- Правильно. - Геша сообразил, что поступил не по-товарищески, снова порылся в ящике стола, вытащил значок с клубничкой и приколол его Рыжему. - Так и будем вас различать: Красный с вишенкой, Рыжий - с клубничкой. Понятно?
- Понятно! - хором ответили братья и заулыбались, довольные.
Мир восстановился, и Геша был рад своему дипломатическому ходу не меньше, чем братья - значкам.
Кинескоп сказал с некоторым удивлением:
- А и вправду различать легче стало. Вы уж их не снимайте, значки-то…
- Не будем, - ответили счастливые братья, и было совершенно ясно, что значки эти они не снимут ни при каких обстоятельствах - так они себе сейчас понравились.
Кеша вспомнил, что у него дома в коробке из-под печенья валяется штук тридцать разных значков. Сам он когда-то собирал их, да потом бросил. Он вообще много чего собирал: марки, морские камешки, спичечные этикетки. Но страсть коллекционера, быстро возникавшая в нем, так же быстро угасала: он не любил долго копить.
"Надо будет отдать значки братьям", - подумал он и порадовался, что сможет это сделать сегодня же вечером, потому что один из братьев живет у него дома.
Кинескоп уселся на диване, завернулся в плед, заявил официальным тоном:
- Рассаживайтесь поудобнее, товарищи. Разговор будет серьезный.
- О чем разговор? - спросил любознательный Геша.
- Узнаешь, - буркнул Кинескоп.
Товарищи расселись поудобнее: Кеша на стуле, Геша, как и раньше, на полу, братья Рыжий и Красный взгромоздились на стол, свесив ноги в таких же сандаликах, как и у Кинескопа, приготовились слушать.
- Товарищи… - Кинескоп явно находился под влиянием официальных телевизионных программ. - Я уполномочен сделать важное заявление. Прошу - отнестись к нему со вниманием и уважением. - Он помолчал значительно, продолжил: - Кеша и Геша, по моей рекомендации из всех мальчиков города Москвы для Великой Миссии Помощи выбраны именно вы.
Он так и сказал: "Для Великой Миссии Помощи". Каждое слово начиналось с большой буквы, ошибиться было нельзя.
- Что за миссия? - спросил нетерпеливый Геша, и хотя Кеша и сам был не прочь поскорее, без долгих предисловий, узнать суть дела, он все же поразился бестактности друга: судя по тону старика, да и по серьезному виду близнецов, дело наклевывалось нешуточное, важное. И если уж их двоих выбрали из всех мальчиков города Москвы, то стоит потерпеть: пусть Кинескоп выговорится.
- Подожди, Гешка, - сказал он.
Кинескоп с благодарностью кивнул ему.
- Я открою вам Великую Тайну, - продолжал Кинескоп, и тут уж сам Кеша подумал, что старик явно перегибает палку: "Тайна - великая, миссия - великая. Не слишком ли?.."
Но Кинескоп не заметил Кешиных сомнений.
- Вы, именно вы призваны помочь духам, - с надрывом шпарил он. - Десятки их сейчас мучаются от бессилия и унижения, и без помощи людей мы пока не можем защитить их.
- Где они мучаются? - снова не утерпел Г еша, и в его голосе снова была ирония.
- Все скажу, - торжественно заявил Кинескоп, не заметив, впрочем, иронии, - но сначала узнайте, с кем вам придется вступить в борьбу…
Это было немного страшновато - борьба, враги, - но чертовски увлекательно. Кеша и Геша одновременно представили себе неистовую погоню, бешеную езду на гоночных автомобилях "феррари" или "мазаратти", автоматные выстрелы, пуленепробиваемые жилеты, поиски следов, скрупулезный анализ фактов преступления и, наконец, обязательно - заключительную фразу, обращенную к главному негодяю: "Ваша игра закончена, сэр!" Или иначе: "Ваша ставка бита, мистер такой-то!" По крайней мере, так заканчивались популярные романы про шпионов, некогда читанные Кешей и Гешей…
- С кем? - в один голос спросили они.
- Вы его знаете, - скорбно сказал Кинескоп. - Он живет в вашем дворе и сегодня играл в домино, когда вы хотели испытывать самолет.
- Витька? - крикнул Кеша.
А Геша спросил вполголоса:
- Петр Кузьмич?
- Нет, - покачал головой Кинескоп. - Это Сомов. Он-то и есть наиглавнейший преступник, негодяй и душегуб.
Глава шестая
Кеша, Геша и великая тайна
Вот те раз! Сомов - преступник! Тихий, незаметный, фантом, а не человек… Он порой и поздороваться боится, бочком по стеночке, мимо, мимо - ив подъезд. Отец Кеши называет его человеком, ушибленным ложной скромностью. Такой десять раз подумает, прежде чем комара прихлопнуть. Да и в истории с домино Сомов себя прилично вел: не встревал в разговор, не вякал по-пустому, не делал замечаний, просто помалкивал.
Не может он быть преступником!
Хотя… Тут Геша к месту вспомнил еще одну народную мудрость Гешиной бабы Веры - насчет тихого омута, в коем черти водятся. И надо сказать, что Геша тоже вспомнил эту мудрость, что, впрочем, совсем неудивительно.
Итак, Кеша остановился на слове "хотя". Хотя… Тут Кеше (и Геше тоже) пришел на память ряд литературных примеров о преступниках, ведущих добропорядочный образ жизни, не пьющих, не курящих, не выражающихся нецензурными словами и даже любящих мелких домашних животных, как-то: кошек, собак, лемуров, попугаев, хомяков и черепах.
И здесь опять подошла бы полезная оговорка "хотя". Хотя… Кеша (и Геша тоже) прекрасно знал одну грустную историю, происшедшую месяца два назад. Тогда Сомов очень негуманно поступил с черным котенком, забежавшим к нему в подъезд. Котенок был ничейный, некормленый и орущий. Последнее тихому Сомову особенно не понравилось. Помнится, он взял котенка за шиворот (дело происходило на третьем этаже) и преспокойно выкинул его за окно. Счастье котенка в том, что он оказался именно котенком. Как и положено кошке, он упал на все четыре лапы. Как и положено маленькому котенку, безусловный рефлекс не помог - котенок сломал лапу. Хорошо еще, Валька Бочарова забрала его и выходила. А то бы помер. Вот вам и тихий Сомов - полюбуйтесь-ка! Хотя он и тогда не шумел, даже не сказал ничего…
Нет, Кеша все больше убеждался, что этот страшный человек может быть преступником… Он все может - дело ясное. Одного Кеша не понимал: как он ухитряется вредить духам? Ведь дух преспокойно сделается невидимым, как Кинескоп, и Сомов его просто не заметит. Тут явно была какая-то неувязка, о чем Кеша немедленно сообщил Кинескопу.
- Глупый, - грубо отреагировал Кинескоп. - Сейчас объясню…
И старик Кинескоп объяснил все. И это было действительно тайной, правда, пока по-прежнему непонятно, почему великой.
Сомов, к огорчению Кеши и Геши, оказался обыкновенным вульгарным жуликом, но жуликом хитроумным. Он ворует у духов. То есть не у самих духов, конечно (у самого духа не украдешь, и стараться не стоит), а крадет ту вещь, с которой дух неразрывно связан. Своей работой связан. Короче, Сомов был автомехаником.
"Ну и что? - подумал про себя Геша. - Чего же плохого в этой всеми сейчас уважаемой профессии? Да тысячи владельцев "Жигулей", "Волг", "Москвичей" и "Запорожцев" примут Сомова, как дорогого гостя. Приходит домой интеллигентный товарищ с прекрасными рекомендациями и говорит скромно: "Вам машину посмотреть?" Владелец захлебывается от радости: "Да, да, дорогой товарищ, у меня там бензопровод засорился, и вообще она не едет".
Фраза не придумана. Ее слышал сам Геша из уст соседа по лестничной клетке, вполне интеллигентного человека с высшим инженерным образованием: "Вообще она не едет".
Технически образованный Геша твердо считает: нынешний автовладелец - личность чаще всего неграмотная. А Геша автомобиль знает. И не кое-как. Отцовская машина изучена Гешей досконально: от системы зажигаиия до тонкостей подвески. Когда отец приезжает в отпуск, он даже позволяет Геше водить машину. И вряд ли сын уступит отцу в мастерстве вождения.
Сомов к Гешиному отцу не пойдет. Сомов пойдет к наивному автомобилисту, который примет на веру все технические замечания этого скромного, интеллигентного мастера. А скромный, интеллигентный мастер ищет именно таких доверчивых неумеек. С ними легко. С ними даже неинтересно, настолько все просто. Но профессия есть профессия. А по профессии Сомов, как уже Кинескопом сказано, жулик!
- Не совсем так, - поправил Кинескоп. - Он не сам жулик. У него есть помощник. Тот - жулик. Но и сам Сомов все-таки тоже жулик…
Тут Кинескоп вконец запутался в своих "жулик - не жулик" и умолк.
- Не части, Кинескоп, - сказал Геша. - Давай по порядку. Кто, что, как, где и когда?
Кинескоп вздохнул поглубже и "дал по порядку". Вот что он поведал изумленным слушателям.
Фирма "Сомов и К°" работает продуманно и осторожно. В ее деятельности почти исключен элемент риска. Конечно, совсем без риска невозможно, но для жулика - чем его меньше, тем спокойнее. Истина общеизвестная. И поэтому Сомов работает в паре с Витькой Трешницей. Схема работы вкратце такова, как ее пересказал не очень-то разбирающийся в автоделе Кинескоп. У Сомова - а механик он известный и добросовестный! - есть определенная клиентура. Сомов в поте лица весь день бегает по клиентам, чинит, заменяет, поправляет, налаживает именно то, что накануне было сломано, подменено, нарушено или просто украдено Витькой.
К примеру, просыпается утром известный киноактер, бреется, завтракает, выходит на улицу к своему "Жигуленку", любуется им, тряпочкой из замши стекло протирает, и вдруг - о ужас! - колпаков-то на колесах нет. Тю-тю колпаки. Сперли. "Кто спер? - предполагает артист. - Или просто ворюга, или свой брат-автомобилист, у которого такие же колпаки днем раньше увели?" Ну, заявляет артист о пропаже в милицию. Там, конечно, дело заводят, обещают найти. А это почти безнадежно. Потому что в Москве автомобилей миллионы и колпаки одного ничем не отличаются от колпаков другого. Спросят артиста: а особые приметы у колпаков были? Что он ответит? Ничего не ответит, потому что особых примет у них не было. Автографа своего он на них не ставил и портрета любимой женщины с внутренней стороны не приклеивал. Нет примет, и точка. Как в таком случае их искать? Очень трудно…
И такая же история может произойти с любой другой деталью любого другого автомобиля. Потому что ночью Витька подошел к нему и спер эту деталь. Автомобиль угонять хлопотно - найдут и посадят. На автомобиль секретки всякие ставят, сигналы оглушительные, даже волчьи капканы, как в кинофильме "Берегись автомобиля". А что ты на колпак поставишь? Или, допустим, карбюратор? Или на запасное колесо в багажнике? Правда, багажник хитро запереть можно. Но Витька - слесарь. Ему любой замок нипочем.
Но милиция милицией, а колпаки артисту нужны. Без колпаков колеса его машины имеют какой-то неприглядный вид. Жалкий, надо сказать, вид. Он звонит обаятельному мастеру, чудо-человеку товарищу Сомову и говорит ему о своей беде. А тот его успокаивает: не беда, мол, достанем колпаки, только подороже магазинных. Тем более они в магазине все равно редко бывают. И ставит Сомов артисту его же собственные колпаки за двойную цену. А потом делится с Витькой хорошей прибавочной стоимостью, и оба хохочут над простофилей актером. Вот такие пироги.
История, рассказанная Кинескопом, неприятно поразила Кешу и Гешу. И даже не потому, что ворама оказались люди из их двора, а потому, что история выглядела больно грязной.
И Кеша и Геша росли в семьях, где никто никого не обманывал даже в мелочах. Ни Кеша ни Геша представить себе не могли, что возможно утаить от родителей или от бабы Веры сдачу от молока или хлеба, взять без спроса отцовский фотоаппарат или залезть в ящик буфета, где бабушка хранит деньги. Когда Кешка выбил в физкультурном зале стекло, он так прямо и пошел к директору и все рассказал. Хотя ему очень не хотелось идти. Тем более, кроме Геши, этого никто не видел. Или когда Геша прогулял урок - потому что Леха из дома, где кино "Призыв", ждал его с замечательным электропаяльником, который надо было поменять на кляссер с марками, - он мог бы сказаться больным. Он мог бы заохать, залечь в постель, и баба Вера пошла бы в школу и все объяснила классной руководительнице Алле Петровне. Но Геша не стал обманывать ни бабу Веру, ни Аллу Петровну: он честно сознался, что урок прогулял, за что получил в дневник не слишком приятную запись.
Конечно, можно сказать, что все это мелочи, рядовые примеры, которые и в расчет принимать нельзя. Подумаешь, преступление: стекло разбил! Или урок прогулял! Кешкин отец не скрывает от сына, что сам в детстве бил стекла не однажды, но говорит о том с осуждением - из педагогических соображений, конечно, и Кеша отца здесь вполне понимает. Но разговор-то не о преступлении, а об отношении к нему. О людской честности, которая складывается именно из мелочей. И если нет ее, нет и не предвидится, то из таких мелочей когда-нибудь может сложиться настоящее преступление. А Сомов или Витька в детстве стекол не били? Ох-ох-ох, еще как били! Но вряд ли сознавались в этом. То есть наверняка не сознавались. Кеша в том был уверен. И потом, между "нечаянно" и "нарочно" - огромная разница. Но от "нечаянно" до "нарочно" совсем недалеко. Все зависит от отношения человека к "нечаянно" и "нарочно"…
Кеша и Геша были пионерами. Они уже давно были пионерами и готовились на будущий год вступить в комсомол. Вот почему они не просто возмутились тем, что Сомов и Витька оказались ворами. Они горели желанием разоблачить их.
- Ну, Сомов, - сказал изумленно Кеша, - ну, тихоня…
- А Витька? - подхватил Геша. - Чем он лучше?
- Ничем не лучше. Давай подумаем, что делать. Кстати… - Тут он повернулся к Кинескопу. - А при чем здесь ДУи?
Кинескоп даже застонал от досады: битый час вдалбливать прописные истины и ничего не вдолбить. Нет, люди не оправдывают уважительного к ним отношения…
- У тебя в школе какие отметки? - язвительно спросил он Кешу.
- Хорошие, хорошие. Ты, Кинескоп, не язви, а объясни лучше. Не теряй времени.
Совет был разумен. Кинескоп успокоился и сказал, хотя и не без раздражения:
- В автомобилях духи есть? Есть. Опытные духи, квалифицированные. Технику знают, любят. Думаешь, им приятно, когда на их глазах ее разрушают? Их технику?..
- Почему же они бездействуют?
- А что им делать?
- Ну, не знаю… Вдарить Витьке. Током дернуть. Или еще чего…
Кинескоп вздохнул: трудно разговаривать с непосвященными.
- Дух не может, не имеет права причинить человеку ощутимый вред: ранить его или там покалечить…
- А неощутимый?
- А неощутимый не поможет. Того же Витьку током саданешь - он выругается и аккумулятор отключит. Двенадцать вольт - слону дробина…
- Какие-то у вас принципы строгие. Он же вор…
- А разве он не человек? Морально, может, и не человек. А биологически? То-то и оно… Я зачем в телевизоре сижу? Удовольствие, что ли, от "Артлото" получаю? Я в нем сижу, чтобы человеку, то есть Геше, легче было. Чтобы не чинил он бездушную технику по сто раз на дню. А когда ты будешь лампы из телевизора выбрасывать на свалку, так это ты от меня часть души заберешь, понял?
- Я же не вырываю, - обиделся Геша.
- Не о тебе речь. Это я к примеру. Думаешь, автомобильным духам легко все это переживать?
- Думаю, нелегко, - согласился Геша, а Кеша добавил:
- Тут и думать нечего. Надо обезвредить Сомова с Витькой.
- Правильно, - согласился Кинескоп, а близнецы на столе закивали в такт.
- Только как обезвредить? - задумался Кеша, а близнецы повторили эхом:
- Только как обезвредить?
- Надо подумать…
И опять близнецы повторили:
- Надо подумать…
Кеша обозлился:
- Кончите дразниться? А то - в ухо…
- Мы не дразнимся, - зарделись близнецы. - Мы волнуемся.
- Волнуйтесь как-нибудь иначе. Про себя. - И Кеша задумался.
Геша тоже задумался, но только для приличия, потому что у него уже сформировался план, гениальный план, призванный расстроить замыслы преступников, помочь обезвредить их и выдать доблестной милиции, которая будет вести следствие, как знатоки из многосерийного телевизионного фильма.
Так думал он про себя, а Кинескоп сидел тихонько, ждал решения и мурлыкал под нос песню из того же телефильма - что, мол, "наша служба и опасна и трудна"…
- Ладно. - Кеша встал и прошелся по комнате. - Есть план.
У Геши, как сказано, тоже был план, но он не сомневался, что между его планом и Кешиным разницы особой нет. Может быть, в мелочах, так они их потом скорректируют.
- Духи нам помогут? - спросил Кеша.
- Ясное дело, - сказал Кинескоп. - Для чего же мы вам открывались?
- Нужен дух телефонной сети.
- Говорун-то? Этот будет… А зачем?
- Нам надо подслушивать сомовский телефон, чтобы узнать, когда они с Витькой замышляют новое преступление.
У Геши этого в плане не было. И Геше это не понравилось.
- Кеша, - сказал он укоризненно, - чужие телефонные разговоры подслушивать нехорошо. Неэтично.
- Это разговоры врага! - закричал Кеша. - Этично - неэтично. А на фронте, когда наши радисты ловили разговоры фашистов? Тоже неэтично?
- Так то на фронте…
- Считай, что мы тоже на фронте!
А Кинескоп добавил:
- Незримый фронт. Незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой… Подслушать можно. Я Говоруна вызову.
- Позже, - сказал Кеша. Он расхаживал по комнате, как по командному блиндажу, по землянке в три наката, а наверху рвались бомбы, стреляли "катюши", дробно тарахтел станковый пулемет. - И когда мы узнаем их замысел - ближайший, конечно, то проследим за ними. А для начала пометим ту деталь на автомобиле, которую Витька сопрет.
Геша усомнился:
- Откуда ты будешь знать, что он сопрет? И с какого автомобиля?
- А Говорун на что? Сомов назовет Витьке автомобиль, а мы будем там раньше преступника.
- Автомобиль-то он, может, и назовет. А деталь?
Кеша был непреклонен:
- И деталь назовет. Скажет, сопри то-то и то-то.
- А если Витька не сможет спереть то-то и то-то?
- Как так не сможет?
- Ну, заперто будет то-то и то-то. Или его уже сперли до Витьки.
- Кто спер?
- Не знаю. Какой-нибудь другой вор.
- Ты что, считаешь, у нас мильён воров?
- Нет, я так не считаю. Я просто хочу взвесить все возможные варианты.
Кинескоп вмешался в разговор:
- Геша дело говорит. Надо взвесить.
- Ладно, - нехотя согласился Кеша: ему очень не хотелось отступать от такого стройного, придуманного им плана. - Будь по-вашему. Не знаем мы, что он сопрет. Что тогда?
- Тогда мы внимательно следим за Витькой, - объяснил Геша, - узнаем, куда он прячет украденную деталь или детали, и там их метим.
- А если он их домой унесет? Или к Сомову? Что ж, мы в чужую квартиру полезем?
- Мы - нет, - спокойно сказал Геша. - Но ты забыл о духах.