"Слово о Законе и Благодати" создавалось в решающее для страны и народа время. Обретая государственность, порывая с племенным общественным устройством и язычеством, Русь должна была преодолеть влияние Хазарского каганата, иудаизма. Оно было значительным, о чем свидетельствуют неоднократные ссылки Илариона на Закон, переданный Моисеем сынам израилевым.
В этих скрижалях, по мысли Илариона, запечатлена не истина, а лишь тень ее. Она дана была народу, назвавшему себя богоизбранным, тогда как истина осеняет все народы:
О Законе, Моисеем данном,
и о Благодати и истине, в Иисусе Христе явившихся;
о том, что Закон отошел,
а Благодать и истина всю землю заполняли,
и вера на все языки простерлась,
и на наш народ русский.
По Илариону, в духовном развитии народ проходит "идольским мраком" помрачение (язычество); сумерки или тень истины (единобожие и Закон); выход к свету и духовной свободе (любовь и Благодать).
Что дал закон и что Благодать?
Прежде Закон, потом она, Благодать.
Прежде лишь тень, потом - истина.
Словно долгим эхом - через многие столетия - отзовется в истории русской мысли идея величайшего дара и блага - свободы. В Средние века она приобретала религиозный характер, ибо основу мировоззрения тогда составляла почти единственно религия:
Как посетил Бог человеческое естество, уже явилось
неведомое и утаенное:
и родилась Благодать - истина, а не Закон, сын, а не раб.
Освобождение человека открывает простор для творчества, новых духовных исканий и дерзаний - не только для избранных каст или народов, а для всех людей. Сыновняя любовь и братство, а не рабская (или притворная) покорность правилам - вот что, по мнению Илариона, должно сплачивать русское общество:
Ибо иудеи при свече Закона себя утверждали,
христиане же при благодетельном солнце свое спасение зиждут;
ибо иудеи тенью и Законом утверждали себя, а не спасаясь,
христиане же истиной и Благодатью не утверждают себя, а спасаются.
Ибо среди иудеев - самоутверждение, а у христиан - спасение.
Как самоутверждение в этом мире, спасение -
в будущем веке, ибо иудеи о земном радели, христиане же - о небесном.
Их самоутверждение иудейское скупо от зависти,
ибо не простиралось оно на другие народы,
оно стало лишь для иудеев,
а христиан спасение благо и щедро простирается на все края земные.
Стремление к высокому, благородному и справедливому ради спасения души от скверны, а не национальное самоутверждение ради низменных материальных благ. Искание Благодати, но не благосостояния - таков пафос высказывания Илариона. Не о земном предлагает он радеть, а о высшем, небесном; не замыкаться в национальной ограниченности, а помнить о равенстве всех людей перед Богом.
Иларион не умалял важности исполнения Закона. Но повиновение заповедям Божьим из страха наказания свыше он считал лишь первым шагом к нравственной жизни. Второй и главный шаг - исполниться чувством любви, Благодатью; творить добро, а не только избегать зла; проявлять свободную волю; быть благожелательным ко всем людям, а не только единородцам и единоверцам.
Трудно судить, насколько глубоко в русском народе укоренились с той поры подобные идеи, возможно, они складывались естественно, по мере расширения государства и объединения в его лоне разных племен и народов. Однако показательно, что уже в одном из первых памятников русской духовной культуры речь идет о свободе и равенстве, соборности, высших ценностях, Благодати.
Говоря о царской власти, Иларион невольно забывал о "мраке идолопоклонства", в коем вроде бы должна была пребывать Русь до принятия христианства. По его словам, и до этого мудрый правитель достойно управлял страной:
Сей славный - от славных родился,
благородный - от благородных, каган наш Владимир.
И возрос и окреп - от детской младости вполне возмужав,
крепостью и силою совершенствуясь, в мужестве и силе преуспевая.
И единодержцем будучи земли своей, покорил под себя окрестные страны -
те миром, а непокорные мечом.
И так, когда он дни свои жил
и землю свою пас
правдою, мужеством и смыслом,
сошло на него посещение Всевышнего,
прозрело его всемилостивое око благого Бога.
Как видим, Владимир был славен и возвеличил Русь еще до принятия христианства. По словам Илариона, царь и тогда правил "правдою, мужеством и смыслом" (разумом).
В русском языке слова "правление", "правило", "справедливость" и "правда" имеют единый корень. У Илариона прослеживается такая общность понятий. Но для укрепления и процветания страны, становления государства, для единства правителя и народа необходимы духовная общность во имя высших целей и человеколюбие, а не только богобоязнь и вера в национальную или кастовую исключительность.
Такая проблема была в ту пору - как, впрочем, всегда и поныне - чрезвычайно важна. Иларион, превознося и приукрашивая деяния Владимира, наставлял Ярослава на путь добра. Обращаясь к усопшему, восклицал:
Восстань, о честный муж, из гроба своего!
Восстань, отряхни сон, ибо ты не умер,
но спишь до общего для всех восстания…
Радуйся, учитель наш и наставник благоверию!
Ты правдою облечен, крепостью перепоясан,
истиною обвит, смыслом венчан,
и милостынею, как ожерельем
и убранством златым, красуешься.
Это сказано после описания картины процветания Киева под сенью христианства. И вновь выделяет Иларион главные достоинства славного правителя: правда, мужество, служение истине, разум, милосердие. В сочинении - "Молитва" - земному царю предложено обращаться в качестве идеала к владыке небесному, который
…Царь и Бог наш,
высок и славен, человеколюбец!
Воздающий по трудам и славу и честь,
и сопричастников творя своего царства.
Ниже автор вновь повторяет:
ибо имя твое - человеколюбец.
(Девять столетий спустя Ф.М. Достоевский отметил главную черту русского православного мировоззрения - человеколюбие.)
Возможно, к Илариону восходит идея о мессианстве русского народа, исторической роли Руси. Ведь после принятия христианства князь Владимир в немалой степени проникся духом милосердия, по вполне правдоподобному свидетельству "Повести временных лет": "Он приглашал всякого нищего и убогого приходить на княжий двор и брать все, что надобно: еду, и питье, и деньги из казны". Зная, что слабые и больные не могут дойти до его двора, приказал класть на телеги хлеб, мясо, рыбу, овощи разные, мед в бочонках, квас и развозить по городу. Возницам велено было выкрикивать: "Где здесь больные и нищие, что ходить не могут?" Нечто подобное делалось и в некоторых других городах.
В этом свидетельстве, пожалуй, есть немалая доля преувеличения. Но оно выражает стремление русского народа к справедливости, помощи бедным и убогим. Так, по Илариону, проявляются христианские добродетели. Устремленность к Богу - это тяга души к высокому:
Слава же Богу во всем,
созидающему во мне то,
что выше силы моей!
Так начиналась на Руси философия - не схоластическая, не как ученое умствование. Она была исполнена здравого смысла, указывая ориентиры для достойного существования для общества и каждой личности. И впредь у нас веками сохранялась философия здравого смысла, воплощенная в языке, фольклоре и литературе, в искусстве. Средоточием духовной культуры долго оставались монастыри. Особое проявление "умозрения в красках" (словами Е.Н. Трубецкого) - иконы.
"Троица" Андрея Рублева явилась не только воплощением завета Сергия Радонежского о единении Руси, но и проявлением народной русской духовности. Триединство Бога Отца, Сына и Святого Духа воплощено в образах трех ангелов. В них - воля и сила, жертвенный подвиг любви, утешение и покой; грусть о скоротечности земного бытия, свидетельство о жизни вечной. И одновременно - единство человека, Природы и Бога, скрепленное любовью…
С конца XVII века Россия стала все активнее осваивать западноевропейскую философию и науку. Все резче стал сказываться разрыв между тонким верхним общественным слоем, ориентированным на Запад, и огромной инертной массой народа, сохраняющего вековые традиции.
Ломоносову выпала честь первому доказать, говоря его словами,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Чуть раньше князь Антиох Дмитриевич Кантемир провозгласил равенство и достоинство людей вне зависимости от происхождения и сословной принадлежности. Сатиру "На зависть и гордость дворян злобонравных" он завершил:
Адам дворян не родил, но одно с двух чадо
Его сад копал, другой пас блеющее стадо;
Ной в ковчеге с собою спас все себе равных
Простых земледетелей, нравами лишь славных;
От них мы все сплошь пошли, один поранее
Оставя дудку, соху, другой - попозднее.
Эта мысль была близка крестьянскому сыну Михаилу Ломоносову. В своих стихах, научных трудах, отношениях с вельможами и в конфликтах с академиками он выступал не только за себя лично, но за народ русский, остающийся угнетенным и униженным.
Поэзия - для познания и просвещения
С доисторических времен поэзия служила выражением переживаний человека, любовных томлений или мистических озарений, не говоря уже о сопровождении ритуальных танцев. Поэтическое мировосприятие не предполагало проникновения в тайны бытия рациональным знанием.
Красота и гармония со времен Пифагора считались в науках достоянием математики. Хотя поэты Античности воспевали не только величие природы, но и давали общие представления о Мироздании (Гомер, Гесиод). Первую научно-философскую поэму написал Тит Лукреций Кар более двух тысячелетий назад ("О природе вещей").
Со временем пути поэзии, науки и философии разошлись. В XVIII веке из выдающихся естествоиспытателей только Ломоносов и Гёте были поэтами. Научно-философскую поэму, продолжающую традиции Лукреция, сочинили не они, а Эразм Дарвин (1731–1802), дедушка прославленного Чарлза Дарвина. Наиболее знаменита его поэма "Храм Природы" (1803), где воспета эволюция животных и растений, сказано о естественном отборе:
Земная жизнь в безбрежном лоне вод,
Среди пещер жемчужных океана
Возникла, получила свой исход,
Росла и стала развиваться рано;
Сперва в мельчайших формах все росло,
Невидимых и в толстое стекло,
Которые, киша, скрывались в иле
Иль водяную массу бороздили;
Но поколенья множились, цвели,
Усилились и члены обрели…
Он даже предвосхитил идею биогеохимии, говоря о создании живыми организмами химических соединений особой сложности. Высказана также мысль, ставшая основой концепции естественного отбора, - об ускоренном размножении растений и животных:
Так тварей всех несметные приплоды
Переполняют воздух, сушу, воды.
И человека племя, будь оно
Ни в пище, ни в тепле не стеснено, -
Покрыло бы собой всю сушу вскоре,
Из берегов бы вытеснило море…
В науке одинаково важны идея и строгое доказательство. Мысль, порожденная опытом или размышлениями, первична. Но без обоснования она остается лишь игрой воображения. Доказательство переводит ее из туманной области возможного в реальность (хотя и воображаемую), вводя в научный обиход. Тем не менее полезно учитывать напоминание Гёте: "Забыли, что наука первоначально развивалась из поэзии".
Ломоносов сознавал это. Торжественные стихи, посвященные "сильным мира сего", сделали его известным. Однако его подлинной страстью было познание природы. Оду в ознаменование дня восшествия на престол Елизаветы начинает он звучно, воспевая благо мирных дней:
Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Далее развиваются идеи просвещения и развития наук (называются они "божественными") в Отечестве. Наконец, гимн научному познанию:
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде,
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.
Несмотря на то что ода предназначена императрице, Ломоносов не только восславил науки, но и обратился к русской молодежи (последние строки не грех повторить):
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих!
О, ваши дни благословенны!
Дерзайте, ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Подлинный гимн науке - в духовных стихотворениях. "Утреннее размышление о Божием Величестве" уносит воображение читателя к Солнцу:
Когда бы смертным толь высоко
Возможно было возлететь,
Чтоб к Солнцу бренно наше око
Могло, приблизившись воззреть,
Тогда б со всех открылся стран
Горящий вечно Океан.Там огненны валы стремятся
И не находят берегов,
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
Высокая поэзия научного познания! Только исследования с помощью мощных телескопов и спектрометров через 120 лет после Ломоносова открыли процессы, происходящие на поверхности Солнца, которые постиг он.
Воображение человека само по себе, вне научных открытий, способно в лучшем случае сравнить солнечный диск с раскаленной сковородой. А тут перед нами проникновение мыслителя в явления природы, не доступные - до поры - приборам.
Ломоносов продолжает:
Светило дневное блистает
Лишь только на поверхность тел,
Но взор твой в бездну проницает,
Не зная никаких предел.
Да, Мировому Разуму (если он существует) нет преград. Но и разум человека уподобляется ему, когда устремляется за пределы очевидности, на солнечную поверхность, к иным мирам или в земные недра. Как тут не вспомнить его слова: "Велико есть дело достигать во глубину земную разумом, куда рукам и оку досягнуть возбраняет натура; странствовать размышлениями в преисподней, проникать рассуждением сквозь тесные расселины, и вечною ночью помраченные вещи и деяния выводить на солнечную ясность".
В стихотворном "Письме о пользе стекла" Михаил Васильевич упомянул о происхождении вулканического стекла (обсидиана):
Но что ж от недр земных родясь произошло?
Любезное дитя, прекрасное стекло.
Увидев, смертные о как ему дивились!
Подобное тому сыскать искусством тщились.
И было в деле сем удачно мастерство:
Превысило своим раченьем естество.
Да, в стекольном ремесле люди достигли необычайных успехов, превзойдя возможности природы. Казалось бы, земные дела далеки от проблем небесных. Однако поэт-ученый не упустил возможности, чтобы и в этом случае укрепить позиции современной астрономии, использующей телескопы:
Астроном весь свой век в бесплодном был труде,
Запутан циклами, когда восстал Коперник,
Презритель зависти и варварству соперник:
В средине всех планет он Солнце положил,
Сугубое земли движение открыл.
Одним круг центра путь вседневный совершает,
Другим круг солнца год теченьем составляет,
Он циклы истинной системой растерзал
И правду точностью явлений доказал.
Ломоносова отличала высокая культура мышления с опорой на опытное знание, логику и здравый смысл. А еще - неутолимая любознательность, поэтическое восприятие природы в ее цельности и единстве, благоговение перед грандиозной, поистине божественной Вселенной в ее непостижимом разнообразии, величии и сокровенной тайне.
Вот известные строки из его оды "Вечернее размышление о Божьем Величестве при случае великого северного сияния":
Открылась бездна, звезд полна.
Звездам числа нет, бездне дна.
Поэт показывает, как ничтожен - физически - человек перед этой бездной, где теряется, в тщетных усилиях познания, даже мысль человеческая:
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкий прах,
В свирепом как перо огне,
Так я, в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен!
Но такое утомление ума демонстрирует и его необычайную силу. Сознавая масштабы Мироздания, мысль человеческая проникает и в зримую звездную бездну, и в невидимые миры, витающие в ней:
Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов,
Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков.
Он предполагает множество обитаемых миров и вечный круговорот времени. Идея далеко не новая, хотя и упорно отвергавшаяся с позиций религии. Затем Ломоносов переходит к осмыслению загадочного явления природы:
Но где ж, натура, твой закон?
С полночных стран встает заря!
Не Солнце ль ставит там свой трон?
Не льдисты ль мечут огнь моря?
Се хладный пламень нас покрыл!
Се в ночь на землю день вступил!
Он ставит научную проблему и предлагает варианты ее решения:
Что зыблет ясный ночью луч?
Что тонкий пламень в твердь разит?
Как молния без грозных туч
Стремится от земли в зенит?
Как может быть, чтоб мерзлый пар
Среди зимы рождал пожар?Там спорит жирна мгла с водой;
Иль солнечны лучи блестят,
Склоняясь сквозь воздух к нам густой;
Иль тучных гор верьхи горят;
Иль в море дуть престал зефир,
И гладки волны бьют в ефир.Сомнений полон наш ответ…
Позже, в "Слове о явлениях воздушных, от Електрической силы происходящих", он отметил приоритет своей гипотезы происхождения северных сияний (сходную мысль позже высказал выдающийся американский ученый Бенджамин Франклин): "Сверх сего ода моя о северных сияниях, которая сочинена в 1743, а в 1744 году в "Риторике" напечатана, содержит мое дальнейшее мнение, что северное сияние движением ефира произведено быть может".
Спорное мнение. Все-таки в стихах он больше ставит вопросы, чем отвечает на них; привел несколько мнений, не утруждая себя точностью формулировок и доказательств, что необходимо с позиций науки.
У него блестящая догадка: "Гладки волны бьют в ефир". Молено толковать это так, что северные сияния вызваны электромагнитными волнами. Он сослался на свою оду, чтобы ответить на обвинения: мол, он воспользовался идеей Франклина, выдав ее за свое открытие.