- Хочешь стать птичницей? Девушка, которая ходила за нашими курами и голубями, как раз уехала к матушке; можешь получить ее место, если станешь хорошенько ухаживать за этими тварями.
Да, девушка охотно согласилась. Вот так и получила она место птичницы в усадьбе.
Тамошний птичник был большой, и жили там индюки, фазаны и павлины с маленькими глупыми черными головками и огромными великолепными хвостами, которые они могли раздувать, как колесо. И еще там был целый чердак, битком набитый голубями - и белыми, и пестрыми, и черными.
Девушке нужно было приглядывать за всеми этими птицами, задавать им корм и поить водой в назначенное время, следить за тем, чтобы там, где они живут, было чисто и красиво, оберегать их яйца от крыс, а их самих - от ястребов и лисиц. Девушке пришлось стать как бы мамой для маленьких, семенящих мелкими шажками цыплят и всех машущих крыльями голубей, и она очень полюбила их.
Вскоре она подружилась с каждой курицей и с каждым крохотным цыпленком.
Девушка наделила всех голубей именами, и когда она кричала: ""Белое Крылышко!", "Пуховая грудка!", "Изумрудная головка!", "Пламенный глазок!", "Тихоня!" и "Воркун" - все мои девяносто девять голубей, летите, летите, летите!" - они, подобно огромной туче, шумно слетались и клевали горох из ее рук.
Она вставала раньше всех в усадьбе - птицы-то всегда пробуждаются раньше всех - и спала она на чердаке среди голубей - надо было следить, чтобы ночью не появился какой-нибудь хищник и не схватил бы их. Но ранним утром, на заре, пока все в усадьбе еще спали, девушка танцевала на большом чердаке вместе с голубями "Танец Взмаха Крыла". Она становилась посредине и начинала размахивать руками, а все голуби прилетали к ней и с шумом кружились над ее головой. Тогда она летела впереди, взмахивая руками, и звала их, и на каждое движение ее рук голуби описывали круги над ее головой.
Когда солнце поднималось и заглядывало в чердачное оконце, лик его просто розовел от удивления. Ничего столь прекрасного, как танец девушки с голубями, оно даже не ожидало увидеть. Иногда она танцевала перед фазанами и павлинами глубоко-глубоко внизу, в парке.
Эти птицы были такие важные, что девушка танцевала им "Танец со Шлейфом" и "Торжественный Танец". Она заманивала фазанов и павлинов на большую зеленую лужайку, вокруг которой склоняли свои длинные ветви высокие тополя и клены.
Когда их освещало солнце, казалось, что лужайка эта - огромный, сверкающий, праздничный зал. И все павлины становились кружком и распускали свои великолепные хвосты; хвосты сверкали на солнце, подобно искрящимся колесам из зелени, голубизны, золота, и образовывали словно венок из вееров вокруг девушки. А фазаны вытягивали шеи; их желтые шлейфообразные хвосты покоились в траве, пока девочка танцевала.
То был настоящий "Праздничный Танец", можете мне поверить! Торжественные вельможные шаги, такие красивые движения рук, высоко поднятая голова. Солнце озаряло танец, длинные зеленые ветки трепетали вокруг, хвосты павлинов развевались, а глаза их были удивленно открыты от восторга.
- Это по-королевски! Это благородно! - говорили они, семеня ногами, чтобы сохранить равновесие своего огромного, похожего на колесо хвоста. - Эта девушка, по-видимому, княжеского рода!
А фазаны тихо склоняли головы и шептали:
- Экзотика!
Да, девушка была по-настоящему счастлива со всеми своими птицами. Целый год прожила она с ними и танцевала им.
Зато с людьми в усадьбе она разговаривала крайне редко. Они считали ее каким-то ужасным ничтожеством, поскольку она была всего-навсего "птичницей", как они говорили; она же совершенно не искала их общества. Хотя они говорили на том же языке, что и она, казалось, она часто вовсе не понимает, что они говорят, а еще меньше - чему они смеются. Гораздо лучше было ей беседовать с курами и голубями.
Но случилось так, что помещик - богатый человек и добрый к своим слугам хозяин - захотел устроить для них на гумне пышный пир с танцами. Прийти на этот пир должен был каждый, кто только служил в усадьбе, и стар и млад. И птичнице, само собой, также было велено прийти со всеми остальными.
Не обошлось тут и без того, что люди в усадьбе уже начали поговаривать, что девушка умеет танцевать.
Так, одна старая женщина спала на чердаке возле самой голубятни. И вот однажды утром, проснувшись от зубной боли, она выглянула в дверь и увидела, как девушка танцует вместе с голубями.
- Подобной красоты я никогда в жизни не видела, - рассказывала старушка. - Она походила на божьего ангела, что летал среди туч!
А внизу в парке маленький мальчик, который пас овец, лежал, спрятавшись за кустом от жары, и тоже видел, как девушка танцует с павлинами.
- Ну и танец она танцевала, скажу я вам! - говорил мальчик. - Это был самый красивый, самый удивительный танец, которым не побрезговал бы и сам король!
И вот девушка должна была пойти на пирушку с танцами, и все жаждали посмотреть, как она танцует. Но никто ей этого не говорил.
Она и сама очень радовалась. "Пирушка с танцами! - думала она. - Пирушка, на которой все танцуют! Подумать только, как это должно быть красиво! И скольким новым танцам я научусь!"
И она, заплетя волосы в тугую косу, крепко обвила ею голову, крепко-накрепко привязала к ногам башмачки, надела свое единственное светлое хлопчатое платьице и пошла на гумно, где ожидался пир с танцами.
На небе было еще совсем светло, но, поскольку на гумне не было окошка, зажгли двенадцать сальных свечей и вставили их в украшенное брусничником колесо, которое раскачивалось под балками на потолке. Однако свечи лишь скудно освещали темную горницу, битком набитую парнями и девушками, стариками, старухами и малыми детьми.
На бочке сидели два музыканта и играли на скрипке. Один, совсем еще молодой, играл партию первой скрипки, но она лишь иногда звучала в лад с другой скрипкой. Большей же частью музыка звучала так, как бывает, когда две кошки рвут каждая к себе свой конец овечьей кишки. Кроме того, оба музыканта ударяли каблуками по бочке, иногда в такт, иногда совсем наоборот.
Под эту музыку все и танцевали.
Работники сняли куртки и танцевали в одних рубашках. Девушки и старушки танцевали в сшитых в обтяжку шерстяных платьях с высоким воротником. Словно утешая самих себя, они крепко прижимали к груди свернутые в трубочку носовые платки.
Было так тесно и так жарко, что почти невозможно было дышать. Пыль стояла столбом.
Свечи мигали и капали, на всех лицах выступили капли пота. Но самое удивительное - то, что ни один человек не казался веселым. У людей были печальнейшие, чопорные лица, словно все они присутствовали на своих собственных похоронах, а вовсе не на пирушке с танцами. Да и какие это были танцы! Все толкались и теснились и как можно быстрее двигали ногами по полу. Иногда парни работали локтями, чтобы освободить себе место, а женщины кружились в танце вокруг них, застывшие, словно деревянные куклы, которых парни тянули за собой.
"Неужто это и есть пирушка с танцами?" - думала девушка, стоявшая в дверях. Она глубоко вздыхала, и в глазах ее стояли слезы; она так жестоко обманулась.
Но вот прямо к тому месту, где она стояла, подошел огромный потный парень. Он вытер пот со лба и протянул ей руку.
Она совершенно не поняла, что он имел в виду, и так и осталась стоять на том самом месте, где стояла.
- Ты что, не понимаешь, девчонка? - сказал он. - Я хочу танцевать с тобой!
- Нет, нет! - в совершеннейшем ужасе ответила она и отступила назад, к выходу. - Я не танцую!
Тут подошел еще один: маленький, жилистый и черный, с огромной головой, он был сапожник и тоже хотел с ней танцевать.
- Нет, нет! - снова ответила она. - Я не танцую!
- Это еще что за болтовня! - крикнула домоправительница, одетая в черное шелковое платье, с золотыми часами на животе; она стояла и смотрела на танцы. - Это еще что за болтовня! Они говорят, если ты что и умеешь, так это - танцевать.
- Да, умею, но одна, одна! - тихо ответила девушка.
Она еще ближе придвинулась к двери.
- Слыхали эту дурочку! - громко, во весь голос воскликнула домоправительница. - Она хочет танцевать одна, глупая девчонка!
И все стоящие вокруг начали хихикать и смеяться, а один из мальчишек быстро подбежал прямо к ней.
- Нечего танцевать одной! - сказал он. - Пойдем танцевать со мной!
- Нет, нет! - ответила девушка и втиснулась прямо в дверь. - Никто не смеет коснуться меня! Никто не смеет коснуться меня!
Тут поднялся такой хохот, многие язвительно ухмылялись.
- Нет, вы только послушайте! Она хочет танцевать одна! Никто не смеет коснуться ее! Вперед, парни! Кто-нибудь, верно, сможет поймать ее!
И трое, четверо самых рьяных танцоров помчались к двери, чтобы поймать ее.
Но в тот же миг она выскочила в дверь и помчалась вниз по дороге. Она бежала, она летела, она танцевала, потому что никогда раньше ей не приходилось так быстро двигаться, даже когда она танцевала, а теперь ей хотелось убежать как можно дальше.
Словно лист кружилась она в танце по дороге, спускаясь вниз в долину, а парни мчались за ней. Они падали в своих тяжелых деревянных башмаках, но снова поднимались и продолжали преследовать ее.
Начало темнеть, и она намного опередила их. Она пролетала, словно облачко пыли над камнями, словно туманная дымка над лугом, словно ветер сквозь березовую рощу, и вот - да, и вот - она уже исчезла в сосновом лесу.
- Пусть бежит! - сказали парни друг другу. - Ведь на гумне полным-полно девушек куда красивее ее!
И, отерев со лба пот, они затрусили назад, на пирушку с танцами.
На следующее утро, когда взошло солнце, девушка пришла к морю и увидела, что там, на берегу, высится королевский замок. Он стоял на холме, со всеми своими башнями и зубцами, и белые его стены отражались в море. А вокруг, насколько хватало глаз, простирались королевские сады, парки и леса.
Когда солнце чуть выше поднялось в небе и в замке закипела жизнь, девушка подошла к замковым воротам и тихонько постучалась.
Сам управитель вышел из замка, отворил ворота и спросил девушку, что ей надобно в королевском замке так рано, когда все еще едва-едва вылезли из кроватей. Сам управитель не успел еще выпить кофе.
Тогда девушка сказала, что ей так хотелось бы наняться на службу в королевском замке, пусть даже самую незначительную и незавидную.
Управитель внимательно посмотрел на нее и спросил, как она полагает, сможет ли она помогать садовнику в королевском саду. Ему как раз нужна девушка, чтобы помогать ухаживать за цветами, потому что лучшая помощница садовника в четверг уехала в Америку.
Да, девушка думала, что сможет, и управитель пошел вместе с ней к садовнику и сказал ему, что нашлась девушка, которая хочет пойти к нему в помощницы - ухаживать за цветами.
- Сначала посмотрим, на что ты годишься, - решил садовник. - Я знаю немало таких, кому охота стать садовницами и которые едва могут отличить желтофиоль от подсолнуха.
И он повел девушку по всему саду и спрашивал ее о каждом цветке и о каждом кустике:
- Ну, как называется вот этот?
И девушка тотчас называла их все один за другим. Она не знала лишь название - Potentilla, но быстро выучила его.
Вот так и стала она садовницей в королевском саду, таком прекрасном, что Райский сад едва ли был прекраснее.
Весь сад был разбит высоко-высоко над могучими стенами, откуда открывался вид на бескрайнее море и на горы, синеющие вдали.
В саду же росли древние, тысячелетние деревья с отбрасывающими широкую тень кронами. Между ними виднелись большие открытые поляны со свежайшей зеленой травой, где били высокие, прохладные струи фонтанов, а молчаливые статуи стояли в раздумье под сенью листвы.
Но прекраснее всего были цветы в саду. Их было великое множество - огромные пространства, засаженные благоухающими левкоями и жимолостью, а вдоль дорожек, озаренных солнечным светом, длинные ряды подсолнухов, обращавших свои сверкающие лики к солнцу.
Там были террасы со множеством нежных белых лилий и целые луга благоухающей резеды. По аркам и колоннадам стлались фиолетовые цветы клематиса и огненного оттенка кресс-салат. Но больше всего было роз! Розы цеплялись за все, висели повсюду, они заползали на деревья и заглядывали в окна замка.
Там были маленькие белые розы, которые букетиками висели средь темной листвы старых деревьев. И прекрасные, веселые, роскошные розы, которые вливались в гущу всех прочих цветов, буквально затопляя их, и, казалось, говорили:
- А вот и мы! Мы-то, во всяком случае, - розы.
У самого же моря на высоких стенах замка над кипящими волнами розы кивали и махали головками, словно здороваясь с морем.
Да, это был сад - всем садам сад, и девушка была здесь счастлива, как никогда.
Ей дали новую опрятную одежду и маленькую красивую горницу в домике садовника - доброго старого человека. Всю свою жизнь он большей частью имел дело с цветами. Потому-то он и стал таким кротким и приветливым; и хоть был он совсем старым, от него пахло розами.
Вскоре девушка научилась ухаживать за цветами так, как того желал садовник. Она рано вставала и поздно ложилась и вскоре уже знала, где растут какие цветы, и когда их надо поливать, и какие самые чувствительные. И она очень полюбила все эти цветы!
Особенно радовало ее то, что никогда прежде не удавалось ей найти место, где было бы так прекрасно танцевать, как в этом саду.
В самой глубине рощ, где кусты жасмина были сплошь усеяны белыми цветами, а фиолетовый клематис высоко забрался на стройные пинии, она исполняла торжественный "Танец Теней" - медленный, парящий танец, который как бы роится и исчезает, подобно мыслям в голове.
Наверху на террасах при ярком свете месяца она исполняла "Танец Звезд", а ранним утром, прежде чем кто-нибудь пробуждался ото сна, она с белой лилией в руках исполняла торжественный "Танец Света".
В полдень, когда все отдыхали, она исполняла "Танец Солнца" среди всех своих роз. То был танец радости, танец лета. Он сопровождался высокими прыжками счастья и широкими движениями. И розы заползали на деревья, подобно тому, как мальчишки забираются на дощатый забор, - чтобы увидеть ее. А когда танец кончался и она падала на траву, розы осыпали ее в знак благодарности тучей благоухающих лепестков.
В этом саду она научилась также чудесному "Танцу Орхидей", который всеми своими вращениями и поклонами напоминал какое-то волшебство. Казалось, она вот-вот исчезнет посреди танца. А на берегу моря, на самой верхушке стены замка, она исполняла "Танец Волн". Она научилась ему у волн, постоянно бившихся о подножие стены. И всякий раз, когда она танцевала его, волны вздымались все выше и выше, восклицая:
- Кто ты? Кто ты такая, что танцуешь так же красиво, как и море?
В саду замка жили только старый садовник да она. Днем приходили туда другие работники, но только в определенные часы; в другое же время там было совсем тихо.
В замке вообще никто не жил, потому что королева умерла, а король как раз отсутствовал, путешествуя со своим сыном, юным принцем.
Управитель замка ждал их домой в любую минуту, но неизвестно было, когда они вернутся.
Случилось так, что они приехали поздней ночью, и девушка, которая жила в домике садовника, в это время спала, не зная, что король и принц уже дома.
Она рано проснулась, оттого что чайки кричали над морем, и увидела, что день обещает быть чудесным. Она быстро оделась и вышла на террасу, откуда открывался широкий вид далеко-далеко на море. Ей так хотелось исполнить "Танец Света"!
В саду царил еще полумрак, но она сорвала на террасе белую лилию и, держа ее в руке, стояла и смотрела на море, ожидая, когда взойдет солнце.
Внезапно утренняя заря стала ярче в одном месте, и вдруг несколько длинных лучей, словно копья, были выброшены из волн. И вот, сверкая и горя, взошло над горизонтом само солнце.
Тогда девушка, подняв руки к солнцу, стала исполнять серьезный и радостный "Танец Света".
Она думала, что никто ее не видит, но наверху, в башне, жил юный принц. И он тоже рано проснулся, потому что не мог спать от радости, что снова дома. Отворив окошко, он стоял, наблюдая за восходом солнца.
Неожиданно он увидел девушку, которая исполняла на террасе прекрасный "Танец Света", и подумал, что никогда в жизни не видел ничего прекраснее. Если бы даже он увидел, как она танцует этот танец в запертой комнате, при свете одной-единственной свечи, он сказал бы:
- Это - "Танец Света", сейчас взойдет солнце.
Но едва только солнце взошло, как девушка исчезла. Всего лишь на миг преклонила она колени на террасе; потом поднялась и скрылась.
В тот же день она узнала, что король с принцем возвратились домой, и с этого часа она остерегалась приближаться к замку.
Принц расспрашивал и управителя замка, и садовника, и всех придворных, которые понаехали в замок, не могут ли они ему сказать, кто танцевал в саду, когда всходило солнце. Но они ничего не могли ему ответить; ведь ни один из них не знал, что девушка умеет танцевать. И потому все убеждали принца, что, видимо, это ему приснилось. Под конец принц сам почти уверовал в то, что это был лишь прекрасный сон.
И вот однажды, поздним лунным вечером, он, выйдя из замка, прогуливался вдоль стены над морем. Принц был один в парке, потому что после обеда, обычно очень позднего, в замке все бывали до того сыты и сонливы, что не было принято прогуливаться.
На верхушке стены уселся он под высоким деревом, отбрасывавшим черную как уголь тень, и стал смотреть на лунный свет, игравший на волнах. В глубине неба мерцали звезды, а далеко в горах, на другом берегу моря, сверкал свет маяка, который то появлялся, то исчезал.
Принц сидел в кромешной мгле, но тут вдруг рядом с ним месяц озарил своим блеском открытую поляну среди деревьев. А там! Да, там снова появилась она, она - та самая чудесная девушка! Какой-то миг она постояла, глядя на море, плескавшееся и шумевшее в ночи, а потом начала танцевать "Танец Волн".
Волны тотчас заметили ее и вытянули шеи, чтобы получше разглядеть. Но когда они поднялись, она начала танцевать, удаляясь от берега. А когда они ринулись обратно в море, она затанцевала обратно, пытаясь их догнать. Казалось, будто ей и волнам нужно поговорить друг с другом. Они окликали ее, она отвечала, но не словами, а движениями. Ее руки опускались, ее ноги бежали, неслись вперед.
Тогда море выслало волны еще более высокие и злые, и еще более величественным и злым стал танец девушки.
Море угрожало ей, но и она угрожала ему в ответ. Постепенно шум волн стал стихать, и танец на берегу стал нежным и парящим. Волны успокоились, и девушка молча остановилась и стала вглядываться в ночь.
Тут принц быстро поднялся, чтобы подойти к ней, но при звуках его шагов она затанцевала и исчезла как тень среди теней в парке.
На другой день принц снова искал повсюду девушку, которая ночью танцевала морю. Но он никому больше не говорил об этом.
Он, конечно, видел между двумя сливовыми деревьями совсем юную девушку, подвязывавшую виноградные лозы. Но она стояла спокойно, точно статуя, и только медленно шевелила руками. Неужто это та, что так дивно умела танцевать?