- Ну-с, посмотрим, что тут у нас пишут! - громко сказала она, вспомнив, что так всегда поступал господин Мауз, открывая вечернюю газету, и принялась водить маленьким чёрным коготком по кривым, неряшливым строчкам.
- КО-РО-ВЫ, - прочитала она по складам, - ПРОЧЬ ИЗ НА-ШЕ-ГО ЛЕ-СА!
Пять минут спустя негодующая кроха в сбитой набекрень жёлтой шляпе вприпрыжку неслась к оврагу, где обитали Птах и его родня. Пуговицы на сарафанчике она застёгивала уже на бегу.
- Их лес… Скажите, пожалуйста! - пыхтела она, взбираясь на пригорок. - А в моём лесу коровам самое место… Пишут ещё… Бумагу переводят… Писатели…
Птах сидел на пеньке неподалёку от родительского гнезда. Вид у него был задумчивый и даже рассеянный, словно он пытался решить в уме очень сложную задачку. Но это не помешало ему по-настоящему обрадоваться, когда он увидел свою запыхавшуюся подружку.
- Ты прости, - смущённо защебетал он, слетая на землю, - я к тебе давно не залетал… Я был…
Но Мышь решительно перебила его, взмахнув злополучной бумажкой:
- Ты это видел?!
- Видел, - поскучнев, признался Птах, - по всему Лесу висят.
- Так этого оставить нельзя, - решительно заявила Мышь. - Икка наш друг и вообще!
Не совсем понятно, что означало "вообще", но вид у крохи был самый воинственный.
- Брось, Мышь, ну что мы можем сделать… - попытался урезонить её Птах.
- Мы его выследим! Мы его выведем на чистую воду… Я ему покажу, как обижать наших коров… - с угрозой произнесла Ночная Мышь.
- Кому покажешь? - испуганно вздрогнул птенец.
- Ему-не-знаю-кому, - мрачно ответила крылатая мстительница.
- Итак, что мы знаем? - спросила она себя, снимая шляпу, чтобы удобнее было чесать правое ухо.
- Ничего… - буркнул Птах и отважился привести последний, как ему казалось, неотразимый довод. - Послушай, а как же тренировки?.. Мы ведь уже добились значительных успехов…
- Ага, - согласилась с ним подружка, - я теперь значительно успешнее шлёпаюсь на землю, у меня даже синяков не остаётся…
- Я как раз хотел предложить тебе новое упражнение… - продолжал гнуть свою линию птенец. Папа говорит - оно "в высшей степени полезное".
- Спасибо, Птах, - крайне серьёзно отозвалась Ночная Мышь. - Но я правда не могу… Когда в Лесу такое творится. Икка ходит - бедная… А я, значит, тренироваться буду?
- Но ты же хочешь летать? - поинтересовался Птах, - или не хочешь?..
- Ох, ну что ты говоришь… - вздохнула кроха из домика с круглыми окнами, - конечно хочу… Только всё должно быть по справедливости, а не только по моему хотенью… А по справедливости надо сначала поймать того, кто обижает Икку, а уж потом крыльями махать. Ох, как мы его отколотим, - воодушевилась воинственная Мышь, - как мы его отлупим, отдубасим и отколошматим…
- Как скажешь… - покорно вздохнул Птах.
- Итак, что же мы знаем? - повторила Мышь, рисуя палочкой на земле непонятные загогулины. - Кто у нас в лесу не любит Печальную Икку? Вещая Птица - раз, Мелкое-Вредоносное - два! Так?
- Ну, да, - вяло согласился птенец.
- Но у Людмилы вчера всю ночь веселились гости. Так?
- А ты откуда знаешь? - встрепенулся птенец.
- Я всё знаю, - отмахнулась Мышь, - потом расскажу… Стало быть, остаётся Вредоносное…
- Но ведь Вредоносное не умеет писать! - пискнул Птах.
- Откуда, - возразила Мышь, - откуда мы это знаем?! Кто в Нечаянном Лесу вообще может сказать, что ему известно что-нибудь о Мелком-Вредоносном?! Вот ты, - ткнула она крылом в сторону Птаха, - что ты о нём знаешь?
- Ну… - задумался птенец, - оно бегает… Стреляет…
- И всё! - закончила за него приятельница, - и это всё, что мы о нём знаем. А что оно делает по ночам?.. Может быть, как раз пишет?…
На это птенцу решительно нечего было возразить.
- Значит так, - командирским голосом подытожила Ночная Мышь, возвращая шляпу на голову, - сегодня ночью идём в разведку. Ты со мной?
- С тобой… - без особой радости подтвердил Птах и добавил тихонечко, чтобы не обидеть подружку:
- Куда ж я от тебя денусь…
Глава 21,
в которой начинается Великий Ночной Поход
Верёвочный Заяц проспал целый день до самого вечера, но всё-таки чувствовал себя разбитым после ночного бега, и, поужинав, тотчас отправился обратно в постель. Бедняга был до того измотан, что даже не стал распутывать верёвочку со вчерашними узелками, чего не случалось с ним уже много лет. У длинноухого мечтателя ломило спину, а лапы были сбиты почти до крови - ведь назад они неслись, не разбирая дороги.
Кутаясь в тёплый клетчатый плед, Заяц с грустью думал, что он не так уж молод, и всё бы ничего, да вот только жизнь прошла, а поплавать на корабле так и не удалось…
Правда, у него есть Мышь… Но она, по всему видно, мечтает - о-хо-хо… совсем не о море…
Лучшим лекарством и от печальных мыслей, и от разбитых лап был сон. Верёвочный Заяц никогда не видел во сне апельсинов, коров и банок с малиновым вареньем. Ему снилось только море. Море, которого он ни разу в жизни не видел.
Поздно вечером, когда на небо огромной жёлтой улиткой выползла полная луна, Заяц давно уже спал крепким военно-морским сном. А Мышь?.. Мышь собиралась в разведку. Наученная горьким опытом предыдущей ночи, она решила оставить дома большую жёлтую шляпу. Уж больно много с нею было хлопот.
Медных пестиков в доме, к сожалению, больше не было. Но кроха вспомнила рассказ Зайца о том, как однажды он спасся от лисы, швырнув ей в морду пригоршню молотого перца, и на всякий случай рассовала по карманам пакетики с пряностями, а за пазуху сунула серебряную перечницу. Она была холодная, округлая и приятно увесистая на ощупь. Кроме того, она захватила с собою ещё пару горстей гнилушек на случай, если придётся что-нибудь пометить или осветить. (Как известно, гнилушки светятся в темноте ровным зеленоватым светом). На этом сборы были окончены.
Встреча с Птахом была назначена в полночь под бизань-мачтой. По правде говоря, Мышь сомневалась, что её маленький приятель прилетит, - всё-таки гнездо не домик, из него не так-то просто выбраться незамеченным.
Но когда Ночная непоседа подкралась к сосне, птенец уже был там и нетерпеливо скакал по выступающим из земли корням. Над головой у него, поскрипывая, качались и кружились верёвочные лестницы и канаты, похожие на щупальца огромного осьминога, и тихонько гудел спрятанный в ветвях парус.
- Я тебя уже битый час жду! - возмущённо засвистел Птах. - Тоже мне, разведчик называется, в разведчике главное - точность!
- У нас часы остановились, - тихонько буркнула Мышь, ей было обидно, что настоящим разведчиком показал себя кто-то другой. Пусть даже и Птах.
Большим животным (и не только животным) часто кажется, что уж им-то известно всё, и потому они пренебрежительно поглядывают на малышей. Дескать, ну что эдакая кроха - от горшка два вершка - может знать?
Считается даже, что быть большим и сильным и быть правым - это практически одно и то же. Глупейшее заблуждение! Ну что известно слону о жизни муравья? Ровным счетом ничего. Но значит ли это, что Муравьёв на свете не существует, раз их нельзя обнаружить с высоты жизненного опыта слона?..
Большие ловко управляются со множеством громоздких и бесполезных вещей, а малым мира сего хорошо знакомы мириады крохотных существ и микроскопических предметов. Единственную снежинку, зацепившуюся за рукав, можно разглядывать так же долго, как огромную снежную гору. Всё зависит от точки зрения.
Большие звери Нечаянного Леса много лет строили догадки: где же скрывается Мелкое-Вредоносное-Создание (ведь они смотрели на него свысока, а много ли свысока разглядишь?..) Но для Птаха и Ночной Мыши, крох-невеличек, в этом не было никакого секрета. Мышь совершенно точно знала, что оно, Создание, уже давно забросило свой колоколец, и теперь живёт в одном из старых пней неподалеку от молодого орешника. А Птах знал даже, под каким именно пнём обитает Мелкое-Вредоносное. Так что в разведку наши друзья шли вовсе не наугад.
Несколько минут они молча и сосредоточенно продирались сквозь кустарник - это был самый короткий путь. Первым не выдержал Птах.
- Послушай, - пискнул он, - а ты действительно считаешь… ну… что всё это очень плохо?..
- Что всё? - уточнила Мышь.
- Ну… то, что написано в этих листках.
- Да, - с необычной для неё лаконичностью ответила Мышь, но птенец не унимался.
- Обычно коровы не живут в лесу, - продолжал он, старательно делая ударение на слове "обычно". - Может быть, Икке на самом деле лучше жить… э-э-э… в каком-нибудь другом месте.
- Вот как?! А может, ещё лучше, чтобы и я на свет не рождалась?! - гневно поинтересовалась Мышь и остановилась, требуя немедленного ответа.
- Ну, что ты?! - заволновался Птах. - Как тебе такое даже в голову могло прийти?.. Ты такая… Ты просто замечательная…
- Да, я замечательная, - не стала спорить маленькая воительница за справедливость. - Замечательная, но не обычная. Обычные ночные мыши - летают, а обычные зайцы читают книги о вкусной и здоровой капусте! - голосом, дрожащим от негодования выпалила Мышь, - так что если тебе нужны обычные и нормальные друзья, то извини… - она отвернулась, возмущённо топнула лапой и поспешила прочь от птенца. Безмерно огорчённый Птах летел за ней следом и причитал:
- Ну что ты, ну что ты, Мышь… Я вовсе не это имел в виду… - но подружка перестала дуться на него лишь полчаса спустя, когда они достигли орешника.
- Здесь, - пискнул птенец, - вот около этой коряги оно меня тогда и уговорило пойти… посмотреть… А само сунуло под горшок и убежало… - голосок Птаха дрогнул, видимо, память о минутах, проведённых под Ночным Горшком, была ещё слишком свежа.
- Хорошо, - прошептала Мышь, - будем ждать здесь.
- А может, оно уже того… убежало?.. - засомневался Птах, - как-то уж больно тихо кругом…
- Тсс… Ты просто не умеешь слушать. Оно там. Я слышу.
Друзья замерли под ореховым кустом, тесно прижавшись друг к другу, чтобы немного согреться. Летние ночи в Нечаянном Лесу были довольно зябкие. К счастью, ждать им пришлось недолго, а то они бы наверняка расчихались, потому что успели промочить в ночной росе не только лапы, но и крылья. А этого (любая мама подтвердит) более чем достаточно, чтобы как следует простудиться.
Кукушка завела в глубине леса свои бесконечные "ку-ку", но не успела она откуковать, как из-под коряжки высунулся длинный любопытный нос Мелкого-Вредоносного. А за ним появилось и всё остальное: беспокойные глаза, лохматая спинка и синий хвост. Луна к тому времени скрылась за облаками, и темень была такая, что хоть глаз выколи, но Мышь уловила движение воздуха и своим новым, прошлой ночью открывшимся чутьём, поняла - оно!
Выскочив и оглядевшись по сторонам, Вредоносное взъерошило свою и без того торчащую дыбом синюю шёрстку и побежало по тропинке в ту сторону, откуда только что пришли Мышь и Птах, на спине у него что-то блеснуло и раздался тихий мелодичный звучок, словно Создание, вслед за Иккой, обзавелось собственным колокольчиком, только серебряным, а не медным. Оно пробежало буквально в паре шагов от наших друзей, но те замерли и затаили дыхание, так что Мел кое-Вредоносное ничего не заметило.
- За мной, - взмахом крыла велела Мышь и, подбирая крылья, побежала по тропе следом за Созданием. Птах бесшумно летел за ней.
- Цоп-цоп-цоп, - слышала маленькая разведчица впереди и поспешала вслед за этим звуком. Птах ничего не видел и не слышал, но целиком полагался на свою подружку.
Рядом с Дальней Поляной тропа раздваивалась. Правая дорожка убегала к домику с круглыми окнами и дальше к норке семейства Маузов, а левая вела к дому Вещей Птицы Людмилы. Мелкое-Вредоносное на мгновение замерло около развилки, а затем решительно повернуло налево.
- Ага! - возликовала Мышь - ночной следопыт, - вот оно, стало быть, что! Вот кто научил Мелкое-Вредоносное плохому. Ну погоди, мымра золотозубая, - тихонько бормотала кроха себе под нос, - мы тебя выведем на чистую воду…
Мышь была готова праздновать победу, но тут Мелкое-Вредоносное-Создание исчезло.
Только что маленькая рукокрылая разведчица слышала впереди торопливое "цоп-цоп-цоп" и вдруг - тишина… Ни травинки не шелохнулось по бокам тропы, но Создание точно в воздухе растворилось. На всякий случай Мышь принюхалась. Увы… Как и всякая летняя ночь, эта была полна ароматов и благоуханий, но запаха Мелкого-Вредоносного среди них не было.
Забыв обо всём, Мышь пробежала вперед, туда, где мгновение назад слышались звуки быстрых и осторожных шагов. Никого. Тропа была совершенно пуста, а между тем до дерева, к которому была приколочена табличка "Mr. Smith", оставалось ещё добрых десять минут ходу.
Обескураженная и расстроенная Мышь не таясь (от кого теперь таиться?) плюхнулась на землю - ей всегда лучше думалось сидя. Птах приземлился рядом с ней.
- Ну что? - тихонько поинтересовался он.
- Ничего, - почесала за ухом Мышь, - ничегошеньки ничего…
Глава 22,
в которой продолжается Великий Ночной Поход
- И всё-таки мы сделали шаг вперед, - бодро произнесла Мышь.
- И даже не один… - пробормотал Птах, оглядываясь на тёмный и враждебный ночной Лес. Теперь самое время сделать шаг назад. Домой…
- Во-первых, - загнула Мышь палец на правой ноге, - мы узнали, что между Мелким-Вредоносным и Людмилой существует какая-то связь. Заметь, оно побежало именно по этой тропе… Наверняка не случайно!
- Брось, - попытался урезонить увлёкшуюся приятельницу Птах, - откуда ты знаешь. Может, оно каждый вечер здесь бегает… Воздухом дышит…
Но крылатую искательницу приключений не так-то просто было переубедить.
- Тем более, - торжествующе сказала она, - тем более, если оно бегает здесь каждую ночь! Воздух везде одинаковый. Стало быть, у него есть причины бегать в той части Леса, где живёт золотозубая воображала. Представляешь, оно бегает мимо этого дерева каждую ночь и ни разу Людмиле не навредило?! Да если бы я была мелким и вредоносным… я бы ей такое устроила…
- Ну, не знаю… - протянул Птах. Ему было всё равно, права или заблуждается его подружка, птенцу очень хотелось домой.
- А я - знаю! - бодро отозвалась Мышь, - мы просто пошли неправильным путём…
- Вот и я говорю, - обрадовался птенец, - полетели… то есть я хотел сказать побежали… домой. Утро вечера мудренее.
- А теперь мы пойдём правильным путем, - решительно закончила свою мысль Мышь, не обращая никакого внимания на слова своего пернатого друга (о, Мышь умела, когда ей было нужно, сделаться глухой как пень). Мы будем следить за Печальной Иккой.
- Но почему?! - отчаявшись добиться ответа, почти закричал птенец, - почему сегодня и непременно ночью?! Почему мы не можем начать следить за нею, например, завтра с утра?.. А ещё лучше - после обеда… Ведь Икка такая большая… Она никуда не денется…
- Не беспокойся, - любезно уточнила Мышь, - завтра с утра мы тоже будем следить за Иккой… До тех пор, пока не поймём - всё.
Сказать по правде, маленькой искательнице приключений не так хотелось разыскивать Икку, как не хотелось возвращаться домой. Насколько неуютно и тревожно чувствовал себя в ночном лесу Птах, настолько ей здесь было весело и привольно. Темноты она не боялась ничуть (рыбы же не боятся воды) - это была её родная стихия, а для Птаха у неё нашлась целая дюжина других (убедительнейших, как ей казалось) разъяснений.
- Кто-то хочет навредить Икке, понимаешь? Может быть, это Людмила или Мелкое-Вредоносное, или кто-то ещё, сама не знаю, кто…
- Назовём его Икс, - вставил эрудированный Птах.
- Вот ещё, - возразила Мышь, - больно много чести называть его Икс. Пусть лучше будет - "вредина неизвестная". Коротко и ясно.
- Это и значит Икс, - чувствуя своё несомненное превосходство, объяснил Птах.
- В самом деле? - поразилась Мышь, - а я и не знала. Послушай, а это здорово - "ты Икс"… или "от Икса и слышу" - гораздо лучше, чем просто "вредина"… Хорошо, пусть будет "неизвестное Икс"…
- Э-э… - пробормотал птенец, чувствуя, что его опять поняли как-то неправильно, но рукокрылая искательница приключений уже не слушала.
- Оно хочет навредить Икке. Это совершенно ясно. Чтобы по-настоящему досадить, одних бумажек мало. Иксе придётся подкрасться к ней поближе. И как только оно подберётся к нашей корове… - вот тут-то мы его и зацапаем! - с энтузиазмом закончила Мышь и смущённо добавила, - и потом Икка, она такая… романтическая. (Пытаясь передать романтичность Икки, Мышь так широко размахнулась крыльями, что чуть не потеряла равновесие. Подобно многим обитателям Нечаянного Леса, кроха была уверена, что "романтический" означает "толстый и красивый"). Такая… основательная… Уж ей-то, во всяком случае, не удастся незаметно исчезнуть прямо из-под нашего носа!
Против этого возразить было нечего.
- Вот только где она теперь может быть?.. - пригорюнилась Мышь, - Пасётся ли она по ночам? Или спит?..
- Или плачет… - предположил Птенец.
- Точно! - с уважением глянула на него подружка, - и как это я сразу не догадалась… Ну конечно же, она плачет! Оплакивает дерево пророчицы, как и грозилась. Лети вперёд! - велела она Птаху. - А я тихонечко подкрадусь…
Предосторожности оказались излишни. Под Людмилиным деревом романтической коровы не оказалось. Зато там тихонько плескался маленький пруд с горько-солёной водой. Романтическая корова не зря трудилась предыдущие дни и ночи. Пока воды было немного, пара ведёрок, не больше, но со временем солёная лужица, пожалуй, и впрямь могла подмыть корни дерева с золочёной табличкой.
- Ого! - присвистнула Ночная Мышь, осторожно пробуя воду лапкой. - А ещё говорят, что Икка лентяйка… Гляди, скоро здесь можно будет купаться. Это лучше, чем плескаться в ручье, там вода холодная, щекотно и лягушки дразнятся…
- Купаться в воде? - удивился Птах, - ты шутишь? Вообще-то, купаются в песке…
- В песке? - в свою очередь изумилась непоседа из домика с круглыми окнами, - ну не знаю… Можно, конечно, и в песке… Но настоящие пираты и искатели приключений купаются в воде, это я тебе точно говорю, - уверенно закончила она.
- Вполне возможно, - не стал спорить птенец, - но это наверняка потому, что у них нет подходящего песка. Я как-то раз приземлился в лужу… Ничего хорошего… В песке купаться гораздо приятней!
- Конечно-конечно, - задумчиво согласилась с ним подружка, - но где же Икка?..
Словно в ответ на её вопрос слева донёсся звон колокольчика.
- Ага! Всё-таки она тут была! - обрадовалась маленькая сыщица, - видишь, и трава примята… Наплакалась и побежала пастись. После того, как вдоволь наплачешься, всегда есть хочется, - со знанием дела пояснила Мышь. - Вперёд! За ней! - и друзья поспешили на звон колокольчика.
Смирившись с тем, что домой он сегодня ночью не попадёт, Птах перестал жаловаться на жизнь. Ему, пожалуй, начинало нравиться это приключение. Сперва, промочив крылья, он ещё вздыхал о своём тёплом (и таком сухом!) гнезде, но Мышь не обращала на его вздохи никакого внимания, и вскоре Птах замолчал.