Все умолкли и разошлись в стороны. Первым подал голос Болотник:
– Я могу тебе пособить, коль всё равно покинул старицу. У меня только одно условие, но оно очень важное: ты сможешь внушить одной русалке, чтобы она со мной подружилась, а не избегала меня?
– Разумеется! – ответил Китоврас. – Но я думаю, после того как ты станешь героем-победителем самого Змея Горыныча, моя помощь станет излишней: следом за тобой будет плавать целая стая русалок!
– Ты уверен, Китоврас? – засомневался болотный житель.
– Клянусь светлой памятью моего великого предка! И надеюсь, отважный лесовик не бросит нас одних перед чудовищем!
– Откуда я могу знать, что вы не врёте нам, что у вас пропала невеста? Быть может, её и не существовало? А вы просто всё придумали, – продолжал упираться Муся.
– Давайте-ка я покажу вам её портрет… – предложил кентавр, и они втроём вернулись во дворец.
В каминном зале около окна висела яркая картина, изображающая двух полканов. Присмотревшись, лесовик узнал хозяина на зелёном фоне, а рядом с ним было милое создание с тонкими чертами лица.
– Вот бедная Поленика, как там она без меня? – застонал кентавр.
– Я согласен сражаться со Змеем Горынычем, – произнёс Муся. – Меня только терзает один вопрос: как мы, такие небольшие создания, сможем одолеть огромного трёхголового супостата?
– У меня есть воинское снаряжение, и я им неплохо владею! – радостно затопал копытами Китоврас. – За последнее время я освежил свои воинские навыки. При стрельбе из лука из тридцати очков я выбиваю уже девятнадцать! Мне кажется, неплохо. Потом освоил выпад мечом под названием "жалящая оса"!
– А у бедного Болотника в голове кроме нескольких заклинаний нет ничего… – сказал грустно водный житель.
В задумчивости заговорил Муся:
– Что поменялось сейчас? Даже если мы втроём возьмём столовые ножи и крышки от кастрюль вместо щитов, как воины мы не причиним серьёзного вреда чудовищу! А может, у тебя в кладовке залежался меч-самосек или топор-саморуб, они нам подойдут больше всего, так как другой богатырский меч я даже не оторву от земли…
– Насколько я знаю, у нас нет ничего подобного. Мои предки не привечали оружие, они всегда обходились уговорами.
– Что же тогда делать, лесовик? – спросил Болотник. – Мы не можем бросить Полкана, и дело даже не в сокровищах! Наши предки не оставляли никого в тяжёлую минуту, а всегда шли за обиженных, неужели мы стали другими, не такими, как они?
– Как я полагаю, для победы над Змеем Горынычем, во-первых, – продолжил лесовик, – надобны смелость и сила, а во-вторых, сердце и разум, поэтому давайте думать! Наверное, отгадка где-то рядом, нам нельзя отчаиваться!
– Может вам покажется глупым, но мне сегодня снилась моя прабабушка, жена Великого Китовраса, – грустно сказал Полкан и посмотрел на гостей, его серые глаза почти потухли.
– Это та самая знаменитая русалка, – переспросил Муся. – что твой предок держал в хрустальном ларце, а ларец подвешивал к своему уху?
– Получается, ты мой дальний родич, коли у тебя прабабка была русалка, – обрадовался Болотник.
– Ну да, все в волшебной стране знают эту историю с самого раннего детства… Мне во сне привиделось: она меня, словно малолетнего полканчика, купала в реке. Но я не представляю, что бы это значило! Эх, мне бы мудрость Великого Китовраса!
– Постой, кентавр, – ни с того ни с сего радостно завопил Муся. – Твой предок носил жену в ларце во время своих странствий, а дома она была какого роста?
– Обычного роста, как все русалки. Тут есть их портрет, и ещё в библиотеке куча всяких рисунков с их изображениями, – подтвердил полкан.
– Значит, Великий Китоврас, собираясь в далёкий путь, просто уменьшал жену и прятал в ларец, а его вешал в ухо вместо серьги, чтобы любимая русалка не заплутала и всегда была подле мужа?
– Пусть даже так, что нам с того: это было тысячи лет назад, – не понимал лесовика Китоврас.
– Либо мы близки к разгадке волшебного превращения русалки, либо удаляемся от неё, – многозначительно обронил Муся и посмотрел на кентавра. – А что осталось от славных предков, быть может, найдётся какое-нибудь семейное заклинание?
– Дай подумаю, правда, я не очень люблю возиться со старой рухлядью – у меня тотчас начинается кашель. Потому в библиотеке и не бываю.
Муся, не дожидаясь полкана, сам отправился побродить вдоль стен, вглядываясь в лица знаменитых предков хозяина. У потемневшего портрета Великого Китовраса и русалки он остановился и, пододвинув стул, взобрался на него, чтобы лучше рассмотреть холст. На почерневшем, но всё ещё голубом фоне древний живописец изобразил, по моде тогдашнего времени, супружескую пару: кентавр был в блестящей кольчуге и в шлеме, а супруга в ожерелье из дивных камней, около огромного белого камня. Слева от них тускло блестела зеленоватая морская волна, много веков спешащая к обрывистому берегу, а справа густая роща подступала к скале. Супругов на картине соединяла какая-то цепочка, которую Великий Китоврас держал в правой руке, а другой её конец прятался в ладони у русалки.
– Китоврас! У тебя не осталось какой-нибудь старой цепи? – спросил Муся.
– В сокровищнице есть золотые и серебряные, а какая тебе нужна? – откликнулся полкан.
– А вот как на портрете!
Кентавр подошёл к гостю и рассмеялся.
– Лесовик, ты сошёл с ума! Вместо того чтобы идти и спасать бедную Поленику, мы тут разгадываем какие-то ребусы… Хотя постой! Мой дед рассказывал мне про какую-то древнюю цепочку… да-да-да! Помню, после отец её куда-то припрятал, говоря мне, что она ещё не раз сгодится, но только я забыл, куда он её дел…
Китоврас заметался по каминному залу, заглядывая в шкатулки и вазы.
– Какая тяжёлая рама, да она из цельного морёного дуба, – сказал подошедший Болотник. – Такая ещё не одну тысячу лет провисит и не рассохнется! В нашей реке много такого дуба, если надо, я по дружбе покажу, где взять, даже помогу с наймом работников среди речного народца.
– Что твой дуб! Сколько золота на неё угрохали!
– Китоврас, хватить молоть чепуху, лучше скорее подними меня повыше! – попросил Муся.
Когда полкан поднял малорослика, тот заглянул за полотно.
– Вот, кажется, и она, та самая, – закричал лесовик. – Смотрите, на чем висит картина!
– Не может быть! – не поверил Китоврас, но осторожно снял портрет.
И в самом деле, картина висела на почерневшей цепи, которая на первый взгляд не представляла никакого интереса. Полкан отцепил её от рамы, взял в руки и стал внимательно рассматривать кольца, после даже лизнул – и никого ощущения волшебства не почувствовал. Ничто не холодило кожу или, наоборот, не жгло в груди, просто цепь – и всё.
– Давайте я испытаю, что ли? – без надежды в голосе предложил Муся и стал по-всякому её вертеть и складывать. Вскоре он обвил её вокруг своей шеи…
В ту же секунду цепь с грохотом оказалась на дубовом паркете, и малорослик обернулся в мальчика-с-пальчика.
– Муся, что с тобой? – в ужасе завопил Болотник и рухнул на колени рядом с малышом.
– Убери цепь! – тонким голоском запищал боровичок. – И не наступите на меня, а главное – уберите отсюда копыта!
Болотник сдвинул цепь в сторону, и тотчас Муся обрёл свой прежний вид!
– Вот я и уменьшился, как русалка, прапрабабушка Китовраса! – сказал довольный Муся. – Осталось убавить Змея Горыныча, и тогда он наш!
– Молодчина, лесовик! Ура! – закричал Болотник.
– Я предчувствовал, что с вами спасу бедную Поленику!
– Для верности надо ещё на ком-то проверить, – предложил Муся, но Болотник и полкан отрицательно закачали головами.
– Лучше скорее пойдём к Гмызу, обо всём ему поведаем и на его лошадках попробуем русалочью цепь! – предложил Болотник.
– Усаживайтесь ко мне на спину да держитесь хорошенько, и мы в мгновение ока окажемся на берегу! – предложил Китоврас. – И обойдёмся без всяких там "но-но и тпру-тпру", я вам не какая-нибудь прогулочная лошадка!
Ухватившись за гриву, лесовик и Болотник поскакали на полкане во весь опор к лагерю. Через несколько минут они оказались на знакомой поляне. Гмыз уже сложил все вещи в телегу и расчёсывал гриву лошадке. Заметив на дороге кентавра, полевик со страху кинулся в заросли рогоза.
– Гмыз, дружище! Вылезай скорей! Мы вернулись, – крикнул Болотник, оказавшись на земле.
– Не выйду! – упорствовал Гмыз. – Признавайся, где лесовик?
– Я здесь! – подтвердил боровик.
Только увидев хихикавшего Мусю, полевик оставил своё мокрое убежище. Приятели рассказали ему, что услышали от Китовраса, а сам полкан в это время нервно прогуливался по краю поляны.
– Ну если речь идёт о неслыханном богатстве, то я согласен! – заявил Гмыз, стряхнул с усов тину и, робко посмотрев на полкана, добавил: – Но пусть эта коняга при свидетелях подтвердит мою награду…
– Это не конь, Гмыз! – пояснил Муся. – Это Китоврас, он из древнего рода полканов!
– Ну ладно, Кито-раз или Кито-двас, мне всё равно, было бы лишь побольше драгоценностей!
Подошедший кентавр учтиво поклонился и протянул руку Гмызу:
– Мои сундуки в вашем распоряжении, досточтимый Гмыз со Степного хутора!
– Вот это обращение, прямо как в сказке, – радостно заявил полевик и попробовал учтиво поклониться, но кроме хихиканья не вызвал у окружающих никаких эмоций.
Муся не терял времени и пару раз уменьшил гмызких лошадок, а потом вся четвёрка принялась снаряжаться в дорогу. Вскоре сборы малоросликов закончились и они привычно – на телеге – отправились дальше в путь. Китоврас вернулся во дворец, чтобы подготовиться к встрече с неприятелем. Он нагнал телегу и более не отлучался от спутников.
Троих малоросликов и полкана ждала опасная Лысая гора, тревога не покидала сердца смельчаков.
Лишь поздним вечером они разбили лагерь и озаботились ужином и ночлегом. В полночь разговоры стихли, и спутники, позабыв о дневных переживаниях, уснули.
Вокруг было тихо, иногда со стороны реки доносились загадочные всплески. Каждый раз Китоврас поднимал голову и обозревал тёмные кусты, вётлы и небо. Ближе к утру от озера повеяло запахом водорослей и стоячей воды.
Глава 4
Оставшиеся два дня пути пролетели незаметно. Китоврас знал все здешние тропы и уверенно вёл вперёд боровика, болотного и полевика. Дорога совсем не утомила путников, скорее наоборот, дала довольно времени подумать о предстоящей битве с одним из самых могучих существ Волшебной страны.
Вскоре долгожданная гора замаячила впереди, но радости не было – неизвестность накладывала на спутников неподъёмный груз. Как в воду канули куда-то шутки и весёлые истории, все утихли. Друзья старались без особой надобности не высовываться из-за кустов или высокой травы, чтобы не быть замеченными. Всё портили солнечная погода и длинный летний день, в дождь и туман подобраться незамеченными было бы гораздо легче…
В нескольких верстах от Лысый горы небо нежданно потемнело, хотя еще минуту назад на горизонте не наблюдалось ни одной тучки, ни облачка. Замолчали птицы и насекомые. Всё кругом погрузилось в тревожную тишину. Мурашки побежали по спинам путников, невыразимый, первобытный страх заставил пригнуться к земле.
– Смотрите, – прервал молчание Китоврас и указал на небосвод. Там парил Змей Горыныч.
– Дык, не тот змеюка. У него голова-то одна, – высказался разочарованный Гмыз. – А говорили – двенадцать.
– Зато какая огромная. К нему в горло можно заехать на твоей телеге, – испуганно добавил Болотник.
Муся задрал голову и посмотрел на юг: так и есть, солнце загородил летящий Змей Горыныч.
– Ничего себе: "покрупнее вороны", кто-то нам рассказывал, что не такой он и огромный, – съехидничал лесовик.
Раскинув перепончатые крылья, змеюка парил среди редких облаков, сам размером с небольшую тучку. Три головы держались вместе, оттого, наверное, с земли казалось, что у Горыныча одна огромная голова на толстой шее.
Яркое солнце светило прямо в глаза Змею, все три пары глаз прищурились. Под ним неспешно проплывали перелески, озёра, луга и степные просторы с оврагами. Он летел на запад, к Лысой горе, ничего не видя, но мышцы досконально помнили каждый манёвр. Каждый взмах крыльев приближал его к новому дому…
– Давайте прятаться, Змей Горыныч уже близко! – крикнул кентавр, и коротышки в ужасе упали в некошеные луговые травы.
Где-то прямо над головой просвистел блестящий хвост, больше похожий на гигантскую стрелу. Чудовище вскоре замедлило полёт, и через мгновение когти Горыныча уже почувствовали под собой надежность земли. Рогатые головы исчезли в пещере, следом шеи, огромное туловище с крыльями, и последним исчез под землёй чешуйчатый хвост.
– Вот это ужас так ужас, – прошептал друзьям Муся. – Хорошо хоть головы-то всего три.
– Тихо! – предупредил Китоврас, прижав указательный палец к губам. – Он скоро вернётся.
Действительно, Змей Горыныч вскоре, покачиваясь, вышел из пещеры и стремглав бросился с горы вниз, лишь чуть-чуть приподняв крылья. Камнем чудовище упало в речные воды. Миллиарды брызг окатили всё кругом. Змей то с шумом нырял, то плавал, гребя перепончатыми крыльями, то над водой мелькали головы и хвост. Накупавшись, он выбрался на небольшой островок посредине реки и стал кататься по прогретому жёлтому песку. Наконец Горыныч утихомирился, прищурясь, поглядел на солнце и, укрывшись крылом, задремал.
Теперь путники смогли покинуть убежище. Вскоре они вышли к излучине реки, которая в этом месте не смогла преодолеть каменные рёбра земли и вынужденно подчинилась, огибая Лысую гору.
В непроходимых зарослях ивняка они устроили лагерь. Гмызских лошадок запрятали ещё дальше от логова Горыныча, чтобы они не попадались ему на глаза. Ночью костёр не разжигали и даже, почитай, не разговаривали.
Рано утром Горыныч, как ни в чём не бывало, умчался на восток. Теперь можно было спокойно поговорить.
– Я видел настоящие горы, а эта гора так себе: обычная, на ней нет снега, – сделал вывод Гмыз.
– Был бы ещё Змей Горыныч "так себе", – добавил болотный.
Муся промолчал: на него, лесного жителя, гора, резко обрывающаяся над рекой, произвела неизгладимое впечатление. До этого он не встречал ничего подобного.
Коротышки принялись обследовать Лысую гору: высокий берег неровным обрывом спускался к воде, нависнув над берегом, усеянным камнями. Деревьев не было, лишь кое-где к склону прижимались почерневшие кусты калины и бузины. Над крутым склоном, почти у самой вершины, со стороны реки, среди глыб белого известняка темнело пятно пещеры.
Малорослики обыскали почти всю гору, ища потайные проходы и тоннели, но ничего похожего там не оказалось. Китоврас же оставался в лагере за повара и готовил обед.
Муся поднялся по склону горы выше всех и укрылся среди лопухов, чтобы отдышаться. Позади присел Болотник, а Гмыз остался в начале откоса, схоронившись среди густой крапивы.
Из пещеры не долетало никаких звуков. Но тишина была неестественной и казалась обманчивой. Муся замер и мгновенно ощутил, насколько он мал по сравнению с этой пещерой и увиденным Змеем Горынычем. Где-то внутри, под ложечкой, невыносимое чувство опасности прибывало с каждой минутой, захлёстывая его с головы до ног. Оттого лесовик не осмелился даже ступить на площадку. Ему так сильно захотелось обратно на берег, в лагерь, под бледно-зелёные листья столетних ив, там так мирно и спокойно, а здесь стынет кожа и не отпускает мёртвой хваткой непостижимая тревога. Не искушая судьбу, малорослики покинули опасный склон.
Китоврас позаботился о достойном ужине, и когда усталые разведчики вернулись в лагерь, на углях томился котелок с тройной ухой, а лепёшки и жареная рыба дожидались своего часа. Кентавр умудрился сварить ещё компот из земляники и ежевики.
Чтобы не привлекать внимание Горыныча, малорослики залили костёр и, присев вокруг котелка, тихонько ужинали, переговариваясь. Полкан внимательно выслушал рассказы об увиденном на Лысой горе и, когда Муся, смущаясь, поведал, как остановился у входа в пещеру, запальчиво спросил:
– Почему ты не заглянул вовнутрь? Может, бедная Поленика в эту минуту там страдала… Эх, жаль я приметен на склоне, может…
Лесовик помолчал и, опустив глаза в землю, и всё же пробубнил:
– Заколдованное место… Я не прорвался… Заклятая пещера, заклятая…
– Вот и ты не смог… Я тоже туда не пробился, страх не пустил, – признался Китоврас, и его глаза погрустнели, казалось, ещё секунда – и из них брызнут слезы.
Потребовалось несколько минут, пока полкан пришёл в себя и начал вслух размышлять:
– Конечно, Змеем Горынычем наложено какое-то могучее заклятие, иначе в его отсутствие любой воришка мог поживиться несметными богатствами. С таким древним заклинанием справился бы только мой прадед – Великий Китоврас! Но он давно отбыл на Запад и никогда не вернется. Без битвы нам не обойтись.
– Мы всё равно одолеем Горыныча! – громко крикнул лесовик, оглянулся по сторонам, словно высматривая, не подслушивает ли кто, и уже тихим голосом добавил: – У меня вроде имеется одна задумка…
Гмыз, Болотник и Китоврас заговорщицки склонились к лесовику и стали внимательно слушать…
Ближе к вечеру Змей Горыныч, как ни в чём ни бывало, вернулся к Лысой горе, и всё повторилось, как вчера. Одно-единственное различие состояло в том, что все три головы обнюхивали несколько минут вход в пещеру. Как будто запах осмелившегося близко подступить лесовика насторожил чудовище.
Глава 5
На следующий день, выспавшись и позавтракав на скорую руку, смельчаки ожидали Змея Горыныча. В небе звонко щебетали птицы, не зная о грядущей брани, шмели гулко жужжали, осаждая цветы. Болотник сходил к реке и вернулся на удивление довольным, словно получил весточку с родной старицы, его серо-зелёная кожа блестела на солнце. Гмыз, как всегда, возился со своими лошадками и глубокомысленно молчал. Муся окинул взором старые ракиты, растущие вдоль берега реки, и ему припомнился родной бор. "Всё не то, – подумалось ему, – и даже солнце здесь по-другому светит, не как в лесу, сквозь верхушки сосен, да в здешних краях и ёлок-то не сыщешь".
Полкан с утра примерял блестящую кольчугу, она оказалась впору и надёжно прикрывала всё необычное тело Китовраса. Потом он точил наждачным камнем меч, до блеска натирал щит и шлем, иногда косился на вершину Лысой горы, после чего с яростью принимался размахивать мечом перед воображаемым противником.
После молчаливого обеда Китоврас облачился в доспехи и, взойдя на мыс, повернулся лицом на запад. Вскоре его заклинания разогнали облака, и солнце стало нещадно жарить землю. Потянулись последние, самые тягостные минуты ожидания.
Потихоньку замолкли птицы, даже деревья задремали под жгучими лучами солнца, видя во сне зимнюю прохладу. Вокруг всё тревожно замерло.
Чудовище летело, щурясь от лучей яркого солнца. Горыныч не думал ни о чем – просто ещё один приятный жаркий день. С тех пор, как он поселился в Заречье, – тишь да благодать, ни тебе богатырей, ни крестьянских сыновей. Он привычно заглянул в пещеру и вскоре камнем кинулся в реку.
Друзья замерли и, не спуская с него глаз, наблюдали за каждым движением чудовища. Когда Змей, накупавшись, отдыхал на островке, подоспело время приступить к тому, ради чего они оказались у Лысой горы…