В конце марта 1944 г. отряд прибыл без потерь на базу соединения Градова. Здесь произошла волнующая встреча с однополчанами, ушедшими в тыл врага в марте 1942 г. Уже самим своим видом лагерь создавал впечатление стабильности, уверенности, силы: добротные, отапливаемые зимние землянки, площадь для построений и занятий, стрельбище, медицинская часть, хозблок. К дереву прибит свежий номер стенгазеты. Нити связей тянулись отсюда более чем к 400 подпольным организациям и группам. Соединение Градова можно было по праву назвать интернациональным: среди бойцов были венгерские, австрийские, немецкие антифашисты и целая рота чехов и словаков. Как мы узнали, эта рота, с которой установили связь градовцы, прибыла в лагерь из Минска на грузовиках, с оружием и боеприпасами и сразу же активно включилась в борьбу с фашистами. По вечерам у партизанских костров звучали наряду с русскими и белорусскими задорные чешские и словацкие песни. В лагере хорошо была поставлена спортивная и физическая подготовка. Сказалась роль воинов-спортсменов!
На следующий по прибытии отряда день перед бойцами "Молота" выступил командир соединения. Ваупшасов ознакомил с конкретной обстановкой в районе будущих действий, с системой охраны железных дорог и выразил уверенность, что отряд выполнит свою задачу, обещав всемерную помощь.
В тот же день приказом командира отряда были созданы три группы подрывников под командованием Ф. Эскрибано (зона действия – участок железной дороги Минск – Бобруйск), В. Щетинина (участок Минск – Вильно), И. Бездудного (дорога Минск – Борисов). Но при этом основные усилия отряда были сосредоточены на магистрали Минск – Бобруйск. Приступили к работе и разведчики отряда, используя сложившиеся у градовцев широкие связи с подпольщиками.
Еще раньше в Центр начали поступать донесения о результатах разведывательных и диверсионных действий отрядов А. И. Шихова и Д. П. Распопова.
Выполнив задание и оказав существенную помощь фронту накануне операции "Багратион" и в период ее осуществления, все три отряда вернулись в Москву в августе 1944 г. [41] .
* * *
*В 1943–1944 гг. командование ОМСБОНа усилило помощь и партизанам республик Советской Прибалтики. В конце 1943 г. в Рудницкую пущу, под Вильнюсом, вышли две разведывательные группы отряда "Боевой". Они установили связь с литовскими и латышскими партизанами и с партизанами Польши. Одновременно в Литву прибыла оперативная группа майора С. И. Волокитина. В нее входили омсбоновцы-интернационалисты: испанцы, поляки, литовцы, немцы. Первая группа во главе с командиром успешно приземлилась в расположении отряда И. Вильджунаса. Вслед за тем в распоряжение С. Волокитина прибыл с территории Украины отряд "Гвардия". Вскоре из-под Минска пришла от Градова "немецкая" группа во главе с политруком Николаевым. Так сложился интернациональный отряд омсбоновцев под командованием Майора Серго, как звали в отряде командира. В него вошли отряды "Гвардия", "Гвадалахара", "Дружина", "Комета" и несколько малых групп. Объединенный штаб, располагавшийся под Вильнюсом, именовали Малым Центром: сюда поступали сведения от разведчиков, и отсюда они передавались в Большой Центр – Москву. А сведения эти шли из Литвы, Латвии, Польши, Восточной Пруссии, куда проникали разведчики Малого Центра.
Особое задание имел отряд "Гвадалахара": его разведчики под видом офицеров и солдат испанской "Голубой дивизии" проникали в Вильнюс и Каунас. Ситуация осложнилась тем, что эта дивизия к тому времени была переведена в другое место. Но у наших разведчиков были безупречные документы, и они не вызывали подозрений. Им удалось собрать важные сведения и длительное время вести разведку в этих городах. Одновременно бойцы ОМСБОНа – поляки и немцы – вели разведку в Варшаве, Кракове, городах Восточной Пруссии. Бойцы интернационального отряда совершили ряд крупных диверсий. В августе 1944 г. отряд возвратился в Москву без потерь {231}.
Штрихи партизанского быта
Центром, командованием ОМСБОНа, командирами и политработниками спецотрядов и спецгрупп большое внимание уделялось организации быта десантников, их снабжению продовольствием, обеспечению медицинской помощью, налаживанию и ведению боевой и политической учебы и организации досуга бойцов. Все это способствовало укреплению морального и психологического климата, от чего не в последнем счете зависело и нормальное функционирование спецотрядов и спецгрупп в условиях вражеского тыла, и успешное выполнение поставленных перед ними задач.
Организаторами всей партийно-политической и воспитательной работы были комиссары отрядов и бригад, опиравшиеся на партийные и комсомольские организации. Их главной задачей являлось укрепление морально-политического духа бойцов и командиров. Решающую роль здесь играло правдивое слово о положении на фронтах и в бригаде.
В спецотрядах ОМСБОНа было немало замечательных комиссаров. В их ряду особо выделялся комиссар отряда "Победители" С. Т. Стехов. Он был душой и организатором политической и воспитательной работы, а в опасные минуты подавал личный пример храбрости и отваги. Не будет преувеличением отметить, что в подвигах бесстрашного разведчика Н. Кузнецова проявилась и большая, кропотливая работа его наставников Д. Н. Медведева и С. Т. Стехова.
Особое внимание уделялось работе с местными жителями.
Среди населения распространялись газеты, листовки, прокламации, сводки Информбюро, проводилась агитационная работа. Партизаны обучали местных жителей стрельбе, методам наблюдения за врагом и способам обороны. Бригада "Вперед", например, проводила такую работу в 30 деревнях {232}.
В отрядах, бригадах и соединениях действовали партийные и комсомольские ячейки, проводились их собрания. Обсуждались вопросы об авангардной роли коммунистов и комсомольцев в боевой жизни отрядов, о работе среди местного населения, о политучебе и воспитательной работе среди бойцов, о приеме новых членов в ряды партии, комсомола и др.
Так, в канун 25-й годовщины Октября кандидатом в члены партии был принят подрывник И. Любимов, на счету которого было четыре вражеских эшелона. Рекомендацию бойцу, бежавшему из фашистского плена, дал С. А. Ваупшасов. Тогда же в члены партии был принят боец Усольцев. На этом же собрании была создана единая парторганизация отрядов бригады. Она насчитывала 32 члена и 16 кандидатов в члены партии {233}. В 1944 г. парторганизация уже насчитывала 100 коммунистов.
В отряде Бажанова накануне 1 мая 1942 г. в члены КПСС были приняты подрывники В. Дубенский и Н. Ананьев. Накануне, выполняя приказ Центра, они пустили под откос специальный эшелон с фашистской техникой.
В феврале 1943 г. в бригаде была оформлена комсомольская организация и избран комитет ВЛКСМ. Комсомольцы "Неуловимых" по заданию подпольного райкома партии помогли организовать в 20 населенных пунктах Полоцкого района подпольные комсомольские ячейки. Большую работу здесь провел комсорг отряда боец-ифлиец Д. Файнгелерент {234}.
Практиковались "летучие" партийные и комсомольские собрания, которые проводились перед очередным походом или боевой операцией. Так, в отряде "Олимп" в октябре 1943 г. перед его выходом в рейд под Ровно состоялось партийное собрание с повесткой дня: "Роль коммунистов в ответственном переходе". Были распределены конкретные обязанности между членами партии. Коммунисту С. Будницкому было поручено руководство подготовкой и распределением в пути среди местного населения сводок Совинформбюро, газет, листовок; коммунистам разведки – обеспечить четкую ее работу; коммунистам-врачам – контроль за работой медслужбы и т. д. {235}.
О формах и масштабах партийно-политической работы, проводимой в отрядах ОМСБОНа, свидетельствует пример парторганизации "Боевого". За время пребывания в тылу врага было проведено 46 общих партийно-комсомольских собраний, выпущено 290 боевых листков, 13 номеров отрядной газеты.
Только за десять месяцев (1943–1944 гг.) в Дриссенском, Россонском и Освейском районах было проведено около 150 собраний и бесед с местным населением; в них участвовало 10 тыс. человек. В гарнизон противника было заслано около 500 экземпляров сводок Совинформбюро. Общее руководство этой работой осуществляли батальонный комиссар А. Я. Мильцман и В. Н. Зеленецкая, ранее преподававшая марксизм-ленинизм в Московском историко-архивном институте [42] .
"…Коммунисты и комсомольцы, находясь на заданиях, показывали личный пример, были в авангарде всего личного состава. В боях с немецко-фашистскими захватчиками в глубоком тылу врага… коммунисты и комсомольцы показали, что они умеют свято хранить и умножать славные традиции нашей части", – отмечалось в отчете о боевой деятельности ОМСБОНа. Показательно, что из 5172 человек, награжденных в годы войны орденами и медалями, 3939 были коммунистами и комсомольцами. Из 15 офицеров и бойцов ОМСБОНа, которым к весне 1944 г. было присвоено звание Героя Советского Союза, 11 были коммунистами и комсомольцами [43] .
О высоком моральном духе бойцов омсбоновских отрядов убедительно свидетельствует и то обстоятельство, что в их жизни в тылу врага особое место занимала культурно-просветительная работа и художественная самодеятельность. Среди бойцов было немало известных артистов, музыкантов, чтецов, акробатов, начинающих поэтов, писателей и журналистов. Особый творческий дух в отряды вносили бойцы – бывшие студенты московских вузов, и прежде всего ифлийцы, а также воины-интернационалисты. В отрядах, бригадах и соединениях работали кружки художественной самодеятельности, драматические коллективы, агитбригады, концертные бригады. В бригаде "Неуловимые" был создан ансамбль песни и пляски, который дал сотни концертов для партизан и жителей деревень и сел партизанской зоны. Только в ноябре 1942 г. ансамбль дал 39 концертов, на которых присутствовало 6 тыс. человек {236}.
Огромной радостью для партизан и местных жителей была возможность увидеть советские кинофильмы. Так, в 1942 г. Москва прислала документальную ленту "Разгром немцев под Москвой". В отрядах, деревнях и селах Витебской области она демонстрировалась 300 раз. Ее успели просмотреть свыше 50 тыс. человек {237}. Трудно переоценить идейное, психологическое и моральное воздействие этих сеансов!
Омсбоновцы стремились отметить митингами и концертами каждую праздничную дату, которой посвящались и боевые подарки подрывников.
31 декабря 1943 г. медведевцы дали новогодний концерт для детей партизанских семей и окрестных сел в с. Верхополье. Выступали Максим Греков, бывший студент театрального училища им. Щукина, ифлиец С. Шишмарев, боец Мансура (Дед Мороз) и др.
"В самую большую избу села набилось много народа. Тесно. Приподнятое настроение, улыбки. Дети очень быстро перестали стесняться, зачарованно рассматривают маленькую елочку, украшенную самодельными игрушками, а на вершине елки – пятиконечная звезда. Партизаны, глядя на ребят, тоже оттаяли, на несколько мгновений забыв, где им приходится встречать этот добрый праздник" – так пишет об этом событии С. Стрельцов {238}.
Дед Мороз раздавал ребятам трофейные продукты – сахар, мед, консервы.
7 ноября 1943 г. в отряде состоялся интернациональный концерт, в котором приняли участие русские, грузины, белорусы, украинцы, армяне, осетины, поляки, испанцы, болгары. Каждая группа артистов выступала на родном языке. А. Драганов читал на болгарском языке стихи X. Ботева, а В. Попова – в переводе на русский {239}. В этот день на лесной поляне спортсмены отряда провели спартакиаду, в которой приняли участие бойцы пяти взводов. Наградой победителям служили банки консервов {240}.
Драмкружок медведевцев репетировал "Гамлета" Шекспира. Роль Офелии взял на себя боец-ифлиец Г. Шмуйловский. Участники кружка Базанов, Цессарский, Шмуйловский сыграли перед бойцами сцены из оперы "Евгений Онегин" под сопровождение самодеятельного "оркестра". Однажды Базанов предложил бойцам завести рукописную книгу стихов любимых поэтов. Этой книгой зачитывались бойцы. В некоторых отрядах действовали даже библиотеки, скомплектованные из книг, взятых с собою бойцами или же найденных в деревнях и селах.
С большой любовью и старанием бойцы выпускали боевые листки и стенгазеты. Всеобщий смех вызывали острые карикатуры, дружеские шаржи, сатира и юмор.
Популярным видом искусства в отрядах была живопись. Многие партизанские художники в часы досуга рисовали бытовые и военные сцены, пейзажи, портреты боевых товарищей. В отряде Шемякина доброй славой пользовался художник Володя Рогинский. Он создал портреты разведчиков и подрывников Б. Смирнова, В. Рассадина, К. Смелова, С. Глебова и других, а к Новому году сделал сюрприз бойцам – из снега вылепил у входа в штабную землянку двух львов {241}.
У партизан была категорически запрещена игра в карты.
…Однажды комиссар медведевцев С. Т. Стехов как бы невзначай вырезал из дерева фигурку шахматного коня. Вскоре в отряде появилось 10 полных комплектов шахмат.
Спортивные тренировки, ежедневные зарядка и бег были нормой жизни омсбоновских отрядов.
Партизаны соседних отрядов совместно проводили свой досуг, обменивались концертными программами, устраивали соревнования по волейболу, шахматам, городкам. Так было, например, в отрядах В. Карасева, Н. Прокопюка, Д. Медведева.
Интенсивная духовная жизнь отрядов в тылу врага являлась важной составной партизанских будней, убедительно свидетельствовала о высоком моральном духе бойцов и командиров омсбоновских отрядов. "Сильными духом" назвал Д. Н. Медведев своих боевых друзей. И может быть, наиболее убедительным свидетельством силы духа омсбоновцев является то, что и в экстремальных условиях партизанской жизни многие из них редкие свободные часы свои отдавали литературному и художественному творчеству.
Жизнь и борьба на грани ежечасного риска и предельная психологическая напряженность обостряли восприятие и порождали потребность запечатлеть увиденное и пережитое. Так, вопреки строжайшим запретам заполнялись дневники (как правило, на языке личного шифра), писались рассказы и очерки, зарождались замыслы будущих книг в партизанских "чумах", шалашах, землянках, а то и у пней, заменявших столы уединявшимся и сосредоточенным бойцам, и чаще других – ифлийцам. Друзья знали: в эти минуты мешать им и отвлекать их нельзя.
А. В. Цессарский в своей книге запечатлел образ одного из них – ифлийца Гриши Шмуйловского:
"Ночью, после первомайского праздника, возвращаясь от раненых к своему шалашу, я увидел Гришу у костра перед штабом. Он что-то быстро писал на листках бумаги. Я разобрал первую строчку: "Он был ранен в самом начале боя". "Ты пишешь рассказ, Гриша? О чем?" Он с трудом отвлекся от своих мыслей: "Я должен записать. Обо всем, что здесь происходит. О каждом. Должен. Ты понимаешь, я чувствую это как необходимость. Ты подумай… пройдет время, нас не будет – одних раньше, других позже… Но то, что мы делаем, что несем в сердце, что рождается здесь, в боях, вместе с нами это не должно погибнуть. Это должно войти в сердце потомков как частица их духовного богатства. В этом смысл наших страданий и радостей" {242}.
Несколько слов об организации партизанского быта. Первейшей заботой командования отрядов, а затем бригад и соединений было создание партизанской базы или лагеря. Начиналась эта работа с выбора наиболее подходящего места. Оно должно было отвечать целому ряду условий, таких, как относительная близость к основным объектам разведки и диверсий, скрытность и защищенность.
Более всего для лагеря подходили зеленые песчаные островки, окруженные труднопроходимыми болотами и лесами. Определив место, приступали к строительству лагеря. На временных стоянках строили шатровые шалаши: сходящиеся шатром слеги на половину высоты прикрывали густым слоем лапника, верхнюю часть шатра оставляли открытой для дыма, внутри шалаша горел костер, поддерживать огонь в котором входило в обязанности дневального. Спали по двое, подложив под себя один полушубок и накрываясь вторым.
Постоянная база представляла собой целый городок относительно благоустроенных землянок, планировка и расположение которых определялись их назначением. Как правило, в центре лагеря размещались штабная землянка и землянка медчасти. Их окружали жилые землянки, где по отделениям размещались бойцы. Партизаны стремились по возможности благоустроить свой быт. Так, в лагере Градова в Гресском лесу землянки изнутри были обтянуты парашютным шелком. Лагеря больших отрядов и бригад имели развитые хозяйственные службы: столярные, сапожные, слесарные и швейные мастерские, конюшни, бани. Специальные площадки отводились для построений, ведения боевой и политической учебы. Неподалеку от лагерей расчищали площадки для приема авиасбросов и парашютистов. Подходы к лагерю, как правило, минировались. Минные заграждения имели оборонительную и сигнальную функции, так как взрывы предупреждали о приближении врага. В то же время они резко ограничивали маневренность карателей. Охрану осуществляли часовые, дозорные и выдвинутые на несколько километров от лагеря секреты.
В строительство каждого такого лагеря было вложено много труда и смекалки. Партизанская жизнь предъявляла серьезные требования к каждому бойцу. Нужно было владеть всеми видами оружия, минно-подрывной техникой, навыками разведчика и вместе с тем уметь делать все необходимое по хозяйству: строить шалаши и землянки, разжечь костер, молоть муку и печь хлеб, починить обувь и одежду, смастерить все необходимое, запрячь коня в телегу, сплести лапти, сварить обед, подоить корову, выкопать колодец и многое другое.
В лагерях омсбоновских отрядов соблюдался армейский порядок, в основе которого лежала безупречная дисциплина и неукоснительное соблюдение уставных требований. Был введен строжайший запрет на употребление спиртных напитков.
Вот как описывает лагерь отряда Градова бывший секретарь Минского горкома партии С. К. Лещеня:
"…Сразу бросилось в глаза, что в отряде поддерживается строгий порядок. Лагерь размещен в красивой березовой роще, неподалеку от деревни Боровцы. Палатки и шалаши выстроились будто солдаты на плацу, выдерживая равнение. Людей совсем мало. Большинство на заданиях, а те, что в лагере, заняты делом. Словом, впечатление такое, что ты не в партизанском отряде, а в кадровой воинской части" {243}.
Примерно такое же впечатление производил на местных партизан лагерь карасевцев:
"…Нам понравился лагерь Карасева. На небольшой возвышенности протяженностью около 300 метров, зигзагообразно тянувшейся в густом сосновом бору, были построены землянки.
…Ближайшие подступы к лагерю были со всех сторон заминированы. По всему периметру вокруг лагеря были сооружены окопы, ходы сообщения, пулеметные ячейки. Причем это сделано надежно, по-хозяйски и надолго.
На берегу небольшой речушки была столовая, чуть далее – баня, срубленная из спиленных сосновых бревен" {244}.