Они подошли к прозрачному киоску, в котором грудами лежали вафельные стаканчики, большие брикеты крем-брюле, эскимо в запотевших от холода серебряных бумажках. Барабанщик спросил:
- Вы какое больше любите, фруктовое или шоколадное?
- Я всякое люблю. - Не очень вежливо, но вполне искренне ответил волшебник.
Они медленно брели по заснеженной улице и хрустели мороженым. Серёжка поддавал ногой ледышку, а барабанщик просто наслаждался прохладным твёрдым эскимо. Оно нравилось ему, как в былые времена, когда всё в его жизни шло хорошо, и мороженое было вкусным и не таким уж холодным.
- Ты в трубу лазил? - спросил волшебник.
- Да, - признался барабанщик, - но всего один раз.
- Одного раза хватит, - сказал Серёжка, - это всё равно, один раз или много. Это же совсем волшебная труба!
- Что вы говорите! - дрогнувшим голосом удивился барабанщик. - То-то я смотрю, со мной происходят весьма странные, непонятные вещи.
- То ли ещё будет! - пообещал волшебник - и исчез. Не ушёл, не убежал и не спрятался, а именно исчез, как умеют исчезать только настоящие волшебники. Ничего удивительного в этом нет. Разве волшебники только те, кто с бородой? Ничуть не бывало. Они бывают самые разные.
Барабанщик удивился, что волшебник исчез так незаметно и даже не сказал "спасибо" за мороженое, но вспомнил, что это был невежливый волшебник, к тому же он торопился: ведь дома его ждала невыученная география. А это даже для волшебника дело нешуточное.
Барабанщик так и не успел расспросить про волшебную трубу, но он уже и сам начал кое о чём догадываться. Труба действительно была самой обыкновенной волшебной трубой. Такие трубы попадаются не так уж часто, но всё-таки попадаются. А почему бы и нет? Разве бывают только волшебные палочки, зеркальца и волшебные калоши? Нет. Волшебные вещи бывают самые разные.
* * *
На следующее утро старый барабанщик с большим вниманием прослушал "Пионерскую зорьку" по радио и выбежал на улицу. Он хотел съехать по перилам, но побоялся свалиться с непривычки. Во дворе мальчишки и девочки играли в салки. Барабанщик не играл в эту прекрасную игру лет пятьдесят, но сегодня он остановился и оглушительно крикнул:
- Чур, я на новенького!
И пустился догонять Вовку из двадцать седьмой квартиры.
Ребята смотрели на него с изумлением. Они-то давным-давно знали этого солидного старика с седой шевелюрой, который всё ходил барабанить в свой оркестр, а потом стал просто гулять по улицам - значит, пришло такое время. Но, как все взрослые, он всегда спешил по какому-нибудь делу и на ребят не обращал внимания. Вдруг этот вполне приличный гражданин стремительно выскочил из подъезда и бесцеремонно ввязался в игру. Раз человеку очень хочется, пусть играет. А барабанщик смущённо улыбался и резво носился по улице. Он догнал Вовку, осалил его и с криком: "Салочка, дай колбаски!" - пустился наутёк. Набегавшись вволю, барабанщик сообщил ребятам: "Мне чура" - и пошёл по своим делам в райсобес.
С той поры барабанщик сам себя не узнавал. Внешне он оставался всё тем же: пожилой человек, седой, высокий, в шляпе и в очках. Но характер у него был теперь совсем-совсем другой.
Барабанщик теперь любил то, что любят мальчишки. Он неутомимо качался на качелях, играл в снежки и даже лазил по деревьям. Разумеется, он старался делать это так, чтобы никто не видел: барабанщик стеснялся - вдруг над ним будут смеяться? Не каждому человеку понятно, что если старик вскарабкался на высокое дерево в парке, то это ещё не значит, что он сумасшедший или хулиган. Может быть, у старика просто такой характер? Может быть, он и сам бы рад вести себя спокойно и солидно, да трудно удержаться. Это может случиться со всяким. Ну а барабанщик к тому же был заколдованный. С этим тоже приходится считаться.
* * *
Однажды барабанщик съехал по перилам с третьего этажа - хотя и прекрасно знал, что можно свалиться! Всё равно съехал потихоньку и отправился в кино на свой любимый фильм "Операция Ы". Барабанщик смотрел этот фильм уже два раза, но с удовольствием стал смотреть в третий - очень ему нравилось, как огромный, толстый хулиган говорит Шурику: "Влип, очкарик!" - и ещё, как артист Юрий Никулин с большим чувством поёт: "Постой, паровоз, не стучите, колёса. Кондуктор, нажми на тормоза". Барабанщик знал толк в искусстве и больше всего на свете ценил хорошую серьёзную музыку. Но и пение артиста Никулина ему тоже казалось прекрасным, а песня душевной и трогательной.
И вот, когда Никулин взял гитару и начал петь, экран вдруг погас. Зал недовольно зашумел. Некоторые заёрзали на стульях, другие завертели головами. А барабанщик, сам не зная почему, закричал не своим голосом:
- Сапожники! На мыло!
И затопал ногами и оглушительно засвистел. Он ругал механиков сапожниками, что было уж совсем глупо.
- Кто здесь хулиганит? - спросил чей-то строгий голос.
Сразу зажёгся свет, в зал вошли двое дружинников с красными повязками на рукавах и с неумолимыми, как у всех дружинников, лицами.
- Кто кричал? - спросил тот, что пониже.
- Кто свистел? - сказал тот, что повыше.
А низенький добавил:
- Кто топал?
И они пошли прямо к седьмому ряду, где сидел барабанщик. А все зрители, которым неинтересно было смотреть на пустой экран, стали смотреть, что теперь будет. Некоторые даже встали со своих мест и подошли поближе, чтобы не пропустить самое интересное.
- Попрошу пройти с нами в милицию, - сказал низенький дружинник.
Барабанщик, которому, конечно, было очень стыдно и неловко, стал медленно подниматься со своего четырнадцатого места. Но тут он заметил, что суровые дружинники обращаются вовсе не к нему, а к мальчишке, сидящему через два кресла. И мальчишка этот показался барабанщику удивительно знакомым. Где-то они встречались. Но вот где, барабанщик припомнить не мог: память у него, видно, оставалась стариковской, к тому же он был взволнован, а в таком состоянии трудно предаваться воспоминаниям. За последние недели барабанщик перевидал великое множество мальчишек: он ведь теперь целые дни проводил с теми, кто любит лазить по деревьям, гонять голубей и кататься на лифте без всякого дела. Но с этим мальчиком барабанщик встречался при каких-то особых обстоятельствах. Мальчишка повернул голову и сердито посмотрел на дружинников. И тут барабанщик вспомнил: это был Серёжа, волшебник с тихой улицы, тот самый, из-за которого всё и началось.
Волшебник сидел расстроенный, в ногах у него валялся портфель. А если человек двенадцати лет приходит среди дня в кино с портфелем, тут уж каждый понимает, что человек этот должен быть не в кино, а совсем в другом месте.
Волшебник сказал дружинникам:
- Вы что? Это не я свистел! Что я, ненормальный?
- Ещё отпирается! - возмутился высокий дружинник.
- В какой школе учишься? - спросил низенький. - Как фамилия?
Неприятности подступили к Серёжке со всех сторон, а он сидел нахохлившись и молчал или грубил. А ни того, ни другого в тот момент делать было нельзя, но себя не пересилишь.
И тут барабанщик решил вмешаться.
- Молодой человек, - вежливо обратился он к высокому дружиннику, который показался ему чуть подобрее, - этот мальчик ни в чём не виноват. Дело в том… - Барабанщик запнулся, зачем-то снял очки, повертел их в руках, протёр концом шарфа, снова надел и закончил: - Это я топал и кричал.
Дружинники смотрели на барабанщика так, как будто он на их глазах проглотил автобус. Низенький ещё и рот раскрыл, так сильно он удивился. Кругом засмеялись.
- Вот это кино! - хохотал толстый мальчик.
А совсем маленькая девочка в зелёной шапке с помпоном спрашивала свою бабушку:
- Баб, баб, баб, дядя шутит? Или он врёт, а баб?
- Вы что же, гражданин, смеётесь над нами? - закричал низенький. - Так мы вам и поверили! Мальчишка безобразничает в общественном месте, а вы его выгораживаете! Несознательно себя ведёте. Воспитание подростков - наше общее дело.
Барабанщик растерянно хлопал глазами. Кругом хохотали. Высокий дружинник стал уговаривать:
- Кто же поверит, что вы, пожилой человек, на вид интеллигентный, топаете и кричите в кино?
- И свищу, - упрямо добавил барабанщик, - у меня такая привычка! - Он с вызовом посмотрел на них. - А если за это полагается штраф, то что ж… А мальчик ни при чём.
- За это полагается отвести вас в отделение милиции, - сказал взмокший низенький, которому удалось наконец закрыть рот. - Вы скандалист или обманщик.
А высокий добавил:
- И мальчик пусть пойдёт тоже.
Они шли к выходу, а в зале тем временем погас свет и артист Никулин с большим чувством запел: "Кондуктор, нажми на тормоза".
Волшебник шёл рядом с барабанщиком и сердито сопел. Потом тихо вздохнул и сказал: "Качели-карусели". В ту же секунду дружинники исчезли, а на их месте появилась продавщица мороженого и простуженно закричала:
- А вот кому эскимо? Кому трубочки с орехами?
Барабанщик ошарашенно огляделся. Они стояли на углу тихой улицы, где жил волшебник.
- Как мы сюда попали? - плохо соображая, спросил барабанщик. - Это же очень далеко от кинотеатра?
- Подумаешь, - отмахнулся Серёжка, - нам же надо было исчезнуть, не тащиться же в милицию. А я люблю исчезать не куда попало, а поближе к своему дому.
- Ух ты! - восхитился барабанщик. - Да ты прекрасно творишь чудеса! Побормотал какую-то ерунду - и пожалуйста.
- Чего там! - застеснялся польщённый Серёжка. Видно, хоть и был он настоящим волшебником, не так уж часто его хвалили.
* * *
В то утро Серёжка сидел на алгебре и хотел самого простого: чтобы скорее прозвенел звонок и чтобы Галина Анатольевна его не вызвала. Он не приготовил урока, потому что поссорился вчера со своим другом Валеркой, а на это, что там ни говори, тоже нужно время.
На алгебре Серёжка вёл себя сначала так же, как всякий вёл бы себя на его месте. Он пригибал пониже голову, не дышал и даже, когда Валерка плюнул ему на промокашку, не стукнул его, а только отвернулся. На это потребовалась большая выдержка. Но Галина Анатольевна, перед которой в журнале ровненьким столбиком было написано целых сорок фамилий, и она могла выбрать любую, выбрала почему-то именно Серёжкину. Она сказала ровным голосом:
- Трофимов. Иди к доске.
Волшебник не любил делать чудеса на уроках: учителя за это очень сердились, а Серёжке и так часто попадало. Даже мелкие, незаметные чудеса он откладывал на свободное от занятий время. Но в этот раз у волшебника было совершенно безвыходное положение. Когда не выучишь урока, спасти тебя может только чудо.
Серёжка отвернулся к широкому окну, тяжело вздохнул и прошептал: "Калина-малина". Что произойдёт? Серёжа Трофимов выйдет к доске и начнёт мучительно решать пример. Но волшебные слова нельзя произносить без последствий.
Ребята смотрели на Серёжку. По тому, как человек вылезает из-за парты, почти всегда можно определить, выучил он урок или нет. Серёжка неохотно и долго вставал, тяжело вытаскивал самого себя со скамейки и смотрел на Катю. Катя Сысоева сидела впереди Серёжки. У неё были самые аккуратные тетрадки во всём классе, и самые причёсанные косички, и самый выглаженный передник. Она была очень аккуратная девочка. Но Серёжка не любил её не за это, а за то, что Катя на контрольных прикрывала свою тетрадь промокашкой, чтобы Серёжка не мог у неё списать. А с другой стороны ставила учебник домиком, чтобы и оттуда нельзя было заглянуть в её чистенькую тетрадку. Так и сидела Катя в шалаше и там быстро и правильно решала все самые трудные задачки. Теперь она вместе со всеми смотрела на Серёжу и не было в её взгляде сочувствия. Она как будто говорила: "Попался? Так и надо!"
Серёжка стоял у доски и вертел в руках мел. Он смотрел на Катю в упор. А Катя отвернулась: она думала, что Серёжка ждёт подсказки. Но она не собиралась ему подсказывать, не тут-то было. И в эту самую секунду чудо наконец произошло. Чистенькая Катя больше не сидела на своём месте. Она превратилась в чёрного пуделя. Да, да, в лохматого большого пса с длинными, до самого пола кудрями. Сразу на глазах у всего класса чёрный пёс забегал от доски к двери и звонко залаял. Девчонки завизжали от страха, а мальчишки от восторга. Все, конечно, побросали тетради и окружили собаку. Гошка Свиридов трепал пуделя за длинные шёлковые уши. Марийка Золотарёва стояла на подоконнике и орала: "Ой, мамочка!" Галина Анатольевна стучала карандашом по столу и пыталась установить тишину. "Успокойтесь! Сядьте!" - говорила она, но и сама не верила, что её послушаются. Очень уж неожиданное случилось событие. Учительница пошла позвать завуча.
Слава Капустин заглянул собаке в пасть и заявил:
- Злая. Язык тёмный.
А Валерка всех успокаивал:
- Да не кусается она, не кусается: смотри - хвост бубликом. А у кусачих хвост морковкой, что вы, не знаете?
И Валерка несильно, но и не очень слабо дёрнул пуделя за хвост. Пудель сердито тявкнул, Валерка отскочил.
- Ну его в болото, - рассудительно заметил Валерка, - псих какой-то, ещё вцепится, делай тогда уколы в живот.
- А зачем уколы? - спросила Марийка с подоконника. - Может, он ещё и не бешеный.
- А кто его знает, - пробурчал Валерка и тоже вскарабкался на подоконник.
- Ребята! - перекрывая шум, крикнула Света Ерёмина.
Она была самая умная в классе, и все перестали кричать и ждали, что скажет Света. Даже пудель бросил кружиться и разглядывать свой хвост, а смирно уселся возле учительского стола и внимательно смотрел на Свету.
- Ребята! Надо разобраться: откуда собака - это во-первых. Не с неба же она свалилась.
Все закивали. Волшебник стал тихонько пробираться к двери. Что "во-вторых", он уже не слышал, зажав портфель под мышкой, Серёжа нёсся по лестнице.
Запыхавшийся волшебник вылетел на улицу, порылся в карманах, разыскал двадцать пять копеек и пошёл в кино, где шла его любимая картина "Операция Ы". Наверное, было бы проще сотворить небольшое чудо: устроить так, чтобы звонок с урока прозвенел пораньше. Серёжка так и хотел. Но не смог. Он забыл слова. А ведь всё волшебство было в особенных, подходящих к случаю словах, произнесённых особым голосом. И вот слова-то он позабыл. Это может случиться со всяким, даже с самым волшебным волшебником.
Серёже лезли в голову всякие другие заклинания. Одни могли превратить мел в сахар, другие - остановить на полном ходу автобус номер шесть, третьи могли в одну секунду заставить толстого усатого учителя физики спеть тоненьким голосом плясовую. Но всё это было сейчас ни к чему. Серёжке грозила двойка по алгебре, а он не мог длинный урок сделать коротким. Видно, когда нужно было сидеть и прилежно учить волшебные слова, ему захотелось поиграть в футбол или погонять по улице с Валеркой.
А теперь пришлось Серёжке превратить Катю Сысоеву, почти отличницу, в пуделя. И чем это кончится, совершенно неизвестно. И во всём были виноваты пробелы в волшебных знаниях и в обыкновенных тоже.
Положение у Серёжки было, прямо скажем, трудное. Домой не пойдёшь, в школу не вернёшься. Пошёл в кино, но и картину досмотреть не удалось: старик, хотя и симпатичный, совсем ни к селу, ни к городу затеял кутерьму.
Теперь они стояли на тихой улице. Снег на скверах поголубел, мороз стал крепче - наступил вечер. Тихий зимний вечер. В такой вечер хорошо забраться с ногами на диван, включить лампу и читать толстую книгу о далёких путешествиях с трудностями и опасностями. И чтобы мама не сердилась, а предложила чаю с вареньем, с вишнёвым или из чёрной смородины. Но волшебник не хотел идти домой: он догадывался, что в этот вечер мама вряд ли предложит ему варенье. Не надо даже быть волшебником, чтобы догадаться.
Выслушав эту невесёлую историю, барабанщик задумался, даже закряхтел от огорчения. А потом сказал:
- Знаешь, Серёжа, пошли ко мне в гости. Там что-нибудь придумаем.
* * *
В комнате барабанщика было тепло, на подоконнике толпились уютные волосатые кактусы, на стенах висели афиши, старые, пожелтевшие - в них говорилось, что состоится симфонический концерт. Была названа фамилия дирижёра. Барабанщик в афишах упомянут не был, но всё равно он их хранил и любил читать снова и снова, потому что барабанщик в этих концертах участвовал и хорошо помнил про каждый из них: в каком городе выступал оркестр, много ли народу было в зале и даже какая была погода.
Всюду: на столе, на шкафу, на диване - лежали ноты. Некоторые были как большие книги в твёрдых переплётах, а другие как тонкие тетради, свёрнутые в трубку.
Там была записана серьёзная музыка, в которой Серёжа ничего не понимал, а барабанщик понимал всё. В последнее время, правда, барабанщик думал не только о музыке: у него появилось новое пристрастие - он собирал значки.
Вот в этом и волшебник разбирался неплохо, у него дома тоже была коллекция значков, он прикалывал их на чёрный лоскут, и значки выглядели очень красиво. Барабанщик складывал свои значки в железную коробку из-под печенья, это тоже было красиво. Значки звенели в коробке, если её потрясти. А ещё можно было вывалить их все на диван, а потом по одному складывать в коробку и в это время каждый значок рассматривать и о чём-нибудь думать. Так делают все коллекционеры, и если ты когда-нибудь собирал значки, или марки, или фантики, то знаешь, о чём идёт речь.
Волшебник сидел на диване и рассматривал значки. На одних были изображены здания, на других спутники. Был даже значок с тигром, а внизу написано: "Зоопарк"; были значки с блестящими футбольными мячами, тугими боксёрскими перчатками, с подъёмными кранами и нефтяными вышками.
- Такой у меня есть, - приговаривал волшебник, перебирая значки, - и такой есть, и такой, а такого нет.
- Хочешь, возьми, - предложил барабанщик, - я себе достану, сменяюсь с Петькой Воронковым, у него таких два.
- Спасибо, - сказал волшебник и приколол значок с тигром к своей куртке.
Они пили чай с хлебом и маслом, потом барабанщик, чтобы немного развеселить грустного волшебника, простучал на барабане бодрый марш. И волшебник в самом деле немного повеселел. Не только из-за марша, конечно. Когда к тебе отнесутся сочувственно и в мороз позовут в тёплую комнату да ещё напоят сладким чаем, то обязательно станет легче, даже если у тебя серьёзные неприятности.
Потом барабанщик разрешил Серёже немного постучать на барабане. Серёжа с удовольствием стукнул в барабан несколько раз, но красивой дроби не получилось, а получился глухой грохот, словно где-то выколачивали пыльный ковёр.
- Не получается, - сказал Серёжка и положил палочки на стул.
- Ничего, - утешил барабанщик, - после когда-нибудь научишься. Давай играть в подкидного дурака.
Волшебник выиграл три раза подряд, барабанщик даже огорчился и нахмурился:
- Говори прямо, волшебничаешь?
- Нет, мошенничаю, - признался волшебник, - но я больше не буду.
И тогда они сыграли ещё два раза, и оба раза выиграл барабанщик.
- Другое дело, - обрадовался он, - я же знаю, что играю хорошо. Когда-то я даже был чемпионом дома отдыха по подкидному дураку.