- Они согнали нас в кучу, - продолжал Эддисон, - и допросили относительно местонахождения мисс Королек. Они вывернули ее башню наизнанку, искали карты, дневники, я не знаю что, а когда бедная Дердра попыталась остановить их, они застрелили ее.
Длинная морда эму-рафа мелькнула передо мной, глупая, с редкими зубами, но, тем не менее, милая, и мой желудок колыхнулся. Кем же надо быть, чтобы убить такое существо?
- Господи, это ужасно, - произнес я.
- Ужасно, - согласилась Эмма несколько небрежно. - А девочки?
- Младшую схватили твари, - ответил Эддисон. - А другая… ну, там произошла стычка с солдатами, и они были рядом с краем утеса, и она упала.
Я моргнул и посмотрел на него:
- Что?
На мгновение у меня перед глазами все поплыло, затем мир снова собрался в фокус.
Эмма стояла с прямой спиной, но на ее лице не отражалось ничего.
- Что ты имеешь в виду? Упала как далеко?
- Это был отвесный обрыв. По меньше мере, тысяча футов, - его мясистые щеки обвисли. - Мне очень жаль.
Я тяжело опустился на сиденье. Эмма продолжала стоять, сжимая поручень так, что костяшки ее пальцев побелели.
- Нет, - заявила она твердо. - Нет, этого не может быть. Вероятно, она ухватилась за что-нибудь по пути. За ветку или за выступ…
Эддисон изучал заляпанный жвачкой пол:
- Возможно.
- Или деревья внизу смягчили ее падение и поймали ее как сеть! Она может разговаривать с ними, вы же знаете.
- Да, - произнес он. - Всегда есть надежда.
Я попытался представить, как могут смягчить такое падение острые верхушки сосен. Это не казалось возможным. Я видел, как лучик надежды в душе Эммы гаснет, а затем ее колени начали дрожать, она отпустила поручень и бухнулась на сиденье рядом со мной.
Она посмотрела на Эддисона мокрыми глазами:
- Мне очень жаль твоего друга.
Он кивнул:
- А мне - вашего.
- Ничего этого вообще не случилось бы, если бы мисс Сапсан была с нами, - прошептала она. А потом она уронила голову и заплакала.
Я хотел обнять ее, но что-то мне подсказывало, что я вторгаюсь в личный момент, хочу забрать его себе, в то время как он был только ее, так что вместо этого я сел и уставился на свои руки, позволив ей одной оплакать своего потерянного друга. Эддисон отвернулся, из вежливости, я думаю, и потому, что поезд замедлял ход, подъезжая к следующей станции.
Двери открылись. Эддисон высунул голову из окна, понюхал воздух на платформе, зарычал на кого-то, кто пытался сесть в наш вагон, а затем вернулся внутрь. К тому времени, как двери опять закрылись, Эмма подняла голову и вытерла слезы.
Я сжал ее руку:
- Ты в порядке? - спросил я, досадуя, что не могу придумать ничего лучше.
- Я же должна, не так ли? - ответила она. - Ради тех, кто еще жив.
Для кого-то могло показаться бессердечным то, как она запирала свою боль и убирала ее в сторону, но я уже узнал ее достаточно хорошо, чтобы понимать. У нее было сердце размером с Францию, и те немногие счастливчики, кто был любим им, были любимы каждым его дюймом. Но этот размер и делал его опасным. Если бы она позволила ему чувствовать все, она бы сломалась. Так что она приручала его, успокаивала его, заставляла его молчать. Ссылала всю самую сильную боль на далекий остров, который был уже переполнен ею, и на котором ей бы пришлось когда-нибудь поселиться.
- Продолжай, - кивнула она Эддисону. - Что случилось с Клэр?
- Твари забрали ее с собой. Заткнули оба ее рта и сунули ее в мешок.
- Но она была жива? - спросил я.
- И кусалась, по состоянию на вчерашний день. А потом мы похоронили Дердру на нашем маленьком кладбище, и я со всех ног помчался в Лондон, чтобы найти мисс Королек. Один из ее голубей проводил меня к ее убежищу, и хотя я был рад увидеть, что вы прибыли туда раньше меня, к сожалению это сделали и твари. Их осада уже началась, и я вынужден был беспомощно смотреть, как они ворвались в здание, и… ну остальное вы знаете. Я следил за вами, пока вас вели по туннелям. А когда ударная волна затихла, я увидел возможность помочь и воспользовался ею.
- Спасибо тебе за все, - произнес я, осознавая, что мы даже еще не признались ему, насколько мы в долгу перед ним. - Если бы ты не вытащил нас оттуда…
- Да, хорошо, что ж… нет нужды погружаться в размышления о гипотетических неприятных событиях. - Ну и в обмен на мою любезность, я также надеялся, что вы поможете мне спасти мисс Королек от тварей. Как бы невероятно это не звучало. Она значит для меня все, знаете ли.
Это мисс Королек он хотел вырвать из лап тварей, не нас, но нас спасти представлялось более реалистичным, мы были дальше от поезда, и он принял быстрое решение, и схватил то, что мог достать.
- Конечно, мы поможем, - откликнулся я. - Как раз этим ведь мы и занимаемся?
- Да-да, - ответил он. - Но вы должны понимать, что, как имбрина, мисс Королек представляет бóльшую ценность для тварей, чем странные дети, и поэтому освободить ее будет намного труднее. Я беспокоюсь, что, если каким-то чудом нас повезет спасти ваших друзей…
- Эй, секундочку! - перебил его я. - Что значит, она представляет большую…
- Нет, это правда, - согласилась Эмма. - Вне сомнения, ее будут содержать под усиленной охраной. Но мы ее не бросим. Мы никогда и никого больше не бросим! Даю тебе слово странного человека.
Пса, похоже, это устроило.
- Спасибо, - произнес он, а затем прижал уши.
Он запрыгнул на сиденье и выглянул в окно. Мы как раз подъезжали к следующей станции.
- Спрячьтесь, - велел он, быстро пригибаясь. - Враги близко.
* * *
Твари поджидали нас. Я мельком заметил двоих, одетых как полицейские, среди разбросанных по платформе пассажиров. Пока наш поезд подъезжал к станции, они пристально рассматривали вагоны. Мы бросились на пол под окном, в надежде, что они разминутся с нами, но я знал, что этого не произойдет. Та тварь с рацией сообщила о нас дальше, и они, должно быть, уже знали, что мы в этом поезде. Теперь им оставалось только обыскать его.
Поезд остановился, и люди начали заполнять вагоны, хотя в наш никто не зашел. Я рискнул украдкой выглянуть в открытые двери и увидел на платформе одну из тварей, которая быстрым шагом направлялась в нашу сторону, тщательно обшаривая взглядом каждый вагон.
- Один идет сюда, - пробормотал я. - Как твой огонь, Эм?
- Все так же, - ответила она.
Тварь приближалась. До нас оставалось четыре вагона. Три.
- Тогда приготовьтесь бежать.
Два вагона. Затем динамик мягко произнес: "Осторожно, двери закрываются".
- Задержите поезд! - заорала тварь.
Но двери уже закрывались.
Мужчина успел сунуть в щель руку. Двери упруго отскочили и разъехались обратно, и он зашел в поезд, в соседний с нами вагон.
Я перевел взгляд на дверь, которая соединяла наши вагоны. Она была закрыта на цепь (спасибо, Господи, за маленькие милости). Двери вагона скользнули обратно, и поезд тронулся. Мы переместили складывающегося человека на пол и съежились рядом с ним в точке, откуда нас нельзя было увидеть из вагона с тварью.
- Что нам делать? - произнесла Эмма. - Как только поезд опять остановится, он пойдет прямиком сюда и обнаружит нас.
- А мы абсолютно уверены, что это тварь? - спросил Эддисон.
- А кошки растут на деревьях? - откликнулась Эмма.
- Не в этой части света.
- Тогда конечно, мы не уверены. Но когда дело касается тварей, есть старое высказывание: "Если не уверен, предполагай, что так и есть".
- Ладно, - кивнул я, - тогда, как только двери откроются, бежим к выходу.
Эддисон вздохнул:
- Все это "бегство", - проговорил он презрительно, словно гурман, которому предложили ломтик американского плавленого сыра. - В нем нет ни капли творчества. Почему бы нам не попытаться "ускользнуть"? Смешаться с толпой? В этом присутствует какой-то артистизм. Тогда мы могли бы просто грациозно удалиться незамеченными.
- Я ненавижу бегство, как и любой другой, - ответил я, - но Эмма и я выглядим как серийные убийцы из девятнадцатого века, а ты - собака, которая носит очки. Мы обречены быть заметными.
- До тех пор, пока не начнут производить контактные линзы для собак, я привязан к ним, - проворчал Эддисон.
- И где эта пустóта, когда она нужна? - произнесла Эмма небрежно.
- Попала под поезд, если нам повезло, - откликнулся я. - А что ты имеешь в виду?
- Только то, что до этого она нам очень пригодилась.
- Ага, а до этого - чуть не убила нас! Дважды! Нет, трижды! Что бы я там такое не делал, чтобы контролировать ее, это было по большей части случайностью. А что произойдет, если я не смогу? Мы умрем.
Эмма ответила не сразу, а изучала меня какое-то время, а затем взяла мою руку, всю в грязи, и поцеловала ее, один раз, второй.
- Это еще зачем? - удивился я.
- Ты не догадываешься, верно?
- О чем?
- О том, какой ты совершенно чудесный.
Эддисон застонал.
- У тебя удивительный талант, - прошептала Эмма. - Я уверена, что все, что тебе нужно, это немного попрактиковаться.
- Возможно. Но практиковаться, означает иногда ошибаться, а ошибаться в данном случае означает, что погибнут люди.
Эмма сжала мою руку:
- Что ж, небольшое давление только поможет тебе отточить твой новый навык.
Я попытался улыбнуться, но не смог. Мое сердце начинало болеть при мысли о том, какой ущерб я могу нанести. Это мое умение было похоже на заряженное ружье, которым я не знал, как пользоваться. Черт, я даже не знал каким концом из него целиться! Лучше было положить его, чем, если бы оно взорвалось у меня в руках.
Мы услышали шум в дальнем конце вагона, подняли головы и увидели, как открывается дверь. Она не была закрыта на цепь, и сейчас пара одетых в кожу подростков ввалилась в наш вагон: парень и девушка. Они смеялись и передавали друг другу зажженную сигарету.
- У нас будут неприятности! - хихикнула девушка, целуя шею парня.
Он отбросил с глаз пижонскую челку:
- Я постоянно так делаю, милая.
Он увидел нас и застыл, подняв брови. Дверь, через которую они зашли, с грохотом захлопнулась за ними.
- Привет, - бросил я небрежно, словно мы не скрючились на полу рядом с умирающим мужчиной, все покрытые кровью. - Как дела?
Не дурите. Не выдавайте нас.
Парень наморщил лоб:
- А вы…?
- В костюмах, - ответил я. - Перестарались с фальшивой кровью.
- А-а, - протянул парень, явно не веря мне.
Девушка уставилась на складывающегося человека:
- А он…?
- Пьян, - отозвалась Эмма. - Нализался до чертиков. Из-за этого и пролил всю нашу фальшивую кровь на пол. И на себя.
- И на нас, - добавил Эддисон.
Подростки резко повернули к нему головы, их глаза делались все шире.
- Болван, - пробормотала Эмма. - Замолчи.
Парень поднял дрожащую руку и указал на пса:
- Он что, только что…?
Эддисон сказал всего два слова. Мы могли бы списать все на эхо, выдать за что-то иное, чем это показалось, но Эддисон был слишком гордым, чтобы притворяться немым.
- Конечно же, нет, - произнес он, задрав нос. - Собаки не говорят по-английски. И ни на каком другом человеческом языке, за исключением, разве что, люксембургского, который понятен только банкирам и люксембуржцам, и поэтому от него едва ли есть какой-то прок. Нет, вы просто съели что-то нехорошее и теперь видите страшный сон, только и всего. А теперь, если вас не сильно затруднит, моим друзьям необходимо одолжить вашу одежду. Пожалуйста, немедленно разоблачайтесь.
Бледный и трясущийся, парень начал стягивать кожаную куртку, но как только он выдернул одну руку из рукава, его колени подломились, и он упал в обморок. Девушка начала визжать, и она не останавливалась.
В то же мгновение тварь забарабанила в закрытую цепью дверь, ее пустые глаза горели желанием убивать.
- Вот тебе и ускользнули, - пробормотал я.
Эддисон обернулся и посмотрел на мужчину:
- Определенно, тварь, - глубокомысленно кивнув, произнес он.
- Я так рада, что мы разгадали эту тайну, - откликнулась Эмма.
Последовал толчок и визг тормозов. Поезд приближался к станции. Я помог Эмме подняться на ноги и приготовился бежать.
- А как же Сергей? - спросила Эмма, оборачиваясь на него.
Будет достаточно сложно оторваться от пары тварей с Эммой, которая еще не восстановила полностью свои силы; со складывающимся человеком на руках это будет невозможно.
- Нам придется оставить его, - ответил я. - Его найдут и доставят к врачу. Так у него будет больше шансов. И у нас.
К моему удивлению, она согласилась:
- Я думаю, это то, чего он хотел, - произнесла она и быстро подошла к нему. - Прости, мы не можем взять тебя с собой. Но я уверена, мы еще встретимся.
- В следующем мире, - прохрипел он, чуть приоткрыв глаза. - В Абатоне.
С этими загадочными словами и криками девушки, звенящими у нас в ушах, поезд подошел к станции и двери открылись.
* * *
Мы не были ловкими. Мы не были грациозными. В ту секунду, как двери распахнулись, мы просто побежали так быстро как могли.
Тварь выскочила из своего вагона и бросилась в наш, за это время мы промчались мимо визжащей девушки, перепрыгнули через лежащего без сознания парня и вылетели на платформу, где нам пришлось пробиваться через поток людей, устремившихся в поезд, подобно идущему на нерест косяку рыб. Эта станция, в отличие от остальных, просто трещала по швам.
- Туда! - заорал я, потянув Эмму к светящемуся в отдалении указателю "ВЫХОД". Я надеялся, что Эддисон находится где-то рядом с нашими ногами, но толпа вокруг нас была такой плотной, что я едва видел пол. К счастью, силы Эммы быстро возвращались (или это всплеск адреналина сделал свое дело), так как не думаю, что я смог бы одновременно тащить ее и продираться сквозь людской поток.
Мы одолели примерно двадцать футов и пятьдесят людей между нами и поездом, когда тварь вырвалась из вагона, расталкивая пассажиров и крича: "Я представитель власти!" и "Прочь с дороги!" и "Остановите тех детей!".
Но, или мужчину никто не слышал сквозь гул, стоявший на платформе, или просто не обращал внимания. Я обернулся и увидел, что он нагоняет нас, и тогда Эмма принялась ставить подножки, скользя на бегу ногами то вправо, то влево. Люди кричали и беспорядочно валились позади нас, и когда я оглянулся снова, тварь изо всех сил пыталась прорваться к нам, наступая на ноги и спины, и получая удары зонтами и чемоданами в ответ.
Тогда мужчина остановился, покрасневший и раздраженный, и расстегнул кобуру пистолета. Но между им и нами уже разверзлась пропасть из людей, и, хотя я был уверен, что ему хватило бы жестокости, чтобы стрелять по толпе, ему хватило ума не делать этого. Возникшая паника только затруднила бы нашу поимку.
Когда я оглянулся третий раз, он остался далеко позади, его поглотила толпа, и я уже едва мог видеть его. Может, ему действительно было все равно, поймает он нас или нет. В конце концов, мы не являлись ни существенной угрозой, ни ценным призом. Может, пес был прав, по сравнению с имбриной, мы едва ли стоили затраченных усилий.
На полпути к выходу толпа поредела настолько, что уже можно было перейти на быстрый бег. Но едва мы сделали несколько шагов, как Эмма схватила меня за рукав и остановила:
- Эддисон! - закричала она, оглядываясь вокруг. - Где Эддисон?!
Секундой позже он появился, вынырнув из самой гущи толпы, за ним волочился длинный лоскут белой ткани, зацепившийся за шипы на его ошейнике.
- Вы меня подождали! - воскликнул он. - Я запутался в дамских чулках…
На звук его голоса обернулось несколько голов.
- Пошли, нельзя останавливаться! - крикнул я.
Эмма сорвала чулок с его ошейника, и мы снова бросились бежать. Перед нами были эскалатор и лифт. Эскалатор работал, но был забит людьми, так что я повернул к лифту. Мы пробежали мимо женщины, с ног до головы раскрашенной в синий цвет, и я непроизвольно обернулся и уставился на нее, в то время как ноги продолжали нести меня дальше. Ее волосы были выкрашены в синий, ее лицо покрывал синий грим, и она была одета в обтягивающий гимнастический костюм, тоже синий.
Едва она скрылась из виду, как я увидел кого-то еще более необычного: мужчину, чья голова была поделена на две половины, одна - лысая и обожженная, вторая - нетронутая, с аккуратно уложенными назад волосами. Если Эмма и заметила его, то даже не обернулась. Возможно, она настолько привыкла встречаться с настоящими странными людьми, что на странно выглядящих нормальных людей почти не обращала внимания.
"Но, что если они не нормальные люди?" - подумал я. - "Что если они странные, и вместо настоящего, мы очутились в какой-то новой петле? Что если…?"
Но затем я увидел двух мальчишек со светящимися мечами, сражающихся возле торговых автоматов. При каждом столкновении мечи издавали гулкий пластиковый стук, и реальность обрела четкие очертания. Эти странно выглядящие люди не были странными. Они были чудаками. Мы были в самом что ни на есть настоящем.
Через двадцать футов от нас открылись двери лифта. Мы прибавили ходу и влетели внутрь, впечатавшись ладонями в заднюю стенку. Эддисон ввалился следом на заплетающихся лапах. Я обернулся и успел выхватить взглядом через закрывающиеся двери лифта две вещи: тварь, которая выбралась из толпы и несется к нам со всех ног; и дальше, на путях, где сейчас отъезжал поезд, пустóту, которая перепрыгнула с последнего вагона на потолок станции и повисла на светильнике, будто паук, зацепившись за него языками. Ее горящие черные глаза были устремлены на меня.
А затем двери закрылись, мы мягко заскользили вверх, и кто-то произнес:
- Где горит, дружище?
Средних лет мужчина, ухмыляясь, стоял в дальнем углу лифта. Он был одет в странный костюм. Его рубашка была разорвана, лицо пересекали фальшивые шрамы, и пристегнутая ремнями к запястью одной руки, на манер капитана Крюка, торчала окровавленная бензопила.
Эмма увидела его и быстро сделала шаг назад:
- Кто вы?
Он слегка обиделся:
- Да ладно.
- Хочешь действительно узнать, где горит, не отвечай, - она начала поднимать руки, но я протянулся к ней и остановил.
- Он никто, - произнес я.
- А мне казалось, я выбираю в этом году такой очевидный вариант, - пробормотал мужчина.
Он выгнул бровь и чуть приподнял пилу. - Я - Эш. Ну вы знаете… Армия Тьмы?
- Никогда не слышала ни о чем подобном, - ответила Эмма. - Кто твоя имбрина?
- Моя что?
- Он изображает персонажа, - попытался объяснить я, но она не слушала.
- Неважно, кто ты, - заявила она. - Нам может пригодиться армия. Сойдет хоть какая. Где остальные твои люди?
Мужик закатил глаза:
- Очень смешно. Ну, вы, ребята, забавные. Все в центре, на конвенте, ясно же!
- Он в маскарадном костюме, - прошептал я Эмме. Затем повернулся к мужчине: - Она смотрит не очень много фильмов.