Доминик стал медленно опускаться на землю. Зеваки, которые не имели ни малейшего представления, что всё это значит, увидев слона, устроили пожарным овацию. Откуда ни возьмись, появились журналисты и фоторепортёры, подъехала даже машина студии документальных фильмов. Под приветственные крики начальник команды выгнул дугой грудь и, словно сытно пообедавший тигр, принялся шевелить торчащими в разные стороны усами.
На следующий день в газетах поместили фотографии. На одной из них был начальник пожарной команды - он покровительственно похлопывал Доминика по длинному белому хоботу.
"Ни один пожар не принёс мне такой славы, как этот слон!" - ворчал себе под нос начальник команды, читая за завтраком газету.
IX
Возле дома, где жил Пиня, был садик. В этом садике и поставили Доминика.
Шёл май, с каждым днём становилось всё теплее. Но по ночам было ещё прохладно. Фарфоровая кожа Доминика покрывалась пупырышками. Никто этого не замечал, потому что ночью темно - хоть глаз выколи. Но если бы всё же кто-то подошёл к Доминику, как это, скажем, делал Пиня, погладил его по боку, он ощутил бы под пальцами эту гусиную кожу, тысячи дрожащих пупырышков. Бррр!
Да, Пиня каждый вечер в сумерках приходил к Доминику. Приходил он к нему, конечно, и днём, но это были совсем не те встречи.
Ночью у Пини была определённая цель. Вы уже, наверно, догадались какая. Ну разумеется! Ночью Пиня приносил Доминику витамины.
С тех пор как Доминик поселился в саду, он мог расти сколько душе угодно. Пиня, желая вырастить из него слона-великана, усиленно кормил его витаминами. Иногда даже отдавал ему свою порцию целиком, а это было, конечно, рискованно - а ну как собственный рост прекратится! Откровенно говоря, с Пининым ростом дело обстояло не так уж плохо. Измерения, произведённые мамой и папой, показали, что Пиня вырос на целых три сантиметра. На косяке сделали новую отметку. Радость была неописуемая. Отправили даже письмо тёте, которая вот уже много лет жила в Америке и Пиню никогда в глаза не видела. Точно так же, впрочем, как и Пиня эту свою тётю.
- Я вижу, ты мёрзнешь, - заметил Пиня во время одного из таких визитов, заботливо поглаживая Доминика по озябшей фарфоровой коже.
Вместо ответа Доминик защёлкал своими великолепными бивнями.
- А почему мёрзнешь? - продолжал Пиня. - Потому что совсем не двигаешься. Если б ты двигался, ты бы не мёрз. Послушай-ка, слон, попробуй двигаться.
Сказав так, Пиня поцеловал Доминика в хобот и помчался домой спать.
Оставшись один, Доминик задумался.
"Двигаться! Легко сказать! Вот если б у меня был учитель, который бы мне всё растолковал, помог бы мне сделать первые шаги..."
С тех пор как Доминик очутился в саду, он частенько думал об этом. Все кругом двигались. Люди, собаки, кошки, автомобили, трамваи за забором, пчёлы, мухи, занавески в окнах, даже деревья шевелили своими вытянутыми к небу руками - и только он, Доминик, торчал на месте без движения. Даже воробьи стали над ним издеваться.
- Чирик-чирик-чирик! - чирикали они. - Шевелись, шевелись! Чирик-чирик-чирик! Смотри, пожалуйста, в оба, какая особа - трудно пошевелиться... Чирик-чирик!
Обидного в этом было мало, но удовольствия тоже не доставляло. И Доминик задумался, как ему быть. Надо найти учителя, который даст полезный совет, поможет в самом начале. Да, именно учителя ему недоставало! Но как найти учителя, если ты стоишь и не двигаешься?
Учитель, к счастью, нашёлся сам.
Однажды, когда раздумье стало особенно мрачным, Доминик услышал откуда-то снизу, с самой земли, тихий голосок:
- Ты что, памятник?
- Нет, - ответил Доминик, - я не памятник.
- А выглядишь совсем как памятник, - заметил голосок.
- Может, и выгляжу, но я не памятник.
- Знаешь, почему ты похож на памятник?
- Ну?
- Потому что стоишь и не шевелишься.
- Значит, все, кто не шевелится, и есть памятники?
- Не обязательно...
- А это хорошо - быть памятником? - спросил, не на шутку заинтересовавшись, Доминик.
- Точно я тебе сказать не могу, но думаю, что не очень.
- Почему?
- Потому что надо всё время торчать на одном месте.
- В этом нет ещё ничего плохого.
- Для кого как. Я бы с ума сошёл!
- Ты не любишь торчать на одном месте?
- Ненавижу!
- И не хотел бы стать памятником?
- Ни за что на свете! Памятник, например, не может убежать...
- Убежать... от кого?
- От дождя или от снега.
- Это правда, - согласился Доминик. - Но зато памятнику никогда не бывает больно.
- Подумаешь! Пусть лучше мне будет больно, зато я двигаюсь.
- Ты любишь двигаться?
- Обожаю. Целый день я в движении.
- А кто ты такой?
- Муравей. В нашем муравейнике меня зовут Фумтя.
- А я Доминик, фарфоровый слон.
- Очень приятно.
- Мне тоже очень приятно, только я тебя не вижу. Где ты?
- Здесь!
- Где?
- Возле твоей правой передней ноги.
- Я, к сожалению, не умею двигать ни головой, ни шеей, и мне тебя не видно.
- Погоди, сейчас подползу поближе.
И Фумтя принялся усердно взбираться по ноге Доминика, всё выше и выше. Через сорок пять минут он добрался до глаза.
- Теперь видишь? - спросил Фумтя.
- Вижу, - ответил Доминик. - Какой же ты маленький!
- Зато ты огромный! Ни разу мне ещё не пришлось карабкаться по такой большой ноге.
- Устал?
- Немножко.
- Отдохни, потом я тебе кое-что скажу.
- Давай лучше сразу!
- Мне стыдно об этом говорить...
- Вот ерунда! Говори, и дело с концом!
- Знаешь, у меня к тебе большая просьба...
- Пожалуйста...
- Я очень хочу, чтоб ты стал моим учителем.
- Чему же я тебя буду учить?
- Тому, что умеешь сам.
- А именно?
- Фумтя, дорогой друг, научи меня двигаться! Мне очень хочется ходить, поворачивать голову, махать хоботом, перебирать ногами. Чтоб эти дурни воробьи никогда больше не чирикали: "Шевелись, шевелись!" Чтоб они меня не дразнили: "Смотри в оба, какая особа - трудно пошевелиться". Чтоб самая последняя ветка на дереве не задирала носа, потому что она умеет двигаться, а я нет.
- Я с удовольствием тебе помогу, Доминик, - сказал Фумтя. - Не знаю только, смогу ли. Ни разу в жизни я никого не учил.
- Сможешь, конечно, сможешь!
- Но ведь я такой маленький.
- Не беда!
- А ты такой большой, ты, наверно, в сто тысяч раз больше меня.
- Это не имеет значения.
- Тебе только так кажется. Пока ты неподвижно стоишь на месте, всё в порядке. Но стоит тебе шевельнуться...
- Ну и что тогда?
- Ты будешь опасен.
- Даю тебе слово, я не буду опасен.
- А я тебе говорю, будешь опасен.
- Для кого?
- Хотя бы для меня. Или для моих братьев.
- Что ты говоришь, Фумтя! Да я ни за что на свете не трону ни тебя, ни твоих братьев.
- Я знаю, у тебя доброе сердце. Но ты можешь сделать это помимо воли. Что, если ты вдруг наступишь...
- Я буду внимательно смотреть, честное слово!
- Это не так просто...
Сидя всё на том же месте, Фумтя задумался...
- Ладно, - сказал он наконец, - я буду тебя учить. Не знаю ещё, что из этого выйдет, но попробуем.
- Прекрасно! - воскликнул вне себя от радости Доминик.
- Но во время урока я буду сидеть у тебя на голове.
- Сиди где хочешь! Ну что, начнём?
- Я вижу, ты примерный ученик. Начнём!
- Скажи мне, Фумтя, что нужно сделать, чтоб сдвинуться с места?
- Для этого нужно шевелить ногами.
- Сколькими ногами надо шевелить сразу?
- У кого сколько ног. Тебе, например, придётся шевелить четырьмя.
- Одновременно?
- К сожалению, да.
- Ай-ай-ай, это так трудно!
- Постарайся для начала шевельнуть хотя бы ногой.
- Какой?
- Какой хочешь.
- Можно, передней левой?
- Пожалуйста! Приподними её, осторожненько-осторожненько передвинь вперёд. Поднял?
- Поднял.
- Передвигаешь?
- Передвигаю! Смотри, как здорово получается!
- Мне отсюда не видно. Погоди, я переползу на кончик хобота, оттуда я увижу.
И Фумтя переполз на кончик хобота, устроился там поудобнее и поглядел вниз. Вот это да! Левая передняя нога Доминика передвинулась вперёд на целых полметра. На том месте, где она только что находилась, осталась на траве вмятина величиной с тарелку.
X
Доминик оказался удивительно способным учеником. Вскоре он научился шевелить не только передней левой ногой, но и передней правой, а потом и задней левой и задней правой. Он уже двигал всеми четырьмя ногами! Дошла очередь и до хобота.
- Ты уже научился передвигать ногами, - сказал ему однажды Фумтя. - Теперь пора учиться шевелить хоботом. Всякий слон, который считает себя настоящим слоном, должен уметь двигать хоботом. Моя бабушка, старая-престарая, мудрая-премудрая муравьиха, рассказывала мне, какие удивительные штуки умеют выделывать хоботом слоны.
- Не верю! - воскликнул Доминик.
- Чему не веришь? - спросил обиженный до глубины души Фумтя.
- Не верю, что твоя бабушка видела слонов.
- Видела! Видела!
- Быть этого не может!
- "Не может, не может"! - передразнил Доминика Фумтя. - Знаешь, где моя бабушка долгое время жила с дедушкой? Знаешь или нет?
- Не знаю! - ответил Доминик.
- В зоопарке. Ага! Теперь ты уже не споришь?
- Теперь не спорю, - буркнул Доминик. - Надо было сказать сразу.
- Ладно, оставим это, - великодушно заявил Фумтя, - Учись шевелить хоботом! Понятно?
- Понятно... Объясни, как это делается.
- Попробуй сперва поднять хобот чуть-чуть вверх.
- Вот так?
- Так. Превосходно. Теперь опусти чуть-чуть вниз.
- Так?
- Так. Великолепно! Ещё раз.
- Получается?
- Очень хорошо. Теперь попробуй вбок.
- Ну как, получается?
- Молодчина! Теперь в другую сторону.
- Пожалуйста! - отозвался Доминик и принялся всё быстрее и быстрее шевелить хоботом.
- Пожалуйста, потише! - крикнул Фумтя. - У меня голова кружится.
Как вы, наверно, помните, во время урока Фумтя сидел у Доминика на хоботе. И теперь, когда хобот принялся выписывать в воздухе кренделя, Фумте показалось вдруг, что он сидит на качелях.
- Погоди минуточку, - взмолился Фумтя, - ещё, чего доброго, упаду, убьюсь! Лучше я переползу на другое место.
Как только Доминик перестал качать хоботом, Фумтя бросился бежать. Он переполз на ухо.
- Хоть здесь посижу спокойно, - буркнул Фумтя.
Но бедняга ошибся. Ожили и уши Доминика. Первое, ещё вялое движение уха чуть не сбросило Фумтю на землю.
- Что ты делаешь? - завопил в ужасе Фумтя. - Кто тебе позволил шевелить ушами?
- Я нечаянно, - принялся уверять Фумтю Доминик. - Сам не знаю, почему у меня появилась охота шевельнуть ухом.
- Шевели сколько тебе влезет, только я сперва отползу в сторону.
И Фумтя полз всё быстрее и быстрее, пока не перебрался с уха Доминика на его великолепный, огромный, как блюдо, лоб.
- Ты на меня сердишься? - спросил огорчённый Доминик.
- С чего ты взял? Я горжусь тобой.
- Правда, гордишься?
- Правда. Дай только добраться до муравейника, всем расскажу, какой у меня ученик.
- Хотелось бы мне хоть раз побывать у тебя в гостях, - сказал Доминик.
- Боюсь, это невозможно, - ответил Фумтя.
- Почему? - изумился Доминик.
- Потому что это слишком трудная для слона задача - войти в муравейник.
- Я войду через парадный вход. Уж наверняка у вас есть парадный вход...
- Есть-то есть, но только он для нашей царицы.
- Большой вход? - cпросил Доминик.
- Для муравья он огромный. А для тебя - крохотная дырка.
- И мне туда не пролезть?
- Если даже ты будешь съёживаться, съёживаться, съёживаться и съёживаться, всё равно в парадный вход не пролезешь, - объяснил Фумтя.
- Я очень огорчён.
- Не стоит думать об этом.
- Я не могу не думать, - ответил Доминик. - С тех пор как я с тобой познакомился, я только о том и мечтаю, чтоб навестить тебя в муравейнике.
- Не все мечты могут исполниться, Доминик. Надо с этим считаться. А пока, вместо того чтоб горевать впустую, радуйся тому, что ты научился шевелить и ногами, и хоботом, и ушами. Скажи, разве это не приятно?
- Очень приятно, - ответил Доминик и стал шевелить всем сразу.
В один прекрасный день Пиня заметил, что с Домиником творится что-то неладное. Он нередко находил слона совсем не в том месте, где его несколько часов назад оставил. Сперва разница была небольшая, и Пиня думал, что ему это только кажется. Но когда однажды он застал его возле беседки, а накануне вечером попрощался с ним возле яблони, Пиня догадался, что дело принимает серьёзный оборот.
- Послушай-ка, слон, что это значит? - спросил он строго.
- Ничего! - ответил ему Доминик.
У Пини от изумления отнялся язык. С минуту он не мог произнести ни слова. В горле пересохло. Чтобы обрести душевное равновесие, Пиня сбегал в киоск на угол и купил себе эскимо. Несколько раз лизнув эскимо, он так быстро остыл и успокоился, что тут же купил заодно и вторую порцию.
Со второй порцией в руке Пиня вернулся к Доминику.
- Значит, ты научился говорить? - спросил он.
- Давно уже, - ответил Доминик.
- Что ж ты скрываешь?
- Я не скрываю, только...
- Только что?
- Только не представлялось случая.
- Ах, вот как! Кто же тебя научил?
- Дорогой Брат.
- Кто это такой?
- Дорогой Брат? Так называется на кухне кран. Он был моим первым учителем.
- А вторым? - не без ехидства осведомился Пиня.
- Вторым был гражданин Чайник, - серьёзно объяснил Доминик.
- Хорошенькое дело, - заметил Пиня. - А от кастрюль и крышек ты, случайно, ничему не научился?
- От каждого можно чему-нибудь научиться, - философски заметил Доминик.
- Видно, ты не только научился говорить, слон, но умеешь ещё изрекать истины.
- Меня зовут Доминик.
- Скажи пожалуйста, и имя у тебя уже есть?
- Оно всегда у меня было, - с обидой в голосе ответил Доминик.
- Но мне об этом ничего не было известно.
- Ты ни разу меня не спросил, как моё имя.
- А ведь правда! - признался Пиня. - Теперь, когда я знаю, как тебя зовут, я буду звать тебя только по имени. Тем более, что Доминик очень красивое имя.
- У тебя тоже красивое имя, - сказал Доминик.
- Это ты серьёзно? - с недоверием спросил Пиня.
- Уж конечно, - заверил его Доминик.
- Это прекрасно, что нам обоим наши имена пришлись по вкусу. Да здравствует Доминик! - крикнул Пиня.
- Да здравствует Пиня! - крикнул Доминик.
- Да здравствует Доминик! - завопил ещё громче Пиня.
- Да здравствует Пиня! - завопил в ответ Доминик.
- Да здравствует Доминик! - заверещал тогда Пиня.
- Да здравствует Пиня! - заверещал Доминик.
- Здорово покричали, - со вздохом удовлетворения сказал Пиня.
- Здорово покричали, - со вздохом отозвался Доминик.
- Но вернёмся к нашему разговору, - снова начал Пиня. - Можешь ты мне сказать, кто ночью переставляет тебя с места на место?
- Никто, - чистосердечно признался Доминик.
- Совсем-совсем никто?
- Совсем-совсем.
- Почему же тогда всё время получается так, что ты в другой части сада?
- Я передвигаюсь, - скромно пояснил Доминик.
- Сам? - гаркнул изумлённый Пиня.
- Да, сам.
- А я-то думал, что это Рыбчинский каждую ночь прокрадывается к нам в сад и устраивает тут всякие сюрпризы. Так это, значит, не Рыбчинский?
- Не знаю я никакого Рыбчинского, - с достоинством ответил Доминик. - Не веришь? Посмотри, как я умею двигать ногами.
- Здорово!
- А теперь посмотри, как я верчу хоботом!
- Вот это да!
- А теперь погляди, как я шевелю ушами!
- Замечательно. Я тоже умею шевелить ушами, - похвастался Пиня, - но немного.
- Покажи, - попросил Пиню Доминик.
И Пиня принялся шевелить ушами, чтобы продемонстрировать Доминику этот свой редкий талант.
- Ну как, шевелятся? - спросил Пиня.
- Шевелятся, - заверил его Доминик, - только чуть-чуть.
- Потому что уши у меня маленькие. А теперь ты пошевели своими.
Доминик принялся шевелить ушами сперва понемногу, потом всё быстрее и быстрее, да так, что уши превратились в два вращающихся веера.
- Здорово шевелишь, здорово, Доминик, - прошептал с восхищением Пиня. - Кто тебя этому научил?
- Фумтя!
- Не знаю такой личности.
- Это не личность.
- А кто?
- Муравей.
- Насколько мне известно, у муравьёв ушей не бывает. Как же он мог научить тебя шевелить ушами, если у него самого их нет?
- О, Фумтя может всё! - сказал с убеждением Доминик.
- Вот и прекрасно, - обрадовался Пиня. - Я как раз подыскиваю себе помощника, который будет решать за меня задачки. Ты непременно должен меня познакомить с Фумтей, Доминик!
- С большим удовольствием.