Глава пятая,
но только её половина, в которой спрашивается: какое чудо на свете самое удивительное?
Когда начался новый урок, Чижик спросил:
– А какое чудо на свете самое удивительное?
– Самое удивительное? – замер на месте Карандаш. – Разве тебе мало чудес, которые были в школе?
– Ну а самое-самое? – настаивал мальчик.
– Ой, – прошептал художник, оглядываясь, как будто он хотел найти Самоделкина, чтобы учёный Самоделкин ответил мальчику.
– Верно, – подхватили ребята. – Какое чудо на свете самое удивительное?
– Надо подумать, – сказал Карандаш. – На свете много чудес.
Он подумал.
– А не спросить ли вам о чём-нибудь другом? А? – сказал Карандаш.
– Про что-нибудь? – задумчиво поглядел в окно Чижик.
– Про что угодно, – кивнул Карандаш.
– Не скучно ли дереву стоять всё время на месте? – спросил мальчик.
– Да, – согласился Прутик, – не скучно ли?
– А больше вы ничего не хотите узнать? – воскликнул удивлённый учитель.
– Можно мне спросить? – подняла руку девочка. – Не больно ли ёжику с другой стороны?
– Какому ёжику? С какой стороны? – ещё сильней удивился художник.
– От колючек, – пояснила девочка, – с той стороны.
– Ой-ёй-ёй, – сказал находчивый Карандаш, – я забыл уточнить у Самоделкина, в какое время у нас будет обед. Подождите меня в классе…
Художник спрыгнул с капитанского мостика и убежал к Самоделкину.
– Послушай, Самоделкин, – воскликнул он, – я, наверное, никуда не годный учитель! Ребята спрашивают, а я не знаю, что им ответить.
– Какие пустяки! – слегка удивился железный человечек. – Не может этого быть. О чём они тебя спрашивают? Я тебе в один миг отвечу.
– "Не скучно ли дереву стоять на месте?"
Железный человечек только звякнул своими пружинками.
– "Не больно ли ёжику от колючек?"
Пружинки Самоделкина почему-то заскрипели.
– "Какое чудо на свете самое-самое удивительное?" Вот, – вздохнул художник. – Видишь, я не виноват.
Но Самоделкин подумал и вдруг весело зазвенел:
– Спроси об этом у самих ребят! Ишь какие хитренькие! Сами спрашивают – пускай сами попробуют ответить.
Вторая половинка пятой главы
Художник вошёл в класс, поднялся на капитанский мостик и лукаво поглядел на ребят:
– Кто сумеет ответить: какое чудо на свете самое удивительное?
– Самое-самое чудо – это книжка! – сказала девочка.
– Тю! – иронически заметил Прутик. – Почему книжка?
– В ней так много всего прячется, – тихо ответила девочка.
– Прячется? В бумажке? – засмеялся Прутик.
– На неё смотрят, а из неё сказки бегут, – совсем тихо сказала девочка.
– Бегут? Сказки бегут?! – воскликнул Карандаш. – Умница! Конечно, книга – самое замечательное чудо! – Художник укоризненно поглядел на мальчика. – Дорогие мои ребята, – сказал он, – возьмите какую-нибудь книгу в руки. Она сделана из простой бумаги. Но вы берёте книгу. На белых страницах напечатаны какие-то значки, точки-крючочки, штучки-закорючки. Глаза ваши смотрят на таинственные знаки, смотрят на буквы. Смотрят – и вдруг начинается удивительное волшебство. Перед вами оживают разные приключения. Люди, не знакомые вам до сих пор, говорят с вами, рассказывают о себе. Они зовут вас туда, где вам не приходилось бывать… Нет на свете чуда удивительнее, чем КНИГА. Поэтому каждый волшебник должен быть грамотным. Знаете ли вы какие-нибудь буквы?
Так сказал Карандаш. Но, по-моему, теперь таких ребят нет, чтобы не знали ни одной буквы. Кот Клеточка и собака Тиграша не знают ни одной буквы. Кот и собака вошли в класс, легли около ребят и стали жмуриться на всякие умные речи.
– Знаем! – ответили ребята.
– Я умею писать "мама" и "папа", – сказала Настенька.
– А я – "папа" и "мама", – сказал Чижик.
– Ма-ма! – громко повторил попугай.
– Очень хорошо, – похвалил учитель. – Я сейчас напишу на стене одну сказку. Некоторые слова я в ней нарисую. А чтобы эти мои картинки не оживали, я буду оставлять их недорисованными. Вот слушайте… Наступила весна…
И Карандаш написал на стенке: "Наступила весна" и прочёл вслух:
– Наступила весна.
Дальше Карандаш написал "пригрело". Рядом с этим словом художник нарисовал солнышко. Только не совсем, а чуть-чуть не дорисовал, чтобы оно вдруг настоящим не сделалось.
– Что пригрело? – спросил художник и показал на рисунок.
– Солнышко пригрело! Солнышко! – сказали ребята.
– Молодцы! – похвалил Карандаш и нарисовал всю сказку.
И ты сам должен прочесть её, потому что, пока ты её не прочтешь, я не могу дальше рассказывать. Вот она, эта сказка.
Только, пожалуйста, ничего не дорисовывай. А то как бы чего не случилось. И не удивляйся тому, что у зайки в сказке одно ухо, у волка и льва три лапы. Ты помнишь, как сказал Карандаш: это для того, чтобы рисунки не оживали. Не хватало в школе, кроме козы, кота, собаки и попугая, ещё и зайца, и лисы, и льва, и даже царя с короной. Это было бы слишком!
Но давайте прочтём эту сказку, нарисованную Карандашом, как читают её ребята в первом классе Волшебной школы.
Хвастунишка
Наступила весна. Пригрело… Вырос на поляне первый… А мимо него пробегал… "Ты кто?" – спросил… "Я – Грозный…, – соврал, – я царь зверей. Меня все боятся. И…, и…, и…, и…" Но тут на поляне появилась… "Кто это?" – спросил… "Это…", – прошептал… Как вы думаете, ребята, что сделал этот…, когда увидел такую…?
– Он её разорвал, – сказал Прутик, и все засмеялись.
– Как же он мог её разорвать, если он совсем и не лев, а зайчишка-трусишка? – спросила Настенька.
– Трусишка-врунишка, – подхватил Чижик. – Он убежал.
– Вы читаете просто замечательно, – похвалил Карандаш. – Из вас получатся настоящие волшебники… А теперь новая сказка.
И Карандаш написал на стене другую сказку.
Тучка
Однажды плыла по небу дождевая… А по дороге шёл… "Давай поиграем, – сказала…, – я тебя дождём обрызгаю". – "Лучше обрызгай…, а потом и…" Но услыхала и прыгнула на…, а залезла под…, а сказала: "Я не…, чтобы меня поливать". И раскрыла… Все спрятались. И тогда полила…, а заодно и…
– Он хотел, чтобы другие намокли, – сказала Настенька, – теперь сам простудится. Мне его жалко.
– Совершенно верно. Это значит: вы правильно прочли сказку. А теперь нам надо освободить стену. Мы смоем эти надписи.
Он поднялся на капитанский мостик и нарисовал в верхней части стены синюю дождевую тучку. В комнате запахло грозой, как в лесу в тёплый летний день. И вдруг в комнате загремел несильный, но всё-таки настоящий гром. "Бух-трах-тарарах! Бух-трах-таррррарах!!"
Мальчики спрыгнули со своих лошадок и бросились в дождь. В самый настоящий дождь. "Динь-кап-кап! Динь-кап-кап!"
– Дождик! – закричали они, подпрыгивая под звонким дождём. – Дождик! До-ождик!
Собака Тиграша кинулись к ним и, восторженно лая, стала прыгать вместе с ребятами. А Кот Клеточка сиганул в окно, хотя коты во время дождя прыгают, наоборот, с улицы в окно.
– Ах, что я наделал! – воскликнул учитель. – Они же промокнут! Ай, ай!
– Заболеют, – сказала Настенька.
Художник тут же нарисовал три зонтика. Но только Настенька заметила протянутый зонтик и взяла в руки. Мальчики словно ошалели от радости.
– Дождик! Дождик! До-о-ождик! Чудо-юдо!
И прыгали под голубыми каплями.
– Чудо-юдо! – сердито фыркал мокрый попугай Ку-Ку.
Дождик смыл рисунки с надписями. Правда, не все. Потому что много дождинок упало на ребят. Зайка с одним ухом и лев с тремя лапами так и остались на стене.
Тут в комнату заглянул Самоделкин.
– Брр! – сказал он.
Вы помните: Самоделкин – железный человечек и поэтому боится воды.
– Бррр! – повторил попугай, отряхиваясь.
– Что делать? – спросил Карандаш. – Они промокнут!
– Педагогическая ошибка, – по-учёному сказал Самоделкин.
– Ошибка! Ошибка! – крикнул очень сердито попугай Ку-Ку.
– Я не подумал. Я не мог предположить, – оправдывался Карандаш.
– Ничего страшного. Сейчас я принесу щётки и тряпки. Пусть ребята вытрут пол, – сказал Самоделкин.
– Что ты! Они такие маленькие! – ахнул Карандаш. – Им не сладить.
– А если паркет испортится? – железный Самоделкин почему-то нахмурился.
– Карандаш новый нарисует! – пискнул прыгающий весёлый Прутик.
Самоделкин задребезжал своими пружинками и хлопнул дверью.
Художник нарисовал мохнатые полотенца, новую сухую одежду, ботинки. А ребята прыгали, смеялись, как будто это был не дождик, а радостный праздник.
И как не смеяться? Ты когда-нибудь прыгал под нарисованным дождём? Ты когда-нибудь обтирался после дождя нарисованным полотенцем? То-то и оно!
Глава шестая,
о том, как лечат в необыкновенной школе
Переодетые мальчики побежали в спальню. Это была такая школа, где ребята могли не только заниматься, но и спать, когда нужно. Мокрую одежду они повесили на открытой веранде, на верёвочке, которую тут же нарисовал Карандаш. Он и гвозди нарисовал на столбах веранды. Их даже не пришлось вколачивать. Нарисовал – и готово, привязывай верёвочку.
– А-апчхи! – неожиданно для всех чихнул Чижик. – А-апчхи!
– Он заболел! – всплеснула руками девочка. – Я так и знала.
Карандаш побледнел:
– Мальчик заболел?
– Конечно, – кивнула девочка. – Он простудился.
– Послушай, Самоделкин, – позвал Карандаш, – мальчик заболел!
– Они сильно промокли, – заметила девочка, – и простудились. Им надо поставить горчичники.
– Тебе горчичники! – возмутился Прутик. – Они кусаются!
– Я тоже совсем не люблю горчичники, – сказал Чижик.
– Какие глупости! – зазвенел Самоделкин. – Даже слушать удивительно. Мальчики боятся горчичников? Ай, ай!.. Нарисуй, пожалуйста, нам дюжину горчичников.
Добрый художник вздохнул.
– А нельзя ли чем-нибудь заменить горчичники? – спросил он у Самоделкина. – Мальчики такие маленькие. Неужели тебе их не жалко?
– "Мармеладники" ты не хотел бы нарисовать или "шоколадники"? Или "арбузники"? Пожалуйста, не будем терять время, – зазвенел Самоделкин. – Волшебник не должен бояться горчичников. Нарисуй нам хорошие свежие горчичники.
– А я сделаю всё как надо, – сказала девочка. – Они больше не станут чихать и кашлять.
Как будто кто-то кашлял.
Карандаш опять вздохнул и начал рисовать горчичники. Настенька надела белый фартучек, принесла тарелку с тёплой водой, поставила на тумбочку. А суровый железный Самоделкин сказал:
– Снимайте, ребята, рубашки.
Мальчики сняли рубашки.
Настенька деловито намочила горчичники, налепила их на смуглые спинки, обвернула заботливо мохнатыми полотенцами. Всё как надо.
– Потерпите. Будет очень щипать, но вы, пожалуйста, потерпите.
– Ой! – сказал Прутик.
– Уже кусает? – спросил железный Самоделкин.
– Щекотно, – ответил мальчик.
– Не может этого быть, – заметила девочка. – Скоро будет щипать.
И все начали ждать, когда горчичники станут кусаться и щипаться.
– Ну как? – спросила девочка.
– И мне щекотно, – сказал Чижик.
– Ещё подождём, – звякнул суровый доктор Самоделкин.
– А теперь? – спросила девочка.
– Очень щекотно, – сказал Прутик. – Даже смеяться хочется. Как будто мышка царапает. Я никогда не встречал таких замечательных, таких щекотательных горчичников!
Самоделкин подозрительно поглядел на художника:
– Ты ничего не перепутал? Ну-ка, посмотрим, какие у них такие горчичники!
– Надо снимать очень осторожно, – сказала девочка. – У них, наверное, всё покраснело и болит. Лучше я сама сделаю.
Настенька сняла мохнатые полотенца и отлепила горчичники. Девочка так и села от удивления.
– Ты что натворил? – воскликнул изумлённый Самоделкин. А Карандаш смущённо склонил голову.
На спине у Прутика сияли цветные картинки: весёлые зайцы с морковками. А на спине у Чижика красовались нарядные золотые рыбки.
– Что это значит? – негодовал Самоделкин.
– Я вместе горчичников нарисовал… переводные картинки, – вздохнул добрый художник. – Малыши такие слабенькие…
И все начали смеяться. А если человек смеётся, он, конечно, выздоравливает от любой простуды.
Глава седьмая,
где начинаются необъяснимые таинственные события
Вернулись ребята в класс и как ни в чём не бывало сели на своих лошадок.
– Цып-цып-цып! – говорил учёный попугай, словно желая скорее собрать всех на занятия. – Цып-цып-цып!
– Начинаем урок Фантазии. – Художник торжественно поглядел на ребят с высокого капитанского мостика. – Волшебник без фантазии – всё равно что велосипед без колёс, Луна без неба, рыбка без воды, огурчик без пупырышков, мышонок без хвостика. Вот такая важная штука – ФАНТАЗИЯ… На этом уроке, дорогие мои будущие волшебники, вы станете рассказывать мне самые разные небылицы, кто какую придумает…
Ребята закачались на лошадках, а это означало: тема урока всем понравилась.
– Я буду ставить вам отметки, – сказал Карандаш. Он заглянул в каюту парохода и вынес из неё большой классный журнал. – Кто не сложит небылицу, тот получит единицу. И я буду вынужден оставить его после уроков для дополнительных занятий.
Учитель говорил строго и смотрел строго, но ребята запрыгали на лошадках ещё сильнее. Ребята не могли на таком уроке сидеть спокойно. Где, скажите, на уроке надо рассказывать небылицы? Где, кроме как в этой необыкновенной школе?
– У зайки два уха, – вдруг сказала Настенька.
– В этом нет никакой небылицы. Всем известно: у зайки два уха, – заметил Карандаш.
– У льва четыре ноги, – снова объявила Настенька.
– Я тобой недоволен, – покачал головой художник. – Всем известно, у льва четыре лапы. Для этого фантазии не надо.
– На картинке у зайца два уха и четыре лапы у льва. – Настенька показала на стенку, где остались несмытые дождём рисунки.
– Хм! В самом деле. – Карандаш удивлённо разглядывал свой рисунок. – Ты наблюдательная девочка. На уроке Внимательности я поставлю тебе самую высокую отметку… Но кто же дорисовал ухо зайцу и лапу льву? А?
Карандаш оглядел класс. Ты, конечно, помнишь, он оставил рисунки неоконченными, чтобы картинки не оживали. А тут кто-то взял и дорисовал их. Зайке – ухо, а льву – лапу.
Рисовал, очевидно, совсем не волшебник: лев и зайка не оживали.
– Прутик, это не ты?
– Не я, – ответил Прутик.
Художник вздохнул. У Прутика можно было и не спрашивать. Если Прутик дорисует, он, конечно, сделает зайке три уха, а льву шесть лап или семь. Он такой.
А Настенька нарисует ухо, потом цветочек подрисует в ухе.
А Чижик нарисует велосипед. Если нет лапы, не ходи пешком. Садись, лев, на велосипед, и никто тебя не догонит: ни заяц, ни охотник.
– Мы тоже не рисовали, – сказали Чижик и Настенька.
– Невероятно, – вздохнул Карандаш. – Но не будем отвлекаться… Итак, урок Фантазии. Чижик, расскажи нам, пожалуйста, свою небылицу.
– Живёт у меня дома, – начал уверенно мальчик, – собака по имени Бобик…
И это уже была небылица. Во-первых, потому что Бобик. Никакого Бобика у Чижа нет, я знаю. Во-вторых, потому что собака. Никакой собаки, не то что Бобика, у него нет. Она могла, конечно, быть. Но мама сказала: "Я буду жить на балконе! Я с вами жить не буду!.." Поэтому он говорил настоящую правдивую небылицу.
– Мы тебя слушаем, – сказал учитель.
У меня дома живет собака по имени Бобик. Однажды она взяла мочалку и мыло и стала мыться в ванной. Мама увидела и сказала: "Что же ты, Бобик, холодной водой моешься? Чихать будешь". – "А мне, – сказал Бобик, – надоело, как все собаки, лаять. Я чихать буду. Чтобы мне каждый день "будь здоров" говорили…"
Все весело засмеялись. Учителю даже показалось, будто в саду за окном тоже кто-то весело смеётся и хлопает в ладоши.
– Молодец, – похвалил учитель. – Ставлю тебе высокую оценку. Думаю, все ребята могут придумать не хуже… Настенька, расскажи нам, пожалуйста, небылицу.
– Небылицу? Можно, я про кита расскажу?
– Давай про кита…
– Ну вот… У меня дома в ванной живёт кит. Он пьёт кефир из бутылки и никого не обижает. А по ночам булькает своим фонтанчиком и никому спать не даёт. А все думают, это кран булькает, зовут слесаря, а слесарь, как увидит кита, в окошко прыгает. Я просто не знаю, что мне с этим китом делать!
– А у меня дома, – вмешался Чижик, – живут мама и папа. Они очень послушные. По утрам всегда умываются и чистят зубы. На кровати не прыгают, подушками не кидаются. Каждое утро по дороге в школу я за ручки веду их на работу. А недавно я повёл маму и папу в цирк. За хорошее поведение. Они были очень довольны и три дня говорили мне "спасибо"…
– Ой, не могу! – засмеялась Настенька.
А Прутик задумался. Это не так просто, придумать небылицу. Фантазировать – это совсем не просто.
– Мой любимый прадедушка, – вспомнил мальчик, – до самой пенсии работал пиратом…
И все начали смеяться. Пиратам пенсию не дают. И пират – это не работа, а неизвестно что.
– Морским разбойником работало мой любимый прадедушка, пиратом, – пояснил Прутик. – У него на балконе стоял большой-большой, чёрный-чёрный сундук с белыми косточками на крышке. А в сундуке лежала старинная-старинная карта. Она была такая старинная, что прадедушка подклеил её сам газетой. Иначе она вся бы разорвалась. Однажды я нашёл этот сундук, – сказал Прутик таинственным голосом и поглядел на девочку.
И Настенька притихла. И все почему-то притихли.
– Я хотел открыть его, а сундук вдруг ка-ак… а он вдруг как прыгнет с балкона, как загудит…
Ребята вздрогнули. В саду под окном кто-то крикнул тоненьким весёлым разбойничьим голосом:
– Уу-ууу!
– Ой, – прошептала Настенька.
– Ой, – сказал Прутик, не ожидавший ничего подобного.
– У-ух! – повторил тоненький разбойничий голос.
– У-у! – подхватил учёный попугай. – Кыш! Кыш!
– Это кто нас пугает? – сердито сказал Карандаш.
Ребята спрыгнули с лошадок. Учитель подбежал к окну. Там никого не было. Только малозаметные следы на дорожке вели в мохнатый кустарник.
– Никого нет, – удивился Карандаш. – Ерунда какая!
Он дёрнул за верёвку пароходного колокола. Динь-динь-динь!
– Урок Фантазии окончен. Перемена.