– А что, – воскликнул Серёжа, – нужно придумать, как туда-сюда телепортироваться! Вот, кстати, новое слово из будущего – "телепортация".
Дети болтали без умолку, перебивая друг друга. Не знали они одного: за ними наблюдали.
Марфуша и Григорий не таковы были дети, не трусливы. И не так уж испорчены, как многие могли бы подумать. Кухаркины дети? Да! А папа – кузнец. Внизу в селе работал. И не бедствовали они совсем, и не боялись ничего. Кузнец – уважаемый человек, упряжь там или ещё что, кастрюлю прохудившуюся залудить – все к нему. В усадьбе, правда, своя кузня. А мать их – кухарка, да разве есть лучше дело, чем мамино? Сыты всегда все с барского стола. А Анна, она конечно, выше по рождению. Ей перечить нельзя. Барская дочка.
Так вот, убежали дети да потом ползком назад вернулись. Любопытство. Уж больно странной им кукла показалась. Да и Анна зачем прогнала их? Секрет какой? Захоронились они в траве и от происходящего диву давались! Говорящие куклы! Эка невидаль! Каждый заполучить такое хочет! Живая кукла! А ещё жемчужина, телепортация… С ума сойти! Бусинка, им нужна бусинка! Так что ж это, она и им, Марфуше с Григорием, тоже нужна. Увидеть будущее! Все равны – господ нет! Люди по небу летают, под водой плавают!
Дети тихонечко отползли. Отойдя на дальнее расстояние, долго смотрели друг на друга, выпучив глаза. Наконец приняли решение – жемчужину себе добыть. А там уж решить, как с нею поступить.
– И не воровство это, – уверенно сказал Григорий.
Если кто-то что-то украл, то взять у этого человека уже не воровство. У вора украсть – что за преступление? Осталось решить, как пробраться в барские покои к Петру и отнять у него жемчужину. Кухаркиным детям ходить в барские покои запрещено.
Зашли дети к матери на кухню да чуть не задохнулись. В такую жару кухня превращается в пекло. Жар невыносимый. В такие дни Григорий жалеет маму. Помогают с Марфушей чем могут. Но сейчас они заскочили на минутку. Мама тут же сунула им по пирожку с яйцом да по стакану лимонада. Редкостное лакомство, только для господ.
– И для кухаркиных детей, – подмигнув, сказал сестре Григорий.
Думали они, правда, не о лимонаде. На самом деле удивлению детей предела не было. Наверное, если бы глаза могли выскочить на лоб, то Григорий с Марфушей так и ходили бы до конца дней с выпученными глазами. А так они торопливо жевали пирожки, думая, как попасть к Петру и добыть бусину во что бы то ни стало. Этот план легко выполним, как казалось им. И, это… сразу же телепортироваться!
Дожевав, Григорий вытер руки о брюки, а Марфуша – о сарафан, приступили к выполнению плана. Где в доме комната Петра – они знали. В прошлом году Марфуша играла с ним, пока дети не поссорились. Прячась, пропуская господ, прислугу, отсиживаясь, они добрались-таки до входной двери в комнату Петра. Помогло им в этом присутствие гостей в доме и всеобщая суматоха. Если поймают, порки не миновать. Это Григорий и Марфуша точно знали. Но желание овладеть жемчужиной и испытать телепортацию затмевала весь мир.
– Отсидимся, – предложил Григорий.
И дети спрятались за тяжелой шторой. Но ничего не происходило: из двери не выходили и в дверь не заходили. Тогда Григорий на цыпочках подкрался к двери и приложил ухо. Но не услышал ничего.
– Господа обедают, – шепотом произнес Григорий.
– А няньки где? – тоже шепотом спросила Марфуша.
– В людской чай пьют да болтают. А ихняя Шарлотта, француженка, при Петре которая, за столом сидит. Я посмотрю, – не выдержал Григорий, взявшись за ручку двери. – Или лучше ты, Марфуша. Если что, скажешь: маму искала. И меньше ты, незаметнее.
Марфуша от страха дрожала как осиновый лист. Вышла из-за шторы, прошмыгнула к двери и, трижды перекрестившись, приоткрыла её, засунув голову. Быстро зашла внутрь. Григорию ничего не оставалось, как последовать за сестрой. Пётр спал на постели, раскинув руки. Волосы на лбу намокли, и капельки пота проступили на лице. Нянька, сидя на полу, облокотившись двумя руками о постель, тоже спала. Стояла тишина. Лишь с улицы доносились разговоры и топот прислуги. Пётр во сне застонал и перевернулся. "От жары", – подумал Гриша. Четыре часа дня. В комнате стоял постоянно убираемый беспорядок. Знаете, так бывает, когда много вещей или много людей находится в одном помещении, перекладывая туда-сюда одно и то же. Найти тут что-либо представлялось трудной задачей.
Гриша не растерялся. Сначала проверил карманы Петра. В сюртучке и брючках, висящих на спинке кровати, ничего не оказалось. Потом в игрушках – нет ничего. На ковре, подоконнике, столике для рисования. Ничего. Гриша растерялся. Нервозности своим поведением придавала Марфуша, в страхе залезшая под кровать. Её немигающие вытаращенные глаза следили за братом. Поднеся мизинец к губам, он велел ей поискать под кроватью. Марфуша согласно кивнула. Григорий решил проверить в шкафу. Открывая поскрипывающие створки, услышал стук своего сердца. Волосы на руках и ногах встали дыбом. Холодок пробежал по спине. Когда же это удалось, Гриша понял всю безнадежность этой затеи. В шкафу хранилась тонна вещей! "Нужно немедленно уходить", – решил Гриша. Придумать другой путь добычи жемчужины.
Он поманил сестру пальцем, та бесшумно выползла из-под кровати. Выглянув за дверь и убедившись, что коридор пуст, пропустил Марфушу. Она быстро на цыпочках помчалась по коридору. Посмотрев ей вслед, Григорий вернулся в комнату. Задумчиво постоял на пороге, посмотрел на Петра, на спящую няньку. И вдруг что-то ёкнуло в его сердце. Один кулачок у мальчика был сжат. "Там бусинка", – чётко понял Гриша. Но пытаться достать её – всё равно, что приговорить себя к казни. Мальчик вышел, прикрыв за собой дверь. Пробравшись коридорами, свободно вздохнул, лишь оказавшись на улице. Задача усложнилась. Нужен план! Найдя сестру недалеко от дома, строго-настрого запретил ей болтать.
Время приближалось к шести. Анна собрала всю игрушечную посудку, столик, сложила в корзинку.
– Посидите тут, я приду за вами, – сообщила она, рассаживая кукол под деревом. И, взяв корзинку, зашагала по направлению к дому.
– Что вы обо всём этом думаете? – спросила Валя у мальчиков, когда Анна отошла от них на достаточное расстояние.
– Ей нельзя доверять полностью, – подумав, ответил Серёжа. – А нам нужно научиться управлять своим телом. Как-то укрепить каркас.
Саша думал иначе:
– Анна хорошая, справедливая девочка. Она нам поможет. Но если вы сомневаетесь, заинтересуем её в путешествии в будущее. Ей, конечно же, захочется увидеть, как мы живем.
– Сомневаюсь! Это кукольное тело просто невыносимо! – пожаловалась Валя.
Вскоре прибежала запыхавшаяся Анна, взяв всех трёх куколок на руки, направилась к дому. Вечерело. Почти во всех окнах горел свет. "Какой все же красивый дом", – подумала Валя.
Нянька встретила Анну, уперев руки в бока.
– Аннушка, с кем вы играли под тополем? Да так долго, – в её голосе сквозило возмущение.
– У нас было летнее чаепитие! С куклами! Хотела ещё Марфушка с нами чай пить, но нет! Мы сегодня гостей не принимаем! – Анна засмеялась.
Нянька явно была недовольна:
– Ваше платье всё в пыли и песке, пойдемте, Анна.
Зайдя в комнату, девочка посадила кукол повыше, на полку.
Но Валя зря переживала, Анна на самом деле хотела помочь забрать жемчужину у Петра. После ужина зашла к нему в комнату. Нянька Шарлотта в кресле-качалке читала книгу, приветствуя зашедшую Анну кивком головы, но продолжая поверх книги наблюдать за детьми. Конфликты на ночь няньке были не нужны.
Пётр играл в паровозик. Тот ехал по рельсам, останавливаясь на станциях. Всё гремело и фыркало. Даже миниатюрные пассажиры стояли на станциях с чемоданчиками. В окнах паровозика будто бы горел свет. Пётр сосредоточенно гудел, сложив губы трубочкой. Переставлял рельсы, направляя паровозик в нужную сторону. Увидев Анну, улыбнулся ей.
Анна присела на ковёр, расправив пышную юбку. Решила начать с хорошего:
– Как вам папенькин подарок, Петя, понравился?
– Да, – кивнул мальчик.
– Теперь у вас собственный медведь, что с ним будете делать?
Мальчик замер с рукой, занесенной над паровозиком, повернулся к Анне:
– А что с ним нужно делать, Анни?
– Дрессировать! – уверенно ответила девочка.
– И как же мне его дрессировать, Анни?
Анна задумалась:
– Разные приёмы есть, нужно узнать. – Петя совершенно забыл про паровозик. – Я помогу тебе, правда-правда! Будет медведь у нас цирковой! На велосипеде научится кататься, как в цирке, помнишь?
Петя слушал с открытым ртом, а потом как подскочит от радости:
– Да! Да!
Он, конечно же, помнил циркового медведя – огромного, в шутовском колпаке на косматой голове. И как все ему аплодировали, Петр тоже вспомнил.
– Только и ты должен стать хорошим взамен, – Анна строго посмотрела на брата.
– Хорошо, – пообещал Петя.
Анна поцеловала его в щёку и вышла из детской. В этот вечер на мальчика не могли нарадоваться няньки. Он послушно купался, был вежлив. Дал себя переодеть, сам лег спать. И сказку, которую читала француженка Шарлотта, слушал не перебивая.
– Нужно чтобы он мне доверился. Сам отдал жемчужину, – это Анна объясняла Вале и Саше с Серёжей. – Он мой брат, и должен понять, что поступил нехорошо, взяв бусину. И потом, мы можем напугать его, он выбросит жемчужину, и мы никогда её не найдём.
Вале с братьями пришлось согласиться с доводами Анны.
Наутро, наскоро собравшись, побежала Анна в родительские покои. Папа что-то писал за столом, он был уже одет в коричневый костюм, туфли. Он уезжал, карета ждала внизу.
– Папенька, это по поводу мишки, нельзя ли нанять дрессировщика в Москве? Пётр очень бы хотел циркового медведя дома. Да и развлечение гостям.
Папа перестал писать, повернулся в удивлении к дочке:
– Анна, ты серьезно? Пётр мал для занятий с медведем. Пони – другое дело. Твоему брату четыре года, ты забыла?
Анна настаивала:
– Но, папа, мы можем попробовать, а потом отдать его в цирк. Я буду заниматься мишкой вместе с Петром! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
Папа улыбнулся в усы, махнув Анне на дверь:
– Я подумаю. Спускайся, выпьешь с нами чаю.
Прикрыв за собой двери в кабинет, Анна спустилась, слуги на веранде накрывали стол. На белоснежной вязаной скатерти стояла ваза с чёрными сливами. Вскоре спустился папенька. Маменька была чудо как хороша с утра: нарумянена, одета. Изумрудные серьги придавали какой-то волшебный блеск её глазам. Подали кашу, пряники, булочки с маком, масло. Анна с удовольствием позавтракала в компании родителей. Пётр Алексеевич был весел, беспрестанно шутил, веселя жену и дочку. После завтрака, провожая, они махали ему с крыльца, пока карета не скрылась из виду.
Анна тут же направилась к загону для лошадей узнать, где держат мишку. Нашла бородатого и нечёсаного Гришку, которому велено было следить за медвежонком. Он проводил её, указав на металлическую огромную клетку.
– Такая клетка впору настоящему медведю, а не ему, – заметила Анна.
– Пущай привыкает, енто теперь дом евойный!
Анна с сомнением оглядела клетку. Пол был устлан свежей соломой. Мишка забился в дальний угол и, свернувшись калачиком, спал.
– Будете кормить, позовите меня, – попросила Анна.
– Хорошо, так через час и приходите, – согласился Гришка.
Анна направилась к Петру. Подходя к комнате, удивилась тишине за дверью: "Неужто спит?". Но Пётр не спал, ел манную кашу ложкой, а нянька мазала булочки. Француженка Шарлотта сидела в кресле-качалке, задумчиво уставившись в окно. Скользнув с любопытством по Анне взглядом, отвернулась. Пётр обрадовался, увидев сестру. Она подошла, улыбнулась и поцеловала его в щёку:
– Кушай аккуратно, после завтрака одевайся и спускайся во двор, у нас занятие с мишкой!
В этот момент Анна увидела, каким счастьем засветились его глаза.
– Правда, Анни? Сейчас?
Анна кивнула.
Спустилась вниз на веранду. Мамы не было, поднялась, видимо, к себе. Солнце вовсю пекло – последние дни августа. Мимо прошли два конюха, о чём-то беседуя. Кивнули Анне, сняв шляпы. Вдали прачки старательно развешивали белье. Даже издалека оно выглядело белоснежным. Ветер раздувал простыни, как паруса невиданных кораблей. Сердце Анны защемило. Она ещё ни разу не плавала на корабле и даже не видела моря. А ей так хотелось! А эти дети, Валя и её братья, с моря. Анна подумала, в какую неприятную ситуацию они попали. Анна, конечно, поможет им. Это она уже решила, только вот в жемчужине ли дело? Если жемчужина столько лет рвалась к ожерелью, порванному Петром, вряд ли она захочет вернуться в 2015 год. Зачем? Зачем бусине возвращаться и возвращать детей? Над этим вопросом стоило тщательно подумать.
Выбежал Пётр, перепрыгивая через ступени:
– Анни, а вот и я!
Француженке приходилось за ним скакать, потому что она крепко держала мальчика за руку. Губы её были надуты. "Похоже, ей больше нравится, когда он непослушен, – подумала девочка. – Надо сказать папеньке, плохая нянька". Анна встала и приобняла брата:
– Я погуляю с ним, займитесь чем-нибудь.
Шарлотта согласно кивнула и зашла в дом. Пётр и Анна направились к конюшне.
– Сегодня и всегда мы будем кормить медвежонка. Он должен к вам привыкнуть, Пётр. Почувствовать в вас хозяина! – объясняла Анна, улыбаясь. Похоже, её план претворялся в жизнь.
Пётр был серьёзен, слушал внимательно. Конюх Гриша подал мальчику бутылку с молоком. Мишка уже был разбужен, нетерпеливо перебирал ножками, ожидая кормёжки. Петя стал на коленочки, просунул бутылку сквозь прутья решётки. Медвежонок счастливо засосал молоко. Он так забавно причмокивал, что хотелось его обнять. Пётр поднял глаза на сестру:
– Анни, хотите покормить медвежонка?
Анна отрицательно мотнула головой:
– Это начало дрессировки, только вы должны кормить его, Пётр. Мишка должен понять, кто хозяин.
Петр согласно кивнул и отвернулся. Закончив кормить, дети через прутья погладили бурую медвежью голову.
– Анна, а когда он будет меня узнавать? – спросил мальчик.
– Думаю, через неделю где-то, а вообще не знаю.
– Да? – Пётр засмеялся, потянув сестру за руку. Они побежали к верёвочным качелям, привязанным к дереву. – Покатай меня, Анни, – попросил он, усаживаясь на деревянное сиденье.
Девочка, раскачивая качели, кричала:
– Держитесь крепче, Пётр!
Мальчик смеялся, ветер развевал его волосы. Накатавшись, доверчиво подал руку сестре. Анна, смеясь, выхватила его с качелей и закружила.
– Хватит Анни, хватит!
А она всё кружила его и кружила. Наконец, хохоча, они упали, обессиленные, на траву. Отдышавшись, Анна обратилась к брату:
– У меня ещё есть секрет, папин и мой, для вас, Петя.
– Какой? – мальчик был заинтригован.
– Ну так это же секрет, Петя! Потерпите!
Вскоре, держась за руки, они пошли к дому. И тут Анна решила, что наступил нужный момент прояснить вопрос бусины:
– А знаешь, Пётр, одна жемчужинка потерялась из бус. Её долго искали, но не нашли. Нянек всех побили. И бусы у меня теперь ненастоящие, раз бусинки не хватает. А мне ведь их папенька на крестины подарил, когда я вот такусенькая была… – и Анна показала руками размер куколки. – Были у меня настоящие бусы, а теперь ненастоящие, – жаловалась Анна и грустно вздыхала.
Петя помолчал, а потом спросил:
– А мы теперь навсегда друзья?
Анна задумалась.
– Навсегда! Даже больше, ведь ты мой брат. Мы обязательно поедем на море, когда вырастем, будем кататься на большом корабле. Вот смотрите, Пётр, на те, дальние простыни. Они похожи на паруса. Правда?
Пётр внимательно посмотрел на развевающиеся простыни. Он был мал и никаких парусов не видел. Только болтающиеся белые тряпки. А вот поезда Пётр любил.
– А может, на поезде поедем, Анни? Я хочу на поезде! Туф-туф-туф, туф-туф-туф…
– И на поезде тоже! – Анна улыбнулась. Отдавая мальчика няньке, прошептала ему на ушко: – Уговор помнишь?
Пётр кивнул. После разговора с братом вопросов стало больше, чем ответов. У него ли жемчужина? И правдиво ли всё виденное Валей? Анна поднялась в комнату, рассказала происшедшее за утро. Валя и мальчики слушали внимательно. Поделилась Анна и своими сомнениями насчёт бусинки и возможности с её помощью вернуться домой. Дети приуныли.
– Но у нас нет больше никакой возможности. В любом случае, нужна бусина, – сказал Саша. – Это единственный наш шанс стать снова детьми, а не фарфоровыми куклами!
И так страшно он это сказал, что Вале захотелось расплакаться.
В дверь постучали.
– Да, войдите.
Это оказалась швейка, принесла наряд для Вали. Блузку и зелёную юбку, клешённую книзу, шляпку с сеточкой на лицо от солнца. И туфельки кожаные к платью. Блузка мятного, карамельного оттенка. Валю переодели. Анна поблагодарила швейку. Когда за ней закрылась дверь, дети расхохотались. Валя в новом наряде была до ужаса смешной! Наряд ей совершенно не шёл, зелёный оттенок придавал лягушачий цвет её коже. Шляпка еле держалась на жидких волосах. А туфли? В них нечего было и пытаться встать! Дети хохотали до икоты. Валя сидела насупившись, пока Анна не поднесла её к зеркалу. Валя тут же рассмеялась, а шляпка задрожала на её голове, как желе. Анна упала на пол, схватившись за живот. Валя же так истерически хохотала, что, казалось, фарфоровые щёки пойдут мелкими трещинками. Еле успокоившись, вытирая слёзы с глаз, Анна решила наряд оставить:
– Этот наряд намного лучше твоего! Так ты не будешь отличаться от других кукол. Я смогу везде тебя брать. Ну же! Не дуйся! Возьму тебя с собой кормить медведя, а когда будешь отправляться домой в будущее, наденешь свой сарафан.
Это утешило Валю. Сидеть в четырех стенах ей до ужаса надоело. Мальчиков не покидала идея научиться ходить. Анна для этой цели примотала плотно каждому из них карандаш. Теперь получалось стоять. Но не получалось сидеть, а тем более ходить. Наконец эту затею пришлось оставить.
– И почему я не превратился в медведя-барабанщика, а в дурацкую куклу! – жаловался Серёжа.
У него уже неплохо получалось сжимать фарфоровые пальцы в кулак, а подтянувшись, схватившись за что-нибудь руками, вставать. Все трое уже хорошо и внятно говорили, без труда вертелись на месте. Даже научились брать вещи в фарфоровые ладони. Это как трогать что-нибудь через стекло. Что за вещь на ощупь – понять невозможно. Радости это не доставляло. Детям просто хотелось домой.
У Гриши появился план подружиться с Петром и выманить наконец у него бусину. Как-то утром он и Марфуша подошли к медвежьей клетке. Пётр, привстав на одно колено, кормил медвежонка из бутылочки. Нянек видно не было. Мишка просунул мордочку между прутьев и чавкал. Молоко капало на землю. Заметив детей, Пётр жестом пригласил их подойти.
– Это мой медведь, Марфушка! – похвастался Пётр. – Я его дрессирую.
– А что он уже может делать? – спросила девочка. Так близко мишку она видела впервые.
– Рычать! – вмешалась Анна.