И наконец настал день, когда старый Сумак решил покончить с этим. Он созвал совет старейшин, на который привели с озера зазнавшуюся и упрямую девушку.
На большой поляне совета сели в ряд вожди, которым время побелило головы, как солнце белит кору берёз. В шлемах с громадными бизоньими рогами, в накидках из медвежьих шкур, отделанных бахромой, они выглядели величественно и грозно.
Тишина воцарилась вокруг, даже собаки, которые обычно с лаем бегали между типи, попрятались по углам. Перед колдуном племени лежал череп бизона с ярко-красными острыми рогами. Белая кость при свете огня казалась отражением луны. Лицо колдуна, расписанное красной краской, не выдавало никаких чувств, только грозно сверкали глаза под сурово сведёнными бровями. В них можно было бы прочитать приговор, который должен был обрушиться на голову девушки.
Загремел барабан, и на площадку перед костром вывели Гануаутэ.
Она стояла в отсветах пламени, гордая и неприступная, словно каменное изваяние, не показывая ни покорности, ни страха.
Барабан умолк. Молчали вожди. В глухой тишине был слышен лишь треск пылающих сучьев.
Но вот колдун резко вскинул голову, посмотрел на девушку, левой рукой оперся на череп бизона, правую вытянул перед собой и начал неторопливо говорить глубоким басом:
- Заклинаю тебя, Гануаутэ, рогами бизона, опущенными в кровь, заклинаю огнём, который уничтожает всё и оставляет на земле лишь серый летучий пепел. Заклинаю тебя темнотой ночи, громом и молнией, заклинаю тебя могучими когтями серого медведя, которые крошат скалы. Заклинаю тебя и приказываю тебе выйти замуж за первого же воина, который появится перед твоим шатром и запоёт свадебную песню. Этого требует совет вождей. А если ты воспротивишься нашей воле, ты погибнешь между скалами и тело твоё растерзают стервятники.
Но девушка не испугалась мрачного заклятия колдуна.
- Ой вы, старые вожди! - громко засмеялась она. - Видно, долгие годы затуманили вам глаза, а седина ваших голов высосала из них разум, потому что вы хотите от меня такого, чему не бывать никогда. Скажи мне, - обратилась она к колдуну, - разве я не такая красивая, как говорит мне об этом вода озера? Скажи мне и ты, отец: разве моя красота не заставляет петь птиц?
- Уф-ф, ты красива, Гануаутэ, - ответили оба старика.
- Ну, а если я так красива, то я не могу стать женой ни одного воина. Я подожду, пока не придёт к моему типи сам Нана-бошо. Только он, Дух Лесов, сможет взять меня в жёны. Я всё сказала!
И едва промолвила это, как пламя костра взлетело вверх, до макушек сосен, ветер подхватил дым и бросил его между скал, как порванный лоскут берёзовой коры, а с неба с пронзительным криком упал на девушку огромный чёрный стервятник и вцепился в неё когтями.
Ужас охватил всех.
Прежде чем успели сообразить, что же произошло, стервятник взмыл вверх, заслонив своими чёрными крыльями звёзды, и растаял во тьме.
Когда из-за гор выглянуло солнце, осветив вершины скал, селение племени ивахо было пустым. В нём не было даже собак. Все, кто там жили, побежали на берег озера, где обычно проводила время гордая Гануаутэ.
Высоко-высоко - над самой серединой озера - парил стервятник с девушкой в когтях. Потрясённые люди упали на колени, а собаки, поджав хвосты, приникли к земле. Откуда-то издали, словно из глубины озера или из скал, загремел голос:
- Слушайте меня, люди ивахо! Я покарал Гануаутэ за её спесь и глупость. Отныне будет она на дне озера до тех пор, пока не придёт сюда человек с белым лицом, который разрушит скалы и спустит воду. Тогда Гануаутэ перейдёт в страну Покоя... Вас и людей всех племён предостерегаю: обходите это место, так как злая владычица озера Гануаутэ не любит людей и будет мстить каждому живому. Запомните эти слова. Так сказал я, Нана-бошо!
Когда голос умолк, оцепеневшие люди увидели, как тело Гануаутэ, выпущенное стервятником, с плеском упало в воду. Озеро вздохнуло, гневно ударили волны о берег, словно не хотели принимать девушку. Постепенно всё успокоилось, только вода в озере стала тёмной, непроглядной.
Долго ещё стояли люди на берегу, неподвижные и задумчивые. Тяжёлое молчание прервал наконец колдун:
- Пойдёмте отсюда. Наказание свершилось, чтобы в нашем племени больше не было таких женщин. Великий Дух забрал её у нас. Она хотела этого. Покинем эти места навсегда, а озеро отныне будет называться Гануаутэ.
Вскоре после этого племя ивахо свернуло свои шатры и покинуло горы. И уже никогда ни один из охотников этого племени не стоял на берегу озера Гануаутэ".
Костёр почти погас, когда Овасес закончил свой рассказ.
- С тех пор Гануаутэ мстит каждому человеку, которому хочется погрузить своё тело в прохладные воды. Со дна озера бьют ледяные ключи. Там, с правой стороны, где берег пониже, лежат кости тех, кто купался в этой воде. Это жертвы Гануаутэ. Сходите и убедитесь.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
На огромной скале, выросшей посреди зеленой прерии, словно одинокое облако на чистом небе, сидел Великий Дух - Гитчи Маниту.
Он задумчиво курил трубку-калюти, вылепленную из священной красной глины, и смотрел на расстилавшуюся перед ним прерию. Среди душистых степей паслись стада бородатых горбатых бизонов, а поодаль, в высокой траве, лежали серые волки, подстерегавшие одиноких молодых и неопытных коров.
Тут и там среди трав проносились антилопы, приостанавливались на миг, чтобы щипнуть травы и снова умчаться стремглав без всякого повода. Проворство ног, осторожность и чуткость спасали их от грозных волков и не менее грозных, хотя и менее крупных шакалов.
Великий Дух видел и серых сипов, пировавших на бизоньей туше - неоконченной волчьей трапезе.
А дальше, там, где небо смыкалось с землёй, простиралась извечная дремучая чаща, затканная озёрами и изрезанная реками, как паучья сеть. Могучие деревья почти касались туч. Среди тёмных сосен и елей выделялись белоснежностью стволов стройные берёзы. Ветви деревьев, сплетённые словно в братском объятии, образовывали зелёный полог, охранявший землю-мать от палящих солнечных лучей.
Между корнями деревьев грелись ядовитые гремучие змеи, равнодушные ко всему на свете, верившие лишь в свой страшный яд.
Леса были царством медведей, пум, рысей, оленей и разных маленьких зверушек. Поближе к озёрам и трясинам прятался высокий и гордый лось - владыка болот. В них гнездились крикливые разноцветные птицы.
В прибрежных камышах и зарослях осоки мелькал порой, словно красная молния, рыжий лис; через мгновение раздавался крик загубленной им жертвы, трепетание и шум крыльев всполошённых обитателей трясины, а потом снова над болотами плыл беззаботный птичий гомон. Только чибисы дольше, чем другие птицы, кружились в воздухе с жалобным плачем, но в конце концов и они опускались в травы, а рыжий лис вытягивался в тени прибрежных кустов и облизывал морду после удачно завершённого пиршества.
Быстроногие олени спускались к реке, чтобы утолить жажду. Они погружали бархатные морды в холодную, прозрачную воду, но через мгновение поднимали головы, увенчанные острыми рогами, и зорким взглядом окидывали всё вокруг. Рядом с ними шли лани со своими малышами.
Когда у соседних берёз раздавался хруст ветки, семейство напуганных оленей в мгновение ока скрывалось в густой зелени деревьев.
Это бобры острыми зубами подрезали одну из берёз на постройку своих куполообразных домиков.
Вдруг резкий хлопок бобрового хвоста по воде - предупреждающий знак дозорного - побудил всех работающих бобров к бегству. Разгладились морщинки на поверхности воды, и уже ничто не говорило о том, что совсем незадолго до этого здесь кипела горячая работа.
На берегу показалась выдра - самый опасный враг бобра. Она обвела всё вокруг ленивым взглядом и неслышно скрылась в кустах.
На всё это смотрел с высокой горы Великий Дух, смотрел и размышлял, а из его трубки уносился дым-пуквана, который в небе становился большими тучами.
Но не только глаза Великого Духа видели всё. Его уши слышали шелест каждого листика и травинки, отзвук падающих капель росы и шум ветра в ветвях деревьев. Его уши слышали, как звери хвастались между собой силой и отвагой. Здесь побеждало право клыков и когтей, и каждый зверь хотел быть владыкой. Они выли, рычали, лаяли друг на друга.
- Я - владыка дремучего леса! Кто хочет померяться со мной силой? - рычал медведь и в подтверждение своей мощи вырывал молодые деревца с корнями и сдирал с них кору своими острыми когтями. - Кто может перевернуть валуны и одним ударом раздробить череп бизону? Я, владыка дремучего леса!
- Перестань, перестань, зимний соня, пожиратель личинок майского жука! - завыли волки. - Это от нас удирают стада бизонов, оленей и лосей. Когда раздаётся наш охотничий зов, замолкают и дрожат от страха звери в прерии и в лесу, а ты, медведь, тоже сходишь с нашей дороги, как рыжая белка, что прячется на дереве. При виде нашей грозной охотничьей стаи в твоей большой голове остается больше страха, чем ума!
- Ох, не хвались чересчур, серый хрипун! - шикнула пума и вытянула своё пружинистое тело на толстой ветке клёна, острыми когтями с треском царапнув ствол. - От страха перед моими клыками ты, если б смог, превратился бы в слепого крота и скрылся под землей. Вы, прославившиеся разбоями и проворством, всё равно склоняете свои глупые головы предо мной!
Глубоко вздохнул Великий Дух, и от его вздоха наклонились деревья в лесу, а их семена, сорванные с ветвей, оказались далеко-далеко от родных мест.
Теперь он направил свой взор на голубые озёра и шумливые реки.
Прислушался, о чём говорят рыбы.
Но и тут кипела ссора из-за господства в глубинах.
Щука, размахивая хвостом, давала понять, что не кто-нибудь другой, а она - владычица подводного царства.
- Из моей пасти ещё не ушёл никто, - говорила она. - Мои зубы знают во всех озёрах и реках. Даже водоплавающие птицы боятся и сторонятся меня.
- Ну, что твои зубы! - пренебрежительно развёл плавниками осётр - Нама. - На моих костяных шипах они раскрошатся, как прибрежная осока осенью. Ты боишься напасть на меня, а поэтому я могущественней тебя, и воды - моя собственность!
- Реки и озёра мои! - медленно сказал громадный рак - Шавгаши, - шевеля своими тяжёлыми клешнями. - Я - ваш вождь, и я не люблю, если кто-то противится мне. Слушайте меня, глупые рыбы! Как только я замечу протест с вашей стороны, я раскрошу вас на части, как кусочки гнилого дерева.
Великий Дух уже не мог больше терпеть этих ссор и угроз. Он отвернулся с грустью и выпустил из трубки большой клуб дыма-пукваны, который, как громадная туча, заволок солнце.
Потемнело вокруг, и страх объял лесных обитателей. Закончились ссоры, и на свете воцарилась тишина.
И вот тогда, среди этой глубокой тишины и темноты, как могучий раскат грома, раздался голос Гитчи Маниту:
- Выслушайте меня, лесные братья, и вы, сестры в глубине озёр и рек! Выслушайте меня, крылатые друзья с голубых небес! Я, ваш творец Гитчи Маниту, по горло уже сыт вашими ссорами и дрязгами. Я сотворю человека, который будет сильней, могущественней и проворней вас. Вы будете трепетать перед ним, как осина, а ваши сердца наполнятся страхом при одном только виде его следов. Когда вы увидите его, души ваши скрючатся, как засохший осенний лист. Человеку не будет страшен дремучий лес. Ему не будут страшны ни глубины озёр, ни вершины гор, на которых гнездятся орлы и грифы. Он выйдет на битву с вами и будет справедливым владыкой на все времена.
Великий Дух дунул в небо и развеял облака, которые разлетелись в стороны, как испуганные белые лебеди. Снова выглянуло солнце. Над головой творца вились разноцветные бабочки и птицы.
Великий Дух сидел и курил свою трубку, а когда у него кончился табак - кенин-кеник, - он стал носить камни, из которых сложил громадную печь. После этого он пошёл на опушку леса и набрал там хворосту, а в прерии - засохшего бизоньего навоза и травы, пожухлой от солнца.
Четыре дня и четыре ночи он собирал топливо, а когда собрал уже довольно много, прилёг отдохнуть на вершине скалы после такой работы.
Когда Великий Дух спал, к куче хвороста приползла гремучая змея. Она проскользнула между сухими ветками, окропила их ядом, сбросила там свою старую шкуру, выползла из-под рыжих стеблей и исчезла в зелёных травах прерии.
Великий Дух пробудился с восходом солнца и принялся за работу. Он наложил в каменную печь валежника, а с ним, не подозревая об этом, положил шкуру гремучей змеи и ветки, обрызганные ядом. Наконец на приготовленную кучу он положил вылепленного из глины человека и поджёг ветки. Когда они занялись огнём, он подумал: "Пока я выкурю свою калюти, человек будет готов, чтобы жить на земле".
Он уселся недалеко от печи и стал глядеть на прерии и леса, в которых должен был поселиться их первый владыка.
Дым из трубки столбом поднимался вверх и расплывался в синем небе. А когда последняя струйка дыма-пукваны растаяла в воздухе, Великий Дух встал, подошёл к печи и вынул человека. Но, видно, недодержал он его в огне. Человек был бледным, со слабыми мышцами, не очень выносливым. А яд и шкура гремучей змеи сделали своё дело: человек этот получился со злым характером, неверным сердцем и с раздвоенным, как у змеи, языком.
О нет, не о таком владыке мира думал Маниту, не такого хотел он создать человека!
Разгневанный, он схватил необожжённую и неудавшуюся куклу и со злостью бросил её за Большую Солёную Воду.
Так появился белый человек.
Великий Дух снова принялся за работу и вылепил из глины другого человека.
Четыре дня и четыре ночи носил он из бора валежник, но на этот раз выбирал только сосновые сучья.
И вот когда он уже уложил валежник и высек огонь, он ощутил страшный голод, который, как шакал, раздирал ему все внутренности. Тогда пошёл Гитчи Маниту в глубь дремучего леса, чтобы поживиться ягодами и лесными плодами, утолить жажду ключевой водой.
Вернувшись к подножию скалы, он почувствовал чад и увидел валящий из печи чёрный, густой дым.
Великий Дух подбежал к большому камню, закрывавшему очаг, отодвинул его в сторону и из глубины печи вытащил человека.
Он был пережжён, он был весь чёрный.
Смолистые сучья, горевшие жарко, обуглились и закоптили дымом тело глиняного мужчины.
Мышцы этого человека были крепче, но дух - слабей.
"Нет, такой человек не может быть господином лесов и прерий. Не о таком я мечтал", - подумал Гитчи Маниту.
Он схватил пережжённого человека и забросил его за Большую Воду, туда, где отвесно светит солнце.
Так появился чёрный человек.
А Великий Дух в третий раз принялся за работу. Он снова пошёл в дремучий лес и выбрал самые лучшие, самые чистые сучья, после чего с большим старанием вылепил из красной глины смуглого, статного человека с гордо поднятой головой и резкими чертами лица.
Закладывая в печь куски дерева, он приговаривал:
- Белая кора сделает ноги твои лёгкими и прыткими. Ветви дуба дадут силу и мощь твоему телу. Лиственница крепко свяжет твои мускулы, чтобы они были привычными к труду.
Он приговаривал, обливая сучья пахучими смолами:
- Не проймёт тебя холод ночи, а зимой не заморозит твою кровь свирепый северный ветер. Ты пропитаешься запахом лесов и будешь принадлежать им так же, как принадлежат им медведь, волк, пума и рысь, лис и бобёр.
Ты будешь с чащей неразделимым, единым целым, а когда исчезнут леса - сгинешь и ты. Когда в прериях вымрут бизоны, исчезнешь и ты, потому что ты будешь принадлежать лесам и прериям. А когда умрут они, ты вернёшься ко мне.
Он положил на пахучие лесные ветки глиняного человека и поднёс к сучьям свою калюти.
Высоко взметнулось пламя, окутывая огненными языками только что вылепленную фигуру.
Великий Дух бодрствовал у печи, а когда пришло время и человек был уже достаточно обожжён, он взмахнул правой рукой. Тогда на огонь сел речной туман и загасил красное пламя. Творец вынул из печи человека, и улыбка удовлетворения засияла на его лице.
Так появился человек с бронзовой кожей.
В нём была мощь лесов и сила дуба. Мускулы его блестели в лучах солнца, а ветер играл в его чёрных волосах.
Великий Дух взял за руку молодого воина, проводил его на вершину горы и сказал, указывая на чащи и прерии:
- Я дарю тебе эти леса и степи, дарю тебе эти реки, озёра и горы, отдаю всё, что есть в них. Ты - их хозяин, правь справедливо. Не поднимай руки на брата, потому что тогда вернутся люди, которых я бросил за Большую Воду, и захватят твои земли. Тогда умрут и прерия и чаща, а вместе с ними умрёшь и ты. Иди, построй себе типи и живи в нём, а при первой же полной луне сойдёт к твоему шатру девушка, которая станет твоей женой.
При этих словах Великий Дух поднял ладонь, простился с молодым воином и растаял в клубах дыма.
БЕЛЫЙ МУСТАНГ
На землях Тавазэнта, в племени дакота, у знаменитого колдуна - Медвежьего Клыка - воспитывался мальчик. Колдун выбрал его среди многих других потому, что он отличался большой силой, избегал сверстников, пренебрегал их забавами и предпочитал один, скрытый от посторонних глаз, совершенствоваться в метании томагавка, во владении ножом и копьём.
Когда мальчику было десять лет, он ловко набрасывал лассо на скачущего коня и осаживал его на месте, что не всегда удавалось даже опытным охотникам. С каждым днём он становился всё более сильным и ловким.
Зоркие глаза старого колдуна уже давно следили за его поступками. Они хорошо видели, что мальчик в будущем мог бы стать или большим вождём, или колдуном. Вот и решил он сделать из мальчика достойного наследника и взял его в свой шатёр.
Маленький индеец - ути - стойко выдержал испытание кровью и в первый раз, с кровоточащими ранами, после таинства посвящения станцевал при лунном свете танец мужчины. Дали тогда ему имя - Быстрый Ветер.
Через много лет, когда он уже научился всем тайнам заклинаний и мудрости своего наставника, он решил отправиться в горы, чтобы добыть себе в жёны прекрасную Пахайо. Она жила на разноцветной радуге, а осенью и весной указывала дорогу диким птицам, летевшим с севера на юг и с юга на север.
- Хороша Пахайо! - говорила ему мать, когда он приходил в шатёр своих родителей. - Волосы ее стелются до самой земли, а на лбу светится разноцветная лента, переливающаяся всеми красками. Да, счастлив будет тот, кто возьмёт её в жёны, потому что Пахайо приносит счастье. Она имеет власть над дикими птицами и над водами, падающими с неба. Но, для того чтобы добраться к ней, надо быть великим воином, ведь дорогу туда стерегут злые духи. Если кто-нибудь возьмёт её в жёны, злым духам грозит погибель и низвержение в вечную темноту.
Оберегает её и отец, старый Дух Горных Водопадов. У него надо просить руки Пахайо. Он согласится отдать свою дочь только воину с чистой душой и мужественным сердцем, с большой отвагой и силой, не знающему страха, злобы и лжи. Дух Горных Водопадов обитает в гранитной скале на вершине большой горы, а ту скалу может отворить только тот, в чьём сердце - настоящая отвага и настоящая любовь к Пахайо.