- Ты знаешь, где они? С ними все в порядке? Ты их видел? - взволнованно спросил Джено под пристальными взглядами Крикен и Стаса.
- Они в золотом куполе. Им известно о твоем пребывании здесь. Они никогда о тебе не забывали. И я тоже. Ты всегда был с нами. - Рене перевел дух. - Фон Цантар меня шантажировал, говорил, что убьет их, если я не буду исполнять его приказы. А когда ты прибыл в Аркс, я попытался связаться с тобой, 390 но он… - Рот Рене, еще не успевший до конца оформиться, не повиновался ему. Слова давались мальчику с трудом.
Доктор Бендатов погладил его по голове.
- Как Ятто тебя наказал? - Джено не терпелось все выведать.
- Он превратил меня в сокола, создав проекцию, точную копию меня. - Рене заплакал.
Крикен опустилась на колени рядом с белокурым мальчиком.
- Теперь я суммус сапиенс, и тебе нечего бояться. Прости меня, если можешь. Да, это я похитила тебя, Коринну и Пьера. Но я была убеждена, что клонафорт… - Мадам не закончила фразу. Рене забил крыльями, и перья полетели вверх.
- Я знаю, что вы действовали во благо Аркса и магипсии. За эти годы я многое понял. И хоть вы отошли от Ятто, я не был уверен, можно ли вам доверять, - искренне сказал он.
- Понимаю. И не осуждаю тебя, - ответила мадам удрученно.
- Я рад, что вы получили эту должность. Вы ее достойны. - Рене пошевелил руками, попробовал согнуть ноги и наконец сел, сложив на спине крылья.
Он казался ангелом, упавшим с небес. Рене прикрыл себя туникой, чтобы спрятать наготу, и впервые улыбнулся.
- Надо проделать в этой тунике прорези, иначе крылья не пройдут, - сказал он, глядя на Доротею.
- Ты красивее всех, - сказала псиофа.
- Где же ты раздобыл этот кусок руны? И для чего она служит? Для создания клонафорта? Или для чего-то еще? - поинтересовался Джено.
- Мама отдала мне этот осколок камня, когда я был еще соколом. Не знаю, для чего он служит, но с детства помню, как ревностно они его охраняли. - У Рене пересохло в горле, и доктор Бендатов дал ему немного раскрепостиффио.
- Необходимо выяснить правду и об этой руне, - сказала мадам, желавшая как можно скорее найти решение загадки. - У нас есть пергаменты с формулой, и мы знаем, где взять растения из гербария.
- Будучи соколом, я все выяснил, - сказал Рене. Силы начинали возвращаться к нему, хотя трансформация не закончилась, и ступни еще не сформировались.
- Я ходил в Домус Эрметика и говорил с оскурабом, - с гордостью сообщил ему Джено.
- Фантастика! Да ты просто уникум! - похвалил его Рене.
- Но пора освободить наших родителей. - Джено не терпелось поскорее начать действовать.
- Я потерял перстень, - признался Рене. - Должно быть, он упал в канал. Только с его помощью открывается белая дверь, чтобы подняться в золотой купол. - Он хорошо знал, как попасть в тюрьму, где томились Пьер и Коринна.
- Ага, перстень сокола! Тогда необходимо его найти. - Антей повернулся к Стасу: - Мы можем использовать субкандов и отправиться на них под воду.
- Сейчас это невозможно, - сказал доктор. - Канал обледенел. Мы сделаем это, как только потеплеет. - Бендатов был прав, и мадам Крикен согласилась с ним: - Надеюсь, что за это время фон Цантар не причинит зла вашим родителям.
- А если он их убьет? - горестно спросил Рене, глядя на еще неоформившиеся ноги.
- Нет, они ему нужны для создания клонафорта. И все же при первой возможности мы начнем действовать. Я обещаю, - сказала мадам, вставая и направляясь к выходу.
- Рене, будь спокоен и отдыхай! - сказала Доротея и поцеловала его на прощание в уже порозовевшие губы.
- Скоро увидимся, брат. - Джено погладил Рене по золотым крыльям.
Все ушли, оставив светловолосого мальчика в служебкабио. Он лежал, свернувшись калачиком, глядя на люстру в форме солнца, пока не заснул.
Когда мадам Крикен сообщила Дафне, Эулалии, Набиру Камбилю, Суоми и Красному Волку, что Рене уже ничто не угрожает, их радости не было предела.
Зато ситуация в мегасофии оставляла желать лучшего. Мятежные псиофы, возглавляемые Табором Гаагом, конечно же не утихомирились.
Мадам Крикен вдруг ощутила на своих плечах весь груз правления Арксом Ментисом. И хотя пребывание на посту суммуса сапиенса наполняло ее гордостью - ведь именно этого она хотела, - она прекрасно понимала, что найти решение для восстановления равновесия будет непросто. Ей придется в одиночку противостоять восставшим псиофам и преодолеть энергетический барьер, который они создали. Это ее долг. Правила следовало уважать, и только она могла изменить кодексы и обновить Программу месяца.
Из-за отсутствия Ятто, Баттерфляй и Пило многие предметы были отменены, к тому же Ранья Мохатдина все еще была объята безумием, и заниматься метафизической кухней было некому.
"Я превосходно смогу преподавать такие дисциплины, как материализация и биосмия. И потом, как суммус, я впредь не должна возиться с метафизическими кушаньями и напитками, - рассуждала старая француженка, которая к тому же боялась утратить контроль над антеями, врагами Джено. - Аркс непременно должен работать, даже при отсутствии четырех сапиенсов".
Она молча поднялась на четвертый этаж, прошла маленький разводной мостик, где последствия восстания были очевидны. Жаровня была перевернута, и только несколько факелов, прикрепленных к стенам, освещали комнату видений. Волшебная мозаика снова изменилась. Изображение сокола на ней исчезло, а на переднем плане появился портрет Рене. Лицо Раньи Мохатдины было стерто - знак ее безумия. Однако фигуры фон Цантара, мисс О'Коннор и Пило были неизменны. Это означало, что они сохранили силу и прекрасно себя чувствуют. К тому же изображение Ятто осталось на прежнем месте, именно там, где подобает быть суммусу сапиенсу.
Мадам глубоко вздохнула. Ее назначение произошло слишком поспешно, к тому же не было легальным, поэтому мозаика Аркса и не приняла это в расчет. Мадам знала об этом, да и оскураб подтвердил, что она займет профессорское кресло незаконно. Вот почему ее портрет находился на своем обычном месте.
Да, мадам Марго Крикен хоть и стала новым суммусом Аркса Ментиса, но должна была ждать капитуляции Ятто, чтобы быть провозглашенной законно.
Закрывшись в комнате, пропахшей ладаном и дымом сигахром, француженка сконцентрировалась. Она оглядела белую дверь, которую нельзя было открыть без золотого перстня с красной эмалью. Изможденная, она тяжело опустилась на шелковые подушки. Мадам никак не могла решить, какую же магопсихическую технику применить, чтобы поддержать гармонию, и как противостоять Габору Гаагу.
Ночью, пока Джено и Рене спали в уффиосерво, случилось нечто непредвиденное. Ворота мегасофии, заблокированные энергетическим барьером, распахнулись, сведя на нет действие магии. Оттуда в спешке вышли восемнадцать псиофов.
Дафна, которая сладко посапывала в аудитории возвышенной пищи, ничего не заметила, как, впрочем, и шаманы, волшебники и алхимики, впавшие в аудитории забвения в коллективную медитацию под руководством Набира Камбиля. Никто из них не мог видеть, что там происходило в это время.
- В вас нет мужества. Вы трусы! Вы еще раскаетесь. - Человек, который бросал эти обвинения, был не кто иной, как Габор Гааг. Он сидел в кресле мегасофии и жестко излагал свою стратегию.
Восемнадцать псиофов не разделяли его безумной идеи оккупировать Аркс Ментис и убить Крикен и ее друзей, чтобы вернуть фон Цантару власть, принадлежавшую ему по праву. Они с легкостью опровергли доводы Габора и удалились под проклятия оставшихся пятнадцати человек.
Группа не могла воспользоваться бифлэпами, припаркованными под Скалой Разума, и выйти за ворота Аркса, иначе Строгие часы разбудили бы Крикен и всех остальных. Тогда они решили взять ипповоло и добраться до своих черных печатей на них. Так они и поступили. Крылатые кони взмыли в звездное небо, быстро удаляясь.
Только на следующее утро Аноки Кериоки заметил, что из конюшни пропали все, за исключением двух, ипповоло. Он забил тревогу, и Стае с Камбилем поспешили доложить об этом француженке. Но она, как ни странно, была совершенно спокойна.
- Ипповоло вернутся, я в этом уверена. Как бы там ни было, это даже к лучшему. Их бегство означает, что среди повстанцев раскол. А это нам на руку, - прокомментировала ситуацию новая суммус сапиенс.
- Нет новостей о Ятто фон Цантаре? - спросил ее тибетский святой.
- Нет. Не знаю, что и думать. - Мадам Крикен посмотрела на белую дверь и потерла руки. - Он, Баттерфляй и Пило явно что-то замышляют. Не сомневаюсь, что мы еще встретимся с ними.
В этот миг прибыла парасфера. Мадам открыла ее, сразу поняв, что она пришла из мегасофии. Вот что в ней было написано:
Мы не признаем твоего избрания.
Единственный Великий мудрец Аркса Ментиса - это Ятто фон Цантар.
Покинь свою комнату и освободи четвертый этаж, иначе наши действия будут самыми жестокими. Мы не боимся смерти. У нас есть метафизическая пища, по крайней мере на две недели нам ее хватит, и мы готовы к войне.
Если хочешь спасти своих союзников, сдавайся.
Да здравствует фон Цантар!!!
Габор Гааг,
псиоф из Секты Повстанцев
- Сумасшедшие! - закричала Марго. - Я никогда не сложу оружия!
- Да здравствует Новый Союз! - хором поддержали ее все остальные.
Крикен отдала первые распоряжения, заявив, что в течение нескольких дней будет вновь сформулирована программа и внесены изменения в правила Аркса.
- О конкретных изменениях в кодексах я объявлю в начале следующего цикла. Сейчас первоочередная задача - найти родителей Джено и Рене и навсегда исключить из наших рядов Ятто, Баттерфляй и Пило. Будем готовы отразить любую атаку, и пусть каждый из нас максимально использует свои магопсихические способности. Наши друзья псиофы могут беспрепятственно воспользоваться любыми аудиториями. Я доверяю им. Лишь антей должны спрашивать разрешения у меня. При первой же возможности я созову ассамблею. - Мадам Крикен была настроена по-боевому. Решительная и уверенная в себе, она отправляла телемпические послания и парасферы.
В Салоне фламинго, где собрались алхимики, волшебники, шаманы и медиумы, шли оживленные дебаты. Там уже мечтали о новой магопсихической эре. Кое-кто даже готов был внести в сотрудничество свой посильный вклад. "Борьба против повстанцев до конца!" - таков был лозунг дня. При этом должны были использоваться волшебство, чары, заклятия, сила разума и колдовские амулеты.
Дни проходили в бешеном ритме, а из мегасофии больше не поступило ни одного угрожающего послания от Габора, и это настораживало. Между мятежниками и фон Цантаром существовал постоянный контакт с помощью головокружителей и телепатии.
Суммус дал точные распоряжения Габору Гаагу, а также Агате, Бобу и Ламберу, своим приверженцам среди антеев. Находясь в золотом куполе, он заставил засверкать их головокружители: "Ведите себя спокойно. Не вызывайте подозрений. Очень скоро вам предстоит действовать: Контра Унико близится".
Боб Липман почувствовал в себе силу льва, когда узнал, что фон Цантар решил атаковать Аркс в день его выпускного экзамена. Гордость переполняла Липмана.
С минуты на минуту Крикен ожидала начала решительных действий со стороны бывшего суммуса и повстанцев и поэтому была к ним готова и не теряла бдительности. Она незримо контролировала действия враждебных ей антеев, хотя и не думала, что они могут представлять для нее какую-либо серьезную угрозу.
Братья Астор Венти ночи напролет проводили за разговорами в служебкабио, а Суоми и Доротея зачарованно слушали их. Красный Волк понимал, что вскоре им предстоит действовать, чтобы освободить Коринну и Пьера.
Рене хотелось больше узнать о своем дяде Флебо и об аптеке в Нижнем Колоколе, и Джено с грустью думал о том, что жизнь брата в Арксе была незавидной, несмотря на то что время от времени он мог навещать своих родителей. Детство братьев прошло вдалеке друг от друга, и никакая магия не могла повернуть время вспять.
Белокурый мальчик подошел к Доротее и, погладив ее по щеке, спросил:
- Какой завтра день?
- Восемнадцатое февраля, - ответила псиофа. - А что?
- Завтра мне исполнится пятнадцать. Во семнадцатого февраля - мой день рождения, - сказал Рене. - Спасибо тебе за тунику, Доротея. В эти отверстия на спине теперь можно просунуть крылья. - И Рене продемонстрировал, как легко у него это получается.
- Вот здорово! Мы закатим грандиозную вечеринку, ведь второго марта мне исполнится двенадцать лет! - Джено ликовал. После стольких лет он мог отпраздновать свой день рождения вместе с братом.
- То, что мы здесь все вместе, - лучший для меня подарок, - сказал Рене. - Хотя жаль, что с нами нет родителей. Кто знает, что сейчас с ними? - грустно произнес мальчик.
Рене еще не совсем оправился, его метаморфозы не закончились.
Синюшные ногти на ногах напоминали когти птицы, и мальчику при ходьбе никак не удавалось выпрямиться в полный рост. Его не оставляло желание летать, но мадам Крикен очень определенно дала понять, что он выйдет из уффиосерво, только когда наступит время.
И хотя Рене чувствовал себя вполне здоровым, временами он жаловался на боли в мышцах. И это очень беспокоило Стаса Бендатова.
- В нем все еще живет сокол, - говорил доктор Джено наедине. - Рене будет непросто снова стать обыкновенным мальчиком.
И вот наступило восемнадцатое февраля. В девять утра в служебкабио начиналось празднование дня рождения Рене.
Он выглядел довольно странным, сильно нервничал и был слаб.
К вечеру Рене стал свистеть и клекотать, не смог произнести ни слова, лишь исторгал нечеловеческие звуки. К ужасу Доротеи и Джено, он снова превращался в сокола.
На его лице вновь прорезался клюв, а тело уменьшилось и покрылось перьями. Янтарные очи безутешно смотрели в черные глаза Джено.
Руа золотой кречет вновь возобладал над Рене.
Именно в этот миг в золотом куполе Коринна и Пьер зажгли на большом торте пятнадцать свечей. Так они и сидели при свечах. Что им еще оставалось?! Это была их единственная радость. Находясь в изоляции, постоянно подвергаясь угрозам и оскорблениям Ятто, они уже и не верили, что когда-нибудь вновь увидят своих сыновей.
Пьер и Коринна ничего не знали о метаморфозах сокола и о том, какие адские боли претерпевает их сын. Они лишь молились и надеялись.
Но от них не укрылось, что фон Цантар вместе с Баттерфляй и Пило в последнее время проводят много времени в архиве идей, занимаясь клонафортом. Как ни хотелось им узнать об этом, задавать вопросы им было запрещено. Коринна взяла календарь и над уже подчеркнутой датой "18 февраля" написала: "Рене, мы тебя очень любим".
Но в день своего рождения Рене умирал и возрождался.
Бендатов, Крикен и Эулалия не знали, что делать. Они уже решили, что, наверное, сангвис фратернум не подействовала: уж слишком сильным было магопсихическое колдовство фон Цантара. Однако они ошибались.
Ре был соколом, пока длилась ночь, а днем снова превращался в Рене.
Видно, белокурому мальчику суждено было жить двумя жизнями. При солнце и при луне. Ангел, который летал до захода солнца, с сумерками принимал облик кречета.
Джено Астор Венти всегда был рядом с Рене, ни на мгновение не оставлял его. Когда Рене становился мальчиком, они говорили о будущем, строили планы освобождения своих родителей.
Однажды Джено рассказал брату свой сон:
- Мы вместе скакали на ипповоло. Там было высочайшее пламя, и ты призывал меня пуститься в галоп.
И Рене, слушая, зримо представлял эту сцену.
- Так оно и будет, вот увидишь, - сказал он, накрываясь крыльями. - Мы расправимся с Ятто. Ведь мы братья Астор Венти, и в нашей крови бурлит клонафорт. Не забывай об этом!
- Возможно, мы расплачиваемся за то, что было совершено много веков назад одним из наших предков. Когда мы узнаем, кем он был, я уверен, выяснится и правда о клонафорте.
Подобная мысль приходила и Рене.
- Да, все станет яснее ясного, когда найдется другая половина белой руны. - Белокурому мальчику было уже невмоготу оставаться взаперти в уффиосерво. Принять тот факт, что у тебя две жизни и два тела, не так-то просто.
Доротею не покидала тревога, она поклялась вечно любить Ре-Рене. Девочка еще не знала, что преподнесет ей судьба.
Оскураб Илиас Букар уже предсказал: Рене очень скоро придется жить в Домус Эрметика.
Но Джено, только что обретший брата, не готов был вновь его потерять. Он все еще надеялся, что не далек тот день, когда они обнимут своих родителей. Он пойдет на все, лишь бы их семья воссоединилась.
Глава одиннадцатая
Спиккафило в огне и смертельный полет
Комната видений была готова: над жаровней потрескивали маленькие язычки разноцветного пламени, и факелы, установленные на стенах, осветили большую мозаику Аркса с Рене, шестью мудрецами и Ятто на переднем плане.
Мадам Крикен надела свое самое нарядное платье цвета небесной лазури и экстравагантную шляпку. Сидя в профессорском кресле из красного бархата, она молчаливо взирала на своих многочисленных союзников псиофов, ожидавших услышать ее речь.
Слева от нее находились Стае, Эулалия и Набир. Дафна и Доротея, переговариваясь вполголоса, стояли, облокотившись на мозаику. Антеи сидели в первом ряду.
Агата, как всегда возбужденная, что-то оживленно обсуждала с Бобом. Ламбер де Соланж уставился в потолок, боясь даже взглянуть в тетушкину сторону.
Суоми сидела крайней в первом ряду и ужасно нервничала, ведь Джено по понятной причине не было.
Мадам Крикен все предусмотрела, в том числе и отсутствие мальчика. Это была часть ее тщательно разработанного плана. Не поставив своих друзей в известность, старая француженка приняла важное решение, касающееся братьев Астор Венти. Сознавая, что была назначена суммусом сапиенсом незаконно, она решила предоставить всем свидетельство своей полной искренности, а значит, должна была обнародовать правду о Джено и его семье. Союзники псиофы имели право знать ее. Мадам рисковала потерять их доверие, но, помня пророчество оскураба Илиаса Букара, она была уверена, что сможет сохранить власть суммуса сапиенса, продолжив сражение против Ятто фон Цантара и его сподвижников.
Гулкий удар отсчитал семнадцать раз, и Крикен заговорила. Ее звучный голос был слышен повсюду.
- Я, Марго Крикен, суммус сапиенс Аркса Ментиса, вопреки существующим правилам постановила, что Контра Унико состоится завтра в присутствии всех антеев. Учитывая сложившуюся ситуацию, организовать Галь Айперон сейчас невозможно. Поскольку повстанцы оккупировали мегасофию, псиофы из Нового Союза должны обеспечить свое присутствие на выпускном экзамене антеев третьего уровня Боба Липмана и Аноки Кериоки. Несмотря на то что в этом цикле магопсихические лекции и испытания были нерегулярными, я беру на себя всю ответственность за проведение интерканто, которое начнется сразу же после Контра Унико. Так я решила!