Грегор Штрассер стал региональным лидером, а его секретарем стал Генрих Гиммлер (сегодня он – наводящий ужас глава тайной полиции и СС). Грегор Штрассер уже понимал, что он не в силах бесконечно содержать в боеготовности свою частную пехотно-артиллерийскую мини-армию. Конечно, нельзя было сказать, что вокруг уже воцарился мир, однако военная атмосфера потихоньку шла на убыль, ситуация стабилизировалась, люди постепенно возвращались к своим привычным занятиям – они уже не так часто чистили ружья и выходили на построения. Грегор Штрассер понимал, что ему придется либо распустить свою организацию, либо сделать из нее какую-то политическую структуру. Как бы то ни было, но "красных" в Баварии уже не было; во всех остальных местах социалисты уже поделились властью.
В Баварии же делами заправляли фон Эпп и его начштаба Эрнст Рем. После триумфального изгнания "красных" в мае 1919 года, вместо восстановления законного, изгнанного правительства, они – вопреки воле Берлина и пожеланиям солдат рейхсвера, им помогавшим, – создали буржуазное правительство без участия социалистов. Они хотели превратить Баварию в некую базу, откуда должно было начаться "очищение" остальной Германии.
Реальным правителем Баварии был Рем – весьма активный и революционно настроенный солдат. Фон Эпп был отличным военным, но думал он слабо. Рем прибрал к рукам всех политиков и партийцев Мюнхена, создав для своих нужд целую армию агентов. Среди них был человек, которого звали Адольф Гитлер. Однажды Рем (которому сообщали обо всех политических мероприятиях, проходивших в городе) сказал Гитлеру: "Мне пришла информация о митинге некой НСДАП (National-Sozialistische Deutsche Arbeiterpartei). Сходи туда и посмотри, что это такое".
Сейчас вы и увидите, как двадцать лет назад в одной из конторок Мюнхена зародился тот план, или заговор, который сегодня обрушился, если можно так сказать, на нас со всей своей дьявольской мощью. Фон Эпп, действительно замечательный по-своему солдат, возможно, никогда не руководствовался в своей жизни какими-то низкими побуждениями. Он просто очень хотел очистить свою страну – так, как он это понимал, и снова ввести ее в круг великих держав. К Рему относились с неприязнью даже не самые щепетильные люди, однако, по признанию знавших его коллег, он был хорошим и надежным товарищем, храбрым солдатом и необычайно талантливым организатором.
Какой такой выверт судьбы заставил его подобрать этого эпилептика и полукровку Гитлера, добродетель коего меньше порока, а пороков у него нет вообще? Человека, который не мог внятно объяснить, что он делал в Вене до войны, чем занимался во время войны и что с ним происходило в Мюнхене после войны до того, как его подобрал Рем? Непонятно…
Сидя за своим столом, Рем сам выбрал себе палача – в виде этого незаметного человека, стоявшего в тот момент навытяжку перед ним по другую сторону стола. Более того, он выбрал человека, который ввергнет Европу в горнило новой войны. И наконец – он выбрал человека, который, в чем я сейчас почти уверен, целиком скроен из ненависти, причем больше всего он ненавидит тех людей, судьбой которых он полностью распоряжается. Ибо самые странные места в беседах с Гитлером (о которых сообщает Герман Раушнинг) – это те вербальные всплески, в которых он то и дело говорит о "принесении в жертву одного или двух миллионов немцев", о своей решимости, при определенных обстоятельствах, "принести в жертву новое поколение немцев" и т.д.
Итак, Гитлер отправился на тот митинг и сообщил потом Рему следующее (обо всем этом рассказывал Отто Штрассер): "Это партия рабочих. Штука неплохая, и мы могли бы ее использовать, герр гауптман". Рем очень страдал из-за того, что Германия была беззащитна и находилась в абсолютной изоляции от окружающего мира, и он был уверен, что стране нужна новая армия – тайная армия. Он видел, что ветеранские организации типа штрасссеровского Verband и разные добровольческие корпуса по мере налаживания мирной жизни начинали распадаться. А потому он, равно как и Грегор Штрассер, хотел выстроить некое политическое движение, которое вдохнуло бы в эти структуры новые, свежие силы. Однако в действительности он хотел создать (в виде штурмовиков) новую армию, а данное политическое движение весь этот процесс прикрывало.
Гитлер с присущим ему инстинктом понял, что эта маленькая НСДАП может стать идеальным инструментом для достижения тех целей, которые ставили перед собой его хозяева и он сам. Отсюда и особенность фразы из рапорта: "Мы можем использовать ее, герр гауптман". Рем уже отметил для себя, что у Гитлера есть особый талант к ведению пропаганды и политической агитации – именно поэтому он и взял его к себе в агенты. Вот почему теперь он ответил ему: "Давай приберем к рукам эту контору. Мы с ней что-нибудь сделаем".
Единственным условием со стороны Рема было формирование армии штурмовиков, чернорубашечников. С их помощью он намеревался держать все движение под контролем. Он часто говорил: "Все остальное для меня не важно; мне нужна дисциплинированная, своя армия".
С этой целью он дал Гитлеру денег, чтобы тот напечатал плакаты, а заодно прикупил малоизвестную местную спортивную газетенку, в которой публиковались результаты футбольных матчей и различная информация о скачках. Газета называлась Völkischer Beobachter. Оказавшись с большими деньгами, Гитлер смог без особого труда отставить от дел основателей этой маленькой партии. Но он не стал вносить изменений в существовавшую на тот момент программу; более того – он никогда не будет устраивать дискуссий по ее поводу – хотя, по правде говоря, ни одно из ее положений им выполнено не было. Рем сформировал армию чернорубашечников; именно для нее Рем позаимствовал коричневую рубашку из формы одного из добровольческих корпусов (Россбаха) и свастику от униформы другого (Эрхардта).
Вот так этот солдат удачи подписал свой смертный приговор и принес Европе новые беды и разрушения. Все это, как я уже сказал, произошло в Мюнхене 20 лет назад. Однако я бы хотел привести еще несколько важных моментов, касающихся рождения гитлеровской партии (об этом знал только Отто Штрассер).
"У Гитлера было много всяких обманных вещей, связанных с его биографией, в частности, когда речь шла о том, что он стал "седьмым членом" НСДАП. В тот момент, когда Рем отправил его на собрание, чтобы разузнать что к чему, в партии уже насчитывалось несколько сот тысяч человек. Он стал седьмым членом исполнительного комитета и отвечал за популярность партии. И вовсе не он изобрел "национал-социализм". Эту партию основали некто Харрар и Антон Дрекслер. Они полностью скопировали ее с австрийской партии, которая так же и называлась, национал-социалистическая партия. Ее основали судетские немцы Юнг и Книрш, которые, в свою очередь, позаимствовали саму идею у чехов. Примерно в 1892 году молодой лидер тамошних рабочих по фамилии Кловач откололся вместе с группой чешских рабочих от соцпартии, действовавшей в довоенной Австро-Венгрии. Причина была проста: он говорил, что руководство и методы работы были "еврейские, международные и германские". Он основал в Богемии первую национальную социалистическую партию, ее самым известными членами впоследствии стали Масарик и Бенеш. Единственным человеком в этой партии, у которого нет понимания, что такое настоящий национал-социализм, является Адольф Гитлер".
Все это записано со слов Отто Штрассера. Последнее предложение – его точные слова. И, на мой взгляд, это абсолютно верно.
Вот так зародилось движение, которое быстро укрепилось и стало расти вширь и вглубь – к несчастью Европы и под предводительством профессионального клятвопреступника – в то время как Отто Штрассер "сидел, словно добрый малый, в своем министерстве и в своей конторе и никоим образом не занимался политикой". В 1923 году Гитлер впервые попытался прийти к власти, и одного этого хватило для того, чтобы Отто Штрассер вернулся в политику.
Дело было так. К 1923 году Рем и фон Эпп больше не руководили Баварией – их устранили в пользу режима, более лояльного Берлину. К тому моменту Гитлер фактически уже отстранил Рема от всего (впоследствии, правда, он его вызовет из Боливии – кому-то нужно было возглавить армию чернорубашечников). Вместе с генералом Людендорфом и Герингом, командирами штурмовиков, Гитлер попытался силой сместить правительство Баварии, надеясь, как и в свое время фон Эпп и Рем, начать из Баварии победоносный путь к господству над рейхом. Грегор Штрассер в этой схеме занимал место командира батальона из Ландесхута. Гитлер, шедший со своими штурмовиками и полагавший, что никакого сопротивления ему оказано не будет, был встречен градом пуль со стороны регулярных войск. Он бежал, затем был арестован и посажен в тюрьму; Людендорф был ранен, получил рану и Геринг, но сумел скрыться за границей. Грегор Штрассер был приговорен к полутора годам тюремного заключения. Первый гитлеровский путч провалился.
Случившееся полностью перевернуло мнение Отто Штрассера о Гитлере. До этого момента он не воспринимал национал-социалистическую партию всерьез. Он считал их какими-то полуреакционерами, а следовательно, не партией революционных социалистов. Говоря его словами, это было "плохое издание реакции в красной обложке – для обмана покупателя".
Но 9 ноября 1923 года в Мюнхене пули реакционного режима летели в Гитлера и его людей. "Стало быть, мой брат оказался прав, – думал Отто Штрассер. – Это именно революционное движение, это именно социалистическое движение. Теперь всякие заигрывания Гитлера с генералитетом и акулами бизнеса прекратятся".
Это мнение было подкреплено известной речью Людендорфа, с которой тот вскоре выступил – не следует забывать о том, каким авторитетом пользовался Людендорф у германских офицеров. И в этой речи он сказал: "Теперь я понимаю, что спасение и переустройство Германии невозможны в сотрудничестве с реакционными силами".
Тогда же Людендорф торжественно отказался от всякого рода кастового товарищества с представителями своего сословия. Подразделение, в котором служил Отто Штрассер, разослало всем офицерам (в том числе и Штрассеру) письмо, в котором говорилось, что они должны выбрать между кронпринцем Рупрехтом Баварским (наследником упраздненного престола) и генералом Людендорфом, заявив открыто о своей приверженности той или другой стороне. Отто Штрассер незамедлительно и решительно поддержал Людендорфа – и был тотчас исключен из числа офицеров своего подразделения.
Вот так Отто Штрассер, горячий почитатель немецкого офицерства, добровольческих корпусов, солдат, воевавший против красных в Мюнхене, глава социалистической сотни в Штеглице, бесстрашный и упорный сторонник "немецкого социализма", снова был втянут в самую гущу политических событий. Он подумал, что наконец нашел то, во что верил.
Его брат Георг просидел в тюрьме вместе с Гитлером до майских выборов 1924 года – тогда он был выбран в парламент и его освободили. Гитлер же остался в тюрьме, где, как он говорит, он продолжал писать Mein Kampf (еще одна ложь). Пока Гитлер находился в тюрьме, Грегор Штрассер взял на себя руководство всей партией, в том числе и на севере Германии – многочисленные сторонники партии были уже и там, их набрали из Völkische движения Грефе.
Одним из первых шагов Грегора Штрассера стало изгнание из партии болвана Юлиуса Штрайхера. После этого Грегор продолжал проводить меры по укреплению позиций партии и усилению ее влияния. Он был ее вождем и оставался таковым даже тогда, когда Гитлер вышел из тюрьмы. Причин этому было две. Во-первых, несмотря на освобождение, Гитлеру запретили выступать на севере Германии – хотя бы поэтому он уже не мог участвовать в работе партии. И, во-вторых, (и это ясно говорит о финансовом положении человека, фактически сделавшего партию под Адольфа), Грегор Штрассер как депутат рейхстага обладал правом бесплатного проезда на железнодорожном транспорте. Что позволяло ему свободно ездить до Берлина и обратно – а для него в то время это было очень важно. Гитлер, будучи гражданином Австрии, не мог, даже если бы и захотел, вернуться в парламент. Ему снова несказанно повезло (поскольку в открытых дебатах его очень быстро разгромили бы в пух и прах) – ведь его путь к власти и полный триумф покажутся всем совершенно необъяснимы! Однако и этот миф будет развеян.
Гитлер в тот момент был совершенно дискредитирован и, казалось, выдворен с политической арены. Лидером национал-социалистической партии был Грегор Штрассер – его знали, понимали и любили многие. Но у Гитлера был хоть и один, но сильнейший источник власти. У него – в отличие от сотоварищей по партии – были деньги. Он получил их от крупных промышленников и прочих заинтересованных лиц и партий, которые предпочитали не засвечиваться. Им он в частном порядке продавал социалистические кусочки программы национал-социалистов, которой братья Штрассеры вместе со своими сподвижниками придавали огромное значение. Однако об этом стало известно значительно позже.
После мюнхенского путча Отто Штрассер начал снова потихоньку пробовать себя в политике – он писал передовицы в Völkischer Beobachter (разумеется, под псевдонимом). И вот как-то раз к нему пришел брат и снова завел речь о будущем. "На севере Германии мы абсолютно свободны, – сказал он, – и мы можем сделать эту партию реальной и влиятельной, мы можем придать ей форму и снабдить идеологией. Так что сейчас, дорогой Отто, тебе придется помогать мне. Мы построим и приведем в человеческий вид эту партию".
Вот так Отто Штрассер, революционный социалист, в своих непрестанных поисках революционного социализма вступил в 1925 году в Национал-социалистическую партию. И не Гитлер, этот найденыш от политики с мутным прошлым, но именно братья Штрассеры, люди с четко сформулированными идеями и безукоризненной биографией, были в то время настоящими лидерами этой партии. Поверив, что он, наконец, нашел ту политическую гавань, в которой с можно надолго остановиться, Отто Штрассер приступил к работе.
Глава 6
Здравствуй и прощай
C того самого момента, как Отто Штрассер присоединился к поклонникам Гитлера, и до того дня, как он распрощался с Адольфом, назвав его в лицо пустозвоном, мошенником и жуликом, после чего он продолжил в одиночестве свою борьбу за немецкий революционный социализм, прошло пять лет. (Кстати, нужно заметить, что ни Отто, ни Грегор в разговорах с Гитлером никогда не использовали обращение "мой фюрер". Братья были людьми независимыми, непреклонными и до самого конца называли его "господин Гитлер").
Эти пять лет были наполнены борьбой между Штрассерами и Гитлером. Они вели борьбу за власть в национал-социалистической партии, за власть в Германии. Конечно, они не рассматривали происходящее именно в таком свете, они не чувствовали, что они работают против Гитлера. Они только видели, что Гитлер предавал то, что он должен был представлять, как отказывался от ранее данных им же обещаний, и они хотели "исправить" его. Поразительно, но случилось так, что люди, которые мыслили так же, как и братья, сплотились вокруг братьев Штрассеров. Но они не вели сознательной борьбы за власть – они боролись только за душу Гитлера и принципы своей партии.
Однако постепенно этот конфликт стал развиваться именно в направлении борьбы за власть, поскольку Гитлеру вовсе не были интересны те принципы, которые он провозглашал в борьбе за голоса избирателей. Для него это были не принципы вовсе, а всего лишь момент тактической борьбы. Он упорно стремился избавиться от всех, кто пытался, напоминая ему о принципах, сковать его в том, что он считал тактикой.
Именно поэтому он начал смотреть как на врагов на тех людей, кто искренне верил в провозглашенные догматы национал-социализма. Он считал их интриганами, внутренними врагами, а потому он направил против них всю свою энергию, желая убрать их со своего пути. Но эти люди не собирались сдаваться без боя – они чувствовали, что правы они, а вот он – неправ или просто сбился с пути. Они вложили в эту партию время, силы, деньги и веру и не позволят никому просто так взять и сбросить себя на обочину. Вот так вот борьба за умы превратилась в борьбу за власть.
Борьба эта завершилась победой Гитлера и разгромом Штрассеров. Сегодня, оглядываясь на историю Германии последних нескольких лет, я думаю, что Отто Штрассер является единственным персонажем из всей когорты лидеров национал-социализма, который не просто видел, что это – дешевый мошенник, но и имел смелость сказать это в глаза и начать борьбу с ним.
Кстати, очень похоже на то, что Грегор так и не смог до конца дней разглядеть этот крайне важный момент. Его преданность Гитлеру пережила все испытания, а в бесчисленных спорах с неверующим Отто он постоянно приводил один и тот же аргумент: "Лошадь, конечно, брыкается, но все равно она идет по тому пути. Стало быть, и мы должны ставить на нее". На что Отто Штрассер с завидным постоянством отвечал: "Ты не прав; лошадь не брыкается, она просто идет не в ту сторону, а мы ничего не можем сделать".
У Грегора, несмотря на задиристый характер, была такая черта – условно назовем ее "легкостью", – по которой он в решающий момент всегда уступал под нажимом Гитлера. Это сильно повлияло на весь ход европейской истории. Потому что если бы он ушел от Гитлера вместе с братом, то национал-социалистическая партии неизбежно бы раскололась, а Германия и Европа смогли бы избежать того милитаристского кошмара, в котором они ныне пребывают. Но даже если бы партия и не раскололась, то противостоять претензиям Штрассеров на лидерство сегодня вряд ли бы кто-то смог. И даже только один брат, Отто, и тот удачно идет по этому пути, хотя, конечно, на это требуется больше времени и сил.
Весь этот спор, препирательства и борьба по сути вращались вокруг одного, но старого сюжета. В душе Отто Штрассера жили сомнения, которые, правда, рассеялись в день, когда реакционеры в Мюнхене открыли огонь по людям Гитлера – он не знал, в какой степени Гитлер предан принципам социализма, не знал, действительно ли тот хочет привести Германию к новому общественному устройству, к немецкому социализму, или же он просто марионетка в руках старых, выстроившихся в боевые порядки правящих классов Германии – крупных промышленников и землевладельцев.
Проведя пять лет рядом с Гитлером, Отто Штрассер снова утвердился в своих сомнениях, которые он было откинул после 1923 года. В 1930 году он совершил вытекающий из всего этого поступок – распрощался с Гитлером.