Мальчик облизнулся и весело засмеялся:
- Дня на три… Вот простофиля! Я сегодня разделался уже с пятью поросятами и этого через четверть часа прикончу. Но, честное слово, мне это уже порядком надоело.
- Вам надоело есть?
Мальчик так рассмеялся, что даже начал икать:
- Нет, пан простофиля, есть мне нравится, но мне надоело есть свинину. Я бы съел, например, парочку гусей, три индюшки, четыре телёнка, пять петушков, шесть карпов, семь поросят…
- Но ведь вы говорите, что они вам надоели, - заметил Пётр.
- Если бы я съел гусей, индюшек, телят, петушков и карпов, то я, конечно, снова с удовольствием ел бы поросят. А вы разве не стараетесь разнообразить свой стол?
- Нет, - признался Пётр.
Мальчик осмотрел его с видом знатока:
- Ну и худой же вы!.. Наверно, вы невкусный?
- Я? - испугался Пётр и медленно попятился к двери.
- Не бойтесь, - махнул обжора толстой рукой. - Если вы принесёте мне что-нибудь поесть, я оставлю вас в покое. - И он снова пристально посмотрел на Петра. - А что у вас в портфеле?
- Учебники.
- А их можно есть? - заинтересовался мальчик. Пётр покачал головой.
- Тогда зачем же вы с ними носитесь?
Пётр повернулся и, не отвечая, возвратился к попугаю. С попугаем разговаривали два худых человека в потёртых пиджаках. Оба были лысые и морщинистые. У одного был нос картошкой, а у другого торчал вперёд острый подбородок.
- Я достал его, - с победоносным видом сообщил человек с носом картошкой, как будто он виделся с Петром в последний раз полчаса назад.
- Кого? - не понял Пётр.
- Бивень!
Не успел Пётр ответить, как второй начал жалобным голосом:
- Он всё время что-то собирает. Уже нет никаких сил терпеть. И чего я жду, почему я не уйду куда глаза глядят?
Пётр сказал только: - Но… - и больше ему не удалось вставить ни слова. Оба человека начали кричать друг на друга:
- Я обогатил мои коллекции. Вы уже видели мои коллекции?
- Ему всё равно, что ребёнок голоден.
- Я собираю коробки от спичек. Вы, конечно, никогда не видели таких коробков, какие есть у меня.
- А сегодня он чистил ботинки моей зубной пастой!
Они кричали, перебивая друг друга, всё громче и громче.
Пётр узнал, что человек с круглым носом собирает марки, камни, картины, скульптуры, бивни, книжки, игрушки, пробирки, пепельницы, пресс-папье, музыкальные инструменты, фотографии. От человека с острым подбородком он услышал, что мальчик съел у него бумажник, что человек с круглым носом прищемил ему палец, посолил какао, сунул в сигару бенгальский огонь, перерезал подтяжки и связал их ниткой, которая порвалась, когда он шёл по улице, так что с него упали брюки, и подложил в постель ежа.
Наверное, оба Граца (конечно, и вы их узнали) рассказывали бы так несколько дней и несколько ночей; наверное, они перебивали бы друг друга несколько недель или несколько месяцев, если бы из соседней комнаты не послышался вопль:
- Я хочу есть!
- Он хочет есть! - остановился на полуслове пан Грац-старший, у которого был нос картошкой.
- Он хочет есть, бедняжка, - подтвердил пан Грац-младший с острым подбородком.
- Можно мне у вас переночевать? - воспользовался Пётр минутой тишины.
- А вы заплатите? - с сомнением в голосе спросил пан Грац-старший.
- Заплачу, - кивнул Пётр.
- Тридцать кисулинов? - с ещё большим сомнением спросил пан Грац-младший.
- Да.
Оба Граца протянули руки.
Пан Грац-младший хлопнул пана Граца-старшего по руке и сказал птичьим голоском:
- Не лезь не в своё дело. - Он набросился на пана Граца-старшего: - Покажи-ка лучше молодому человеку комнату, а я пойду куплю ягнёнка. Надо ведь чем-то кормить ребёнка.
Через минуту Пётр уже лежал в постели среди агатов, халцедонов, яшм, гранатов, слюд, известняков, рубинов, сапфиров, кремней, бивней, скульптур, альбомов…
Глаза его стали слипаться. Он уснул.
Таинственная надпись
Доброе утро, доброе утро.
Ну и долго же ты спал, Пётр. Солнце уже искупалось в море, воздух чист, как перламутр, маленький Грац кричит, что он голоден, пан Грац-младший и пан Грац-старший ссорятся, попугай им помогает в этом, а ты всё ещё лежишь в постели среди удивительных коллекций.
Пётр решительно вскочил с постели и оделся.
Едва он вошёл к комнату к попугаю, как оба Граца с шумом набросились на него.
- Он не даёт мальчику досыта поесть! - закричал пан Грац-младший.
- Мальчишка уже слопал блюдо кровяной колбасы, блюдо ливерной колбасы, горшок буженины и пол жареного вола, - твердил пан Грац-старший. - А мне надо купить для своей коллекции камень.
- Будто у тебя мало камней!
- Этот камень мне необходим, - визжал пан Грац-старший. - На нём нерасшифрованная надпись, и купец Синдибуд продаёт его всего за сто кисулинов.
- Как ты можешь морить голодом несчастное дитя?
- Я хочу расшифровать надпись!
- Я хотел бы с вами попрощаться, - вежливо сказал Пётр.
- Вы у нас не останетесь? - угрожающе спросил старший Грац.
- Вы хотите от нас удрать? - нахмурился младший Грац.
- А мы вас не отпустим! - закричал попугай.
- Мы вас запрём… - продолжал Грац с круглым носом.
Второй поддакивал ему:
- … откормим…
- … изжарим…
- … и скормим мальчику!
Пётр пришёл в ужас. Вот так влип! И это после приключения с кошками?
- Разве вы людоеды? - произнёс он с удивлением.
- Людоеды не людоеды - какая разница, - пожал плечами пан Грац с выдающимся острым подбородком. - Мальчик голоден. Он съест вас за милую душу.
- Разве что… - второй сделал вид, что размышляет. - Разве что вы заплатите выкуп.
- Выкуп?
- Да, двести кисулинов…
Пётр выловил в портфеле и бросил на стол две стокисулиновые бумажки.
- Он заплатил, - проскрежетал попугай.
- Будет камень!
- Будет еда для ребёнка!
- Вы благородный человек, - подлизывались к Петру оба Граца. - Знаете, ведь мы только хотели вас напугать. Но кисулины мы себе оставим. Они нам необходимы.
Пан Грац-старший заявил, что немедленно идёт за камнем. Пан Грац-младший помчался за жареными курами. Только пятки засверкали.
Пётр тоже хотел уйти, но попугай задержал его.
- Советую вам обождать. Возможно, что эта надпись вас заинтересует.
- А почему она может меня заинтересовать?
Попугай таинственно промолчал.
Тем временем возвратился пан Грац-старший с большим камнем, на котором были высечены буквы.
- Правда, он хорошенький? - произнёс он.
- Кто? - не понял Пётр. - Мальчик?
- Да нет же, камень. Вот прочтите.
Пётр прочитал:
РФУЖЩЖТУГЖООЙЛФ ИБ УСЖНА ВБОБОБНЙ ТППВЬБЯ, ШУПВЪ ПО ПВСБУЙМ ГОЙНБОЙЖ ОБ ПТЪНЙОПДБ ЛСБВБ Й МЙМПГФЯ МЙМЙЯ Д.Г.Ш.Щ.
- Это очень странная надпись, - покачал головой Пётр.
- Расшифруем шутя и играя… - пробормотал пан Грац-старший.
В комнату влетел как стрела пан Грац-младший с бельевой корзиной, наполненной жареными цыплятами. Вскоре из соседней комнаты донеслось довольное чавканье.
- Почему он столько ест? - спросил Пётр у пана Граца, который рассматривал через огромную лупу надпись.
- Он заколдован, - охотно поделился с ним тот. - Мы все заколдованы. Я должен коллекционировать, мой брат должен жаловаться и сетовать, а мальчик должен есть. Мы не должны иметь ни минуты покоя.
- А кто вас заколдовал? - удивился Пётр.
Пан Грац начал:
- Заколдовала нас…
Но в этот момент послышался скрипучий голос попугая:
- Ты ведь знаешь, что этого нельзя говорить, не то ты превратишься в баобаб.
- А что значит баобаб? - спросил Пётр.
- Это дерево, - с важностью объяснял ему попугай.
- Откуда вы столько знаете? - польстил Пётр попугаю, надеясь, что он ещё что-нибудь расскажет. Попугай вздохнул:
- Я не всегда был попугаем. Но это было уже давно.
- А может быть, можно сказать, что нас было четыре брата? - спросил Грац у попугая.
- Лучше не говори ничего, - посоветовал попугай.
- Пусть ничего не говорит, а то я его ударю, - плаксиво добавил пан Грац-младший, который как раз возвратился из комнаты мальчика.
- А ведь мы даже не знаем, кто вы, - заметил пан Грац-старший.
Пётр представился и сказал, что он наводится в пути за тремя бананами.
Не едва он произнёс эти слова, пан Грац-старший и пан Грац-младший начали громко смеяться. Попугай вторил им скрипучим голосом, а из соседней комнаты слышен был хохот мальчика.
- За тремя бананами! Ха-ха-ха! - икал пан Грац-старший.
- Вот это да-а-а!
- Ой, как смешно! Сил моих нет! Наконец они умолкли, и попугай пренебрежительно проскрипел:
- Вы хотите сорвать три банана?
- А почему бы и нет? - отрезал Пётр обиженно.
- Потому что нас было четверо самых доблестных рыцарей из Вон Там и вот что получилось, - пояснил пан Грац-старший.
- Не надо рассказывать, - вмешался пан Грац-младший.
- Давайте лучше расшифровывать надпись, - махнул рукой старший. - А бананы оставьте там, где они растут. Не то даже не заметите, как превратитесь в дельфина. - Он продолжал: - А что, если вместо букв в надписи мы подставим те, которые в алфавите следуют за ними? Что получится?
Пётр начал:
- СХФЗЭЗУФ…
Никакого смысла не получается. А что, если добавить две буквы? - И он сразу попробовал:
- ТЦХИЮИФХ…
- Это тоже ничего не даёт, - рассуждал Грац. - Значит, на две буквы меньше:
ОТСДЧДРС…
Тоже ничего.
- А что, если подставить предыдущие буквы? - предложил Пётр и тут же расшифровал:
ПУТЕШЕСТВЕННИКУ ЗА ТРЕМЯ БАНАНАМИ СООБЩАЮ…
- Я думаю, что этого уже достаточно, - попытался остановить их пан Грац-младший. - Ещё кто-нибудь заподозрит нас, что мы нарочно дали ему это прочитать.
- Как это - нарочно? - возразил пан Грац-старший. - Разве мы знали, что на этом камне написано? Не знали. Разве это мы расшифровали? Нет, он. Значит, не вмешивайся не в своё дело.
Пётр хотел продолжать, но задумался:
- А что будет перед А?
- Перед А? - Грацы тоже задумались.
- Но это же яснее ясного, - закричал попугай. - Перед А будет Я из прошлого алфавита.
- Из какого прошлого?
- Из того, что написан перед тем, который мы сейчас читаем.
- Ничего не понимаю, - вздохнул пан Град-младший.
- Один алфавит кончается, второй начинается, второй кончается, третий начинается…
Все были удовлетворены, и Пётр продолжал расшифровывать:
…ЧТОБЫ ОН ОБРАТИЛ ВНИМАНИЕ НА ОСЬМИНОГА, КРАБА И ЛИЛОВУЮ ЛИЛИЮ.
Г.В.Ч.Ш.
- А что такое Г. В. Ч. Ш.? - поинтересовался он.
- Наверно, какое-нибудь сокращение, - догадался пан Грац-старший.
- Гуси взяли четыре шпильки! - крикнул попугай.
- Почему там должно быть: "Гуси взяли четыре шпильки"? - рассердился пан Грац-младший.
- А почему бы и нет?
- Потому что это бессмыслица! - решил Пётр. Попугай хотел возразить, но в это время послышался гудок парохода.
- Мне пора идти! - крикнул Пётр. - Мой пароход отходит.
- Так вы и вправду едете за тремя бананами? - грустно заговорил пан Грац-старший. Пётр подтвердил.
- Можно вас о чём-то попросить?
- Разумеется. - Пётр ожидал чего-нибудь серьёзного. Пан Грац-старший сказал:
- Если вас будут во что-нибудь превращать, то постарайтесь, чтобы вас не превратили в обжору и не прислали к нам. Двоих нам никак не прокормить.
- Счастливого пути! - проскрипел попугай. Пётр бежал по молу и повторял:
- "Путешественнику за тремя бананами сообщаю, чтобы он обратил внимание на Осьминога, Краба и Лиловую лилию". Но кто такой Г. В. Ч. Ш.?
Китовое море
Пароход в Близко и Далеко ещё не отправился. Матросы драили палубу.
- У вас ещё много времени, - сказал Петру бородатый моряк.
И действительно, солнце ещё не зашло.
Пётр сел на каменную ограду мола и стал ждать. И вдруг он вскочил как ужаленный: портфель с учебниками есть, пакетик с мечтой тоже есть, а где же самокат? Он побежал было со всех ног в домик Грацев, но тут увидел, как самокат подъезжает к нему от пристани. Самокат смотрел на него с упрёком.
- Прости меня, милый самокат, - прошептал он виновато и погладил его по рулю. При этом он заметил, что под звонком был засунут смятый листок бумаги. Он развернул его и прочитал:
Самокат, лети к Перту как птица;
Если он туда, куда стремится,
Доплывёт, доедет, долетит, -
Он нас четверых освободит.
"Вот как! Послание от четырёх заколдованных рыцарей. Не бойтесь, - подумал Пётр, - если я попаду к трём бананам, я о вас не забуду".
Пароход загудел, и Пётр поднялся на палубу.
Ему дали место в каюте вместе со стареньким купцом.
Как только корабль стал качаться на волнах, у старичка началась морская болезнь. Пётр ухаживал за ним и развлекал его рассказами о своём путешествии.
- Ты хороший мальчик, - сказал ему старичок, придя в себя. - Когда мне станет лучше, мы спустимся с тобой в трюм, где сложен мой товар. За то, что ты обо мне позаботился, ты сможешь выбрать три вещи, которые тебе понравятся.
- Мне ничего не нужно, - отказывался Пётр. - Ведь это сделал бы каждый.
- Помни, - серьёзно сказал старичок, - что всякое добро бывает вознаграждено точно так же, как за всяким плохим поступком неизбежно следует наказание. Не всегда сразу, но в конце концов за всё и в сказке и в жизни наступает расплата.
Когда у старичка прошла морская болезнь, пароход уже плыл на полных парах посреди Китового моря.
Старичок пригласил Петра спуститься с ним в трюм.
- Вечером мы бросим якорь в Близко. Там я схожу, - сказал он. - Не медли и иди со мной.
В трюме была масса вещей: ожерелья, перстни, шубы, изящные вазы, платиновые цепи, кувшины, светильники, самые разнообразные игрушки.
Пётр был ослеплён красками и блеском и одурманен ароматом.
Он прошёл ещё несколько шагов и увидел ковры, толстые, как каменные плиты, пёстрые ткани, занавески, такие тонкие, как будто их выткали пауки, кашемировые шали, кинжалы, украшенные перламутром, золотые сосуды и серебряную утварь, флакончики с благовонными мазями и цветочными маслами, мешочки с редкими кореньями, фигурки из слоновой кости. А за ними в самом углу он увидел брошенный бинокль, музыкальные часы и рукавичку. Одну рукавичку на левую руку.
- Иди прогуляйся по палубе, - сказал старый купец, увидев, что Пётр растерялся, - и всё хорошо обдумай. Я не могу тебе советовать. Но вполне возможно, что от твоего выбора многое будет зависеть. Поэтому не торопись.
Мальчик опёрся на палубе о поручни и стал смотреть на волны, отражавшие блеск солнечных лучей. Он думал. Что же выбрать? Какую-нибудь игрушку? Их там полным-полно! Или шаль? Кинжал? Фигурку верблюда? Решить было трудно.
В это время прямо за его спиной послышался приглушённый голос:
- Ражмысляете?
Пётр его сразу узнал: это был моряк с Шепелявой улицы. Он выглядел теперь как настоящий морской волк. И шрам на его лице казался ещё более красным.
Пётр совсем не удивился этой встрече. Если он мог увидеть в Школе языков пана Bay, почему же он не может встретиться на корабле с моряком из сна?
Шепелявый моряк осторожно осмотрелся и приложил палец к губам.
- Мы долзны быть ошторозны, цтобы никто наш не увидел, - заметил он. - А то они подумают, сто мы тут штроим кожни. Или готовим вошштание.
Пётр невольно улыбнулся, представив себе, как он с шепелявым моряком готовит на корабле бунт.
Но моряк продолжал:
- Как вам понравилошь в паноптикуме? - Не дожидаясь ответа, он прошептал: - Вы вше там видели? Мне больсе вшего нравитшя медвезонок Пу. - Он перебил сам себя и спросил решительным голосом: - Вы жнаете много шкажок? И ту, как Аладдин выбрал из нешметных шокровищ штарую пыльную лампу?
"Зачем он мне это рассказывает? - думал Пётр, намереваясь пропустить его слова мимо ушей. - Что ему до какого-то там Аладдина и пыльной лампы, которую он выбрал из несметных сокровищ…"