Эта книга – о немецких принцессах, ставших русскими царицами. У семерых героинь книги общая, немецкая, кровь и общая судьба. Из маленьких уютных немецких княжеств все они в ранней юности попали в необозримую, суровую, загадочную страну. Все они поднялись на самую вершину власти. Все были вынуждены мастерски играть свою роль, скрывая подлинные чувства. И еще одно объединяло их, таких непохожих, – ни одна не была счастлива. Ни малышка Фике, ставшая Екатериной Великой; ни ее невестка Мария Федоровна, чьи интриги могут сравниться лишь с интригами Екатерины Медичи; ни Елизавета Алексеевна, ставшая музой величайшего поэта России; ни внешне такая беззаботная Александра Федоровна; не было горя, которое миновало бы Марию Александровну; хорошо известна страшная судьба последней российской императрицы, Александры Федоровны. Любой вымысел меркнет перед страстями и невзгодами, которые выпали на долю русских цариц, поэтому рассказ о них будет полон драматизма. В книге приведены малоизвестные или вовсе неизвестные широкой публике факты из жизни Дома Романовых.
Содержание:
От автора 1
"Веселая царица была Елисавет…" 2
"Прелесть неизъяснимая" 3
"Елисавету втайне пел…" 31
От "воска" до "чугуна" Часть II 46
"Гений чистой красоты" 49
"Рождена не для трона" 61
"Хозяйка земли русской" 73
Инна Соболева
Принцессы немецкие – судьбы русские
От автора
Правды выйдет наружу ровно столько, сколько мы ее вытащим.
Галилео Галилей
История слишком важна, чтобы отдать ее на попечение историков.
Прозаику или драматургу должно быть позволено туда входить.
Джулиан Барнс, английский писатель
Эта книга о головокружительных поворотах судьбы, захватывающих интригах, роковых страстях, непреодолимых препятствиях, коварных изменах, невыносимых страданиях, о тайнах рождений и смертей – в общем, о том, что старается придумать всякий автор в надежде заинтриговать и увлечь читателя. Мне же ничего придумывать не пришлось – сама ИСТОРИЯ постаралась сделать жизнь моих героинь, шести немецких принцесс, ставших русскими царицами, такой, что перед их судьбами, перед теми невзгодами, которые выпали на их долю, меркнет любой вымысел. Поэтому рассказ о них (не по воле автора, а по простой необходимости следовать исторической правде) будет полон драматизма.
События их личной жизни, а уж душевные муки и подавно, были надежно скрыты от окружающих. Мало того, по воле их царственных супругов, а иногда и по их собственной воле, потомкам осталась тщательно продуманная ложь, которая должна была создать образы благополучных, безупречных (а оттого – безликих) императриц, имеющих очень мало общего с теми женщинами, какими они были на самом деле.
На этих страницах – попытка проникнуть в тайны, веками тщательно оберегаемые. Расследование этих тайн, сравнение противоречивых свидетельств современников, изучение не всегда легкодоступных документов и в особенности – мотивов, заставлявших императриц скрывать свои поступки или искажать их смысл, – занятие увлекательнейшее. Более того, некоторые описанные события дают основания усомниться в достоверности общепринятых представлений о ходе отечественной истории.
У всех российских императриц, начиная с Екатерины II (исключение – супруга Александра III Мария Федоровна, урожденная датская принцесса Дагмар), общая кровь (немецкая) и как будто общая судьба. Из маленьких, чистеньких, уютных, живущих по строгому регламенту немецких княжеств все они в ранней юности попали в необозримую, неподвластную никаким регламентам суровую, загадочную страну, где ошеломляющая роскошь двора уживалась с рабством и нищетой большинства простых людей. Различные обстоятельства (порой – случайные) вознесли этих женщин на самую вершину власти в этой чужой для них стране.
Всем пришлось отказаться от собственной веры, принять веру своих мужей – православие. Для одних это стало драмой, для других – счастьем. Все большую часть своей жизни прожили в России. Одни полюбили ее преданной, действенной любовью, другие просто честно исполняли свой долг супруги императора, а кое-кто рассматривал "страну пребывания" как собственное бюргерское хозяйство. Но все без исключения вынуждены были играть ту роль, которую им отвела судьба: скрывать подлинные чувства, настроения, превозмогать болезни – носить маску. Каждый день. Долгие годы.
Каждой пришлось пройти примерно одинаковые этапы жизни: невеста наследника российского престола, жена наследника и невестка царствующей императрицы; мать наследника, императрица, свекровь очередной юной немецкой принцессы, вдовствующая императрица. Каждая сыграла почти все эти роли, но каждая – по-своему!
И еще одно объединяло их, таких непохожих: ни одна не была счастлива… Ни малышка. Фике, ставшая Екатериной Великой, ни ее невестка, Мария Федоровна, чьи интриги могут сравниться лишь с интригами Екатерины Медичи, ни Елизавета Алексеевна – муза величайшего поэта России, ни внешне беззаботная, как птичка, Александра Федоровна, обожаемая супруга "железного" императора Николая I. Не было горя, которое миновало бы Марию Александровну, жену царя-освободителя; хорошо известна страшная судьба последней российской императрицы, Александры Федоровны.
Кого-то невзгоды ломали, кого-то закаляли, кого-то ожесточали. Но чем больше узнаешь о поступках и чувствах этих женщин, тем больше убеждаешься: сложившееся в свое время мнение, будто были они всего лишь тенями своих царственных мужей (единственная, о ком такого не посмели и помыслить, – Екатерина Великая), – не более чем миф. На русском троне рядом с императорами всегда были женщины незаурядные. Чего больше каждая из них принесла стране – добра или зла – вопрос другой. На него я попытаюсь ответить. Но абсолютно достоверно одно: тенями они не были.
О первой из наших героинь, Екатерине Великой, знают, наверное, все. Потому что она создавала Великую Россию. Да и о последней, Александре Федоровне, жене Николая II, известно немало. Потому что помогла Великую Россию разрушить. А другие? Не каждый может назвать даже их имена, не говоря уже о делах, характерах, судьбах. А знать стоило бы.
Ведь каким бы скромным (уж во всяком случае, по сравнению с Екатериной II) ни выглядело участие других императорских жен в государственной жизни России, на самом деле оно было огромно. Уже потому, что они рожали следующих монархов и, как положено природой, передавали им по наследству свои качества. А ведь генетики утверждают, что дети наследуют личностные свойства отца и родовые (в том числе национальные) черты матери. От того, какими были эти дети, почти полтора столетия во многом зависела судьба нашей страны.
Любители разного рода вычислений подсчитали, что у последнего российского императора из династии Романовых, Николая II, была всего одна сто двадцать восьмая часть русской крови. Что дают такие подсчеты? Да и достоверны ли они? А что если легенды не лгут и отцом Екатерины II был не младший брат Ангальт-Цербстского герцога Христиан-Август? А отцом Павла I – не ненавистный Екатерине Петр III? А отцом Николая I – вовсе не Павел? Что если 300-летие Дома Романовых, которое с такой помпой праздновали в 1913 году, – не больше чем мистификация, пусть и невольная? Что если последним потомком Романовых на русском престоле был внук Петра Великого, злополучный Петр III? Но даже если все обстояло именно так и Россией многие годы правили императоры, отцы которых к Романовым никакого отношения не имели, разве это что-нибудь меняет? К тому же доказать, кто был настоящим отцом, особенно через века, весьма затруднительно. А вот мать, носившая дитя и родившая его, сомнений не вызывает. Тем более интересно знать, какими они были, эти немецкие принцессы, "вознесенные" на трон чужой, огромной, непонятной могущественной державы.
Чем больше думаешь о судьбах жен и матерей российских императоров, тем отчетливее понимаешь, что русская кровь и русская душа – не одно и то же. Стать "русским душою" и сделать для России все, на что способен, может и человек другой крови. И наоборот, русская кровь – еще не гарантия патриотизма. Впрочем, "чистота крови" в таком огромном генетическом котле, как Россия, – не больше чем очередной миф. А русские – не только и даже не столько этнос. Русские – духовная и христианская общность.
Из всех этих соображений, наблюдений, открытий, из изучения официальных архивных материалов, писем и интимных дневников и получился сценарий научно-популярного сериала "Принцессы немецкие – судьбы русские". Идея сделать на основании сериала книгу принадлежит Издательскому дому "Питер". Идея, надо сказать, смелая. Такое – впервые. Обычно по книгам делают фильмы.
"Веселая царица была Елисавет…"
В Русском музее есть картина Луи Каравака – портрет двух девочек, одной 8 лет, другая на год младше. Обе красавицы. Но какие разные! Старшая черноволоса, тонколица, загадочно бледна. Взгляд строгий, не по годам проницательный. По выражению ее лица можно предположить: она обладает незаурядным интеллектом. Когда смотришь на вторую, мыслей об интеллекте как-то не возникает. Здесь преобладает грация, веселость, даже игривость. Белокурая малышка чудо как хороша. Очевидно, что из нее вырастет редкая красавица. Это две дочери Петра Великого – Анна Петровна и Елизавета Петровна, будущая российская императрица.
Петр Великий умирал в ночь на 28 января 1725 года. Это был день рождения Анны. Ей исполнилось 16 лет. Такие вот странности судьбы… Многие знатоки петровской эпохи вслед за Вольтером предполагают, что последняя фраза, написанная императором перед смертью ("Отдать все…"), должна была закончиться именем старшей дочери. И наша история была бы другой. Не случилось. Не успел. А может, и не собирался. Кто знает?
А вот в том, что отец любил Анну, сомневаться не приходится. Как же тогда мог отдать замуж за вполне ничтожного Голштинского герцога Карла Фридриха? Ведь не хотел. Три года добивался голштинец, племянник погибшего в 1718 году шведского короля Карла XII, руки русской царевны, и не обязательно Анны – он был согласен на любую из дочерей Петра, лишь бы заручиться поддержкой могущественного российского владыки. Поддержка нужна была и в завоевании шведского престола, и в борьбе против Дании, захватившей в начале Северной войны почти половину Голштинского герцогства – Шлезвиг.
Согласия на брак Петр не давал. Зачем такой муж Елизавете, а уж тем более Аннушке, которой после смерти наследника, маленького цесаревича Петра Петровича, государь подумывал завещать престол. Но весной 1724 года решил короновать законную супругу, мать своих детей, Екатерину Алексеевну, и переписал завещание на нее.
Не прошло и полугода, как Петр узнал об измене своего "друга сердешненького", Катеринушки. Девятого ноября казнили любовника царицы Виллима Монса, а уже десятого император послал за Карлом Фридрихом. Через несколько дней царь и герцог подписали брачный контракт: Анна Петровна становится женой голштинца, но будущие супруги отрекаются "за себя, своих наследников и потомства мужского и женского полу от всех прав, требований и притязаний на корону и империум Всероссийский". Это был договор официальный. Но одновременно был подписан и другой, тайный. Он давал Петру право забрать у родителей родившегося от этого брака ребенка и сделать его наследником российского престола.
Петру не суждено было дожить не только до рождения внука, но и до свадьбы дочери. Екатерина, которую царственный супруг собирался лишить престола, стала императрицей. В мае 1725 года она пошла на беспрецедентный шаг: прервала траур по супругу и устроила роскошную свадьбу Анны с Карлом Фридрихом. Молодожены уехали на родину герцога. Там, в Киле, дочь Петра была невыразимо одинока. Муж пьянствовал, развратничал. Это не было неожиданностью: в России Карл Фридрих тоже вел себя отнюдь не образцово, но страх перед будущим тестем все-таки сдерживал. Дома он наконец-то почувствовал себя абсолютно независимым. Молодой жене внимания не уделял. Да и ей с ним было неинтересно. Замечательные свойства души и ума, которыми наделена была Анна Петровна, применения не находили.
10 февраля 1728 года, спустя три года после кончины отца, двадцатилетняя Анна родила первенца. "Бедный малютка, не на радость ты родился", – были первые слова, с которыми обратилась она к сыну. Вещее сердце не обмануло. На седьмой день после родов она смотрела в открытое окно на иллюминацию, устроенную в честь младенца, простудилась и через три месяца умерла от скоротечной чахотки. Перед смертью умоляла об одном – похоронить ее подле батюшки. Наверное, тешила себя мыслью, что там, на родине, над ее гробом будет безутешно рыдать единственный близкий человек, оставшийся у нее на земле, сестричка Елизавета. Они ведь дружили, и их взаимная привязанность ничем не была омрачена. Но сестра в Петербург не приехала. Была осень, время охоты. А охота – любимое удовольствие Елизаветы Петровны. Не до похорон…
Шли годы. Умер Петр II (сын старшего сына Петра Великого, Алексея), благоволивший красавице-тетке. Десять лет правила страной двоюродная сестра, Анна Иоанновна (дочь старшего брата Петра, слабоумного Иоанна Алексеевича – Ивана V), всячески притеснявшая Елизавету. Был провозглашен императором Иваном VI младенец Иоанн Антонович, регентшей при котором стала его мать, Анна Леопольдовна (племянница Елизаветы, дочь второй ее двоюродной сестры, Екатерины Иоанновны, и Мекленбург-Шверинского герцога Карла Леопольда, супруга принца Антона Ульриха Брауншвейгского). Справедливо ли, что единственная дочь первого российского императора все время остается не у дел? И в ноябре 1741 года с помощью группы гвардейских офицеров справедливость наконец восторжествовала: Анна Леопольдовна была свергнута и со всем семейством сослана на север. Елизавета Петровна стала императрицей.
Вот тут-то, через 13 лет, и пришло время вспомнить о покойной сестре Анюте. Может, и не вспомнила бы: легко, весело жила, печальных мыслей старалась не допускать (они ведь могут нанести ущерб ее неземной красоте!). Но жизнь – штука жестокая, заставляет и о неприятном иногда задуматься. А неприятность была серьезная: отсутствие наследника престола. Самой ей наследника уже не родить – поздно. А ведь где-то там, в Германии, есть Аннушкин сынок, родная кровь. Тринадцать лет – не возраст, можно еще воспитать из мальчонки русского государя. Значит, нужно как можно скорее привезти его в Петербург, а то ведь, живя за границей, он подвергается разным недружественным России влияниям и может в конце концов стать опасным для тетушки, незаконно захватившей власть.
Звали мальчика Карлом Петром Ульрихом: по отцу – в честь двоюродного деда, шведского короля Карла XII, по матери – в честь родного деда, Петра Великого. Оба они оставили престолы, на которые он мог вполне законно претендовать.
И вот он в Петербурге. Елизавета огорчена: четырнадцатилетний мальчик хил, неказист – ничего общего ни с дедом, ни с Анной, ни с нею самой, признанными красавицами. Но еще хуже – совсем не развит. Это даже ей, не слишком образованной, сразу бросилось в глаза. Чему только его учили в Голштинии!? Зато капризен, необуздан, упрям: православную веру сердцем не принял, обряды соблюдать отказывается, русский язык учить не желает. Все время посвящает детским забавам да военным играм с голштинским отрядом, вызванным из Киля. Но главное – боготворит Фридриха II! И это – ее наследник! Ее, чьи войска дважды брали Берлин! "Умом и характером они были до такой степени несходны, что стоило им поговорить между собою пять минут, чтобы неминуемо повздорить", – вспоминала женщина, хорошо знавшая обоих. Очень скоро она приедет в Россию, чтобы остаться здесь на долгие 52 года.
Своим появлением в России она обязана (или Россия обязана ее появлением) Елизавете Петровне. Дочь Петра была первой, кто женил наследника престола на немецкой принцессе, установив традицию, которая до конца царствования Романовых была нарушена лишь однажды.
На самом деле первым, как и во всем, был ее батюшка, Петр Великий. Ведь это он женил своего сына Алексея на немецкой кронпринцессе Шарлотте, внучке герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского Антона Ульриха. Но первая немецкая принцесса, ставшая женой одного из Романовых, прожила в России так недолго (она умерла после тяжелых родов через четыре года после приезда в Петербург), что не оставила заметного следа в русской истории. Только одно, кроме происхождения, роднит Шарлотту с другими принцессами, волею судеб оказавшимися в нашем отечестве: в браке она была глубоко несчастна.
Но вернемся к той, которая вот-вот должна ступить на русскую землю, чтобы стать женой родного внука Петра Великого Карла Петра Ульриха, прожить на этой земле так долго и сделать для нее так много, чтобы получить право написать на подножье памятника преобразователю России: "PETRO PRIMO – CATHARINA SECUNDA", что в переводе с латыни означает не только "Петру Первому – Екатерина Вторая", но "Петру Первому – Екатерина Следующая".
Карлу Петру Ульриху, после принятия православия названному Петром Федоровичем, шел шестнадцатый год. "Пришла пора урода женить", – вздыхала Елизавета. Дело государственное…
О русской невесте нечего и помышлять: родственники наверняка попытаются влиять на верховную власть. Она хорошо помнила историю своей семьи. Ее дед, царь Алексей Михайлович, был женат дважды. Схватка за власть между царевной Софьей (дочерью от первого брака с Марией Милославской) и юным Петром (сыном второй жены, Натальи Нарышкиной) стоила сотен жизней. Да, батюшка Петр Алексеевич жестоко подавил стрелецкий бунт. А что было делать? Умереть самому? Елизавета не осуждала отца, но повторения кровавых междоусобиц допустить не желала.
Значит, нужно искать невесту-иностранку. Это и для политики полезно: родственники врагами не станут, скорее – союзниками, в худшем случае – нейтральными соседями. Но жена российского монарха обязана принять православие (Петра I, когда он сватал кронпринцессу Шарлотту, это не заботило, к проблемам религиозным он был более чем равнодушен; теперь – другие времена). Католичка от собственной веры не откажется. Лютеране терпимее. Тогда – немка? Немцы – близкие соседи. Да и наследник – наполовину немец.