В "Уставе", который иногда именуется "Большой Устав", Нил Сорский развивает основные положения своего учения. В предисловии "От писании святых отець мысленем деланиеи, что ради нужно сие и како подобает тщатися о сем", опираясь на концепции Симеона Нового Богослова и Григория Синаита о "делании сердечном и мысленом блюдении, и умном хранении различными беседами", Нил Сорский пишет "…о делании сердечном, мысленном блюдении и умном хранении…" человека. Он указывает, что "…от сердца исходят помышления зла и скверняет человека" и, следовательно, борьбу со злом нужно начинать с очищения своего сознания ("…внутреннее сосуда научится очищати") и своего сердца. При этом Нил Сорский постоянно подчеркивает, что человеку необходимо достигнуть единства своего духа и ума.
Невидимая "мысленная брань" потрясает все существо человека, переворачивает его, или, точнее говоря, "выворачивает наизнанку". По сути – жизнь человека есть борьба со страстями, которые поражают и душу и ум. Поэтому, советует Нил Сорский, следует хранить ум как "око душевное", постоянно пребывать в "мудровании" и "рассуждении духовном". Автор подчеркивает, что внешние поступки (или "телесное делание") есть лишь "лист точию", а внутренние свершения (или "умное делание") подлинно плодоносно – "плод есть".
Эту же мысль мы можем видеть в его Посланиях. Например, в "Послании старца Нила к брату, въпросившему его о помыслех. 1 послание". Нил Сорский пишет: "Похвално желание подвигнул еси, о възлюбленне, еже слышати слово Божие ищеши на утвержение себе, на схранение от злых и поучение к благым". Нил Сорский постоянно подчеркивает необходимость поиска истины, заключенной в мудрости мыслителей, как прошлого, так и настоящего. Этот поиск направляет человека к пониманию необходимости совершенствования, к преодолению собственной ограниченности.
В первой главе "Устава" – "О различии еже на нас мысленыа брани, победы и побеждениа, а еще тщаливно противися страстем" – Нил Сорский приводит психологический анализ возникновения различных страстей в душе человека.
Нил Сорский исследовал различные "мысленные брани", которые мучают душу, вводя в нее пороки и грехи. Он пишет о стадиях формирования страсти. В этих своих рассуждениях Нил Сорский особенно близок к учению о страстях Максима Исповедника, знание византийского мыслителя прослеживается достаточно хорошо. Изначально Нил Сорский так указывает логику развития страстей: "…прежде прилог, затем сочетание, потом сложение, затем пленение, и потом страсть".
Причиной страстей человеческих являются "образы неции и начертания мира". "Образы неции и начертания мира" – предметы и явления действительности. Через чувства они "объявляются" уму и запечатлеваются в уме как простые идеи. Эта и есть первая ступень развития страсти, который Нил Сорский именует "прилог". Если ум не проникается им, не увлекается им, то сам по себе "прилог" безгрешен, но это требует больших усилий воли человека. Вторая ступень страсти – "сочетание", то есть соединение возникшей идеи с "произволением" человека, его волей – возникает, когда ум склоняется к "приятию помысла". Нил Сорский и в этом случает указывает на то, что человек имеет возможность справиться с заблуждениями. Средство – призвать ум и учение истинное Отцов церкви, размыслить над всем и прийти к правильным выводам. В данном случае необходимо осознать, что богоугодна только такая мысль, которая может быть направлена в сторону благих деяний. Любая другая мысль должна быть решительно отсечена, чтобы не возникло "сложение" – "…приклонение страстное души, к являющимся помыслам или образам", то есть согласие души с тем, что "глаголет вражеский помысл", "съластное" ощущение. В результате – на данной стадии происходит то, что человек "…приемлет помыслы вражьи волей, и собеседуя и сочетаяся с ними, побеждается ими, и уже не противостоит страсти, но сложит в себе отвержение страстям, или уже будет делом творити [то, что страсти велям ему]". Следствием подобного наступает "пленение" или "… невольное сердца пленение", когда человек уже перестает управлять волей своей и губительные помыслы проникают и в сердце и в разум. И в конечном итоге утверждается "страсть" – высшая любовь и приятие земного мира, человеческих "мечтаний". Страсть – полная зависимость человека от своих мечтаний и заблуждений. Когда "пленение" из временного, эпизодического становится постоянным, всепоглощающим, неотделимым от натуры человека, то как раз в этот момент и наступает "страсть". Она выбирает и указывает человеку, как ему вести себя и что делать, сам же человек свою свободную волю окончательно теряет. "Страсть" это то, что человека "обуревающе присно" и "аще хощет, аще не хощет, побежастеся от неа мыслене".
Страстность выражается и в том, что человек за видимым миром и его удовольствиями не видит ложности окружающего, конечности и не истинности чувственного мира: "…коликы скорби и развращение имать мир мей мимоходящий и колико злолютьства сътворяет любящим его и како посмеевается, отходя от работавших ему, сладок являася им, егда ласкает вещми, горек бывает последи. Поелику убо мнять благая его множащася, егда удерживаются им, потолику растуть скорби им, и мнящаася бо его благаа по видимому суть блага, внутрь же исполнена многа зла… Аще кои и славы, и чьсти, и богатьство имеша, не вся ли сиа ни во что же быша и яко сень мимоидоша и яко дым исчезоша?". Главное в страсти то, что она захватывает человека, и он перестает понимать, где добро, а где зло, где истина, а где ложь. Человек становится рабом природы, творения, а не Бога, не Творца.
Чтобы избежать зависимости от мира, следует всякое дело начинать с "мудрования", с рассуждения, чтобы не поработилась душа ощущениями, а ум был очищен от "лукавых помыслов". Без этого губительно даже чтение церковных книг, ибо "…Писания бо многа, но не вся божественна суть". Нил Сорский пишет: "Буди же потребен к послушанию божественных писаний, и сих гл[агол]ы, яко водою животною, напояй свою душю и тщися, елико по силе, по сих творити. Тако же имущим разум божественых писаний и мудрование духовно и жительство свидетельствованно в добродетелех, таковым тщися повиноватися и тех житию подражатель быти. Терпение имей в скорбех, и за оскорбивших тя молися, и имей тех яко благодетеля".
Разумение есть раскрытие богооткровенной тайны, благоразумение – умолчание о ней, признание ее непостижимой, слишком высокой и глобальной для человека. Благоразумие уравновешивает ум, освобождая и очищая его от словесных форм. Оттого оно равнозначно молчальничеству, исихии. Таким образом, Нил Сорский пытается дать своему мировоззрению логическое основание.
В своем "Уставе", как и в ряде других сочинений, Нил Сорский рассматривает средства "противоборства" страстями: "прилог блюсти", то есть отсекать греховное изначально ("…потщателно отсецай лукавыя помыслы"); "сердце имети глубоче, молчаше от всякого помысла, и молится", то есть стремиться к внутренней сосредоточенности духа на устремленности к Богу, не допускающей внешнего воздействия ("…съхраняй же ся от бесед, и слышаниа, и зрений неподобных, иже въздвижуть страсти и укрепляють нечистыя помыслы"); "Господа Иисуса Христа на помощь призывати", то есть повторять определенные молитвы ("…имей же на сих всегдашнюю победу – молитву, господа Иисуса призывая"); "память смертную имети", то есть размышлять о конечности всего мирского; работать постоянно ("…твори же что-либо и рукоделие, и сим бо лукавыя помыслы отгоняются"). К этому еще добавляются такие указания: "держати дыхание", "молчати", "воздыхати".
В главе пятой "Устава" Нил Сорский указывает на восемь пороков, порождаемых страстями: чревоугодие, прелюбодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Нил Сорский пишет о том, что все эти помыслы не ведут человека к счастью и покою, к гармонии с миром, самим собой и с Богом. Наоборот, они вызывают в человеке зависимость от них, страх потерять желаемое и страдания: "…как волны морские, восстают на меня беззакония мои, и как корабль в пучине, погружаются помышлениями моими [в бездну]". В противовес страстям, человек должен воспитывать в себе средства борьбы – добродетели: пост, целомудрие, нестяжательство, милосердие, веру, терпение, скромность, смирение. Каждая добродетель побеждает соответствующую страсть. Логика описания соотношения страстей и добродетелей в рассуждениях Нила Сорского также во многом следует логике Максима Исповедника.
Смысл жизни каждого человека, вновь и вновь повторяет Нил Сорский, – это внутреннее, нравственное самосовершенствование, цель которого – гармония человека с окружающим его миром и полное согласие с Богом.
Нил Сорский, рассуждая о возможных путях совершенства для человека, много пишет о роли сердца – путеводителе в мире, в испытаниях и искушениях. Воспитание сердца – начало духовного совершенства. Это соответствует самому духу русской философии, для которой "…тема любви и сердца занимает особое место, ибо ее с давних пор отличает преимущественное стремление не к дискурсивно-рассудочной, но к эмоционально-взволнованной манере изложения мыслей, образов и концепций. Ее исповедальный, экзистенциальный характер также способствовал превращению философии не в узкий набор профессиональных дисциплин, но в серию страстных, сменяющих друг друга, взаимно полемизирующих смысложизненных учений, где важнейшим было вопрошание о смысле человеческого существования…".
Нил Сорский абсолютно вписывается в эту магистральную традицию отечественного философствования. Воспитание сердца – начало восхождения к совершенству, к истине, к Богу. Сердце же и радуется совершенству души человеческой. Нил Сорский пишет об этом так: "…се есть путь правды – еже претерпети искушение скорбей о благочестии. И на сей путь поставляя, Бог страдальцев своих приводит в живот вечный. И сего ради с радостию подобает шествовати нам непорочне в путь сей, ходяще в заповедех Господних, всем сердцем благодаряще Его, яко посла нам благодать сию, възлюбив нас, беспрестанно молящеся благости Его, поминающе конецъ житиа нашего скорбьнаго и бесконечное блаженьство будущаго века. И Бог всякоя радости и утешениа утеши сердце твое и съхранит тя…".
Учение Нила Сорского имело много последователей. Был близок к мировоззрению Нила Сорского популярный публицист и философ – Максим Грек, который, как "пчела трудолюбивая, собирал мед духовный со всех цветов афонских".
Максим Грек приезжает в 1518 г. на Русь по приглашению Василия III для перевода книг, в первую очередь Толковой Псалтыри. К этому времени Максим Грек был уже известным мыслителем. Судьба его полна событиями. Получил он образование в Италии, но путешествие в Константинополь и знакомство с учениями византийских мыслителей приводят его к принятию православия. Он едет на Афон, чтобы лучше познать глубину учения Отцов церкви. После прибытия в Москву судьба Максима Грека складывалась не однозначно: он пережил и славу и был осужден.
Но, несмотря на превратности фортуны, Максим Грек оставался одним из самых известных мыслителей для своих современников до самой своей смерти в 1556 г. Многие стремились к встрече с ним, чтобы обсудить философские, общественные проблемы времени. Максим Грек участвовал во всех философских дискуссиях времени.
После осуждения и ссылки из Москвы Максим Грек возобновил популяризацию идей нестяжателей, организовал обсуждение их на философских беседах в Троице-Сергиевом монастыре, участие в которых принимали Иван Грозный, Андрей Курбский, Артемий Троицкий и многие другие.
Максим Грек считал, что человек создан Богом разумным и поэтому он должен искать ответы на вопросы, волнующие ум и сердце. При этом, для поиска истинного ответа необходимо подобно пчеле, собирающей мед со всех цветов и тем самым наполняющей его многим содержанием, собирать мудрость учителей и Отцов церкви. Максим Грек пишет об этом так, обращаясь к своему другу: "…так как от разных цветов, с которых собирается, он (мед. – Авт.) получает чудесное качество. Подобным сему оказалось твое послание, которое ты написал мне, о честнейший и многолюбезнейший мой господин Федор. Будучи все услаждено и насыщено духовною сладостью, оно не только разумный вкус души услаждает, но и возбуждает тайно, и как некоторая горьковатость возбуждает к просветлению, то есть возбуждает ум, при всем его нерадении, к ответам". Человек все время должен ставить "пытливые вопросы" и "премудро" искать ответы на них. Именно в таком духе и ищет ответы на волнующие вопросы Максим Грек.
Важно четко понимать, считает Максим Грек, – где границы человеческого познания и не преступать их: "Горе нашему дерзостному бесстыдству, по причине которого осмеливаемся дерзать на божественные таинства, которые вполне непостижимы для самих ангелов!". Человеку надо благодарить Бога за то, что Тот предоставляет человеку возможность искать истину: "Горнее же и созерцаемое выше нас откуда пришло к нам? – По благодати, от Отца светов, как говорит святой Дионисий (Дионисий Ареопагит. – Авт.). Поэтому и исследовать и изъяснять это прилично не так, как того желает невоздержанный разум, но как установлено наученными божественною благодатью Божьим тайнам пророками и апостолами, а потом боговдохновенными отцами и учителями".
Что же касается познания того, что окружает человека, то Максим Грек считает, что науки и существуют для того, чтобы человек познал мир – творение Бога. Но нельзя пользоваться науками для того, чтобы превзойти Бога или противоречить воле Бога: "Не книги эти (математические. – Авт.) правилом запрещено читать, а то, чтобы пользоваться ими превратно и веровать, что наши обстоятельства (жизни. – Авт.) зависят от движения небесных тел, и пытаться узнать что-либо будущее, как имеющее непременно совершиться по причине такого-то и такого движения звезд".
Описывая человека, Максим Грек утверждает, что человек есть высшее творение Бога, изначально украшенное мудростью и добродетелями. Человек – смысл бытия. Все существующее создано ради него и дано ему в управление. Максим Грек по этому поводу пишет так: "Создав же человека непостижимою Своею (Божественною. – Авт.) Премудростью по образу Своему и по подобию, то есть самовластным и владыкою, начальствующим над всем, что на земле, Ты украсил его правдою и благостью и, по человеколюбию Своему, предложил ему спасительные заповеди, при соблюдении которых обещал ему жизнь вечную и царство небесное". Но, к сожалению, человек не исполнил своего высокого предназначения.
В рассуждениях Максима Грека о судьбе человека сказывается влияние "Диоптры" Филиппа Пустынника. Это проявилось даже в названиях: "Инока Максима Грека слово душеполезно зьло внимающимъ ему. Бесьдуетъ умъ къ души своей. Въ немже и на лихоимство", "Инока Максима бесьда души и уму, по вопросу и отвьту, о еже откуду страсти ражаются въ насъ, въ немже и о Божественномъ Промысль, и на звьздочетцовъ".
Вторя Филиппу Пустыннику, Максим Грек задается вопросом, обращаясь к душе: "Чесо ради, о любезна ми душе, ньлепотно забвенiе творимъ славы и благодатей небесныхъ вьнецъ..? Чесо ради не прiемлемъ во умь божественныя мысли, еюже создани быхомъ отъ Господа по образу его, но аки скоти лишены смысла, провожаемъ всея нашея жизни время, чреву угожающе?". Максим Грек пишет о том, что человек, не обращающий внимание на душу свою и не слушающий советов ума своего, сам разделяет душу и плоть. Результатом этого становится то, что постепенно грех овладевает человеком, он утрачивает понимание и способность познания истины, впадает в различного рода заблуждения. Максим Грек призывает: "Нашея славы высоту, о душе, познаимъ и не уподобляимъ без ума себе безсловеснымъ скотомъ". Максим Грек считает, что душа изначально украшена добродетелями и божественной красотой, поэтому она и может привести человека от зла к добру, но для этого душа должна объединиться с волей, а затем – и с телом, так как только единое может соединиться с Единым.