Письмо Вере Павловне Редлих
Вера Павловна Редлих. Когда-то, еще до революции (1917-го, не 1991-го), снялась в роли боярышни Стеши, подносившей пирог ("с грибками, батюшка, с грибками") Ивану Грозному - самому Ф.И. Шаляпину. Училась в Школе драматического искусства, руководимой актерами МХТа Н.Г. Александровым, Н.О. Массалитиновым, В.А. Подгорным, где "довольно часто посещал" их уроки и репетиции сам К.С. Станиславский. Потом из этой Школы образовалась Вторая студия МХТа, где сокурсниками, соучениками Веры Павловны были Н.П. Хмелев, А.П. Зуева, М.И. Прудкин и многие другие артисты, оставившие внушительный след в истории русского советского драматического искусства. В юности зналась Вера Павловна в Коктебеле с М.А.Волошиным, с Мариной Цветаевой и ее семьей. Подругами ее юности были А.К. Тарасова и С.Е. Голидей, героиня цветаевской "Повести о Сонечке". С 1932 по 1960 год Вера Павловна проработала в новосибирском театре "Красный Факел", сперва в качестве ассистента режиссера, потом преподавателя театральной студии, потом режиссера-постановщика и, наконец, главным режиссером. Именно во время ее руководства театром "Красный Факел" и стали величать "Сибирским МХАТом". А Мария Иосифовна Кнебель, бывшая в свое время любимой ученицей Станиславского, всю жизнь преподававшая в ГИТИСе (так что ее мнение, полагаю, вполне заслуживает и внимания, и уважения), считала, говорят, что режиссура в принципе - профессия не женская, что ей, Марии Иосифовне, известны лишь два исключения из этого представляющегося ей непреложным правила, две женщины, которые целиком и полностью могут соответствовать званию режиссер, - это какая-то француженка (далеко, не у нас, "за бугром") и наша, новосибирская тогда, в годы моего взрастания и взросления, Вера Павловна Редлих. А М.И. Кнебель, думаю, кое-что в своей жизни, отданной театру, видела и понимала.
Это о Вере Павловне.
И как-то ночью, переполненный и булькающий впечатлениями от только что просмотренного рязановского "Жестокого романса", написал я Вере Павловне письмо:
г. Москва, 6.XI.84 2 часа 30 минут ночи.
Вера Павловна!
Мне не очень удобно Вам писать, потому что Вы меня совершенно не знаете, но не написать я уже не могу. Не могу не выразить Вам свой восторг, удивление, благодарность, которые во мне с годами не утихают, не затушевываются, не тускнеют, а почему-то растут и достигли уже того напряжения и накала, когда не высказать их Вам я уже не могу. Извините за нескромность, но чтобы все объяснить, я должен подробно Вам представиться.
Родился в 1937-м в Новосибирске. И взрастал, и формировался, и закончил школу там, и там же возмечтал и решил стать актером. В 1954-м уехал в Москву и поступил, а затем закончил Театральное училище им. Щукина при театре Вахтангова. Получил распределение в родной "Красный Факел" (в 1960-м, когда Вас там уже не было), но до "Красного Факела" не доехал, потому что тут же, еще не успев получить диплом, был приглашен в кино, да так при нем, при "кине", и остался до сего дня. И, вероятно, останусь, покуда буду нужен, покуда не выгонят. А выгонять вроде пока не собираются, недавно вон присвоили звание заслуженного артиста РСФСР…
А в "Красном Факеле" я работал. Но недолго, месяца два с половиной, когда еще Вы там были. Это было лето 1953 года. Я закончил тогда 9-й класс, получил паспорт, услышал по Новосибирскому радио, что театру "Красный Факел" требуются рабочие сцены в отъезд на гастроли в Москву, явился, был принят и проработал где-то с середины июня до конца августа, немного не дождавшись конца гастролей, торопясь к 1 сентября в школу, в ответственный, завершающий 10-й класс.
При поступлении в Театральное училище меня спрашивали: какие театральные впечатления были у меня в родном городе, на чем я рос и воспитывался? Я с гордостью ответил про наш "Красный Факел", не сознавая, не понимая тогда до конца, что это были не просто впечатления провинциального мальчика, школьника. Сегодня я все более и более убеждаюсь, что наряду с впечатлениями от мировой и отечественной театральной классики, которые мы тогда получали в виде фильмов-спектаклей, среди которых для меня на первом месте были фильмы-спектакли Малого театра и Белорусского театра им. Я. Куп алы, - наряду с ними - впечатления от "краснофакельских" "Чайки", "Зыковых", "Бесприданницы", а чуть позже от "Села Степанчикова". Это были впечатления не просто узкопровинциального уровня и даже не всероссийского, всесоюзного масштаба, а просто-напросто впечатления мирового класса!
Мне сегодня 47 лет, 24 из которых я проработал в кино, снимаясь на московских, российских, республика неких студиях, принимая участие и в совместных, и в зарубежных фильмах, кое-что и кое-где видел, но впечатления от Ваших спектаклей, от спектаклей "Красного Факела" того времени не тускнеют. Сегодня я, к примеру, абсолютно убежден, что чеховская "Чайка" на русской сцене вообще состоялась единственный раз - у нас в "Красном Факеле". У Вас! В первой мхатовской "Чайке" было все, но не было Нины Заречной (если верить отзывам и мемуарам), а в Александринке была Заречная - Комиссаржевская, но не было спектакля, а у нас в Новосибирске в 50-е годы - все было! И Капустина - Заречная! И спектакль!
Где-то в конце 50-х, заканчивая училище и посмотрев нашу (Вашу!) "Бесприданницу", я еще стеснялся сказать, что Лиотвейзен в роли Паратова мне был понятнее и нравился гораздо больше Кторова, а сегодня я убежден, что Ваши спектакли были безупречно решены, чего я не могу сказать о Протазанове, ни тем более сегодня о рязановском "Жестоком романсе", где Рязанов, на мой взгляд, умудрился убить не только Островского и всех исполнителей, но даже и себя, Рязанова - ведь у него же, у Рязанова, бывало, получались фильмы. Ну, Островского, слава Богу, не шибко-то убьешь, руки коротки, он стоит себе на всех языках на книжных полках всего мира, но если не знать того Островского, вечного и бессмертного, глядя на этого, "усовершенствованного" Рязановым, можно подумать: Боже! До чего же слабый, пошлый и непрофессиональный драматург! Бог с ним, с Рязановым…
Вернемся к Вам и к Вашей (нашей!) "Бесприданнице" и к нашему общему, вечно живому, великому и мудрому А.Н.Островскому.
Точнее, великолепнее, блистательнее Вашего и нашего Карандышева - С.И. Галузы я сегодня себе даже ничего и представить не могу! И только горьки мои, неутешны, безнадежны слезы о том, что этого уже никто никогда не увидит… Что некому было в свое время все это заснять на пленку, сделать фильмы-спектакли и оставить потомкам, детям моим хотя бы…
Замечательно играл Фому Опискина А.Н. Грибов во МХАТе, а у нас (у Вас!) С.С.Бирюков тоже играл замечательно! Был не хуже. Не ниже. Только весь спектакль был лучше, решеннее, понятнее. А Беляев в роли полковника! Да и все! Во мхатовском "Селе" кроме Грибова ничего не было, а у нас (у Вас!) все было!
Господи! Какой белой светлой завистью я завидую С.И.Галузе и В.Я. Капустиной!.. Какие блестящие дуэты довелось им отработать! Михаил и Павла в "Зыковых", Треплев и Заречная в "Чайке", Каран-дышев и Лариса в "Бесприданнице"!.. Передайте мой поклон и запоздалые восторги и благодарности С.И. Галузе, если Вы с ним видитесь и общаетесь.
В марте нынешнего года, 6-го, кажется, числа, когда в Минске праздновали Ваш юбилей, я был в Минске, снимался на "Белорусьфильме", мечтал прийти на Ваш юбилей и лично, и публично выразить Вам свой невыразимый восторг и благодарность. Прибежал после съемки в институт, где у Вас все это происходило, но - опоздал.
Извините за бестолковость и сбивчивость моего послания. За многословие и, как ни печально, - маломыслие… Неубедительномыслие.
Спасибо Вам.
Низкий поклон Вам.
И необъятная, безграничная благодарность!
Не вполне осознавший и сегодня еще всего того, чем Вам обязан. Ваш некогда земляк и вечный восторженный поклонник:
Юрий Назаров".
…Наверно, все это как-то формировало… А какие актеры! Которые властно брали твою открывавшуюся миру, добру, впечатлениям и познаниям душу и уводили ее в этот прекрасный, чарующий, так никогда и не отпустивший меня мир… Мир света, правды, красоты, добра, любви, ума! Мир увлекательный и увлекающий! Жестокий и далеко не всегда справедливый, но неотразимо влекущий! Какие актеры!… И Е.С.Матвеев, уехавший от нас "завоевывать" Москву и "завоевавший". И оставшиеся, и разъехавшиеся позже: Капустина, Галуза, Бирюков, Бахтин, Морозкина, Аржанов, Глазырин… Да разве всех перечислишь! Кого-нибудь обязательно "обронит" слабеющая память, кого-нибудь обязательно "обидит"… А фильмы-спектакли 50-х! Малый театр с феноменальными, сказочно могучими и прекрасными В.Н. Рыжовой, Е.Д. Турчаниновой, А.И. Сашиным-Никольским, Н.И. Рыжовым, В.Н. Пашенной, И.В. Ильинским. Белорусский имени Янки Купалы с фантастическими Глебовым, Дедюшко, Платоновым!.. А вахтанговцы (в годы моего учения в Щукинском): "На золотом дне" - Гриценко! Борисова! Ульянов! Понсова! Покровский! Каскад! Фейерверк! А С.В. Лукьянов в "Булычеве"!
Самолеты-перелеты
12 апреля 1986-го, борт самолета Як-40 (со съемок в Свердловске - на "Казахфильм"), Свердловск - Кустанай (+5°) - Аркалык (+9°) - Кзыл-Орда (+21°).
В Кустанае (стоим везде по 20 минут) вокруг аэропорта сухо, а в городе, говорят, - и снег, и потоп. Между Кустанаем и Аркалыком под крылом еще снег, еще зима. А взлетели из Аркалыка - весна. Да какая! Казахстанская!
Мне хочется слегка уточнить, расшифровать, что я подразумеваю, чем для меня является понятие "казахстанская весна". Я видел ее. В 1955 году. Восемнадцатилетним "искателем правды", смысла жизни… Испытателем самого себя: гожусь ли я для той жизни, которая мне интересна, которая меня влечет, которую я еще не знаю, люблю ли… и насколько?., но которая неотступно тянет к себе.
Казахстанская весна… Одно из самых феерических чудес, подаренных мне жизнью!.. Одно из самых драгоценных сокровищ, навечно хранящихся в моей душе. Строили мы мост - не трубу под путями, а большой, солидный мост в несколько опор (три-четыре, если не больше), на сухом берегу! Во широкой степи… Недалеко, не больше ста метров, а то и ближе от крайней (считавшейся "береговой"!) опоры стоял наш барак - времянка, вероятно, но жилой барак, с печками, с сортиром за бугорком… Там мы жили! Я - с конца февраля по июнь, т. е. все время своего пребывания в Казахстане и в Мостопоезде № 453… А с другой стороны опор, на противоположном, вроде как "берегу", были вагончики, подсобки и прочие необходимости стройплощадки. Даже рельсы подъездного пути туда подходили. Все было! Только реки не было.
И вот 7 мая утречком вышли мы на смену, а может, просто на работу… - в "смену"-то, т. е. круглосуточно, мы вкалывали зимой, а тут уж, не помню, но 7 мая - точно - я тогда "купальный сезон" открыл, спасая из воды дурака Витьку Мясоедова… Чем долго потом хвастался - не тем, что спасал (спасали общими усилиями), а тем, что "7 мая купальный сезон открыл!..". Так вышли мы утречком и прошлепали из барака на стройплощадку пешком, а чтоб вернуться в барак на обед, уже ждали… лодку! Пошла вода. Да как! Было Витьке где и утонуть! У него сапоги рваными оказались, и к обеду он промочил ноги и, злой, не стал с нами лодки дожидаться - все равно ноги промокли! - попер через поток. А поток его - под коленочки, да и поволок! А я вспомнил, что он когда-то говорил, что плавать не умеет…
Вот такая вот Казахстанская степь! Северный Казахстан. Станция называлась Мариновка. На линии Акмолинск - Карталы, между Жалтыром и Атбасаром, ближайшие станции: Колутон и Адыр… Вероятно, на каком-нибудь из притоков Ишима…
А вместе с водой обрушилась на нас и весна! Со всей мыслимой и немыслимой "экологией", фауной, пернатой, водоплавающей, летающей, ныряющей, бегающей… Тучи гусей, уток, чирков, нырков всех мастей, пород и расцветок прошли над нашими головами!.. Весь этот разгул и шабаш длился дня три-четыре, от силы неделю. Потом вода прошла. Постояла и сошла. Оставив в какой-то из наших строительных ямок - малюсенькая ямка емкостью с ведро, может, чуть попросторнее - застрявшего, отставшего от ушедшего половодья, огромного, килограмма на два (на совковой лопате едва умещался) - не то карпа, не то леща, не то сазана… Наши бабы - штукатуры, не то подсобницы - его обнаружили, руками из ямки достали и в ведре унесли…
Через три-четыре дня все успокоилось, через недельку-полторы - просохло, немножко позеленело, поцвело буйным, пышными цветом, и к концу июня все уже высохло: ни единой зеленой былинки, все серо-палевое, хрустящее, шелестящее, гремящее на ветру… Береги от огня- порохом вспыхнет!..
Вот для этого "шабаша", для этих трех-четырех дней в году мы и мост строили! Остальные 362 дня вокруг нашего моста будет сушь да гладь… Божья благодать не все 362 дня будет, поменьше, будут там и вьюги-бураны зимние, и, наверно, пыльные бури летне-осенние…
Вот что значит для меня понятие "казахстанская весна"…
"… А взлетели из Аркалыка- весна. Да какая! Казахстанская!! (Аркалык всего в каких-нибудь трехстах километрах к юго-западу от моей Мариновки, от моей юности и первой встречи с Казахстаном!) И вот опять: "Вся степь - в разводьях, вся - течет! А весеннее солнышко - вечернее, к закату - бьет косыми лучами по разводьям, по воде - и под тобой на взлете: чудо! Не-га-тив! Матовый, в легкую синь… Только разводья (как сучья на негативе, если снимать кусты, деревья на фоне неба - на негативе небо будет темным, а сучья - светлыми), не просто светлые - ослепительные!.. Расплавленное - не то золото, не то платина… А дальше по степи в беспорядке раскиданы, как лоскутья рваные, разной формы и размеров - и тоже слепят, сияют - не озера - лужи, впадины с талой полой водой… А цвета? Не то красно-белого, не то бело-красного… Фантастика! Такого ни во сне, ни в "кине" не увидишь… Только с борта самолета (с западного борта, летим на юг, а место мое "Г" смотрит на запад), с борта Як-40 12-го апреля 1986-го, в 16 час. 40 мин. московского, в 19 час. 40 мин. казахстанского, в пути, во время последнего перелета Аркалык - Кзыл-Орда! Пока писал в записную книжку, отвлекся от иллюминатора, глянул - а там ровная матовая синева… Подумал: опять зима? Не-ет! Течет! Течет степь! И "сучья"-разводья под солнцем - и негатив матово-синий!.."
"Минск, 28 сентября 1989-го". Львовское телевидение, какие-то тернопольские фольклористы пели: "Лишь на батьківщине солодкою стаэ проста вода…"
Никогда ведь сроду в Оби сладкой вода не бывала; а нынче стала… Ипить-то ее страшно и смертельно опасно - в Заельцовском парке! Ниже миллионного разгильдяйского промышленного современного российского города!.. - и не пил, упаси Бог, но искупался, не удержался, а на губах сладко было… А отец говорил когда-то, что в Томи вода сладкая…" (родители мои в Томске родились).
Мои корни
"Откуду есть пошла…"
"Повесть временных лет"
В общем-то, фамилия моя могла быть и Кутырев… Не знаю уж, приятнее ли это было бы для слуха или… Нет, большой приятности и благозвучия, как в звучании "Назаров", нет, так и в "Кутыреве" не больше, если не меньше. Тут дело вкуса. Но что Кутыревы все-таки реже Назаровых встречаются, это - бесспорно, для меня, по крайней мере. В общем, я был бы не против и Кутыревым быть, но… уж что есть, то есть. А Кутыревыми, я слыхал, у деда даже два брата остались…
Дед мой, Назаров Александр Александрович, был родом из крестьян Пензенской губернии, Чембарского уезда (Чембар - ныне город Белинский; В.Г. Белинский там детские годы провел, а рядом и лермонтовские Тарханы). Гляжу на дедову фотографию в молодости… Самая загадочная и непонятная (для меня) фигура во всей моей "генеалогии" - мой дед A.A. Назаров.
Их было 5 братьев и 3 сестры, из коих я видел лишь одну, Татьяну, да и то до войны еще, в 1939–40 годах, когда самому было 2–3 года, так что о том, чтобы что-нибудь сохранилось в памяти… Очень любил дед сестру Пашу, Прасковью - это я помню. Но тоже не ярко, только разговоры и фотографию: крестьянка - и крестьянка… Кроме этих двух сестер: Татьяны, двух-трехлетним ребенком виденной, и Паши на фотографии, никого из дедовых родственников я никогда в жизни не видал и почти ничего о них не знаю. Фотография Паши не оставляла никаких сомнений в крестьянском ее происхождении, а вот фотографии деда молодого… Бог его знает… Я не собираюсь в угоду сегодняшней моде "примазываться" к дворянам, тем более что один дворянин затесался-таки в мою родословную. Да не какой-нибудь, а польский шляхтич! Обедневший, правда, в должности управляющего у какого-то нашего, российского, нижегородского магната, но - шляхтич. О нем речь впереди.
Так что безо всякого примазывания я все-таки не очень удивился бы, если бы в жилах моего деда оказалась не только крестьянская кровь… А, может, и только! Что у нас - крестьян с благородными лицами и душами, и интеллектами не было? Я опять же не примазываюсь, я о деде. Деда все называли "деликатнейшим человеком"! Теща моя, с невыносимо благородным происхождением, чуть ли не от Радши (или Рачи), от которого по какой-то параллельной линии и сам A.C. Пушкин произошел, - вот с таким происхождением теща, но и с еще более невыносимой фанаберией, жутко гордая своим "благородством" и крайне презиравшая все, стоящее, по ее мнению, ниже ее "генеалогического" уровня, познакомившись и пообщавшись с дедом каких-нибудь час-полтора, когда от деда уже мало чего оставалось (он лежал в параличе, после инсульта, с ощутимо атрофированными памятью и речью), при всем своем высокомерии не могла не отметить: "Боже! Какой очаровательный человек!"
Очаровательный… А уж честности такой, какую сегодня даже и глупостью-то не назовешь. Просто - чистейшая "клиника", как нынче выражаются. Дед был геодезистом, топографом очень солидного, дореволюционного еще класса (родился в 1880 году, окончил в XIX веке еще церковно-приходскую школу - начальное общее образование, потом железнодорожное училище на помощника машиниста - начальное специальное, а дальше - самообразование, и такое, что в университет Томский его даже не преподавать приглашали, а экзамены принимать, причем, когда к нему обращались, почему он экзаменующимся вопросов не задает, он отвечал: "Зачем же их сажать?.."- добрый был, милосердный…). И серьезный специалист. А когда в конце пятидесятых чуть не в миллионном тогда Новосибирске не могли найти специалиста, мастера, который бы рассчитал и разметил идеально ровную площадку для какого-то стана, дед это сделал за 5 минут. Ему выписали наряд на 300 рублей (старых, до реформы 1961-го) - так дед не взял! Наотрез отказался: разве можно за 5 минут заработать такие "бешеные" деньги? Ну, тогда, правда, это все-таки были деньги, триста-то рублей - пенсию по старости платили 180–200 руб. в месяц, а тут - 300 за 5 минут, ну как не "бешеные"?