Мастерицы полюбили Чирку и давали ему разматывать какую-нибудь нитку или теребить клювом пряжу. Но Бойчечак обижалась, если он не прилетал к ней по первому зову. Она считала его своей собственностью, ей нравилось, когда он прыгал за нею или сидел у нее на голове. В карманах у нее всегда было лакомство для него - печенье и подсолнечные семечки - и вскоре Чирка сделался совсем ручным.
- Ты брось это, - шипел на него Петька. - Ты всё-таки птица. Гордость у тебя есть?
- Гордость есть - семечек нет, - отвечал Чирка.
- Семечки можно украсть, а свободу потеряешь - не вернешь.
Сам Петька в руки не давался, был осторожен и недоверчив:
- Знаю я их! Петенька, Петенька, а потом за шиворот - и в клетку. Кто в живом уголке побывал, тому на всю жизнь урок.
- Ты уже и в тюрьме побывал, не без ехидства напоминал ему Серый хвост.
- С таким другом немудрено... Ну, так что, будем зимовать у царя Навруза или полетим все-таки в Африку?
- А чем здесь не Африка? - ответил Чирка. - Тепло, светло и крокодилы не кусают.
Решили зимовать.
ГЛАВА 2
Плащ из чапалачек и полмешка кошек
Поселились на чердаке - в мансарде было слишком душно. Острый клюв облюбовал себе рассохшийся книжный шкаф, Чирка - карнай, музыкальный инструмент метра три длиной с широким треснувшим раструбом. Натаскал туда ваты, пуху, получилось уютное гнездышко. Петька заглянул - баем обозвал.
- А что это? - спросил Чирка.
- Буржуй, значит. Называй как хочешь. Зато меня отсюда никакая кошка не выцарапает!
- Да где ты их видел? Во дворце ни одной кошки нет.
- А вдруг появятся?
- Сказано: пуганая ворона куста боится!
Но, как вскоре выяснилось, Чиркина предосторожность оказалась не лишней.
Сначала в городе появилась иностранка, выдававшая себя за миллионершу. И правда, один плащ на ней чего стоил! Он был сшит из какой-то невиданной ткани цвета лунного камня, весь переливался перламутром, скользил и шуршал, как змеиная кожа, развевался без ветра и был как будто живой. Бросив работу, мастерицы сбежались полюбоваться заморской тканью и, окружив иностранку, не могли оторвать глаз от ее плаща.
- Такой красифый дэвушк могу даже дать приймерят, - великодушно молвила иностранка, ужасно коверкая слова.
Но как только одна из мастериц осторожно, двумя пальчиками взяла плащ, он вдруг на глазах у всех с шумом разлетелся, и у нее в руках осталась одна вешалка.
Таким хитроумным способом Зу-зу пронесла в город своих чапалачек, которые могли бы натворить дел, не окажись в это время поблизости Чирки с Острым клювом - они ринулись на хлопкоедок и расправились с ними прежде, чем те успели забраться в платья и ковры.
- Не успокоюсь, пока не изведу вас обоих! - погрозила им уже издалека "иностранка".
- Изводи почаще! Таких вкусных чапалачек я сроду не ел! - отвечал ей Петька, хлопая себя по животу.
На другой день у ворот царского дворца появился седой старик в чапане до пят с огромным полосатым мешком за спиной. В мешке что-то шевелилось.
- Кто такой? - остановили его стражники.
- Чабан царских отар, несу барашков для стола его величества.
- А почему ты их не гонишь своим ходом?
- Так они уже ходить не могут - такие толстые.
Молодой стражник пощупал мешок, оттуда раздалось мяуканье.
- А почему они у тебя мяукают? - спросил он.
- Блеять уже не могут такие жирные.
Чабана пропустили, но старого стражника все-таки взяло сомнение. Он догнал старика и велел ему развязать мешок. Тот обиделся, бросил мешок, повернулся и ушел, сказав: "Развязывай сам, если тебе надо!".
Развязали мешок-оттуда выскочило с полсотни голодных ободранных кошек. А старик сорвал бороду и крикнул, убегая:
- Это подарочек от меня вашим птичкам! Приятного аппетита, кошечки!
"Подарочек" разбежался по всему дворцу, и для Чирки с Петькой настали чёрные дни. Голодные кошки подстерегали их на каждом углу, карабкались за ними по деревьям, устраивали загоны и облавы.
Царь Навруз объявил премию за каждую пойманную кошку, но все люди были в поле, а среди сановников и министров бегать за ними по крышам и чердакам охотников не нашлось.
Тогда за дело взялся сам Петька. Он велел спустить на воду Чиркин "корабль", который так и валялся посреди двора, стащил у Шу-шу пузырек с валерьяновыми каплями и вылил его в корыто, а сам спрятался, держа корыто на веревочке. Все кошки, как одна, привлеченные запахом валерьянки, ринулись в корыто и принялись валяться и мяукать, как сумасшедшие. Тогда Петька отпустил корыто, и оно понеслось по волнам, словно пиратский корабль, наводя ужас на окрестные села и города. Если оно не потерпело где-нибудь корытокрушение, то, наверное, и сейчас ещё плавает по морям и океанам. Но скорей всего голодных обезумевших кошек спасли отважные моряки какой-нибудь морской державы.
ГЛАВА 3
Тартанашка нервничает
Принцесса Бойчечак решила обучать Чирку бальным танцам - "Ты все-таки живешь при дворе, надо учиться хорошим манерам". Но танцор из Чирки не получился, только все ноги ей оттоптал. После этого ей пришло в голову сделать из него своего личного пажа, который бы во время балов и приёмов носил за нею шлейф её платья. Но Серый хвост от этой милости решительно отказался.
- Ах ты, неблагодарный! - воскликнула Бойчечак. - Я тебя от смерти спасла, а ты вон как!
- За то, что спасла, кланяюсь тебе в ножки, - отвечал Серый хвост. - Может, когда-нибудь и я тебе пригожусь, а носить в клюве подол твоего платья, будь ты хоть королева вселенной, не стану. Я птица, хоть и воробей!
- А вот я крылья тебе спутаю - будешь бегать за мной, как собачонка.
- Сначала поймай!
Он отлетел - Бойчечак за ним. Чирка на дерево - Бойчечак в него спелым урюком. Промахнулась, да в глаз Шу-шу, которая подглядывала из-за дерева. Шу-шу крик подняла, прибежали Лула с Балулой. "Окружай его!". Чирка у Лулы бант на лету развязал, Балулу за бок ущипнул, Бойчечак схватила его - он у нее в один рукав залез, из другого вылез. Крику, визгу, смеху.
Такие потасовки они устраивали не в первый раз, и Пузур-Самукан, наблюдавший за ними из-за черной шторы своего пыльного кабинета, наконец не выдержал.
- О, мудрейший, - представ перед царем Наврузом, сказал он. - Наши дальние поля страдают от гусениц. Пошлем туда героя-воробья, он их живо поставит на место.
- Опоздал, - Острый клюв с майнушками давно там порядок навели.
- Но этот чумчук, ваше величество...
- Вот оно что - решил избавиться от воробья?
- Не век же ему за фрейлинами бегать, пора и делом заняться. И на принцессу он дурно влияет. Опять же сор от него кругом, семечки вечно грызет, пух летит... - Тартанашка уже не знал, что бы еще вменить в вину Чирке.
- Я как раз думал о нём, - сказал царь Навруз.- И знаешь, что я решил?
- Сослать его на скотный двор! - подсказал Пузур-Самукан. - Правильное решение, там ему место!
- Нет, мой мудрый визирь, ошибаешься. Ты ведь знаешь, Зу-зу не оставит нас в покое. А от неё всего можно ожидать. Надо усилить охрану Волшебной тюбетейки.
- Усилим. Сегодня же дам распоряжение.
- Не беспокойся. Главным хранителем тюбетейки я решил назначить воробья.
Пузур-Самукан подпрыгнул, как ужаленный.
- Светлейший! Ты хочешь открыть ему нашу тайну? Доверить ключ вору?
- Всё ещё сомневаешься в его честности? Или боишься, как бы он не занял твое место? - усмехнулся царь.
Пузур-Самукан понял, что спорить с ним бесполезно, проглотил ядовитую слюну и тихо сказал:
- Смотри, пожалеешь...
ГЛАВА 4
Тайна трех сундуков
Три стены этой маленькой потайной комнаты, куда царь Навруз привел Чирку, были украшены коврами, изображавшими времена года - лето, осень и зиму. Четвёртая представляла собой сплошное зеркало.
- А где же весна? - спросил Серый хвост.
- Собирает в горах цветы, - улыбнулся царь. - Ведь скоро навруз - праздник весны.
- Так ты - царь Праздник! - воскликнул Чирка.- А Бойчечак? Это тоже что-то означает? Что?
- Похвальное любопытство, - сказал царь Навруз. Мой отец говорил: "Когда попадешь в чужую страну, первым делом спроси, как называется здесь хлеб и вода, в честь какого великого человека назван город, что означает имя твоего нового друга". О, наши имена могут рассказать о многом. Послушай, как они звучат: Рустам, Джамшед, Афросиаб! Могучий, Блистательный, Непобедимый! А как ласковы и нежны женские имена: Лола - Тюльпан, Гульнора - Гранатовый цветок, Шамсия - Солнечная, Ойбиби - Подобная луне. Есть и не такие звучные, но все они что-то да значат. Спросишь: "Как тебя зовут?" - "Джума". Все ясно - человек родился в пятницу. "А ты кто?" - "Асад". Ой-ой-ой, как страшно! Ведь Асад - это лев. А еще у нас дают имена по погоде. Родится девочка в холод - назовут Зилзила, Стужа, значит. Родится ранней весной - назовут Сабза, Молодая травка...
- Ну, а Бойчечак? - нетерпеливо спросил Чирка.
- Бойчечак означает Подснежник,- ответил царь.- Дитя Весны, первый цветок пробуждающейся природы.
- Вот почему у нее такие длинные ноги! - воскликнул Чирка. - Как у цветка! Она и капризная, как цветок.
- И так же любит солнце, - добавил царь Навруз.
Он обошёл вокруг кованого железного сундука, стоявшего посреди комнаты, внимательно осмотрел его.
- Вот этот сундучок тебе и придется охранять,- сказал он. - Форточка будет открыта. Как только услышишь или заметишь что-нибудь подозрительное - сразу поднимай тревогу.
- Здесь важные государственные бумаги? - взлетев на сундук, спросил Серый хвост. - Или золото и бриллианты? Или печать вашего величества?
- Сейчас увидишь.
Царь вытряхнул из маленькой табакерки-тыквочки, висевшей у него на поясе, три ключика на цепочке - золотой, серебряный и простой. Серебряным ключиком он открыл железный сундук и достал из него сундучок поменьше, окованный серебром. Этот сундучок он открыл золотым ключиком и достал из него третий сундучок, совсем маленький, не сундучок, а скорее шкатулку. Он открыл ее простым ключиком и достал из нее - не бриллианты, не печать и не ценные бумаги - обыкновенную тюбетейку. То есть настолько обыкновенную, даже расшитую не шелковыми, а простыми нитками, что Серый хвост не смог скрыть своего разочарования.
- Всего лишь тюбетейка... - чирикнул он.
- Тюбетейка, да не простая, - сказал царь Навруз. - Смотри внимательно... Вот я её надел. Ничего не случилось? Ничего... Теперь снимаю, поворачиваю на сто восемьдесят градусов и снова надеваю. Что ты видишь теперь?
- Вас вижу, ваше величество, - ответил Чирка.
- Понятно, меня. Ну, а что-нибудь изменилось во мне?
- Да нет, все как было.
Царь быстро повернулся, взглянул на себя в зеркало, на лице у него отразился испуг.
- Неправильно надел, - успокоил он себя. - Недовернул малость. Тут, брат, точность нужна. Так, это у нее север, это юг, здесь Большая медведица, там созвездие Близнецов... Разворачиваем… Надеваем!... Нет, опять не то...
Он надел тюбетейку в третий раз и стал медленно поворачивать ее прямо на голове, в надежде на то, что нужное положение найдется само, но как он её ни вертел, ожидаемого эффекта не получалось.
- А что должно случиться? - спросил Чирка.
- Теперь уже ничего, - упавшим голосом сказал царь Навруз. Он снял тюбетейку и со всех сторон осмотрел её. - Моя была ношеная, а это совсем новая... Тюбетейку подменили!
- Почему не просто украли?
- Это сделано для того, чтобы я не сразу догадался. Я ведь надеваю ее раз в год, но проверяю чуть ли не каждый день. Как проверяю? Загляну - на месте, ну и ладно. А её, оказывается, уже давно нет!
Он швырнул поддельную тюбетейку в угол и сел на сундук, обхватив голову руками. Таким расстроенным Чирка видел его впервые.
Он взлетел ему на плечо и ласково чирикнул: - Не расстраивайся, Наврузка! Или как у вас говорят: "Не грусти, ослик, придет весна!".
- В том-то и дело, что не придет! - тяжело вздохнул царь Навруз. - Мы ведь очень маленькое царство и наша жизнь течет по своим законам. Мы ближе всех к солнцу, у нас по другому идет время. Когда на твоей родине еще только утро, у нас уже давно день. Здесь все очень быстро растёт, но также быстро и отцветает. Ты попал к нам в счастливую пору нашей юности, но она быстро пролетит, не успеешь оглянуться, как все мастерицы, эти юные существа, станут старушками.
- И Бойчечак? - вырвалось у Чирки.
- Да, и она тоже.
- Но это же так грустно!
- Наоборот - весело! Потому что у нас есть... была!- посмотрел он на пустые сундуки - волшебная тюбетейка...
Он усадил Чирку к себе на колени, погладил его и сказал:
- Вот история этой тюбетейки. Выслушай её внимательно. Она не только интересна, но и в высшей степени поучительна.
ГЛАВА 5
Подарок странствующего индуса
- Мой отец был пастух, мать служила у богачей, а сам я с детства обрабатывал чужую землю. И вот однажды возле меня остановился бедный странник-индус, тело которого было едва прикрыто грязными лохмотьями. Он долго смотрел, как я размахиваю тяжелым кетменем, потом спросил:
"А своя земля у тебя есть?".
"Конечно!" - с гордостью ответил я.
Мы жили высоко в горах, где были одни камни, дома тоже были сложены из камней, и стояли они каждый на отдельном валуне. Земля ценилась там на вес золота, поэтому, подметая нашу лачугу, я, как учила мать, не выметал пыль за порог, а собирал ее, и к тому времени у меня уже было свое крохотное поле, величиной с лепешку.
"Больше и не надо, - сказал индус. - Вот тебе семечко, посади его, сам я не могу этого сделать". Мне стало жалко его, и я сказал:
"У тебя нет земли? Возьми мою, я себе ещё соберу".
Он грустно улыбнулся в ответ: "Спасибо, мальчик. У меня есть земля. У меня столько земли, что орел в три дня не облетит её. Я - Арбореум, сын царя Хирзутума. Но я великий грешник. Много лет назад, когда я был молод и беспечен, я покинул землю отцов. Меня влекли чужие страны, я путешествовал, развлекался, пил дорогие вина, охотился на львов и носорогов и ни к кому не был привязан сердцем. И боги наказали меня. Когда я понял всю тщету и бесполезность такой жизни и решил вернуться домой бог Солнца Сурья дал мне это семечко, сказал: "Взрасти!", а верховное божество Ишвара вложил мне в руку посох и сказал: "Иди!". Так я и скитаюсь по земле вот уже много лет с семечком в одной руке и с посохом в другой. Семечко жжёт мне руку, оно плачет по ночам и просит, чтобы я посадил его, но я не могу этого сделать, потому что должен все время идти, нигде не останавливаясь дольше, чем на одну ночь. Силы мои на исходе, я чувствую, что скоро умру. Возьми семечко, посади его, ухаживай. Вырастет кустик, на кустике - живой барашек. Да смотри, чтобы он ножками земли не коснулся, убежит, не догонишь. Барашка этого постриги. Из волокна сделай ткань, но не шей из нее ни штанов, ни рубахи, даже если будешь гол и бос. Сшей тюбетейку. Тюбетейка эта будет непростая, она...". И не договорил, умер... Я похоронил его, а семечко в тот же день посадил, хоть и не верилось, что из него вырастет живой барашек. Но - бывают же чудеса на свете! - на кустике в самом деле вырос барашек, да такой беленький и пушистый, что просто загляденье. Я его из рук поил, днём собственной тенью от солнца укрывал, по ночам от волков охранял. Объел мой барашек всю траву вокруг кустика, весу набрал, вот-вот ножками земли коснется. Тут я его и сорвал. Взял ножницы, постриг барашка, сделал и всё остальное, как велел индус, вот и тюбетейка, а что с нею дальше делать, не знаю. Надел, но ничего особенного не случилось: золотой дождь не пролился, прекрасная пери с неба не слетела, джин из кувшина не вышел. Забросил я тюбетейку в чулан и забыл о ней. Вспомнил уже в старости, когда голова побелела. Дайка, думаю, еще разок надену, вдруг хоть под конец жизни откроется мне ее тайна. Надел, а красный тюльпан впереди, который еще покойница матушка вышила, так не идет к моим морщинам и бороде. Перевернул я ее задом наперед и ахнул - в зеркале передо мной вместо старика - безусый юноша. Брови чёрные, волосы из-под тюбетейки локонами, из глаз свет струится. Выбежал я из дома, глянул по сторонам - а зима была - и тут же ручьи зашумели, птицы запели, миндаль в горах зацвел. И куда бы я ни обратил свой взгляд, всё расцветало и обновлялось. Древние старики становились юношами, старухи в девушек превращались. Даже дряхлый облезлый орел, не слетавший уже десять лет со скалы, стоило мне взглянуть на него, расправил крылья и полетел. Тюбетейка, в самом деле, непростой оказалась, надо было только правильно надеть её… Народ тут же выбрал меня царем и дал мне имя Навруз, а хлопковая коробочка за несколько лет сделала наше государство сказочно богатым. И тогда появилась она...
Царь Навруз умолк, погрузившись в воспоминания, и Чирка нетерпеливо клюнул его в палец:
- Кто она?
ГЛАВА 6
Королева Барбадензе
- Я полюбил простую девушку, - продолжал свой рассказ царь Навруз.-Уже был назначен день свадьбы, как вдруг однажды утром вместе с первыми лучами солнца на небе показалась сияющая колесница, запряжённая, наверное, миллионом радужных мотыльков, вся в цветах и колокольчиках. В колеснице восседала красавица, каких свет не видывал. Весь народ высыпал на крыши домов, боясь пропустить это небывалое зрелище, а карета вдруг приземлилась, небесная путешественница в широкой шляпе и развевающемся шелковом платье спрыгнула с подножки.
"Летите, вы мне больше не нужны!" - махнула она мотылькам.
Колесница умчалась, а Прилетевшая с утренними лучами приблизилась ко мне и сказала:
"Ты - сын великого Хирзутума, Арбореум, которому бог Солнца Сурья подарил волшебное семечко. Наконец-то я нашла тебя!".
"Кто вы?" - удивленно спросил я.
"Твоя невеста - принцесса Барбадензе", - ответила она.
Я сказал ей:
"Вы ошиблись, прекрасная принцесса Барбадензе. Я не Арбореум, я царь Навруз. А сын царя Хирзутума Арбореум давно умер, я могу вам показать его могилу".
"Не обманешь! - воскликнула она. - Я узнала тебя, и теперь ты не скроешься от меня ни на земле, на на небе!".
"О, я был бы счастлив стать жертвой вашего заблуждения! - воскликнул я, потому что влюбился в неё с первого взгляда. - Но смогу ли я составить счастье такой высокородной особы? Ведь сам я, хоть и царь, человек простой и необразованный".
"Это как раз то, чего не хватает мне! - засмеялась она. - А моего аристократизма хватит на нас двоих, мы прекрасно дополним друг друга".
Свадьба наша была омрачена трагедией. Юная Бунафша-Фиалка, на которой я собирался жениться, с горя лишилась рассудка и бросилась со скалы в воду.
Царь Навруз подошел к окну.