- Тогда слушайте. Я расскажу вам об одной военной операции, связанной с дезинформацией немцев. Эта операция спасла тысячи американских и английских военнослужащих. Секретный план родился в Англии перед высадкой американских и английских десантников на территории Италии и был разработан английской разведкой. Развивался он таким образом. Сначала англичане раздобыли мужской труп, при вскрытии которого можно было предположить, что человек утонул. Для этого мертвеца была сшита форма офицера специальной службы - майора английского генерального штаба. Форму снабдили соответствующими документами, положили в карманы фотографию якобы жены утопшего, ее письма из Парижа, два билета без корешков в театр принца Уэльского, датированные 22 апреля 1943 года, серебряный крест на серебряной цепочке - на шее, наручные часы, бумажник, в нем две пятифунтовые ассигнации, одну монету в полкроны, две монеты по шиллингу, пригласительные билеты в кабаре-клубы, авторучку, еще разные вещицы и счет (оплаченный наличными) на покупку в одном из известных лондонских магазинчиков. В портфеле, прикрепленном к руке "майора" цепочкой с замком, лежало письмо якобы от Мангомери к Эйзенхауеру (Мангомери сам на этом письме поставил свой автограф). В нем в частности говорилось: "…Дорогой Джо! Мои доблестные солдаты любят больше корсиканские сардины, чем сицилийское вино. Если ты тоже с этим согласен, то 28 апреля 1943 года вывеси в Анкаре на здании посольства рядом с американским флагом и наш английский флаг…" Англичане переправили "майора" - этого якобы курьера от Мангомери из морга в специальном охладительном костюме в Марсель, где тайно поместили его в подводную лодку, и стали ждать…
Когда над Гибралтаром был сбит немцами английский самолет, английская подводная лодка вышла в море и оставила "майора" в спасательном жилете в 3-х километрах от испанского берега на надувном пробковом спасательном кругу. Сильный ветер дул в сторону Испании, и вскоре труп был обнаружен испанскими рыбаками. Документы немцы срочно доставили в Берлин. Весть о "майоре" была опубликована. Испанцы хоронили "майора" с почестями, а тем временем гестапо и контрразведка детально изучала полученные документы. Кальтенбрунер, Гитлер и Шеленберг стали ждать 28 апреля и, когда в Анкаре в этот день рядом с американским флагом появился английский флаг, Гитлер дал приказ, и большую часть военного флота, две подводные лодки и две пехотные дивизии немцы перебросили с Сицилии на охрану Корсики. Сицилия была оголена. Эйзенхауер предпринял штурм Италии, надводные и воздушные десантные войска с африканских берегов атаковали немцев и взяли Сицилию, выиграв сражение малой кровью…
- Вот как работают профессионалы, - сказал Белобородов. - Разведка - это очень тонкая, опасная и тяжелая работа. Но все же, все же, - добавил он, - основные принципы западных разведок сильно отличаются от советских принципов. Западные разведки интересуются деньгами, голый расчет, отсутствуют убеждения, моральные устои, наблюдается частая перевербовка агентов. Резким контрастом западным разведкам противостоят советские разведчики. Примеров тому много…
(И только после войны я убедился в правоте слов Белобородова. Джордж Блейк, Рут Вернер, Клаус Фукс, Ким Фильби, Хейнц Фельфе, Абель, Раде, Треппер… Они на "тайной войне" жили честной, бескорыстной жизнью. Недаром говорил Рабле: "Знания без совести - крушение души".)
- Советская разведка, - продолжал старец, - одна из самых сильных и опытных разведывательных служб мира. Имеет свою славную историю, свои боевые традиции, свои методы. Она не имеет потребительского подхода. Главная ее задача: забота о безопасности своей страны и борьба за предотвращение войны. Все эти годы она была дерзко активной. Как мне кажется, в правительстве каждой страны были ее глаза и уши. Многие иностранцы, занимающие правительственные посты, по разным причинам работали на советскую разведку…
Слева от нас в противоположном углу зала раздался шум. Поссорились немецкие офицеры. Что-то не поделили или круто разошлись во мнениях. Я встал и прохаживался, делая разминку. Подойдя к двери, увидел немецкого полковника и майора. Полковник курил.
- Господин полковник, - произнес майор. - Разрешите постоять рядом и понюхать дым?
- Разрешаю! - ответил тот, но сигаретой не угостил.
Так они и стояли, один курил, другой нюхал дым.
В это время открылась дверь и чей-то голос произнес:
- Николай Соколов, на выход, с вещами!
- Это за мной!
Я простился со старцем, с Гансом Хельмом и вышел из зала.
В тот же день я улетел в Москву. На том же самолете летели несколько пленных немецких генералов и среди них царский генерал Краснов и его внук в форме майора немецкой армии.
Приближался день великой скорби и великой нашей Победы.
Документальные очерки
Два спасенных знамени
Первое Знамя принадлежало 222-му стрелковому полку, 49-й Краснознаменной стрелковой дивизии, 4-й Армии Западного фронта. Второе - 166-му артиллерийскому полку той же дивизии. Эти Знамена командир 222-го полка полковник Яшин и комиссар Антонов вручили лейтенанту-связисту и двум сержантам для того, чтобы они передали их в штаб Западного фронта в Минске. Одновременно лейтенанту было приказано доложить в штабе о той сложной обстановке, которая сложилась в первые дни войны в районе Высокая Черемха Брестской области: связь дивизии со стрелковым корпусом и штабом 4-й Армии прервана, дивизия, сдерживая бешеный натиск бронированных фашистских частей, истекает кровью, сражается одна в полном окружении.
Красные полотнища двух Знамен, продымленные фронтовым порохом, окропленные кровью в штыковых атаках, охватывали тела сержантов, а лейтенант имел при себе письмо-донесение командира 49-й дивизии командующему фронтом генерал-полковнику Павлову.
Трое военнослужащих, утомленные непрерывными боями, голодные, в грязном обмундировании продвигались только ночью. Они шли лесом, обходили болота, имея при себе три автомата ППД. На четвертые сутки, встретив в лесу группу военных из артполка человек 70 с командиром майором Дюрба, лейтенант передал ему оба Знамени и донесение и вместе с его штабом продолжал движение. В лесу пахло гарью. Фашистские стервятники жестоко бомбили белорусские деревни, сжигали дома, и местные жители со своим скарбом, скотом и детьми, обезумев от горя, метались по лесу. Войсковое соединение майора Дюрбы форсировало реку Березину и оказалось в районе местечка У святы, где и расположилось на отдых.
В один из тех дней в район их дислокации был сброшен советский десант, призванный выполнить приказ Верховного Главнокомандующего, требовавший от частей попавших в окружение не выходить к своим, а оставаться в тылу врага и вести партизанскую борьбу с оккупантами.
Таким образом, лейтенант и два сержанта влились в подразделение полка, которое стало партизанским отрядом под командованием майора Дюрбы. В отряде не было продовольствия, боеприпасов, палаток, шанцевого инструмента, рации. Люди измучены боями и дальними переходами, среди них есть и раненые. В отряде были 8 лошадей и 2 пушки без снарядов. Тем не менее, делая вылазки, бойцы из засад уничтожали фашистов, вооружались их трофейным оружием и постепенно обживались в лесных условиях. Перемещались с места на место с фланговыми и передовыми дозорами, согласно военному уставу. Уходя же из района Усвяты, штаб партизанского отряда решил спрятать два легендарных Знамени в лесу. Для этого было выбрано укромное место, недалеко от бомбовой воронки и двух поваленных сосен - запоминающиеся ориентиры. На близрастущих деревьях топором были сделаны заметные зарубки. Затем вырыли яму, в нее опустили две лошадиные торбы, в каждой - по свернутому полотнищу. Священные реликвии были покрыты брезентовой плащ-палаткой, засыпаны землей и замаскированы травяным дерном.
Партизанский отряд покинул местечко Усвяты…
…Эти два Знамени пролежали в земле, в лесу много лет и только в 1957 году группа военных с первым секретарем Калининградского Обкома партии Василием Ефимовичем Чернышовым и тем лейтенантом были найдены и переданы в Брестский музей. Ныне эти Знамена находятся в Государственном Центральном музее Советской Армии в Москве.
Эту фронтовую быль поведал мне тот самый лейтенант, ныне гвардии майор - Михаил Яковлевич Гофеншефер, встретивший первый день войны 22 июня 1941 года под Брестом на Бугской границе. Молодой лейтенант воевал тогда в составе 49-й дивизии, не раз прорывался сквозь кольца вражеского окружения, партизанил в лесах Белоруссии. В 1942 году отряд соединился с подразделениями 3-й Ударной Армии. Затем лейтенант был ранен. Лечился. Был выписан из госпиталя и направлен в 33-ю стрелковую бригаду. День Победы встретил в городе Горьком в 5-м полку связи.
На протяжении многих лет гвардии майор в отставке Михаил Яковлевич Гофеншефер является секретарем Совета ветеранов 4-й Армии Западного фронта. Совет связан с музеем Брестской крепости, переписывается с однополчанами и ветеранами по партизанскому движению, выступает перед колхозниками, рабочими, студентами, ведет большую шефскую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи.
Гвардии майор М. Я. Гофеншефер часто навещает те два легендарных Знамени, за участие в Великой Отечественной войне награжден двумя орденами Отечественной войны, двумя орденами Красной Звезды, медалью за боевые заслуги и 18-ю юбилейными медалями.
…Из сказанного выше известно, что оба Знамени были спрятаны в лесу и зарыты в земле. Было это в июле 1941 года.
Теперь приведем рассказ самого Михаила Яковлевича Гефеншефера:
- Форсировали Березину. В городе Борисове было много спичечных фабрик, горели и здания фабрик, и древесина, плывшая по реке. Наш отряд под командованием майора Дюрбы углубился в лес. Вырыли землянки. Вели разведку, искали связь с другими отрядами и подпольем. Заготавливали продовольствие, собирали оружие и боеприпасы в местах минувших боев. Каждый раз, когда сталкивались с оккупантами и их ставленниками-полицаями, вели с ними борьбу.
Я был назначен начальником связи отряда. Передо мной была поставлена задача найти радиоприемник, чтобы слушать Москву и доводить сводки Совинформбюро до личного состава отряда и населения.
Однажды с двумя бойцами в поисках радиоприемника я подошел к одной из деревень. Мы залегли и вели наблюдение. Вдруг я почувствовал, что проваливаюсь под землю, испугался и закричал. Ко мне подбежали бойцы. Оказалось, что я провалился в землянку. Откуда-то из-под земли появились два человека в лаптях, обросшие немолодые люди с автоматами ППД. Одним оказался товарищ Василий Ефимович Чернышов, первый секретарь Минского горкома КП Белоруссии, вторым - Ермолаев, начальник городской милиции Минска. Они ушли из горящего города последними, но не имея связи, скрылись в лесу вблизи родственников и знакомых, которые тайно их поддерживали.
В. Е. Чернышов стал комиссаром нашего отряда, он знал, где заложены партизанские базы с оружием и продуктами. Человек он был прямой, честный, образованный. Хороший организатор и руководитель. В отряде с его приходом как-то сразу все встало на свои места. С его помощью в районе Усвяты были сформированы еще два партизанских отряда и противник в этот район не совался. Уже осенью за Василием Ефимовичем Чернышовым товарищ Мазуров прислал самолет, и он улетел в штаб Партизанского движения Белоруссии, где вместе с Мазуровым и Машеровым руководил партизанской борьбой вплоть до освобождения республики советскими войсками.
Весь этот период и воевал в партизанском отряде майора Дюрбы, был дважды ранен в районе Старая Торопа. Об одном ранении хотелось бы рассказать особо. А дело обстояло так.
1941-й год. Зима. Фашисты блокировали наш лес. Их карательная экспедиция имела целью уничтожить наш партизанский отряд. Ночью, отвлекая немцев неожиданным сильным огнем в одном месте, мы ринулись в другом на прорыв. Сначала немцы были в замешательстве, но вскоре обнаружили главное место прорыва и открыли бешеную стрельбу из бронетранспортеров, обрушили на нас артиллерию, плотный минометный огонь. Крупным минным осколком я был ранен в левую руку. Потерял много крови. Закружилась голова, и я упал в снег. Мой друг, боец из 222-го полка Сергей Кренев подбежал ко мне и буквально тащил на себе добрых 3 километра. Вырвавшись из окружения, мы сделали своеобразную петлю и после прочеса леса фашистами снова вернулись на свою прежнюю базу. Вылечил меня старый фельдшер из местных жителей, он готовил отвары из разных корней и трав, делал мне примочки, дезинфицировал рану и вернул меня в строй. Сергей Кренев и этот фельдшер спасли мне тогда жизнь. Вот какой была наша партизанская дружба: "В бою не плошай и товарища в беде выручай!"
После того как партизанский отряд майора Дюрбы соединился с наступающими советскими войсками, М. Я. Гофеншефер осенью 1943 года после спецпроверки (считался "окружением") из города Сасово был направлен в город Муром для дальнейшего продолжения службы. Снова - фронт, снова - бои. Закончил войну в должности начальника связи 7 ПАД.
В 1957 году по приказу Министра обороны под Москвой была вновь сформирована 2-я гвардейская Таманская ордена Суворова и Невского дивизия, где М. Я. Гофеншефер служил помощником начальника связи штаба дивизии по радио. В этом же году он узнал, что Василий Ефимович Чернышов является первым секретарем Калининградского Обкома КПСС. Радости не было предела!
Вспоминает М. Я. Гофеншефер:
…Созвонился по телефону. Услышал добрый, звучный голос. Напомнил о себе, о нашей первой встрече в лесу в Усвятах под Минском в начале войны.
- Замечательно, что жив остался! Молодец партизан! - услышал голос Чернышова. - Надо увидеться. Передай командиру соединения, что завтра к нему поступит телеграмма, а из Москвы полетит попутный самолет, который доставит тебя в Калининград.
На следующий день командир дивизии генерал Комаров, получив телеграмму, предоставил мне отпуск на десять суток, место в самолете было забронировано, и я улетел в Калининград.
Василий Ефимович очень тепло меня встретил, показал город, увез к себе домой. Не хватало кратких дней и ночей для воспоминаний и разговоров.
Я напомнил Василию Ефимовичу о двух зарытых в лесу у местечка Усвяты боевых Знаменах. Он тут же предложил свою помощь. Обратился к командиру войсковой части с просьбой выделить мне микроавтобус, одного офицера, четырех солдат и саперного инструктора.
В Борисовском райкоме комсомола нам достали карту местности, дали лошадей, так как проехать здесь на машине в распутицу весной мы не могли. Прибыли на место. Состояние мое было очень тревожное, я сильно переживал. Волнение охватило и всех товарищей. Ведь прошло столько лет! Берег реки и окрестности сильно изменились. Смогу ли и найти тот лес, в котором мы спрятали Знамена? Мы осмотрели внимательно берега и прилегающий к ним лес, но меток на деревьях не находили. И лишь на четвертый день поисков вдруг один боец подозвал меня и показал на одном из деревьев буквы "МГ". Спазма сдавила мне горло. Слезы выступили на глазах. Это была моя зарубка "МГ" (первые буквы моего имени и фамилии). К вечеру, к нашей огромной радости, мы нашли место захоронения боевых Знамен. Знамена сохранились. Люди стояли в полном молчании, затем каждый хотел притронуться к ним рукой. Это были удивительные минуты! Люди прикоснулись к войне, к памяти о ней.
Был составлен акт, и мы вернулись в Калининград. По просьбе В. Е. Чернышова я показал эти Знамена в нескольких воинских частях Калининградского гарнизона…
Так была раскрыта еще одна страница Великой Отечественной войны, и мы узнали о подвиге советских воинов, спасших Знамена - символы нашей боевой Славы.
Сквозь огонь войны…
Начальник физподготовки 17-го Краснознаменного Брестского погранотряда младший лейтенант Аркадий Петрович Сергеев в книге "Буг в огне", в очерке "Нет, не врал старик" писал:
…Суббота. Мы усиленно тренируемся. Завтра - областные соревнования, и мы рассчитываем на победу.
А на той стороне необычно тихо. Почему-то не видно немецких солдат. Только группа офицеров стоит и в упор в бинокль рассматривает наш берег…
Придя домой, я долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок, какая-то тяжесть давила меня. Посмотрел на спокойно спящую Тосю, на раскинувшуюся в люльке Иринку и не захотел им мешать. Тихо, чтобы не разбудить, оделся и пошел прогуляться.
Ночь была душная, как перед грозой. По небу плыли темные облака. Город спал. Пройдя пустыри и огороды, я вышел на шоссе. Тишина, только в районе станции пыхтят паровозы.
Мои мысли бесцельно перескакивают с предмета на предмет, беспорядочно бегут ленивой чередой. Сообщение ТАСС. Наши запросили германское правительство - зачем оно сосредотачивает так много войск на нашей границе. Я напрягаю мысль, чтобы вспомнить подробнее ответ.
…Бродил я в ту ночь много и уснул как убитый. Проснулся в ужасе. Кругом - страшный грохот, весь наш дом трясется. Спросонья на четвереньках пополз к окну, по спине бегают мурашки, ноги подкашиваются. "Землетрясение" - первая мысль. Где-то поблизости разрывается снаряд, отрезвляя меня: "Война!" Плачущую Тоню успокоил, велел ей с Иринкой идти в подвал, поцеловал, обещал забежать, сообщить.
В штабе дежурил интендант третьего ранга К. И. Журавлев. Он с остервенением крутил ручку телефона. Тут же сидел начальник штаба майор Д. И. Кудрявцев - его щеки были бледны и подрагивали нервным тиком. Лица помощника дежурного и часовых были насторожены. Майор Кудрявцев повторял одну и ту же фразу:
- Да, война, война!
Вошел начальник отряда А. П. Кузнецов. Он был спокоен. Окинув взглядом собравшихся, бросил дежурному:
- Не крутите, связь перерезана! Собрать всех во дворе!
Во дворе штаба начальник боепитания A. Л. Сербин раздавал командирам оружие: винтовки, ручные пулеметы, гранаты, патроны.
По приказу начальника отряда я, как и другие офицеры, побежал домой, чтобы предупредить жену.
Все говорило о том, что город будет взят врагом, и я не скрыл это от Тоси. Что я мог сделать? Только дать совет. Сам я рассчитывал, что мы будем сражаться в районе штаба или где-то около Мухавца. Простился.
- Береги Ирину. Если наши не удержатся, уходи из города и по селам пробирайся в глухие места. Где-нибудь найдешь добрых людей, они помогут тебе. Чтобы не случилось - будь русской.
Обнялись. Она плакала.
Как стало потом известно: жена Аркадия Петровича Сергеева Антонина Ефимовна Чудова вместе с трехлетней дочуркой Ириной в 1943 году были расстреляны гитлеровцами.
В том же очерке: "Нет, не врал старик" А. П. Сергеев писал:
…Командир комендантского взвода А. И. Дунынаков доложил Кузнецову, что противник обходит Брест со стороны равнины за Мухавцом и уже накапливается в южной и западной части города.
В кварталах, недалеко от нашего штаба, треск немецких автоматов сливался с дробным перестуком "Дегтяревых". Артиллерия врага била по городу.
Мы начали отходить под прикрытием небольших заслонов пехотинцев, связистов, пограничников, бойцов и командиров разных подразделений Брестского гарнизона. В одной из таких отстреливающихся групп отступал и я. Начальник отряда выделил группу офицеров, которые задерживали всех неорганизованно отходящих и вооружали их оружием из склада отряда. В нас стреляли с некоторых чердаков и окон…