– Жаль, – вздохнул Фарамант, – каждый раз ведь думаешь: видишься в последний раз, а тут и увидеться не довелось.
И, чтобы не расстраиваться, Страж Ворот перешёл к рассказу о Пришельцах, поселившихся в замке Гуррикапа. Инопланетяне прилетели не с миром. Они окружили Кругосветные горы цепью самостреляющих пушек, не пропускающих мимо ни одно живое существо.
– Сын Карфакса Гориэк, – сказал Фарамант, – пострадал от такой пушки, но и он не сплоховал: сбросил пушку в ущелье.
Его слушали с горячим сочувствием к жителям Волшебной страны, попавшим в новую беду.
– Но как вам удалось добраться до Канзаса? – с беспокойством спросила Энни.
– Как всегда, на Ойххо.
– И он не ранен? – Энни, волнуясь, смотрела на Стража Ворот.
– Цел и невредим, – отозвался Фарамант, – лежит в овраге и дожидается, когда ему притащат десяток вёдер каши и варёной картошки: бедняга проголодался с дороги.
Фермер обещал накормить дракона, а Фарамант сказал:
– Мы добрались без приключений. Инопланетяне почему-то забросили пушки, никакого интереса к ним не проявляют пока что. Так говорит Страшила.
Энни встрепенулась:
– Страшила, славный Страшила! Как-то он там поживает? А добрый Дровосек и Смелый Лев? Что со всеми моими друзьями?
– Пока с ними ничего не случилось, но им придётся плохо, если ты, Энни, и Тим…
Миссис Анна, не дослушав, вскочила.
– Ну, я так и знала, что этим кончится! Вы опять пришли за помощью.
– Тише, Анна, тише! – принялся успокаивать жену фермер. – Тут, кажется, дело обстоит куда серьёзнее, чем прежде. И надо бы пригласить к нам семейство О'Келли. С Тимом, разумеется.
Джон ушёл на соседнюю ферму, миссис Анна погрузилась в невесёлые думы, а Энни потихоньку расспрашивала Фараманта об Изумрудном городе, о Страшиле, Дровосеке и Льве, о Тилли-Вилли, о Жевунах, Мигунах и Прыгунах…
Миссис Анне тоже интересно было послушать, но раздумье не давало ей покоя. Вскоре явился Тим с родителями. За два года, протекших со времени его последнего возвращения из Волшебной страны, он очень вытянулся, ростом почти не уступал отцу.
В предчувствии предстоящих приключений Тим радостно приветствовал Фараманта и Кагги-Карр.
Фараманту пришлось повторить то, что уже слышали Смиты.
Ричард О'Келли гордо заявил:
– Нас на Земле сотни миллионов, неужели мы не справимся с горстью инопланетных воинов?
Фарамант перебил его:
– А если за горстью примчатся десятки космических кораблей?
Энни боязливо взглянула на звёзды.
– К счастью, в нашей борьбе с инопланетянами-менвитами у нас есть союзники: арзаки.
Наступило долгое молчание. Потом миссис Анна спросила:
– Но почему вы, почтенный Фарамант, считаете, что в вашей борьбе могут помочь Энни и Тим? Они только дети, правда, уже большие, но дети.
Страж Ворот сказал:
– По правде говоря, мы рассчитывали не только на ребят, хотя и очень надеемся на них. Мы думали пригласить Великана из-за гор, этого мудрого, многоопытного человека. Кстати, у Тилли-Вилли – кто бы мог подумать, что такое возможно у огромного железного парня? – очень нежное сердце: он скучает по моряку Чарли и готов с утра до вечера говорить о нём.
– Хорошо, что он такой памятливый и благодарный, – отозвалась миссис Анна. – А брат плавает в Тихом океане и вряд ли появится у нас в ближайшие месяцы. Когда же вы двинетесь в обратный путь на свою удивительную родину, я попрошу вас передать Тилли-Вилли одну вещь, которую мы с Энни храним для него уже целый год…
– Мама! – Энни поднесла палец к губам и лукаво посмотрела на миссис Анну, та замолчала.
– Вот и опять получается не так, как хотелось.
– Значит, Великан из-за гор не сможет принять участие в нашей борьбе, – вздохнул Фарамант. – И всё же я прошу отпустить к нам Энни и Тима. Мы убережём их от опасности, не заставим драться с врагами, но их советы могут оказаться для нас неоценимыми…
Фермер Смит опередил жену, которая собиралась заговорить.
– Послушай, Анна, – сказал он, – два раза звали в Волшебную страну наших детей. В первый раз беда грозила Страшиле и Железному Дровосеку. Во второй раз опасность нависла над всей Волшебной страной, её хотела погубить злая колдунья. Но теперь, в третий раз, дело обстоит неизмеримо хуже: страшная беда грозит всей Земле. Мы себе не простим, если не поможем, если удержим Тима и Энни.
И матери поняли и отпустили своих детей.
Когда согласие было получено, фермер Джон сказал:
– А теперь, милые женщины, я вас порадую. Наши ребята отправятся не одни. Мы вызовем Альфреда Каннинга. Думаю, он не откажется принять участие в борьбе с инопланетными Пришельцами.
– Да, да, он поможет, – откликнулась миссис Анна, – он теперь инженер, изобретатель, навыдумывал кучу всевозможных штук. Что по сравнению с ними механические мулы?
– Фред поможет непременно, – согласился фермер. – Да, кстати, присмотрит за нашими ребятами.
Когда женщины узнали, что в опасной экспедиции примет участие Фред Каннинг, на сердце у них стало сразу полегче.
Невесёлый пир
Альфред Каннинг получил телеграмму: "Приезжай немедленно, родственники на Изумрудном острове тяжело заболели, требуется серьёзное лечение. Джон Смит".
Телеграфисты ничего не поняли, они не знали, что такое Изумрудный остров, и тайна была сохранена. Но Фред Каннинг догадался, что Волшебной стране грозит опасность, взял длительный отпуск и через два дня явился на ферму Смитов.
Молодой инженер поблагодарил Джона Смита за доверие.
– Может быть, мои знания пригодятся, – горячо заверил Фред. – В голове у меня рой формул. Я изобрёл взрывчатку, одна щепотка которой вдребезги разнесёт целую гору.
Глаза Тима загорелись от восторга.
– Фредди, – закричал мальчик, – а хорошо бы подложить такую взрывчатку под корабль Пришельцев, правда?!
– Там видно будет, – уклонился от ответа Фред.
– Нет, обязательно, обязательно! – настаивал Тим. – И подложу её я! Надену серебряный обруч лисьего короля, и готово дело!
Тим говорил о чудесном обруче, который Энни получила в подарок от лисьего короля Тонконюха XVI.
– Послушай-ка, Тим, если ты не выкинешь из головы такие бредни, то знай: останешься в Канзасе, – сказал Альфред так решительно, что Тим тут же угомонился, но всё-таки спросил:
– Фредди, а взрывчатку мы возьмём?
– Нет, конечно. Сделаем её на месте. Нужные вещества найдутся и там. Однако насчёт огнестрельного оружия придётся позаботиться.
Каннинг купил ящик винтовок и десятка два револьверов; к ним были в обилии припасены патроны. Груз оказался порядочным, но для Ойххо это был сущий пустяк.
И вот ночной порой Смиты и О'Келли опять прощались со своими детьми и Альфредом Каннингом. Слов было сказано немного, но за ними таилась большая душевная боль, ведь в семьях Смитов и О'Келли на долгие-долгие недели поселятся беспокойство и тревога…
Ойххо взял курс на Волшебную страну. Путешественники разместились в просторной кабине у него на спине. Её сделал Чарли Блек ещё в прошлый полёт.
На этот раз с собой не взяли Артошку. Характер у него был несдержанный, он мог невзначай залаять и тем самым навредить делу.
В пути Альфред всё вспоминал химические формулы и долго о них рассуждал. Тим и Энни ничего не понимали. Неудивительно, что ребята быстро уснули под монотонные длинные рассуждения и равномерное покачивание кабины.
Был вечер, когда ручной дракон приземлился у подножия Кругосветных гор. Отсюда начинались волшебства, и Кагги-Карр заговорила. Уставшая от вынужденной немоты, она с большим чувством приветствовала Энни с Тимом и Фреда.
– Ночью продолжать путешествие бессмысленно, – предупредила Кагги-Карр, – можно натолкнуться на летательную машину Пришельцев.
Путники устроились на ночлег, но перед этим Энни не утерпела и испробовала, в порядке ли серебряный обруч с рубиновой звёздочкой. Обруч действовал безотказно, и наши герои задремали, убаюканные лесными шорохами.
Наутро Ойххо тихо-тихо перелетел с одной лесной поляны на другую, скрываясь от чужеземных вертолётов. Ни с одним из них он не встретился и благополучно опустился со своими спутниками у ворот Изумрудного города.
Страшила собирался оповестить весь город, всю страну о прибытии Энни, Тима и Альфреда. Устроить парадное шествие от ворот ко дворцу с музыкой и речами, но его отговорил фельдмаршал Дин Гиор. Длиннобородый солдат, прекрасно понимавший, как надо хранить военные тайны, проявил осторожность.
– Неожиданное торжество, – сказал он, – встревожит Пришельцев, заставит их разведать, в чем дело. И беда будет, если они дознаются про людей из-за гор.
Страшила проявил благоразумие, и все приготовления к пышному приему гостей у городских ворот отменил.
Но уж тут, под защитой высоких стен дворца, Мудрый Правитель распоряжался как хотел и дал волю своей неуёмной фантазии. Сам он оделся великолепно. На новом бархатном кафтане, туго набитом свежей соломой, сияли бриллиантовые пуговицы, под широкими полями шляпы звенели серебряные бубенчики, носки красных сафьяновых сапог высоко задирались вверх, а грудь усыпали ордена. Часть их он пожаловал себе сам, другие получил от правителя Фиолетовой страны Железного Дровосека и правителя рудокопов достопочтенного Ружеро. Были ордена, присланные добрыми феями Виллиной и Стеллой.
С добродушного лица Страшилы не сходила широкая улыбка.
По торжественному случаю Железный Дровосек тоже был ярко начищен и с золотым топором на плече; у Смелого Льва, которому возраст не помешал прибыть в Изумрудный город (хотя он и медленно шёл на усталых лапах), был надет золотой ошейник, какие полагается носить царям; фельдмаршал Дин Гиор с бородой до земли стоял в парадном мундире и с жезлом, блестевшим драгоценными камнями; доктора Бориль и Робиль в чёрных мантиях, на которых блестели ордена, держали в руках медицинские чемоданчики (мог же кто-нибудь на пиру упасть в обморок!); тут был и правитель страны Жевунов Прем Кокус; в стороне стоял, подобно исполинскому монументу, Железный Рыцарь Тилли-Вилли, страшно разочарованный, что среди прибывших не оказалось моряка Чарли. Тилли-Вилли по секрету признался Энни: с тех самых пор, как Фарамант и Кагги-Карр отправились в Большой мир, он всё время ждал своего создателя, он так волновался, что у него даже ослабли некоторые пружины и при ходьбе начали бряцать болты.
– А это никуда не годится, – ласково сказала великану девочка, – рыцарю всегда надо быть сильным…
– Знаю я это, – гулко вздохнул великан, – да ничего не могу с собой поделать. Давай, Энни, поговорим с тобой о папочке Чарли.
Энни улыбнулась и вытащила из дорожной сумки большой прямоугольный пакет.
– Угадай, что это такое? – сказала она. – Тот, о ком ты скучаешь, Вилли, не смог сам прилететь в Волшебную страну, но тебе прислал подарок. Смотри, сейчас увидишь дядю Чарли как живого!
Энни достала из пакета большую фотографию одноногого моряка. Чарли Блек снялся на палубе своего корабля среди бушующего моря; в зубах Блека была зажата неизменная трубка, глаза улыбались.
Восхищению Железного Рыцаря не было конца: он не отрываясь глядел на дорогое лицо, подносил фотографию то к одному глазу, то к другому, то приближал к себе, то отдалял…
– Гром и молния! – кричал, волнуясь, гигант. – Каким волшебством сумел папочка Чарли перейти на этот лист бумаги и остаться на нём навсегда?
– Этого тебе я и сама не смогу объяснить, – призналась девочка. – Не знаю.
Тилли-Вилли попросил Энни сшить для портрета прочный кожаный футляр, чтобы такая хрупкая вещь, как фотография, быстро не износилась…
Футляр Энни сшила из кожи Шестилапых – вряд ли мог найтись более прочный материал, – и с тех пор портрет моряка Чарли всегда хранился в кабинете Железного великана.
На пиру Энни, Тима и Альфреда встречал хлебом-солью ещё более толстый, чем обычно, повар Балуоль в белом фартуке и белом колпаке. Об этом сказочном, с точки зрения Страшилы, обычае Правитель вычитал в "Энциклопедическом словаре" и пожелал гостям сделать приятное.
После пира, по правде сказать, не очень весёлого, Страшила пригласил прибывших из Большого мира друзей в Тронный зал к телевизору.
Розовый волшебный ящик Стеллы работал по-прежнему отлично: он продемонстрировал зрителям менвитов и арзаков. Рабы Ранавира обносили территорию замка проволокой с висящими рупорами, звонками, антеннами.
Фред как знаток техники быстро разобрался, что перед ними сигнализирующие устройства, которые, вероятно, поднимут адский шум, если кто-нибудь попытается пробраться в убежище Пришельцев.
– А вот и Ильсор! Смотрите, – встрепенулся Страшила. – Слуга генерала и наш друг.
Энни, Тим и Фред невольно залюбовались стройной фигурой Ильсора, его красивым лицом с живыми чёрными глазами, копной тёмных волос.
По просьбе Страшилы телевизор показал звездолёт "Диавону", величаво поднявшийся на трёх высоких опорах. Фред подивился внушительности космического корабля.
Ночь Фред Каннинг провёл в глубоком раздумье, ни на минуту не сомкнув глаз. Тим и Энни отдыхали с детской беззаботностью. Страшила, никогда не спавший, сидел на троне, украшенном изумрудами, и прикидывал в уме, на какие простые множители можно разложить число 64 725.
Тайна изумруда
Между прочим, работа в Изумрудных копях шла полным ходом. Первую шкатулку, до отказа набитую драгоценными камнями, генерал уже спрятал в сейф. Но, надо сказать, ещё прежде случилась одна неожиданность. В поведении арзаков, работавших на добыче изумрудов, стали проявляться мятежные наклонности.
Геолог-менвит, надзиравший в шахтах за арзаками, в конце дня следил за тем, чтобы рабы не утаили добычу. Он всматривался гипнотическим взглядом в чёрные и карие глаза арзаков, которые подходили по очереди к шкатулке, и внушал им положить в неё изумруды.
– Повинуйся, повинуйся мне, раб, – раздавалась его команда, – изумруд не твой, расстанься с ним.
И рука арзака сама собой разжималась, в шкатулку из неё медленно выкатывался прозрачный зелёный камень.
И вот так получилось, что однажды надсмотрщик дал команду арзаку, ещё не сдавшему свой изумруд.
– Спустись-ка, раб, в шахту и захвати складной стул, – сказал он.
Вместо того чтобы спуститься в шахту, раб внезапно отозвался:
– Стул может подождать и завтрашнего дня.
Слова арзака, осмелившегося возразить, свалились на менвита как снег на голову, он даже не нашёлся что молвить на это. Между тем и некоторые другие арзаки, не сдавшие изумруды, выразили согласие с ответом своего товарища, тогда как остальные смотрели на них в полном смятении.
Прошло время, все арзаки успели сложить изумруды в шкатулку, а менвит-геолог всё никак не мог пережить происшедшее. Ему было неприятно смотреть на рабов, которые стали свидетелями его позора. И тогда он с ненавистью взглянул в глаза возмутителя спокойствия и тихо, но отчётливо повторил команду:
– Повинуйся, повинуйся мне, раб. Принеси немедля мой стул.
Арзак вздрогнул, метнулся и быстро скрылся в шахте. Через пять минут он появился со стулом в руках.
Менвит успокоился. Он не был бессилен перед лицом своих рабов.
До заката солнца горняки-арзаки шагали к воротам замка, тихонько обсуждая случившееся. Больше всех от необъяснимой смены поведения недоумевал сам виновник происшествия.
Когда ночью обо всём арзаки поведали Ильсору, он расспросил подробности и, узнав, что в одном случае арзаки отвечали с изумрудами в руках, в другом – без них, сказал:
– Помнится, читал я у древних мудрецов: змея, взглянувшая на изумруд, сначала плачет, потом слепнет. Я думал – всё это сказки. Сделаем вот что… Ещё раз проверим.
На следующий день все арзаки сложили все добытые изумруды в шкатулку, кроме одного, который спрятал небольшой камень в сапог. Сдавшие изумруды отошли подальше, а тот, кто спрятал талисман у себя, нарочно вертелся на глазах надсмотрщика. Наконец менвит заметил: у одного арзака не было в руках инструмента.
– Где твой отбойный молоток? – обратился к нему геолог.
– В забое… забыл… – запинаясь, ответил тот и вопросительно взглянул менвиту в глаза. Надсмотрщик тоже не отрывал взгляда от глаз раба.
– Ну так поди принеси, – сказал он.
Арзак опустил голову, медленно побрёл, затем послушно, со всех ног бросился к шахте. Когда он вернулся и занял место в колонне построившихся горняков, то не удержался и тихо прошептал соседу:
– Здорово! Действует!
– А что же ты так побежал выполнять приказ? – спросил сосед.
– Чтобы господин не догадался о нашем открытии.
Вечером того же дня все арзаки знали о чудесном зелёном камне, который освобождает раба от повиновения избраннику. Чтобы снять колдовские чары менвитов, оставалось добыть по камешку для всех арзаков. Работа в шахтах кипела, к радости геолога.
Баан-Ну не мог нарадоваться, глядя, какими темпами наполняются шкатулки. Но больше всех радовались арзаки: никогда прежде работа не давала им столько отрады, что ни говори, они трудились ради свободы своего народа.