас так понимаю, – заволновалась Хрюша. – Здесь некоторые мужчины перешли на набедренные повязки. И женщины собираются. Совсем жара одолела". "Может быть, ты мне одолжишь свой купальник?" – смирилась Любава. "Пожалуйста, у меня их много – выбирай любой", – расщедрилась Хрюша. Пока Любава примеряла купальники, по вызову прибыла гондола. "Гондольер берёт по десятке за каждую минуту простоя", – поторопила напарницу Хрюша.
Между тем гондольер, не тратя даром драгоценное время, запел арию Риголетто из одноимённой оперы Верди. Итальянская речь лилась свободно и проникновенно и проникала во все щели и во все души. "Может быть, Италия присоединилась к Подмосковью?" – с надеждой подумала Любава и потянулась к прекрасной мелодии, как бабочка – к яркому цветку. Девочка пулей вылетела из подъезда – и чуть не упала в воду. "Вода, вода, кругом вода", – напела Любава любимую песню своей любимой Бабушки. Девочка ошарашенно оглядывалась по сторонам. На самом деле воды было гораздо больше, чем земли. На островках возвышались затейливые белоснежные домики, а между ними плавали обычные и парусные лодки вперемешку с белоснежными лебедями. "А где же голуби и воробьи?" – промямлила Любава. "Улетели на север, – скороговоркой ответила запыхавшаяся от быстрого бега Хрюша. – Садись скорей в гондолу, а то время хрюкает… я хотела сказать – тикает". На гондоле Любава заметила знакомые шашечки, которые в её родном Подмосковье отличали такси от всех остальных машин. Под шашечками красовалась надпись: "Вас обслуживает Гвидо Гольдони". "Вы таксист?" – спросила девочка у молодого красивого гондольера с густым волосяным покровом и с длинными обезьяньими руками. "Нет, я гондольер, – грустно ответил обезьянообразный человек. – Все мужчины в нашем роду были гондольерами". "Никогда не думала, что гондольер может превратиться в обезьяну", – действительно не подумав, сболтнула девочка. "Подмосковные жители так не выражаются", – осуждающе произнёс одичавший мужчина. "Она с Чукотки в гости приехала", – заступилась за Любаву сердобольная Хрюша. "То-то я смотрю, она напоминает мою Прабабушку Джину", – закивал головой Гвидо. "А она тоже с Чукотки?" – загорелась любопытством Любава. "Нет, она жила в Венеции", – опечалился гондольер. "Так вы, значит, из Венеции?" – пришла в восторг Любава. "Ты где учишься?" – гондольер пристально посмотрел на девочку. "В лицее", – не покривила душой Любава. "Вы историю изучаете?" – продолжал допытываться Гвидо. "Более или менее", – на всякий случай ответила Любава. "Чукчи разве не знают, что Венеция ушла под воду?" – с надрывом в голосе спросил юноша. "Вот это да! Как Атлантида? Извините, пожалуйста…" – опомнилась девочка. "Я теперь понял, почему ты напоминаешь мою Прабабушку Джину, – сообразил гондольер. – У вас на Чукотке нет сильной солнечной радиации, поэтому вы сохранили человеческий облик". Гвидо хмуро посмотрел на свои обезьяньи руки.
"Вы ошибаетесь, – пожалела его Любава. – У нас далеко не все сохранили человеческий облик. Мама уверяет, что ей только предстоит сделать из меня человека".
Хрюша, нетерпеливо переминавшаяся с ноги на ногу, наконец, не выдержала:
"Уважаемый Гвидо, во-первых, я опаздываю на работу, а во-вторых, у меня нет столько денег, чтобы оплатить десять минут простоя". "Да, конечно, – спохватился гондольер. – Вы не переживайте. Оплачивать простой не надо: это моя вина. Что касается работы, я вас домчу в мгновение ока: сейчас только включу сирену". Тотчас на загнутом носу гондолы зажглась мигалка, на борту завыла сирена – и Гвидо ловко заработал единственным веслом. Водное такси, не отягощённое весом двух пассажирок, рвануло вперёд – по направлению к банановому островку. Не только лодки уступали ему дорогу, но также и лебеди по усвоенной привычке своевременно отплывали на безопасное расстояние.
"Когда нам нужно прибыть на место?" – поинтересовалась Любава. "Сбор бананов начинается в половине четвёртого", – обеспокоенно ответила Хрюша. "А почему так поздно?" – Любава вспомнила о своей научной миссии. "Совсем не поздно, – возразила Хрюша. – До трёх часов мы выходим из дома только по особой необходимости. Опасаемся солнечной радиации".
Хрюша прижалась к Любаве и зашептала ей на ухо: "Ты знаешь, у меня обозначился хвостик. Наши модельеры говорят, что хвосты входят в моду. Но мне это совсем не нравится. Ты меня понимаешь? Хрю-хрю?" "Хрю-хрю", – солидарно прохрюкала Любава – и прикусила себе язык. Собравшись с духом, она задала наболевший вопрос: "Скажи, пожалуйста, Бабушка Любава очень на меня похожа? Я хотела спросить: у неё нет хвостика?" "Точно не знаю, – прошептала в ответ Хрюша. – Но думаю, что нет. Бабушка Любава родилась до глобального потепления и в целости сохранила человеческие черты". У Любавы отлегло от сердца, и она завертела головой, впитывая научную информацию. "А куда подевались подмосковные леса?" – ужаснулась девочка. "Их вырубили, как только началось глобальное потепление, – вступил в разговор гондольер. – Лжеучёные пришли к выводу, что деревья выделяют в атмосферу слишком много метана". "Моя Мама всегда отстаивала противоположную точку зрения, – у Хрюши задрожали губки и пятачок – одновременно. – Она говорит, что как раз вырубка джунглей ускорила глобальное потепление".
"Всё – приплыли", – с досадой произнёс Гвидо. Гондола затормозила и упёрлась в корму впереди стоящей лодки. "Это надолго", – убеждённо сказал гондольер. "А вы как следует помигайте", – взмолилась расстроенная Хрюша. "Бесполезно. Мы в пробке". "Что же делать? Мы же опоздаем", – в голосе Хрюши задрожали слёзы. "Единственный выход из положения: перебирайтесь с лодки на лодку, таким образом вы преодолеете пробку, а там – до бананового островка – рукой подать". "На абордаж!" – кликнула клич Хрюша – и полезла на ближайшее плавучее средство. Пассажиры водного транспорта, смахивавшие на разных представителей животного мира, гримасничали и брюзжали что-то невнятное. Однако активного сопротивления они не оказывали, и девочки, шаг за шагом, добрались до виновника пробки. Им оказался косолапый лодочник. Он опрокинул свою лодку и, демонстрируя медвежью силу, пытался вернуть её в рабочее состояние. Из полицейского катера горе-лодочника вразумляли водные полицейские, но нарушитель упорно делал своё дело, время от времени сотрясая воздух звериным рёвом. "И что же дальше?" – оробела Любава.
"До бананового островка несколько минут брассом, – прикинула Хрюша. – Если не поторопимся, непременно опоздаем. Ну что – поплыли?" "А как же полиция?.." – замялась Любава. "Ей сейчас не до нас", – решилась Хрюша и, взмахнув руками, бросилась в воду. Любава не отставала от приятельницы, хотя ей было трудно быстро загребать по-собачьи. Справа её обогнала лохматая дворняжка. Любава подивилась тому, как собачка ловко перебирала лапками, и попробовала ей подражать. "Гав-гав", – приветствовала девочку дворняжка. "Гав-гав", – откликнулась Любава. Вдруг по её горячему телу забегали мурашки. Любава взглянула на свои мелькающие руки, и ей показалось, что они превратились в собачьи лапки. Девочка помотала головой, прогоняя наваждение: "Какой бред! Хрюша сказала, что Бабушка Любава ни в кого не превратилась". "Она, может быть, не превратилась, а ты, может быть, превратишься", – опроверг её мысли злорадный внутренний голос. "Наверное, нам не следует задерживаться в будущем. В прошлом как-то спокойнее, – рассудила Любава. – Вот соберу научную информацию на банановом острове – и сразу назад. Главное: ни в коем случае не встречаться с Бабушкой Любавой".
Как только путешественница приняла твёрдое решение, она сразу же ступила на твёрдую почву. Её взору открылся настоящий банановый рай. Ухоженные бананы радовали глаз обилием зеленоватых плодов. Разве Любава могла вообразить, что через три часа каторжной работы рай превратится в банановый ад? Девочка рискнула поднять тяжёлую банановую кисть – и надорвала поясницу. Она попыталась срезать фрукты кривым ножом – и порезала себе палец. В придачу ко всем бедам Любава так объелась недозрелыми бананами, что у неё заболел живот. Превозмогая боль, она доковыляла до Хрюши и хриплым голосом спросила, когда закончится рабочий день. "Утомилась? – посочувствовала Хрюша. – Рабочий день у нас заканчивается в два часа ночи. Восемь часов работы плюс получасовой перерыв на ужин". Любава внутренне содрогнулась, но виду не подала. Она не могла себе позволить уронить авторитет чукчей в глазах подмосковных жителей. Кроме того, ей было стыдно перед неунывающими "каторжниками", которые отбывали "каторгу" без видимых усилий. Мускулистые подростки с обезьяньей ловкостью орудовали двухметровыми шестами с двумя стальными крючьями. Они работали в парах и общались с помощью обезьяньих жестов. Любавины ровесницы играючи сортировали связки по размеру и качеству, а затем укладывали слоями в картонные коробки с пластиковым заполнителем.
Сжав зубы, Любава присоединилась к сборщицам и с научной целью навострила ушки. Повизгивая и похрюкивая, девочки без устали щебетали о насущных делах. Любава записывала на корочку головного мозга услышанные сведения, чтобы впоследствии передать их Папе. Впрочем, глобальным потеплением говоруньи интересовались мало. Разговоры крутились в основном вокруг бананов. Причём девочки называли их "ням-нямами" в переводе с креольского языка. Любава узнала о пятнистости листьев и о других страшных банановых болезнях, об опасных нематодах и чёрных долгоносиках, которые всячески изгаляются над беззащитными растениями.
Нескончаемые ужастики прервали удары в гонг. Девять раскатистых ударов оповещали о девяти часах вечера и о перерыве на ужин. На горизонте появилась Хрюша и увела Любаву в банановое кафе. Столики располагались под банановыми растениями, а посетителей кормили исключительно банановыми блюдами. "Может быть, Подмосковье стало "банановой республикой?" – язвительно спросила Любава. "Пока нет, – откровенно ответила Хрюша. – Так называемые "банановые республики" делятся с нами неоценимым опытом. Например, мы позаимствовали у них бесчисленные кулинарные рецепты". Хрюша кисло улыбнулась и заказала себе на ужин банановое пюре, банановые оладьи и банановый кофе. "Для чего так много бананов?" – задала Любава детский вопрос. Но Хрюша дала абсолютно взрослый ответ: "В частности, на случай внезапно начавшегося голода. Следуя примеру Полинезии, мы заготавливаем бананы впрок. Выкапываем в земле яму, выкладываем её листьями бананов и геликонии. Очищенные бананы заворачиваем в листья геликонии и раскладываем слоями. Верх также покрываем банановыми листьями, а потом насыпаем землю и камни. Ямы оставляем закрытыми до тех пор, пока бананы не перебродят".
Получив исчерпывающий ответ, Любава приступила к изучению меню. Оно поражало воображение богатством и разнообразием: бананы варёные, жареные и печёные, банановые торты, пироги, желе и даже банановый мёд.
Любава выбрала салат из ням-нямов и банановое мороженое. Доев мороженое, девочка ощутила прилив бодрости и подъём настроения. "Кажется, я выздоровела", – вслух подумала Любава. "Это естественный процесс, – назидательно сказала Хрюша. – На банановых уроках мы проходили полезные свойства бананов. Они улучшают самочувствие, дают длительное повышение энергии, снижают нервозность и питают мозг".
"Только ты почему-то разговариваешь без подъёма", – молча подумала Любава – и вздрогнула от удара в гонг. "Перерыв окончен. Надо поторапливаться. Через полчаса – полночь", – Хрюша энергично встала из-за стола. "Ты что-то путаешь, – снисходительно сказала Любава. – Сейчас половина десятого, а полночь наступает в 24.00". "Но у нас нет двадцати четырёх часов", – рассмеялась Хрюша. "Как это нет, если есть полночь?" – ошеломлённо спросила Любава. "Полночь есть, только она наступает в 22 часа, потому что в сутках – 22 часа". "Это с каких пор? – разинула рот Любава. – А у нас… на Чукотке в сутках 24 часа". "Надо же, как повезло, – позавидовала Хрюша. – И снег идёт, как в начале века, и сутки длиннее на 2 часа". "Что же всё-таки произошло?" – продолжала выведывать Любава, выполняя папин наказ. "А вы разве в школе не проходили? (Любава отрицательно покачала головой.) Ну, тогда слушай. В начале века угол наклона оси Земли относительно плоскости Земля – Солнце был приблизительно равен 23,5 градусам. Эта величина была довольно стабильна, но имела незначительные смещения. Из-за глобального потепления периодические изменения угла наклона земной оси усилились, а скорость вращения планеты увеличилась. Следовательно, сутки стали короче – пока на два часа". "Так чего же мы ждём? – ахнула Любава. – Надо срочно возвращаться домой". "Как – домой? – подняла Хрюша рыжие бровки. – Рабочий день продолжается. Хотя… если ты спешишь, я сейчас же вызову гондолу. Я остаюсь здесь, а ты иди на остановку". "Спасибо, Хрюша, – сердечно поблагодарила Любава. – Я тебя никогда не забуду". "Но мы ведь ещё увидимся", – растроганно хрюкнула Хрюша. "Конечно, и очень скоро. Только ты меня вряд ли узнаешь", – непонятно ответила Любава и, смахнув слезу, заспешила к остановке гондол.
Гондольер, помахивая веслом, насвистывал "Очи чёрные". "Вот это сервис", – оценила девочка и попросила гондольера поторопиться. Пётр (так было написано на гондоле) огорчённо присвистнул: "Вы, барышня, видать, не здешняя. Я, конечно, сделаю всё, что от меня зависит, но большой скорости не обещаю. Мы с вами попадаем в самый что ни на есть час пик". "Так поздно?" – не поверила Любава. "Хотите – верьте, хотите – нет, – уловил настроение гондольер. – Для кого – поздно, а для туристов – самое время". "Вы не обижайтесь на меня, Пётр, – извинилась Любава. – Я, действительно, приехала издалека. А что – в Подмосковье много туристов?" "Много – и продолжают прибывать. Голландию затопило – ихние туристы перебрались к нам. А после того как итальянская Венеция исчезла под водой, со всех мест едут в Подмосковье посмотреть на северную Венецию. Другой теперь нет".
"Мне через пятнадцать-двадцать минут надо приплыть на улицу Энергетиков, – жалобным голосом сообщила Любава.
– Пётр, честное слово: вопрос жизни и смерти". "У меня в запасе есть один приёмчик, – гондольер лукаво прищурил глаза. – Вообще-то я к нему прибегаю в самом крайнем случае. Но, похоже, это он самый и есть". Пётр налёг на весло и, набрав полную грудь душного воздуха, во весь свой шаляпинский голос затянул душещипательную "Дубинушку". На банановом островке затихла работа: "каторжники" восхищённо слушали волшебное исполнение. Голос распространялся по всему Подмосковью, зачаровывая слушателей. Необыкновенный талант с лёгкостью пробивал себе дорогу – до самого Любавиного дома. "Спасибо", – от всей души поблагодарила девочка. "Будьте счастливы, барышня", – широко улыбнулся Пётр.
Любава буквально взлетела на второй этаж. Дверь оказалась незапертой, и девочка опустилась на стул рядом с машинкой времени… вернее, рядом с отдельными её частями. "А где машинка?" – вытаращила глаза Любава. "Я ею как раз занимаюсь", – обронил сосредоточенный Папа. "Ты собираешься её всю жизнь изобретать?" – вспыхнула Любава. "Что-нибудь случилось, доченька?" – встревожилась Мама. "Через несколько минут вернётся Бабушка Любава, – наскоро объяснила девочка. – Нам надо немедленно переместиться в прошлое". "Ты ошибаешься, – Мама ласково обняла Любавины плечи. – До полуночи ещё много времени". "Ты ничего не знаешь! – в сердцах крикнула девочка. – У них полночь наступает в 22 часа. Я потом всё объясню. Папа, скорее собирай машинку времени. Или ты надумал общаться с Бабушкой Любавой?" "Хорошо, хорошо, – не на шутку взволновался Папа. – Только, пожалуйста, не кричи". Папа молниеносно заработал искусными руками, а Любава подгоняла его выразительными жестами. "Готово?" – то и дело спрашивала девочка. "Приступаю к окончательной проверке", – торжественно объявил Папа.
В этот момент в прихожей послышались шаркающие шаги, и раздался усталый голос: "В моём возрасте уже не разъезжают по гостям". "Сию секунду или никогда", – пригрозила Любава – и положила правую руку на спасительную ручку. Мама последовала примеру дочери. "Эх, была не была!" – воскликнул Папа и отчаянно завёл машинку времени. Любава увидела прямо перед собой родное мамино лицо – и зажмурила глаза. "Неужели Мама раздвоилась?" – оцепенела девочка и с опаской открыла глаза. "И мне так показалось", – с трудом проговорил Папа. "Это была не я, а Бабушка Любава", – первой догадалась Мама. "Какая я буду молодая и красивая в 2080 году", – облегчённо вздохнула Любава. "Какое счастье", – в унисон вздохнул Папа. "Вы находите?" – Мама кокетливым жестом поправила причёску. Внезапно её лицо вытянулось и помрачнело. "А в каком году мы находимся?" – осторожно спросила Мама. "В таком… в каком надо", – неуверенно ответил Папа. Мама движением головы указала на жалюзи. "Не надо было меня торопить", – схватился за голову Папа. Любава на цыпочках приблизилась к окну и приподняла жалюзи. "Земля!" – закричала девочка. "Что-нибудь ещё осталось из будущего?" – спросила практичная Мама.
"К сожалению, это всё", – виновато ответил Папа. "А жалюзи эффектнее, – одобрительно произнесла Мама. – К тому же, такого больше ни у кого нет".