- Скажи, что у нас во дворе? - Адаму во что бы то ни стало надо знать, что делается на Цветочной улице.
- Почти все разъехались, - говорит Каролинка. - Только Дорота и Агася ещё не уехали, ждут, когда их папе дадут отпуск. И Петрик тоже пока дома. Он с мамой поедет в горы, а когда у моего папы будет отпуск и у мамы тоже, то мы поедем к морю. Лешек и Яня поедут скоро в детский лагерь. А ты, когда поправишься, тоже куда-нибудь поедешь?
- К бабушке и дедушке в лесничество! Знаешь, там, где дедушка, есть косули. И кабаны тоже. А зимой воют по ночам волки. А я волков нисколько не боюсь!
- А я боюсь! - говорит Каролинка. - Волки бросаются на людей и рвут их на части. Мне нравятся белки!
- Мне тоже нравятся белки! Знаешь, у моего дедушки есть одна такая белочка, которая приходит сама и берёт из рук орешки. Вот бы сюда такую белку! - И Адась тяжело вздохнул. - Только этого всё равно не будет: белки в больницу не приходят…
И тут Адась заметил, что Каролинка держит в руке голубой мелок.
- Дай мне мелок! - воскликнул он, просияв от счастья. - Я буду рисовать! У меня даже тетрадка есть, а вот мелков нету! Мама обещала, что в воскресенье принесёт целую коробку, знаешь, большую такую коробку? Дай мне пока этот мелок!
- Я не могу! - И Каролинка спрятала руку с мелком за спину.
- Дай! Я очень тебя прошу! - Адась готов был расплакаться.
Как тут быть? Бедный Адась, он так болен, лежит целые дни в постели, скучает… И в то же время Каролинке страшно было дать ему мелок. Во-первых, Адась может его сломать, во-вторых, неизвестно, что ещё он нарисует и что из этого получится, а в-третьих, нельзя же дать ему мелок, а потом его отобрать, тогда все ребятишки из окрестных домов будут бегать за ней и дразнить: "Жадина-говядина, жадина-говядина".
Что делать? Лучше всего выйти поскорей из палаты, и делу конец.
- Мне так хочется, чтоб у меня была белка, пусть даже на рисунке, - и Адась вздохнул.
- Что ты тут делаешь, Каролинка? - послышался знакомый голос. Каролинка поспешно обернулась - в дверях стояла пани Люцинка.
- Тётенька-сестричка, - закричал Адась (к сёстрам в больнице так и обращаются: "тётенька-сестричка"). - Тётенька-сестричка, вы не сердитесь на Каролинку, это я её позвал. Она живёт в соседнем доме. Мне так скучно! Разрешите, пожалуйста, чтоб она немножко со мной поиграла! Я всё время так хорошо себя веду! Никогда ещё в жизни я так хорошо себя не вёл, как в больнице. Я не плачу, когда мне делают уколы! И не капризничаю, когда дают лекарства! И витамины тоже глотаю. Позвольте, а?
Слыша всё это, пани Люцинка не выдержала и расхохоталась.
- Наверно, ты, Адам, адвокатом станешь. Так ты умеешь за себя постоять. Ну, ладно. Раз уже Каролинка в халате, можно остаться ей на минуту, но только на одну минуту! Помни об этом, Каролинка!
- Хорошо, - сказала Каролинка, - мне всё равно надо идти.
- Но когда будешь уходить, отдашь мне мелок, да?
Адась смотрел на неё такими глазами, что Каролинка не могла ему отказать. Она сказала:
- Хорошо, я дам тебе мелок, но только на время. Не навсегда, понимаешь? Навсегда не могу. Если хочешь, завтра моя мама принесёт тебе в больницу новые мелки. Это будет мой тебе подарок. Ладно?
- Ладно, - согласился Адась. - Только смотри не забудь. А теперь я нарисую белку.
И не дождавшись ответа, Адась схватил мелок и принялся рисовать. "Что теперь будет? Что будет?" - думала с тревогой Каролинка, наблюдая за тем, как Адась водит мелком по бумаге. Откровенно сказать, рисовал он не очень здорово. И зверёк слабо напоминал белку. Но хвост Адась пририсовал ему большой и пушистый. Стоило Адасю сделать последнюю чёрточку, как странное животное соскочило с бумаги и превратилось в живую белку. Но это была не обыкновенная белка, совсем даже нет! Это была голубая белка, больше похожая на кенгуру, чем на белку. Но главное было то, что ребятам в палате она очень понравилась. Сперва она уселась у Адама на подушке, потом устроилась на спинке его кровати, потом перескочила на блок, к которому привязана была нога Адама.
- Какая красивая! - хором воскликнули ребята. - Ещё нарисуй! Ещё! Я хочу, чтоб у меня была собака!
- А я хочу тигра!
- А я кролика!
Счастье ещё, что Адась засмотрелся на белку, и Каролинке удалось вынуть у него из пальцев мелок. Она собралась уже выскользнуть из палаты, но вдруг какой-то малыш, совсем ещё маленький мальчик, может, лет трёх, закричал, что ему надо кролика. Разве можно уйти спокойно домой, если знаешь, что у тебя мелок, которым ты нарисуешь кролика? Нет. Не таким была человеком Каролинка, чтоб не доставить удовольствие карапузу. Она взяла у Адася тетрадку, и, раз-два, нарисовала кролика. Пожалуй, уши у кролика были длинноваты, но важно ли это, если он тут же принялся скакать по одеялу, а малыш запищал от восторга.
Кролик был голубой и выглядел совсем как плюшевый, зато резвился, как настоящий. Каролинка покатывалась со смеху, глядя, как он скачет, встаёт на задние лапки, как шевелит своими непомерно длинными ушами.
Теперь дети знали: если Каролинка рисует какого-нибудь зверька, тот оживает. И все закричали, чтоб она рисовала ещё и ещё.
И Каролинка принялась рисовать. Может, не каждый рисунок был удачный, но главное было то, что это всем очень нравилось. Разве мог не нравиться, например, ушастый ослик, очутившийся возле кровати мальчика с забинтованной головой? Что из того, что ослик был голубой, хотя ослики бывают серые? Это неважно, совсем неважно. Или забавная лохматая собачонка - голубая, с белыми пятнами! Какая она славная! Как преданно сидит у кроватки Богуся!
Как весело стало вокруг! Все веселились напропалую, забыв про болезнь. Но веселились при этом молча, потому что шуметь в больнице строго запрещается!
И хотя мальчики не шумели, об их затеях проведали каким-то образом девочки. Одна из них, ходившая уже на костылях, пришла попросить Каролинку, чтоб та и к ним заглянула.
- Для мальчишек рисуешь, а для нас нет? - так заявила она.
И Каролинка согласилась. В самом деле - можно ли отказать девочкам? Каролинка рассталась с мальчиками, и на прощание они прокричали шёпотом:
- Да здравствует Каролинка!
Девочки с нетерпением её ожидали. И сразу засыпали просьбами. Две девочки пожелали, чтоб у них были куклы с кроватками, а одной девочке захотелось, чтоб было уже тепло, цвели цветы и летали бабочки. Ещё одна девочка попросила воздушный шарик. Заказов было столько, что Каролинка едва поспевала. Хорошо ещё, что Адась подарил ей тетрадку - на чём бы иначе она рисовала? Всякий знает: ни на стене, ни на двери рисовать нельзя.
Комната девочек стала совсем голубая. У каждой теперь было что-нибудь синенькое. В довершение всего, чтоб было ещё красивей, Каролинка нарисовала две хорошенькие голубые вазочки с голубыми цветами и, как только те стали настоящими, поставила их на окошке.
- Ты очень хорошая, Каролинка! - сказали все девочки.
Они попросили ещё, чтоб Каролинка нарисовала игрушечную плиту и чтоб вместе с ними устроила большой кукольный пир, как вдруг в коридоре раздался негромкий звонок.
- Что это? - забеспокоилась Каролинка.
- Это значит, что сейчас придут врачи, чтоб узнать, как чувствуют себя дети.
- Тогда я убегаю! - вскрикнула Каролинка. Она помахала на прощанье рукой, в которой был зажат мелок, и побежала к лифту, путаясь по дороге в полах своего халата.
Съехав вниз, она могла, к счастью, оставить его в проходной и надеть свой собственный плащ. Мелок она сунула в карман.
"Интересно, чем занят дома голубой кот, - подумала уже в автобусе Каролинка. - Отлёживается, наверно, на моей постели и понятия не имеет, что за это время произошло".
И тут Каролинка вспомнила: да ведь она же велела Петрику, чтоб тот поджидал её!
ДО ЧЕГО ДОДУМАЛСЯ ПЕТРИК
Петрик и в самом деле ждал перед домом, обеспокоенный долгим отсутствием Каролинки.
- Я уж думал, с тобой что-то случилось, - сказал он.
- Ну, конечно, случилось. Да ещё сколько разного случилось! - воскликнула Каролинка. - Сейчас я всё тебе расскажу, но сперва поднимемся наверх, я очень устала и хочу пить. Да, вспомнила: ведь мама ж оставила нам молока в холодильнике и пирог. Поедим и спустимся вниз, а?
- Ладно, - согласился Петрик. И они мгновенно очутились в квартире.
Молоко оказалось вкусное, а такого замечательного пирога они вообще никогда не ели. Всё, наверно, из-за того, что оба были голодные. Когда они пировали за кухонным столом, Каролинка почувствовала вдруг, что о её ноги трётся что-то мягкое, шелковистое.
- Грация! - воскликнула Каролинка. - Наконец-то ты вернулась домой. Где ты пропадала?
Надо вам объяснить, что серая кошка Каролинки недавно отправилась на свою кошачью прогулку и исчезла из дому. Но это была, однако, не серая Грация с белой мордочкой, это был голубой кот, который вскочил на пустой стул возле стола и заявил:
- Ну, я выспался. Мог бы соснуть и ещё, но услышал приятное для уха бренчанье посуды и понял, что вы объедаетесь лакомствами. А обо мне забыли. Могла б и мне, Каролинка, налить порцию этого превосходного молочка! Налей побольше, не жалей!
- Не знаю, куда тебе и налить, - сказала Каролинка, - в блюдечко, а, может, в чашку…
- Ты ещё спрашиваешь! Если мех у меня голубой, если я умею говорить, так это ещё не значит, что я, как все порядочные коты, не ем по-кошачьи. Да, да, сюда, в это большое блюдечко! Ах, какое молоко!…
Высказавшись таким образом, голубой кот принялся лакать молоко, высовывая при этом язычок, который был у него такой же розовый, как его нос.
- Где ты, собственно, была? - вежливо осведомился кот, когда молоко было уже на исходе и показалось донышко. - Если не ошибаюсь, ты из-за чего-то расстроилась… Ах, да! Как я мог забыть про это! Ведь твоя мама взяла по ошибке мелок. Надеюсь, ты привезла его обратно.
- Да, привезла, и даже нарисовала множество кроликов, ослика и медвежонка…
- Надеюсь, ты не рисовала котов. Если рисовала, то я считаю себя обиженным. Не забывай, я твой друг, и мне будет неприятно, если другие коты неизвестно зачем и почему станут путаться у тебя под ногами. Эти рисунки, как я догадываюсь, были предназначены для больных детей, которым ты хотела доставить удовольствие?
- А ты-то откуда знаешь об этом? - удивилась Каролинка.
- Во-первых, ты долго не возвращалась, во-вторых, я знаю твоё доброе сердце, а в-третьих, я догадался об этом, посмотрев на мелок, который высовывается из твоего кармашка. Он почти исписан.
- Почти исписан? - забеспокоился Петрик. - Если ты столько рисовала…
- Детям жалеешь? - обрушилась на него Каролинка. - Уж постыдился бы! Не бойся, и на твою долю останется.
- Останется, останется, - буркнул кот. - Но всё равно мелок рано или поздно будет исписан до конца.
- И исчезнет так же, как бусинка? - спросила с беспокойством Каролинка.
- Ну разумеется…
- Выходит, не очень-то и порисуешь!
- Как это нехорошо, Каролинка! - с укором сказал кот. - Мелок для того и существует, чтоб им пользоваться. Сама знаешь, сколько радости доставила ты детям. Правильно? Рисовать можно и даже нужно!
- Только всего им не нарисуешь, - помотала головой Каролинка.
- Что значит "всего"?
- Когда у нас была бусинка, мы могли, например, попросить, чтоб кто-то стал знаменитым, верно? А ведь этого не нарисуешь?
- Да, нарисовать это не так-то просто, - согласился с ней Петрик. - Знаешь, можно нарисовать какую-нибудь такую вещь, чтоб её хозяин стал знаменитым.
- Ты так считаешь?… - засомневалась Каролинка. И она решила спросить голубого кота, что он насчёт этого думает, но кота уже и след простыл. Отправился, наверно, подремать к Каролинке в комнату.
- Что будем делать? - спросила Каролинка. - Может, спустимся вниз.
- Давай, - согласился Петрик. - Только возьми мелок.
- Сперва я должна вымыть посуду, - спохватилась вдруг Каролинка. - Мелок, к сожалению, за нас этого не сделает. Пришлось бы рисовать какую-нибудь особенную машину или домработницу.
- Лучше не надо! - закричал Петрик. - Мелка жалко. Давай я тебе помогу, вытру тарелки и чашки.
Когда они спускались по лестнице, Каролинке пришла в голову новая мысль.
- Ты собираешься рисовать, Петрик, а бумаги мы с собой не захватили.
- Зачем бумага? Будем рисовать на стене или прямо на ступеньках.
- На стене я не люблю. Сам ведь знаешь: учительница в школе сказала: это делать нехорошо.
- Я помню, как она говорила, но ведь она про голубой мелок тогда ничего не знала. Она ведь не думала, что рисунок сам собой исчезнет.
Каролинка всё же засомневалась.
- А что, если не исчезнет?
- Давай нарисуем что-нибудь маленькое, для пробы!
- Ладно, - согласилась Каролинка. - Нарисуем для пробы. Может, бабочку, а? Погоди, сама нарисую.
Бабочка получилась не очень удачная. Одно крылышко было побольше, другое поменьше, на одном у неё было два пятнышка, на другом - три, но стоило Каролинке закончить рисунок, как бабочка шевельнула крылышками, оторвалась от стены и стала подниматься в воздух. Но главное, стенка осталась чистая.
- Ну что, разве я не прав? - Петрик даже подскочил от радости. - Не прав? Мы можем рисовать что угодно! Дай-ка мне мелок, Каролинка! Вот увидишь, сейчас я нарисую что-нибудь ужасно смешное! Это будет сюрприз. Отвернись и не смотри! Ну, пожалуйста, не смотри сюда, пока не скажу: пора!
Каролинка никак не могла догадаться, что там Петрик рисует. Одного только она боялась: вдруг кто-нибудь пойдёт по лестнице, будет тогда скандал из-за рисунка, ведь не могут же они сказать, что рисунок необыкновенный.
- Пора? - Каролинка забеспокоилась оттого, что Петрик долго копается.
- Сейчас, сейчас. Подожди минутку. Пора!
Каролинка повернулась как можно быстрее и вскрикнула от изумления. По ступенькам карабкался крокодил. Он был голубой, как незабудка.
- Не бойся! - дрогнувшим голосом проговорил Петрик. - Я думаю, он нам ничего не сделает. Я только так, для шутки!
Что касается крокодила, тот шутить, кажется, не собирался. В его продолговатой, грозно оскаленной светло-голубой пасти сверкало множество мелких острых зубов. Он зевнул, потянулся, а затем…
- Бежим! - крикнула Каролинка. - Бежим!
Петрик схватил её за руку.
- Бежим наверх! - скомандовал он. - Ему нас не догнать! Смотри, тащится еле-еле.
И в самом деле, крокодил быстротой не отличался, но лучше было не ждать, когда он схватит тебя в свою зубастую пасть. И они побежали, прыгая через две ступеньки. Вот они очутились у дверей Каролинкиной квартиры, нажали на ручку, вот они уже за дверями.
- Мы спаслись, - прошептала Каролинка. - А что если он будет ломиться в квартиру?
- Ты что! - тут же нашёлся Петрик. - Крокодилы в дверь не ломятся! Иди сюда, послушаем, близко ли он.
Но стоило им подойти к двери, как снаружи донеслись крики ужаса.
- Ах! Ох! Какое чудовище! Крокодил! Откуда он взялся? Бегите! Запирайте двери!
- Не наделал бы он там беды! - выдавила из себя с отчаянием Каролинка.
- Не наделает, - заверил её Петрик. - Я этого не допущу!
- А… а… каким образом? - произнесла Каролинка. - Что ты будешь делать?
- Я его застрелю!
- Из чего ты будешь стрелять? У тебя ни ружья, ни пистолета! Откуда ты возьмёшь оружие?
- Знаю! - геройски ответил Петрик. - Пистолет я сейчас нарисую.
- Рисуй быстрей! Всё равно где… Можешь даже на стене в прихожей,
- торопила Петрика Каролинка.
- Дай мне мелок!
- Мелок? У меня нет мелка. Мелок был у тебя, когда ты рисовал крокодила.
- По-моему, я сразу же тебе его отдал, - буркнул Петрик. - Минуточку, может, я сунул его в карман…
Но ни в одном из карманов мелка не было. Петрик осмотрел карманы ещё раз, потом ещё, и всё понапрасну. На лестнице меж тем происходили ужасные вещи. Слышались голоса перепуганных жильцов, их крики.
- Может, позвать кого-нибудь из зоопарка, чтоб его забрали? - сказала соседка по фамилии Бжозовская. Петрик и Каролинка узнали её по голосу. А соседка по фамилии Гжибкова закричала:
- Лучше вызовем пожарных! Лучше вызовем пожарных! Пожарные с ним справятся! У меня брат в пожарной команде, он очень храбрый. Ничего не боится! Ооооой, какой крокодилище! Сейчас он влезет на нашу площадку! Бежим!
Послышался топот ног, захлопали двери.
- Что будет? - застонала Каролинка. - Что теперь будет?
- Ничего не будет! - ответил Петрик. - Просто я выйду и поищу мелок. А когда найду, горе этому страшилищу!
- Да ведь он проглотит тебя! - зарыдала Каролинка. - Умоляю, не ходи!
Но было уже поздно: Петрик рывком распахнул дверь и выскочил из квартиры. Крокодил разлёгся поперёк лестницы, словно желая загородить ему дорогу. Хоть и с голубыми глазами, но выглядел он ужасно.
- Будь осторожен! - крикнула вслед Петрику Каролинка. Она стояла в открытых дверях, с трудом сдерживая страх. Но ведь не могла ж она покинуть друга в беде.
- Будь осторожен! - повторила Каролинка.
- Не беспокойся! - крикнул Петрик и храбро перемахнул через крокодила, намереваясь бежать вниз по лестнице. Ведь если он потерял мелок, значит, скорей всего, тот скатился вниз.
Действительно, мелок лежал внизу. Почти на первом этаже. Хорошо, что никто на него не наступил! Он лежал возле самой стены - голубой, сверкающий. Петрик схватил мелок и крикнул Каролинке:
- Есть! Нашёл!
Но когда он, поднявшись выше, собрался нарисовать пистолет или ружьё, он с ужасом обнаружил, что мелок сломан!
- Это я виноват, Каролинка, - простонал с отчаянием Петрик. - Наверно, ты мне этого никогда не простишь! Как быть?
- Не знаю, - тихо ответила Каролинка. - Я не знаю, что нам теперь делать. Если б хоть был поблизости кот!
- Так ведь он спит в твоей комнате! - воскликнул Петрик.
- Верно! Знаешь, мы спасены… Голубой кот наверняка что-нибудь придумает! Кс, кс-кс, кс!
- Мяу! - послышался почти в тот же самый момент знакомый голос. - Что случилось?
- Ужасная вещь! Крокодил… Голубой крокодил! Что делать? И вдобавок мелок сломался, - закричали наперебой ребята.
- Только и всегоооо? - осведомился кот, потягиваясь. - И вы разбудили меня из-за такого пустяка! Как мне спалось! Мне снилось, будто мы с вами путешествуем… Ага, вы говорите, крокодил…
- Да, там на лестнице… длиннющий!
- Голубой? - уточнил кот.
- Голубой, - подтвердил Петрик. - Это я его нарисовал.
- Вот не знал, что вы любите крокодилов, - с насмешкой ответил кот.
- Вкус у вас, признаться, немного странный…
- Это была шутка. Петрик нарисовал его случайно. - вступилась за приятеля Каролинка. - Петрик хотел, чтоб было смешнее…
- Не имеет значения, - и кот снова зевнул со скучающим видом. - Разве я не говорил: если кто-то нарисованный вам не нравится, надо взять да перечеркнуть? Если не ошибаюсь, вы это уже делали?
- Действительно! - воскликнул Петрик. - Я перечеркнул Филомену.
- Вот именно. Значит, теперь нужно перечеркнуть крокодила.
- А крокодила разве можно перечеркнуть? - переспросила на всякий случай Каролинка.