Медсестра рассмеялась: – Представьте себе, за все эти годы, что живу здесь, тоже успела подметить эту особенность.
– Так это все, как я прочла потом в путеводителе, оказывается, в честь Сталина. Так совпало, что его 70-летний юбилей пришелся на 1949 год, в который впервые по Будапешту пустили троллейбус. Поэтому и дали первопроходцу номер 70. Знаешь, я была удивлена, столько интересного можно найти в простых и незаметных вещах.
Девушка, выслушав, сказала на прощание:
– Вот доживете до 70-летия, и в вашу честь что-нибудь тоже назовут.
– О, за это время много что изменится, да и не известно, встречу ли я такой юбилей.
– Встретите, – подбадривала собеседница, – главное – сейчас выздоравливайте!
И Мирошниченко действительно в 2012 году разменяет седьмой десяток, но это чуть позже, а пока она собирала все силы для скорейшего выздоровления, ведь ее ждали на съемочной площадке, куда она скоро будет бегать на костылях, а отыграв роль, возвращаться в больницу. Врачи, конечно, будут протестовать, но с Ириной не поспоришь, она говорила: "Когда я не работаю, то не чувствую, что дышу".
Днем актрисе делали интенсивный массаж, после которого ее ноги постепенно начинали обретать чувствительность. Сначала Ирина не прислушивалась к своим ощущениям, но как только ноги начали шевелиться, она ждала каждого сеанса массажа с нетерпением, ей хотелось как можно быстрее увидеть результат.
Вечерние процедуры состояли из термальных ванн. Актрису на руках опускали в источник, потом относили в палату. Спустя несколько недель Ирина уже сама могла погружаться в воду, без посторонней помощи.
Вообще она не любила принимать чужую помощь, в какой бы самой добросердечной форме та не оказывалась. Но иногда действительно без помощи не выжить. Ирина не знала, что помогало ей в этом – люди, высшие силы или новая романтическая история, которая началась для нее со звуков скрипки, влетевших к ней в окно однажды утром.
Ирина сначала не поняла, откуда доносятся эти чарующие звуки. Скрипка была частью детства актрисы и теперь эта незнакомая мелодия, которая доносилась с улицы, напоминала ей о счастливом времени, когда самой большой бедой было разодрать коленку, бегая наперегонки с мальчишками.
Сегодня она не гонялась за мужчинами, теперь мужчины бегали за ней. Сотни поклонников были похожи друг на друга в своем стремлении удивить, но тот, кто сейчас стоял под окнами ее больничной палаты, выделялся на их фоне, потому что владел в совершенстве музыкой из ее прошлого, превратив в пусть и не долгое настоящее.
Любовь, звучащая как скрипка
Альберт сразу заметил среди посетителей небольшого кафе эффектную блондинку с хорошей фигурой. Ветер играл с ее волосами, придавая таинственной незнакомке немного растрепанный вид, но он вовсе не портил вида женщины. Солнце бликами отражалось в глазах этой роковой красавицы, а небо, будто легкая шелковая шаль, кутало ее плечи. Альберту казалось, что этой женщине к лицу было все, что есть в природе: ветер, солнце, небо. Она сама была соткана из стихий, он сразу это понял и влюбился. Скрипка, на которой он играл для посетителей кафе каждый вечер, теперь зазвучала по-новому. Она пела теперь для нее.
Ирина постепенно приходила в норму, спина больше не болела так остро, только если сделаешь резкое движение. Венгерские врачи сотворили чудо, и она снова могла ходить. Иногда тайком убегая из больничной палаты, она приходила в это маленькое уютное кафе, выпивала чашечку ароматного капуччино и наслаждалась прекрасной игрой скрипача. Он был невысок, но хорошо сложен, взгляд зеленовато-карих глаз прямо и искренно говорил о том, что жило в его душе. Когда он играл, Ирина ждала, что музыкант вот-вот оторвется от земли, как воздушный шарик, настолько глубоко он проживал каждую ноту, готовый взлететь вверх вместе со звуками скрипки. Она не спешила знакомиться с ним первой, хотя чувствовала, что нравится ему. Впрочем, актриса всегда была центром притяжения для мужчин и поэтому привыкла к оказываемому вниманию. Правда в последнее время уже не задумывалась о новом браке, семье, тем более детях. Возможно, в глубине души просто не верила в такое вот простое женское счастье. Ее счастье не могло быть простым и однообразным, оно сменялось каждый раз с приходом новой роли. Она одевалась в новый образ также легко, как в летнее платье. Со сменой ролей менялись поклонники, и Ирина уже не воспринимала сотни слов, звучавших из их уст, всерьез. Так, думала Мирошниченко, случится и на этот раз, поэтому не придавала значения взглядам венгерского музыканта, какими он провожал ее.
В один из таких вечеров, когда Ирина как всегда сидела за столиком того самого кафе, где играл Альберт, официант принес ей красную розу с запиской. Актриса раскрыла послание и прочла: "Хотите почувствовать свободу? Я знаю как. Если дождетесь меня после выступления, я расскажу". Это письмо заинтриговало Ирину своей открытостью и в то же время таинственностью, она решила остаться.
Остаться актриса решила не только в этот вечер, но и в следующие за ним вечера. Альберт Кочиш, венгерский скрипач, оказался незаурядным, интересным мужчиной. В нем сочеталась романтика и твердая уверенность в себе, с ним было легко смеяться и быть серьезной, дурачиться и размышлять о чем-то большем. Они часами гуляли по окрестностям Будапешта, Альберт показывал ей достопримечательности и водил по простым, никому не известным улочкам.
Стоя на Мосту Свободы, под которым разливался Дунай, они вместе расправляли руки и вдыхали ветер, даривший легкость. Он рассказывал ей легенды о мифических птицах турулах, которыми украшен мост, а она слушала и живо представляла в своем воображении все эти картины.
Обнявшись, Альберт и Ирина могли часами прогуливаться по улице Ваци, которая считалась сердцем города. Здесь раскинулись самые разные магазины и рестораны. Большинство фасадов зданий выделялись чугунными украшениями и мозаикой. В такие мгновения Кочиш брал Ирину за руку и шептал, что она украла его сердце, а Ирина заливисто смеялась.
Дни пролетали стремительно, несколько месяцев сжались до пары недель, скоро съемки фильма заканчивались, и Ирине нужно было улетать в Москву. Сегодня она скажет об этом Альберту, когда они снова будут гулять по вечернему Будапешту.
– Альберт, я возвращаюсь в Россию через несколько дней.
Мужчина остановился, как только она произнесла эти слова, потом, с трудом подбирая слова, произнес:
– И наша история закончится?
Ирина ответила молчанием на его вопрос. Музыкант посмотрел ей в лицо, глаза его готовы были наполниться слезами.
– Хочешь, я перееду из Будапешта в СССР? Тогда мы сможем быть вместе, мне ничего здесь не нужно без тебя, – он отчаянно сжал ладонь Ирины. Она слегка улыбнулась, очевидно, его, как ей казалось, наивным словам. Дотронувшись до его щеки рукой, актриса обняла его и, глядя в его душу зеленовато-карего цвета, сказала:
– Не нужно идти на такие жертвы, я сама скоро приеду к тебе.
Он был счастлив, как ребенок, обещая ждать ее сколько угодно, лишь бы она снова вернулась к нему.
Но Ирина не спешила возвращаться, закружившись в вихре дел и ролей. "Чайка", в которой она более двадцати лет играла Машу, стала ее символом. Новые роли в кино, съемки с самого утра и до позднего вечера заполнили будни яркими красками, думать о романе с венгерским музыкантом просто было некогда. А тут еще и новое увлечение Ирины – музыка, которую она с детства очень любила. Готовился к выходу ее первый концерт, где она будет петь сама. Все это имело для актрисы большое значение, поэтому на подготовку концертной программы она отдавала много сил и времени. И только иногда звонок издалека напоминал ей о том случайном красивом романе.
Однажды Ирина подняла трубку и услышала звуки скрипки. Альберт играл для нее ту самую мелодию, которая звучала в первый день их безмолвной встречи. В каждом звуке, летевшем к ней по телефонным проводам, теперь звучало что-то новое, чего не было раньше. Это была тоска. Она пробивалась к Ирине сквозь ноты, как раненая маленькая птичка, бьющаяся о стекло окна, с мольбой впустить ее отогреться. Ирина не слышала этой мольбы или претворялась, что не слышала. Да, Альберт играл также проникновенно, как и тогда, в Будапеште, и никакое расстояние не способно было сгладить эту проникающую в каждую клеточку тела и души страсть музыканта, но актриса знала, что все это осталось в прошлом, а для нее существует только настоящее. И он должен понимать это, если и не понимает, то она откроет ему глаза.
Когда Альберт закончил играть, Ирина, без всяких предисловий, чтобы не слышать снова его уговоров по поводу приезда, начала:
– Я не хочу новых разговоров о старом, приехать к тебе не смогу. То, что было между нами, осталось в прошлом, и я хочу, чтобы ты это понял, – наступила пауза. Альберт, казалось, перестал дышать. Раздосадованная его молчанием, покорным принятием факта, злая на себя за такую жестокость к любившему ее мужчине, Ирина выпалила, сама не осознавая до конца зачем:
– Забудь меня!
На этот раз тихий голос в трубке отозвался всего двумя словами:
– Будь счастлива.
Ирина, ожидавшая наверно самого громкого скандала, но не такого спокойного ответа, опешила еще больше и, словно пытаясь сбежать от Альберта, а больше всего от самой себя, с грохотом бросила телефонную трубку на рычаг.
Они никогда больше не созванивались и не виделись, эта история закончилась вместе со съемками фильма. Ирина упустила еще одну возможность стать женой и матерью, а ведь ей уже было почти сорок. Но тогда выбор был очевиден, по крайней мере, для нее.
Много лет спустя, когда телевизионщики будут снимать документальный фильм к семидесятилетнему юбилею Мирошниченко, актриса вспомнит эту красивую историю, но ответ, полученный на официальный запрос, сделанный с помощью прессы в Будапешт, будет печальным – Альберт Кочиш умер в 1995 году. Ирина так и не успела приехать к венгерскому скрипачу.
Петь – значит верить
Самым потрясающим в жизни может быть только море людских глаз, которые устремлены на тебя, и ты владеешь этой стихией всецело. Ирина стояла на Питерской сцене под открытым небом, окунаясь в это море. Сегодня ее партнером был актер Александр Горковенко и она исполняла новую для себя роль певицы. Волнение зашкаливало, ведь она никогда не пела на людях, но теперь все переменилось. Переменилось с момента ее работы с Романом Виктюком, именно он уговорил Ирину исполнить впервые песню в фильме. Ирина пришла на съемки чем-то расстроенная, и Роман это заметил. Когда начали репетировать, он сказал только одно слово: "Пой". Актриса как сумасшедшая уставилась на него, не понимая о чем речь. "Тебе сейчас плохо. А знаешь, что я делаю, когда мне плохо? Я пою". Потом Ирина поняла, что когда случается что-то не очень хорошее, а ты не можешь этого изменить, остается только петь. И еще смеяться. Мирошниченко так и делала. В песне разговаривает душа. И сегодня, стоя здесь, для каждого зрителя и для ее любимого Санкт-Петербурга она поет. Александр Горковенко в паре с Ириной выбрали для исполнения песню "Театр" на музыку композитора Владислава Успенского, писавшего для фильма "Миссия в Кабуле". Звуки музыки и голоса летели над Дворцовой Площадью, где был организован концерт. Зимний дворец воздушный и легкий благодаря сочетанию бледно-зеленого и белого цветов на фасаде, будто парит над землей. Все здания на площади объединены в одну композицию потрясающим архитектором Росси. Он умел сочетать, казалось, не сочетаемые вещи. Ирине тоже всегда казалось, что она и песня не сочетаются, но вот она стоит на сцене и ее голос струится в высоту, похожий на фонтаны Летнего сада, по которому она гуляла вчера вместе со своими друзьями. Когда Ирина увидела Порфировую вазу высотой более 400 сантиметров и в диаметре 134 см, шутливо сказала: "Вот в такую бы вазу из розового гранита поместились, пожалуй, все цветы, которые мне подарили в жизни". Все смеялись и подтрунивали друг над другом.
Веселье закончилось, когда Ирина вернулась за кулисы. Взволнованная девушка ассистент подбежала к актрисе и шепотом произнесла:
– Ирина Петровна, сообщили только что из Москвы.
– Что случилось? – у актрисы защемило сердце от предчувствия беды.
– Вашей маме стало плохо, "скорая" увезла ее в больницу.
Мирошниченко, не дослушав, помчалась к организатору концерта. Влетев в его гримерную как ураган, громко, почти крича, потребовала: "Мне срочно нужно в Москву, маме плохо. Я должна быть с ней рядом".
Конечно, Ирине тут же дали транспорт, и уже вечером она сидела в маминой палате, держа ее за руку. Екатерина Антоновна приоткрыла глаза и слабо улыбнулась: "Ты пришла. Я рада". Ее лицо осунулось и похудело. Руки были тонкими и прозрачными. "Мамочка, я с тобой" – актриса склонилась над женщиной и погладила ее по голове.
Открылась дверь в палату, и вошел мужчина.
– Катенька моя, как ты? – он распахнул руки, поспешил к Ирининой маме.
– Яша! Усы у тебя колючие, – женщина засмеялась, когда он поцеловал ее в щеку.
Ирина заметила, как преобразилась мама после прихода Якова Розенкера, который был теперь ее отчимом. Актрисе он не нравился. Когда мама впервые объявила, что выходит замуж за ровесника своей дочери, вся их семья была поражена.
– Мама, но ведь он моложе тебя на почти на 25 лет!
– Я люблю его, а остальное меня не волнует, – возражала Екатерина Петровна.
– Ему от тебя нужны только деньги, открой глаза, – Ирина кричала в трубку.
– Не рассчитывала на твою поддержку.
Больше актриса не спорила, видела, что это бесполезно. Но старалась избегать встреч с отчимом. После смерти мамы в 2005 году актрисе придется побороться с этим человеком в суде за свою же собственную квартиру. Конечно, она выиграет суд, за это Розенкер прольет на нее в прессе тонны грязи. Для нее весь этот человек с самого начала был скоплением неискренности и фальши. Они вместе начали безмолвную войну друг с другом за сердце Екатерины Антоновны, за квартирную площадь, за право правды. Но сегодня, сидя у постели больной мамы, у Ирины не было сил спорить и ругаться. Она заглянула в глаза Якова, давая понять, что не рада его приходу, и вышла из палаты. В коридоре актриса столкнулась с врачом, лечившим ее маму:
– Скажите честно, что будет с мамой? Она ведь уже в возрасте.
– Мы стараемся поддерживать ее состояние, оно достаточно стабильное. У вашей мамы начались проблемы с памятью и сердце подводит. Ей нужен покой.
– Я поняла, – Ирина протянула пачку денег врачу, – обеспечьте ей хороший уход.
Врач немного замялся, делая вид, что его оскорбляет предложение Ирины взять деньги, но все же, плату принял.
– Сделаем все, что в наших силах.
Актриса кивнула и зашла в палату. Яков что-то говорил ее маме, она не расслышала, но поняла по выражению лица женщины, что предметом обсуждения была Ирина.
– Мамочка, мне пора уходить, концерт через несколько часов. Я пришлю тебе домработницу, она будет помогать тебе, когда ты выпишешься из больницы.
– Спасибо, доченька. Поезжай, – Екатерина Антоновна погладила руку дочери и улыбнулась.
– Выздоравливай.
Когда Мирошниченко вышла, до нее дошли слова Розенкера: "Конечно, у нее концерты на первом месте". Мама ответила умиротворяющим голосом: "Не ругай Ирину, Яша, она работает из всех сил". Ирина сдерживала давившие ее слезы. В глаза затуманились и актриса, почти не глядя, выбежала из больницы, села за руль и поехала в центр Москвы. Нужно было проработать еще раз концертную программу. Но мысли были совсем не о концерте. В голове крутились мысли о маме, которую она могла потерять в любой момент. А ведь она была самым близким человеком, который остался у нее в жизни. Ни одна самая большая любовь, которую может дать мужчина, не сравнится с материнской любовью. Она вспоминала, как они с мамой ходили в лес за ягодами и грибами. Ирине тогда было 10 лет. Мама рассказывала ей, какие грибы можно собирать, а какие нельзя. Девочка так увлеклась поисками, что не заметила, как заплутала. Когда она поняла, что осталась одна, а мамы не видно, в ее сердце прокрался испуг. Она стала звать, все громче и громче. Но лес отвечал только птичьими голосами и шумом ветра. Ирина устала звать и, обессиленная, села прямо на траву. Слезы хлынули из карих глаз, в которых отражалось солнце, можно было подумать, что это слезы солнца. Внезапно она услышала, как издалека доносится какая-то песня. Прислушавшись, девочка узнала мотив, который ей напевала мама. Она встала и побежала так быстро, как только могла, на звук маминого голоса. Наконец Ирина заметила тропинку, которая шла к поляне. "Мама, мамочка!" – девочка подбежала, обнимая Екатерину Петровну. Мамина песня тогда спасла ее. И спасала до сих пор.
Теперь Ирина будет петь для мамы, стоя на сцене московского Дома Кино. После концерта к ней подойдет мужчина с мягким бархатным голосом и теплым взглядом.
– Ирина, приятно познакомиться. Меня зовут Лев.
– Значит, мы с вами два льва, – пошутила Ирина.
– Как это?
– А так, я лев по гороскопу, а вы по имени.
– Значит, сработаемся, – улыбнулся мужчина. Это был Лев Лещенко. Ирина уже слышала о нем, он обладал приятным тембром голоса, который укрывал мягко. В этом голосе было уютно, будто укрываешься теплым пледом. И она тоже укрывалась. Он пригласил ее выступить на своем юбилее.
– Я слышал, как вы пели, у вас талант.
– Спасибо. Думаю, вы правы, – Ирина кокетливо улыбнулась.
Лещенко удивленно приподнял бровь, удивившись такому смелому выпаду. Мирошниченко поняла его мысли и добавила:
– Не удивляйтесь. Просто для меня человек талантлив тогда, когда он делает то, что ему приносит удовольствие. При этом чувствует себя гармонично, а в его деле живет душа. Так я привыкла делать все. Иначе не берусь.
– Ирина, вы удивительная! – Лев поцеловал ей руку.
Через несколько дней они выступали вместе в Концертном зале "Россия". Именно в этот момент, исполняя песню "Ах как жаль", Ирина почувствовала, что песня теперь стала неотъемлемой частью ее жизни. Когда она пела – ее душа обретала веру в лучшее, в то, что есть выход, как тогда, в лесу. С этого момента каждая песня Ирины была посвящена маме. И так было до конца. Екатерины Антоновны не стало в 2005 году.
Второе дыхание
Они сидели за столиком уютного бара на Манхэттене. На импровизированной сцене выступала чернокожая певица с большими глазами цвета кофейных зерен, полными тоски, эти глаза пели на языке, понятном каждому посетителю, независимо от национальности. Даже не зная языка можно было понять, что песня о любви. Ирина смотрела на своего спутника – голубоглазого мужчину со светлыми волосами. Он улыбался ей.
– Ну что, не страшно выступать в Нью-Йорке? – спросил он, все так же улыбаясь.
– Знаешь, наверно нет. У меня столько всего было в жизни, что страх выветрился как сигаретный дым. Видишь – под потолком кондиционеры, они выдувают всю грязь из воздуха. Вот и я также научилась фильтровать эмоции.
– Ты потрясающая женщина, – мужчина взял ее за руку.
– Не настолько потрясающая, как твои песни, Андрей.
– Мои песни пишет сама жизнь.
– Философствуешь? – Ирина кокетливо посмотрела на спутника.
– Беру с тебя пример, – они посмотрели друг другу в глаза и, не сговариваясь, решили, что пора уходить.