Суд приглашает второго потерпевшего – активиста "Народного собора" Дениса Истомина. Это высокий сильный мужчина с цепочкой на шее. "Я пришел в храм к 11:20 и увидел, как служащая храма подбежала к охранникам за помощью, – вспоминает он события 21 февраля. – Я зашел и увидел, как при входе во Врата четыре девушки в масках и яркой одежде совершали хаотичные движения, имитирующие удары. В момент, когда я вошел, охранник пытался выпроводить одну из девушек. По-моему, это была Толоконникова".
– Оскорбило ли выступление девушек ваши религиозные чувства? – спрашивает прокурор.
– Да, я не отношу себя к сентиментальным людям, но это событие очень задело мои чувства, до слез.
– Можете ли вы конкретизировать, какие слова произносились именно в храме? – спрашивает адвокат Волкова.
– Нет, не могу, но я не слышал слова про власть, только хулу на Господа и Церковь.
– Вы даете показание, что вы видели, как меня уводили? Скажите, я сопротивлялась? Сколько понадобилось времени, чтобы довести меня от солеи до ворот? – спрашивает Истомина Маша Алехина.
– Я уже точно не помню, – разводит он руками. – Я не злопамятный – мы, православные, все такие.
Расстройство личности в виде активной жизненной позиции
Адвокат Полозов напоминает Истомину, что тот уже виделся с Толоконниковой на другом процессе – над организаторами выставки "Запретное искусство". Истомин признается, что помнит тот эпизод. "У него пристрастное отношение к нашим подзащитным. Он до этого с ними встречался, при обстоятельствах, когда они были противниками", – возмущается Полозов.
"Сейчас 20:30, судебное заседание длится во внеурочное время, – говорит адвокат Виолетта Волкова. – Наших подзащитных нормально не кормят, завтра их поднимут в 5 утра и в 6 уже вывезут сюда для того, чтобы они могли участвовать в заседании. Получается, что наши подзащитные не будут нормально отдыхать, не будут нормально питаться ряд дней, когда будет проводиться заседание. Защита тоже не имеет права фактически на отдых. Если мы завтра опять утром начнем судебное заседание, то получится, что все то время, когда мы проводим судебные заседания, я буду спать по два-три часа. Я могу уснуть на судебном заседании, уважаемый суд, вы этого хотите?"
"Я полностью поддерживаю ходатайство моих адвокатов, а также хочу сказать, что все, что сказано по поводу режима в следственном изоляторе, – правда, – добавляет Маша Алехина. – Нас поднимают в пять утра, но выводят не в шесть утра, а в восемь, а время с шести утра до восьми мы проводим в так называемом "стакане". Это помещение метр на метр, без окон, с закрытой дверью, то есть воздух там не циркулирует, из-за этого у меня постоянная головная боль. Сейчас конец дня, у меня кружится голова, и сейчас все плывет. И еще я хочу сказать, что, несмотря на то что режимные моменты следственного изолятора предполагают доставку с суда к десяти часам вечера, практика судебных заседаний показывает, что нас доставляют к половине второго ночи. То есть у нас нет времени ни на сон, ни на то, чтобы подготовиться к заседанию. Речь идет о нашем физическом здоровье, в таком режиме мы не вытянем и двух-трех дней. Я не хочу болезней и обмороков здесь, я хочу нормально участвовать в судебном процессе. Это мое право".
Журналисты спешно передают цитаты в редакции, публика возмущенно гудит, усталые адвокаты хмурятся, а конвой с ротвейлером, как обычно, выводит троих и надевает им наручники. В изолятор их опять привезут глубоко за полночь.
2 августа исполнительница русского шансона Елена Ваенга на своем сайте публикует эмоциональную запись с требованием посадить Pussy Riot: "Я лично выпью за здоровье судьи, который влепит им срок! Им на зоне покажут "пуси"! Мне плевать, исправятся они или нет! 7 лет много? Ничего. Авось мозг на место встанет. Преступление должно нести наказание". Блого-сферу развеселит не содержание письма, написанного заглавными буквами, а обилие орфографических ошибок в нем. По сети разлетятся: "пуси хрюси или как их там еще охринели вконец", предложение солисткам пойти в "мичеть" и спеть там про "срань господню". Позднее певица даже извинится – но только перед мусульманами за "мичеть".
В этот же день обнародуются результаты психологической экспертизы, которая находит у всех трех подсудимых "расстройства личности, выразившиеся в завышенной самооценке, активной жизненной позиции, повышенном уровне притязаний, упорстве и категоричности, сложности в просчитывании последствий своих решений".
3 августа выступает единственный свидетель защиты, которого судья согласилась вызвать в Хамовнический суд. Это Наталья Бежина, невысокая женщина лет пятидесяти, в очках, проректор Института журналистики и литературного творчества, где училась Маша Алехина. "Институт маленький, я общаюсь со студентами и преподавателями и знаю, что у Маши есть сын. Она о нем хорошо заботится", – говорит свидетельница. Бежина рассказывает, что Маша участвовала в экологических программах, "никогда не позволяла себе антирелигиозные, оскорбительные по отношению к религии высказывания", не курит, не пьет и не употребляет наркотики.
В то же время возле суда в Ростовском переулке сторонники Pussy Riot разбивают небольшой лагерь, украсив его шариками и бюстом Пушкина в балаклаве. А в твиттере голливудский актер Дэнни Де Вито призывает Владимира Путина освободить участниц панк-группы: "Мистер Путин… Pussy Riot… отпустите их".
Суд медленно движется к концу. 7 августа проходят прения сторон. Адвокат потерпевших Лариса Павлова заявляет, что "феминизм – это смертный грех, как и все неестественные проявления, связанные с человеческой жизнью". "Они и дальше готовы проникать в храмы, а может, и в мечети, а может, и в синагоги, чтобы продолжать устраивать там свои концерты и осквернения", – настаивает она. Павлова вспоминает акцию "Войны" в Биологическом музее и участие в ней Толоконниковой: "Непристойные совокупления на глазах у всех. Это еще раз доказывает, что она и ранее нарушала закон. Наличие детей является лишь формальным смягчающим обстоятельством, и я не думаю, что его нужно учитывать в этом деле". Она подчеркивает: все эти действия совершались по предварительному сговору, группой лиц, что является отягощающими факторами. Прокурор просит для девушек три года лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
Этим процессом власть нанесла сокрушительный урон РПЦ, и от этого удара РПЦ не скоро оправится, говорит адвокат Виолетта Волкова. Девушки, по ее словам, попали на скамью подсудимых исключительно из-за их политических убеждений. Слово берет адвокат Николай Полозов: почему в храме Христа Спасителя проходят банкеты и корпоративы? "Надо понимать принцип соразмерности. За незначительный проступок – годы тюрьмы", – сокрушается он.
Мария Алехина рассказывает, как следователь Артем Радченко не раз угрожал девушкам реальным сроком, если те не согласятся с версией событий, которую он, Радченко, им предложит. Этот же следователь дважды придет на передачу к журналисту Аркадию Мамонтову и в эфире телеканала "Россия-1" заявит, что, если бы Pussy Riot не остановили, неизвестно, где бы они еще решили спеть – вероятно, на подводной лодке.
"Не мы сделали храм Христа Спасителя политической трибуной, а патриарх. Если бы мы спели "Богородица, Путина сохрани", мы бы сейчас здесь не сидели", – заявляет на суде Екатерина Самуцевич. Толоконникова называет уголовное дело "фуфельным". "Мы шуты, скоморохи, может быть, юродивые, но мы не несем зла, – говорит она. – Я приношу извинения, что невольно оскорбила верующих, но идиоматическое выражение "Срань господня" выражает наше отношение к сращиванию РПЦ и государства. На любой непредвзятый взгляд очевидно, что все это имело политический подтекст. Мы уважительно относимся к религии и святости".
Петю Верзилова на выходе из суда пытаются поймать репортеры, но он ускоряет шаг и практически бегом удаляется. В этот вечер у него намечена встреча с Мадонной. Она выступает в Москве как раз накануне оглашения приговора. Во время концерта певица снимает футболку, разворачивается к залу голой спиной. На спине надпись "Pussy Riot". Зал вопит от восторга.
"Моя мечта – чтобы все имели право выражать свое мнение, – обращается Мадонна к зрителям. – В Иране, во Франции – везде, во всем мире. Маша, Катя, Надя! Я молюсь за вас. Они сделали нечто смелое этим поступком. И я молюсь за их свободу". В твиттере шутят, что Петр Верзилов – самый успешный продюсер в мире.
В худшем случае вы можете лишить меня так называемой свободы
8 августа полиция перекрывает 7-й Ростовский переулок, где расположен Хамовнический суд. "Да как это называется!" – кричит женщина, которая из-за кордонов уже сорок минут не может пройти на работу. "Это называется полицейское государство", – отвечает ей человек в майке "Свободу Pussy Riot!".
"У нас приказ ограничить движение. Если не нравится, обращайтесь в суд", – невозмутимо объясняет сержант полиции. "Так в суд вы нас не пускаете!" – язвят журналисты.
Через час приезжает полицейская "Газель", журналисты оживляются, но оказывается, что привезли всего лишь ротвейлера. Недавно адвокаты подсудимых пытались выгнать этого пса из суда за то, что громко лает, но приставы пояснили: пес участвует в процессе не как животное, а как спецсредство. В половине одиннадцатого привозят девушек и быстро заводят в зал. Надя Толоконникова успевает вскинуть кулак и поприветствовать толпу. На футболке у нее тоже вскинутый кулак – "No pasaran!".
Девушки в "аквариуме" улыбаются. Адвокаты подсудимых тоже улыбаются, хотя вид у них очень усталый. Маша Алехина, надев очки, просматривает текст последнего слова, которое сегодня будут произносить девушки. Иностранные корреспонденты на заднем ряду по-английски рассуждают, что это a pure crystallized story of good and evil – идеальная история о добре и зле. Входит судья Марина Сырова и объявляет последнее слово. Надя Толоконникова выступает первой:
– Текущий процесс идет не над тремя вокалистками Pussy Riot, а над всей государственной системой РФ. Имитация судебного процесса приближается к стандартам сталинских троек. То, чем занимается наша группа, – это род гражданской деятельности в условиях подавления прав человека, его политических свобод. Мы искали искренности и простоты и нашли их в юродстве панк-выступления. Первые лица государства стоят в храме с праведными лицами, но грешат куда больше нашего. Я вижу тех, кто поддерживает нас. Люди говорят: изначально мы тоже сомневались, могли ли вы это делать, но время показывает, что ваш политический жест был правильным. Вы раскрыли язвы этой власти, расшевелили то осиное гнездо, которое набросилось на вас. Нет единой социальной группы православных верующих – все больше верующих становятся на нашу сторону, молятся за нас. Вчера Мадонна заявила, что мы содержимся здесь незаконно, все больше людей это произносит, и меня это потрясает. Правда торжествует над ложью, хотя мы по-прежнему здесь. С момента ареста мы разучились плакать. Мы отчаянно кричали о беззакониях властей, но вот у нас украли голос. Весь процесс нас отказываются слышать. Мы здесь декорации, элемент неживой природы, тела, которые доставляют в суд. Мы сидим в клетке, но я не считаю, что мы потерпели поражение, как и диссиденты, которые терялись в тюрьмах и психбольницах, не проиграли. Искусство создания портрета эпохи не знает победителей и проигравших.
Ей громко хлопают.
– Так, мы не в театре! – злится судья. – Свои эмоции попрошу оставить при себе.
Следующей выступает Маша Алехина. Если Надя говорила громко, как с трибуны, Маша говорит тихо:
– Наша ситуация изначально деперсонифицирована. Говоря о Путине, мы имеем в виду систему, созданную им, вертикаль власти. Премьер-министр Великобритании приветствует Путина не словами об Олимпиаде, а вопросом, почему у нас сидят в тюрьме три невиновные девушки. Проведя почти полгода в СИЗО, я поняла, что тюрьма – это Россия в миниатюре. Ничто не делается без вмешательства начальника, процветают доносы, отсутствует инициатива. К строгим рамкам режима дня быстро привыкаешь, люди начинают дорожить малым – скатертью, пластиковой посудой. Мы против путинского хаоса, который только называется режимом. Происходит мутация всех институтов при внешней сохранности форм, уничтожается дорогое нам гражданское общество. Религиозная истина не должна быть окончательной, необходимо имманентное испытание свободы духа, религиозная истина – это процесс, а не результат, процесс осмысления, в том числе и в современном искусстве. Применительно к современному искусству в этом зале все время звучали слова "так называемое". Стихи Бродского на знаменитом процессе тоже называли "так называемые стихи", а обвинители их не читали. Я скажу, что весь этот процесс – так называемый процесс, и в худшем случае вы можете лишить меня так называемой свободы.
Зал снова громко аплодирует, а приставы грозятся вывести тех, кто нарушает порядок судебного заседания. Последней выступает Катя Самуцевич:
– Православная культура принадлежит не только патриарху и РПЦ – она может оказаться и на стороне гражданского бунта. Нас пытались выставить как воинствующих атеистов, но промахнулись: мы уже были известны как антипутинская группа. У меня смешанные чувства от этого процесса. Я жду обвинительного приговора. И суд мы вроде бы проиграли. Но на самом деле мы выиграли.
Наручники натирают им руки
Чем ближе приговор, тем более смелыми становятся акции защитников Pussy Riot. 15 августа два десятка человек с разно-цветными балаклавами на головах выстраиваются на ступенях перед храмом Христа Спасителя, держа в руках буквы с евангельской цитатой: "Блаженны милостивые". Полицейские называют плакат "похабным" и задерживают четверых участников, а журналиста "Новой газеты" бьют по голове. В Мавзолее Ленина на Красной площади мужчина разбрасывает листовки с изображением Pussy Riot, чтобы "повеселить дедушку" (его штрафуют на 500 рублей). Активисты Amnesty International передают обращения в поддержку Pussy Riot сотруднику посольства России в США, но тот выбрасывает все бумаги на тротуар. В православном кафедральном соборе Святителя Николая в Вене мирно проходит акция в поддержку участниц панк-группы. Пол Маккартни заступается за феминисток и отправляет им открытое письмо: "Я пишу, чтобы поддержать вас в это трудное время. Я хочу, чтобы вы знали: я очень надеюсь, что российские власти будут соблюдать принцип свободы слова для всех граждан вашей страны и не накажут вас за ваш протест".
Судье Марине Сыровой накануне приговора предоставляют защиту – "в связи с поступающими угрозами", как сообщает Мосгорсуд. Рано утром 17 августа в день приговора неизвестные сторонники Pussy Riot надевают желтые шапки-балаклавы на памятник Александру Пушкину и Наталье Гончаровой на Старом Арбате. Активистки Femen "в знак солидарности с жертвами кремлевско-поповского режима" спиливают бензопилой поклонный крест неподалеку от майдана Незалежности в Киеве.
У суда с утра дежурит ОМОН. Машины и пешеходов по традиции отправляют в обход. Группа молодежи кричит: "Бабий бунт не пройдет", "Pussy должны сидеть в клетке!". Омоновцы просят их разойтись. Один из парней объявляет, что он член "Молодой гвардии Единой России", полицейский кивает и отходит. Несколько человек со скрипками играют что-то из классики на фоне плаката: "Pussy Riot – это порно, а вот это – настоящая музыка". Рядом православные активисты скандируют: "Всякая власть от Бога!" Группа казаков пытается разжечь костер "для ведьм". У суда появляются Алексей Навальный, Лев Пономарев, Леонид Парфенов, Сергей Удальцов, Гарри Каспаров. ОМОН начинает задержания.
Судья долго, монотонно, скучно зачитывает весь приговор – там и показания свидетелей, и экспертизы, и характеристики подсудимых. "Ну, их осудят. Не стоит питать иллюзий. Однако никто этого не боится", – пишет Марк Фейгин в твиттере. Девушки из "аквариума" жестами показывают адвокатам, что наручники натирают им руки. "Зачем их держать в "аквариуме" в наручниках? Бессмысленный садизм", – говорит Николай Полозов. Резолютивная часть звучит только незадолго до девяти вечера: Алехина, Самуцевич и Толоконникова признаны виновными, им дают по два года в колонии общего режима.
"Позор!" – кричат в зале.
"Позор! Два года!" – кричат за окном. Кто-то в своей машине на полную громкость включает новую песню Pussy Riot:
Путин зажигает костры революций,
Ему скучно и страшно с людьми в тишине.
Что ни казнь у него – то гнилая рябина,
Что ни срок в много лет – то предмет для поллюций…
На улице ОМОН кидается на людей, которые подпевают, машут руками, скачут, скандируют: "Позор!" В тот же клубок кидаются православные – усмирять "кощунников". Татьяна Романова, сторонница Pussy Riot, которую месяц назад ударил религиозный фанатик, забирается на перекладину фонарного столба в балаклаве, повисает там и кричит: "Не забудем, не простим!" Омоновцы карабкаются следом – она уходит от них по стене и спрыгивает на территорию турецкого посольства. Омоновец прыгает за ней – и столбенеет от ужаса: ведь он на территории другого государства. А из машины играет Pussy Riot:
Страна идет, страна идет на улицы с дерзостью!
Страна идет, страна идет прощаться с режимом!
Страна идет, страна идет феминистским клином!
20 августа становится известно, что уголовное дело в отношении девушек из Pussy Riot, оставшихся на свободе, выделено в отдельное производство, а сами вокалистки объявлены в розыск. В Псковской области на одном из храмов неизвестные ночью рисуют граффити в поддержку панк-группы. Той же ночью в Архангельске и Челябинской области неизвестные спиливают четыре поклонных креста. Лидер движения "Святая Русь" Иван Отраковский заявляет, что необходимо создать православные дружины по всей стране. На спектакль "Театра. doc", посвященный суду над Pussy Riot, с криком "Покайтесь!" врываются Дмитрий Цорионов и Андрей Каплин в сопровождении журналистов НТВ.
30 августа в Казани находят тела двух женщин – матери и дочери – с колото-резаными ранами. На стене квартиры, в которой совершено убийство, кровью написано "Free Pussy Riot!". Протоиерей Димитрий Смирнов объявляет, что вина за преступление лежит на защитниках панк-группы: "Эта кровь на совести так называемой общественности, которая поддержала своим авторитетом участниц этого акта в храме Христа Спасителя, потому что в результате люди с неустойчивой психикой получили карт-бланш". Через два дня житель Казани Игорь Данилевский, задержанный по подозрению в убийстве, признает вину и расскажет, что надпись кровью на стене оставил, чтобы сымитировать ритуальное убийство и запутать следствие. Выясняется, что убийца был должен жертвам крупную сумму денег.