Это он мне что, обычную семейную картинку нарисовал? В каждой семье так, что ли? Я-то понятия не имею. Я День Благодарения только по телевизору видела. Интересно, как его доктор Мартинез и Элла празднуют?
- Противно, конечно. Но ничего, всего один день перетерпеть можно. А потом целых четыре недели свободы, до самого Рождества.
Нам весело. Так, без причины. Просто смешно, и все.
Отражение Сэма в темном стекле дрожит от смеха. Он сидит спиной к окну, и за его плечом я вдруг замечаю какое-то слабое движение. Кто-то проходит мимо мороженицы. Нет, не проходит. Остановился и стоит.
У меня засосало под ложечкой, а рука повисла в воздухе, не донеся мороженое до рта.
Снаружи стоит Ари, хищно усмехается и показывает мне поднятый вверх большой палец.
71
Вот тебе и свидание! А я-то расслабилась…
Быстро оглядываюсь вокруг. Позади прилавка запасной выход. И столик можно повалить прямо ему под ноги.
- Макс, ты что?
- Ничего, ничего, - бормочу я, впившись глазами в Ари. Он снова мне криво усмехается и проходит мимо. Рядом с ним мелькает грива какой-то блондинки. Улица за окном пустеет, и я вижу в стекле свое отражение.
Сэм поворачивается по направлению моего взгляда, но Ари уже скрылся из виду.
Сэм вопросительно на меня уставился, а я замерла. Жду, что ирейзеры вот-вот нагрянут сюда через окно или свалятся мне на голову вон с того люка на потолке.
- Что случилось?
- Ничего, все в порядке, - я очень старательно делаю вид, что ничего не происходит. Мне просто кое-что показалось.
Не верь глазам своим. Верь тому, что ты знаешь.
Как тебе это понравится, дорогой читатель, если не только ирейзеры тебе свидание испоганят, но и занудный Голос внутренний откуда ни возьмись со своими нравоучениями выскочит? Мне лично не очень.
- Ма-акс!
Я снова переключаюсь на Сэма:
- Извини, я отвлеклась. - И виновато ему улыбаюсь. Но напряжение не отпускает. Я по-прежнему настороже, в любой момент готовая к бою. Но все вроде спокойно. Ничего не происходит.
- Мне нравится, что ты все мороженое съела, - заявляет Сэм ни с того ни с сего, - а то другие девчонки кочевряжатся: мне только один шарик, обезжиренный. А ты вон все съела и глазом не моргнула.
Я обеспокоенно хихикаю. А вдруг и правда надо обезжиренное?
- Мне как-то по фене. Есть еда - хорошо, а нет - переживу.
- Мне такое отношение гораздо больше нравится, - говорит Сэм.
И я думаю: "А мне ты нравишься".
72
Третья сестра Сэма только-только получила права. Она-то и подвезла нас домой к Анне. Сэм вышел со мной из машины и довел меня до самого крыльца.
- Спасибо, - я снова вдруг засмущалась. - Очень хороший получился вечер. Мне понравилось.
- Мне тоже. Ты совсем не такая, как другие девчонки.
Вот новости. А я-то думала, что слилась с массой.
- Это хорошо или плохо?
- Хорошо! Что за вопрос?
У Сэма, и вправду, очень хорошая улыбка. Он подвинулся ко мне поближе и положил руки мне на плечи. И… поцеловал… Глаза у меня расширились. Мы почти одного роста, и он не такой тощий, как Клык. Руки его скользнули мне на талию. Еще один поцелуй.
Знаешь, дорогой читатель, я про крылья даже не вспомнила. Закрыла глаза и забыла обо всем на свете. Знаешь, как клево было!
Плыви по течению, Макс.
И куда только подевались наши с Голосом вечные расхождения во взглядах?
Со стороны машины раздается раздраженный короткий гудок - сестре Сэма не терпится домой.
Мы наконец разъединяемся.
- О-о-о! - только и способен выдохнуть Сэм.
Я киваю.
- Ладно, ты иди, - тороплю я его. - И спасибо. За все! Все было очень здорово.
- Ага.
Похоже, что Сэм собирается меня снова поцеловать, но сестра его снова гудит. С явным сожалением он спускается по ступенькам.
- До завтра!
Они уезжают, а я остаюсь один на один со своими чувствами, для которых я даже и слов не знаю.
73
Анна поджидает меня в кухне:
- Ну и как?
- Спасибо, все в порядке. Спокойной ночи.
Поднимаюсь наверх. Не то чтобы меня это очень смущало, но я совершенно не хочу ее обижать. Я просто совсем не могу разговаривать с ней ни о чем, что для меня важно. Закрываюсь у себя в комнате, сажусь на кровать и снова и снова проживаю последние десять минут, проведенные с Сэмом.
Скрипнула дверь. Клык входит, прикрыв рукой глаза:
- Ого! Вот это излучение! Наша дама сияет от счастья. Так и ослепнуть недолго.
Скривив в ответ презрительную мину, скидываю куртку и повожу плечами. Теперь можно и крыльям свободы немножко дать, а то уж больно плотно они были свернуты весь вечер. Интересно, Сэм их хоть немного почувствовал? Он, когда меня обнимал, совершенно не вздрогнул. Так что, похоже, ничего не заметил.
Клык прикрывает дверь:
- Они все хотели тебя дожидаться, но Анна их уложила - никакие стоны не помогли.
- Нельзя не отдать ей должное - молодец Анна.
- Ну и как? - повторяет Клык ее вопрос и, скрестив на груди руки, присаживается на мой письменный стол.
Что-то в его голосе заставляет меня к нему приглядеться. По обыкновению, на лице у него ничего прочитать невозможно. Но я-то его хорошо знаю. Мне понятны и едва заметное подрагивание скул, и чуть прищуренные глаза.
- Я видел, как он - как бы это лучше выразиться - "к тебе намертво приклеился". По всему видать, вы спелись.
Он выдерживает паузу, а я стараюсь понять, что он такое имеет в виду.
- Да, - твердо заявляю я наконец. - Не мы одни спелись.
Клык, похоже, смутился. Скидываю кроссовки, и он пересаживается ко мне на кровать, оперевшись спиной на изголовье.
- Так и быть, если он тебе понравился, я его подожду убивать. - Голос у него звенит, а я пожимаю плечами.
- Ага, он очень симпатичный. Мы хорошо провели время…
- Но?..
Я потерла виски:
- Ну и что с того? Будь он хоть самым лучшим парнем на свете, это ничего не меняет. Я как была уродом-мутантом, так уродом-мутантом и осталась. Я что ни день ненавижу нашу жизнь все больше и больше. Верить никому нельзя. Файлы не расшифрованы. Родителей не найти. А и нашли бы - что с того?
Клык молчит.
- Я видела Ари. - Голова у него мгновенно поднимается. - Он стоял на улице возле мороженицы и мне улыбался. А с ним еще кто-то был. - Я замолчала, задумавшись о промелькнувшей блондинке. - Я видела….
И тут меня осеняет. Я-то думала, это мое отражение. Выходит, ошиблась.
Медленно поворачиваюсь и пристально смотрю на Клыка:
- Это я была с Ари. Там за окном…
Сказала, а сердце так и заныло.
Клык заморгал - на более сильное выражение удивления он просто не способен.
- А еще я видела светлые волосы в окне ирейзеровского вэна. Те же, что и сегодня с Ари. Я сначала подумала, это мое отражение. Но никакое это не отражение - я сама, собственной персоной.
Он даже не спросил, уверена ли я. Нам обоим ясно как божий день - уверена!
- Черт возьми! Макс на вражеской стороне - ничего хуже не придумаешь. Вот зараза! Макс-злодейка! Да пропади все пропадом!
- И это еще не все, - медленно продолжаю я. - Помнишь, я тебе сказала, что если я стану … не той, чтобы ты меня… сделал все, что можно, чтобы спасти стаю?
- Ну… - он поднимает на меня усталый взгляд.
- Я тогда неспроста об этом заговорила… - перевожу дыхание и смотрю в сторону. - Пару раз, глядя в зеркало, я видела, как превращаюсь в… ирейзера.
От Клыка - ни слова.
- Я лицо трогала-трогала - на ощупь - никаких изменений. Нормальное, гладкое, человеческое лицо. А из зеркала ирейзер смотрит. - Смотрю в пол и не верю, что я смогла-таки вслух во всем этом признаться.
Над нами повисло гробовое молчание. Часы тикают будто один раз в час. Наконец я слышу его голос:
- Ты, поди, не волком выглядела, а каким-нибудь пекинесом.
Для верности тряхнула головой - ослышалась я, что ли? Но он спокоен, как будто ничего особенного от меня не услышал.
- Что-что? Повтори?
- Да говорю тебе, ты, наверное, была щенком таким симпатичным. - Он корчит мне рожу, как будто обнажая клыки, тихонько притворно рычит - р-р-р! - и прикидывается, что сейчас на меня бросится.
Стукнув его по башке, вскакиваю на ноги, но он катается по кровати и хохочет. Наконец поднимает руки вверх - сдаюсь.
- Послушай, - он успокоился, и лицо его теперь совершенно серьезно. - Я знаю, что ты не ирейзер. Не знаю, почему ты видела в зеркале ирейзеровую морду, и не знаю, откуда взялась та другая Макс. Но я хорошо знаю, кто ты такая. Я тебя насквозь вижу и вижу, что ничего от ирейзера в тебе нет. И даже, если я увижу тебя с той собачьей мордой, я все равно тебя узнаю. Потому что в тебе нет ни капли их злобы и их чернушной гадости. Как бы ты ни выглядела.
Вспоминаю, как Голос советовал мне верить тому, что я знаю, а не тому, что вижу.
Забиваюсь под одеяло. Надо заснуть и ни о чем не думать.
- Спасибо, - голос у меня сел от волнения.
Он встал. Постояв секунду, погладил меня по голове и тихо сказал:
- Не паникуй, все будет в порядке.
- Только не вздумай ничего этого в свой блог выложить. Не смей об этом даже подумать!
- Много чести будет. - Он вышел и закрыл за собой дверь.
Часть 4
Дом - лучшее место на свете
74
- Ну пожалуйста…
- Еще не время, - Джеб не отрывает глаз от отчетов.
- Тебе всегда будет не время, - взорвался Ари. Он рассерженно меряет комнату шагами. - Ты вечно говоришь мне, что надо еще подождать. И никогда, никогда не разрешаешь мне это сделать. Сколько еще ждать можно?
Крылья его болят, и то место, куда их вживили, горит, как в огне. Ари достал из кармана таблетки, проглотил четыре, не запивая, и повернулся лицом к отцу.
- Терпение. Главное - терпение, - повторяет ему Джеб. - У нас есть план. Вот и действуй по плану. Ты руководствуешься эмоциями, а мы сколько раз с тобой говорили, что нельзя давать волю чувствам!
- Я! - бунтует Ари. - А сам-то ты что? Знаешь, почему ты ее бережешь? Знаешь? Потому что ты от нее без ума! Ты ее обожаешь, эту твою Макс. Вот и все! Поэтому и не даешь мне ее уничтожить.
Джеб молча смотрит на него. Ари прекрасно знает, что отец ужасно на него разозлился. Разозлился и из последних сил сдерживает гнев. Но ему уже все равно. Его понесло. Ему хочется, чтобы хоть раз при взгляде на него, Ари, на лице у Джеба вспыхнула та же любовь, как когда он думает про Макс. Только фотку ее ему покажи - сразу тает, как сахарный. А на Ари смотрит, как на пустое место.
И новую Макс Джеб ненавидит по той же самой причине. Ненавидит и избегает. Это, кому хочешь, сразу заметно. Ари назло ему только и делает, что вместе с Макс-2 болтается. Он на что хочешь пойдет, только бы Джебу досадить.
Наконец Джеб прервал молчание:
- Ты языком треплешь, а о чем, сам не понимаешь. Тебе отведена роль в большой игре. Но общей картины ты не знаешь. Поэтому, как я тебе приказываю, так и делай. А коли думаешь, тебе не справиться, я кого-нибудь другого найду.
Ари охватила ярость. Он даже руками вцепился себе в ляжки, чтобы случайно не наброситься на Джеба и не схватить его за горло. Схватить бы его и душить, душить. Пока папаша не поймет, что его, Ари, надо любить и уважать.
Но сейчас он уйдет. Ари повернулся и изо всех сил хлопнул дверью. На улице он забрался на трейлер, коротко разбежался и спрыгнул с крыши - ему все еще трудно взлетать прямо с земли - и, несуразно переваливаясь в воздухе, с видимым болезненным усилием поднялся ввысь и полетел к своему любимому месту. Там, на вершине огромного дуба, можно побыть одному.
Он неловко опустился на ветку и ухватился за ствол, чтобы не упасть. Исступленные слезы жгут ему щеки. Разворачивается и, закрыв глаза, прислоняется к шершавой растрескавшейся коре. Все, все причиняет ему нестерпимую боль: и эти крылья, и то, как Джеб трясется над своей Макс, и как Макс его, Ари, не замечает.
Он вспомнил, как она улыбалась вчера в мороженице тому тощему. А кто этот чувак? Да никто. Человек, замухрышка какая-то. Ари одной левой его в клочки раздерет - и не заметит.
Ари вспоминает, как она целовалась на крыльце с этим молокососом, и откуда-то из глубины горла у него поднимается низкий рык. Макс целовалась с ним! Как самая обыкновенная девчонка! Да если б он только знал, что она мутантка, он бы за сто миль от нее сломя голову убежал.
А может, и не убежал бы, кто его знает. Может, он влюбился бы в нее, даже если бы знал, что она урод и мутант. Что-то в ней есть, отчего люди ее любят. Мальчишки за ней бегают. Она такая красивая… Такая сильная и смелая…
Ари полузадушенно всхлипнул. Слезы бегут ручьем. Он вытирает глаза рукавом и вдруг понимает, что больше он терпеть не может. Чувствует, как лицо вытягивается в волчью морду, как оскаливается пасть, и, сдержав рыдания, он, разрывая кожу и мышцы, изо всей силы впивается клыками в стремительно порастающую густой шерстью руку. Рот заполняет кровь.
От ее вкуса ему становится легче. И он медленно приходит в себя.
75
Вот он! Ай да я! Ай да Макс! Нашла! Я-таки нашла этот дом! - выглядываю из-за можжевелового куста и еще раз смотрю на другую сторону улицы. Неудивительно, что все считают меня какой-то особенной!
Видать, непрухе моей пришел конец! Начинается светлая полоса.
Клык зыркнул на меня страдальческими глазами, и почему-то в его взгляде я особого восхищения не прочитала. Перед нами скромный пригородный кирпичный дом. Небольшой, старомодный, но все равно, видно, не дешевый. Где-то на полмиллиона баксов потянет, раз к Вашингтону близко.
Взять на заметку: Копить карманные деньги. Вложить в недвижимость в столице.
- Не ошибаешься? Церковь за ним - та самая?
Я киваю:
- И что теперь?
Клык посмотрел на меня:
- Ты командир. Вот ты и руководи.
Состроив ему рожу, хватаю его за плечо и, не отпуская, веду за собой через улицу. Звоню в звонок, не дожидаясь, пока меня остановит мой занудный здравый смысл.
Ждем. Слышу приближающиеся к двери шаги. Дверь открывается, и перед нами стоит женщина. Мать она Игги или не мать, но похожа она на него как две капли воды.
- Да? Что вы хотите? - спрашивает она. И знаешь, дорогой читатель, что при этом делает? - как настоящая мама, вытирает руки кухонным полотенцем. Она высокая, стройная, белокурая, с бледным веснушчатым лицом. С бледно-голубыми глазами. Совсем, как у Игги, только, конечно, зрячими, потому что, в отличие от Иггиных, над ними никакие психованные ученые опытов не проводили.
- Вам чем-нибудь помочь, ребята?
- Мадам, мы продаем подписку на газету "Wall Street Journal", - с места в карьер импровизирует Клык. - Не хотите подписаться?
Она улыбается:
- Нет, спасибо. Мы уже получаем "Пост".
- Тогда ладно. До свидания. - Клык разворачивается и поскорее оттуда отваливает.
Она абсолютно точно, на сто процентов может быть Иггиной мамой. Что нам теперь делать?
76
- Здесь до сих пор взрывчаткой пахнет. - Игги дергает Газмана за рукав.
Тот принюхивается:
- Ага, правда, приятный запах! До самых печенок пробирает! Бодрит!
- Видит Бог, мы в ту бомбу могли бы ее и побольше положить.
Газ почти бесшумно ступает по цементному полу, но Игги без труда движется за ним след в след. Он бы и сам, без Газмана, только по памяти, нашел дорогу в ту подвальную комнату с файлами. Он готов поспорить, что если его снова поставить в туннель нью-йоркской подземки, он с легкостью найдет дорогу в Институт. Его редкостная способность ориентироваться по памяти практически компенсировала полное отсутствие зрения. Если слепоту вообще можно чем-то компенсировать.
- Пришли. - Газ открывает дверь в кладовку, где хранятся документы, и Игги слышит щелчок выключателя. Вот теперь ему стоять без дела, как пугалу огородному, пока Газзи всю работу за двоих выполнит.
- Она их положила где-то поближе ко входу, - напоминает он Газману, - по правую руку. Есть там какой-нибудь металлический шкафчик? Я звук помню.
- Они тут все металлические.
Газ открывает один ящик, шелестит бумагами и быстро его захлопывает.
- Я даже не знаю, что мы ищем. Все документы совершенно одинаковые: заголовок - печать - подпись; заголовок - печать - подпись.
- И что, никакие не помечены грифом "Совершенно секретно"?
- Нет, никакие.
Игги терпеливо ждет, пока Газ несколько раз повторяет ту же бессмысленную процедуру - один за другим открывает и закрывает несколько ящиков.
- Эй! Вот… Погоди-ка, что это у нас тут такое? Здесь какая-то пачка бумаг резинкой перетянута и листы другого цвета. И все старые, пожелтевшие…
- А ты почитай.
Звук стягиваемой резинки, шорох страниц:
- Ни фига себе!
Такие вот "ни фига себе" раздражают Игги до умопомрачения. Кто видит, тот и информацию первым получает. И давай замечания отпускать. А он - терпи да жди, когда ему объяснить все соизволят. Как же он слепоту свою ненавидит!
- Это, кажись, дела пациентов, - говорит наконец Газман, - не школьников, а именно пациентов. Из какого-то заведения "Стандиш" для неизлечимо больных.
- Какой такой "Стандиш"? Не очень-то весело это название звучит.
- Да подожди ты, - отмахивается от него Газ, и Игги с горечью думает: "Подожди… Будто у меня выбор какой-нибудь есть?"
- Здесь что-то странное. Похоже, эта школа раньше психушкой была. Если верить тому, что здесь написано, ее всего только года два назад в школу переделали. А эти файлы - медицинские дела пациентов, которых здесь содержали. Но зачем директору понадобилось их хранить - убей меня бог - не знаю.
- Может, он и в психушке директором был? А может, он сам был пациентом? Всех убил - и больных, и докторов - и открыл школу.
- Не знаю. Здесь много всякого понаписано. Сразу не прочитать. Я их сейчас под рубашку спрячу. А потом надо Макс это все показать.
- Давай. Нам вообще уже сматываться отсюда пора.
Игги поднимается за Газманом по лестнице. Ага, уже почти большая перемена на ланч. Интересно, где сегодня Тесс сядет? Но тут Газ вдруг останавливается и Игги чуть не сбивает его с ног.
- Странно, - бормочет Газ, - здесь дверь какая-то. Как это я ее раньше не заметил?
Игги слышит, как он открывает дверь и делает шаг вперед. На них пахнуло сыростью и холодом.
- Это что?
- Туннель. - Голос Газмана звучит удивленно. Длинный темный туннель прямо под школу уходит. Ему ни конца ни края не видно.