Так же далеко живет от меня теперь еще одна моя подруга - Нелли Рубис. Самая обычная женщина, не имеющая никакого отношения к актерскому миру: она работала скромной телефонисткой. И сколько доброты, тепла в этом человеке. Когда-то она была моей поклонницей и, естественно, относится ко мне по-особому. Я стараюсь всю жизнь платить ей тем же. Дружба, как известно, требует определенных душевных затрат, определенных усилий, и сейчас, при такой сумасшедшей жизни, когда всех изматывают бесконечные проблемы, у многих чувствуется душевная усталость. Да еще эти наши огромные московские расстояния. У Нелли сейчас, как и у большинства из нас, жизнь трудная, болеет муж, она вся в домашних заботах, но все равно находит время, чтобы позвонить: "Танечек, как ты там?.." И я уже чувствую, что звонит очень близкий, любящий меня человек. И становится от таких простых слов, от этого внимания легче и светлее…
Есть у меня подруги и далеко от Москвы - в Германии и в Чехии. Одна из них - Лиля Лобкина, с которой мы учились в Глазуновке. Но училище Лиля не закончила, вышла замуж и уехала в Берлин, в тогдашнюю Германскую Демократическую Республику. Актрисой она не стала, а стала просто хорошей женой. Да и ее Зиги, Зигфрид Кельнер - идеальный муж, такой, которого пожелаешь каждой женщине. А Лиля, фрау Кельнер, - пикантная, очень женственная, всегда элегантно, со вкусом одета. Во времена ГДР, когда в Берлине не было такого разнообразия товаров, как сейчас (правда, у нас в СССР было еще хуже), Лиля все равно умудрялась красиво одеваться, в магазинах у нее были какие-то знакомые, которые помогали ей все "доставать". Когда я приезжала к ней в гости, она водила меня в эти магазины и буквально заставляла покупать красивые вещи. В один из таких приездов мне сообщили из Москвы, что умерла мама. Я должна была срочно вылететь домой, и Лиля накупила тогда всего, что требовалось для такого печального события.
А чешская моя подруга живет в Праге. Зовут ее Галя Штовичкова. Она тоже русская, вышла замуж за чеха, у нее родился сын Слава. Познакомилась я с Галей и ее семьей в 1972 году, когда наш театр приезжал, в Чехословакию на гастроли. Галя была нашей переводчицей. Мы очень подружились, я несколько раз ездила к ней в Прагу, сначала одна, потом с Кремером. И Галя, когда бывает в Москве, всегда останавливается у нас.
Во время работы над спектаклем "Настоящий мужчина" я познакомилась у нас в театре с чудным человеком, ставшим потом моим большим другом, - автором этой оперетты Михаилом Зивом. Он тогда был уже достаточно известным композитором - много работал в кино, в частности написал музыку к таким знаменитым фильмам Григория Чухрая, как "Баллада о солдате", "Чистое небо"…
Михаил Зив сотрудничал и с театрами, например с Музыкальным детским, которым руководила Наталья Ильинична Сад. Для нашего театра после "Настоящего мужчины" Миша написал оперетту "Господа артисты" по мотивам пьесы А. Островского "Таланты и поклонники". Правда, наш спектакль во многом отличался от произведения знаменитого драматурга.
Мне повезло, что я встретила такого человека, как Миша. Мне вообще везло в жизни на хороших людей. Миша был красивым, добрым, отзывчивым человеком. И музыка его была добрая, как и он сам. Друзья и знакомые звали его "неотложкой", потому что был он безотказным: надо кого-то отвезти в больницу - звали Мишу, надо кому-то помочь переехать, что-то перевезти - Миша тут как тут.
Мы с ним обожали друг друга, и наши отношения можно было назвать "влюбленной дружбой". И звали мы друг друга ласково: я его - Зивчиком, он меня - Шмынечкой. Помню, как на премьеру нашего с ним спектакля он принес мне букет из ста роз. Я понимала его отношение ко мне - знала, что он был большим поклонником женщин. Но в случае со мной романа не получалось. Хотя Миша и видел, что я ему симпатизирую. Но…
Как говорила обо мне моя незабвенная Анна Ароновна Левина: "Впервые встречаю такую женщину, которая спокойно отдавала бы свои роли другим актрисам и умела ставить стенку между собой и мужчинами". Анна Ароновна была права - у меня действительно не было никогда ревности из-за того, что кто-то играет те же роли, что и я. Более того, я вообще не любила быть единственной исполнительницей - считала, что должен быть еще кто-то мне в пару. Например, когда играла Анечка Котова, я с удовольствием смотрела ее спектакли и отмечала про себя, что она хорошая актриса. Когда кто-то из моих коллег-женщин получал роли, которые могла бы сыграть и я, у меня это не вызывало никаких огорчений. Чего огорчаться? Работы, ролей на всех хватит… Тогда мы ведь все были очень заняты - порой выходили на сцену по двадцать раз в месяц.
Что же касается нашей нежной дружбы с Мишей Зивом, то именно дистанция, которую я держала всегда с мужчинами, располагала его ко мне еще больше: видимо, такой барьер лишь усиливает мужской интерес.
Со стороны наша с Мишей дружба могла кому-то показаться вовсе и не дружбой. Даже Анатолию Кремеру, когда мы с ним поженились, наши отношения с Мишей казались сначала странными. А потом он все понял и тоже подружился с ним. Мы бывали у Миши в гостях, где собиралась совсем другая, отличная от актерской, компания - кинорежиссеры, киносценаристы, художники, операторы… В кино работают разные люди, но у Миши собиралась компания именно интеллигентов от кино. Общаться с ними было очень интересно… Знакомы мы были и с Мишиной женой Соней, и с его красавицей дочкой Наташей… Миши Зива больше нет… Его фотография в моем доме - среди фото самых близких мне людей…
Был в моей жизни еще один такой же влюбленный в меня друг - Саша Ратнер, инженер. Сейчас уже точно и не вспомню, как он оказался в моем окружении. Умный, интересный человек, приятный в общении, хотя и со своими особенностями: Саша был несколько задиристым.
Конечно, я видела, что нравлюсь Саше, мне же было просто интересно с ним. Наши отношения были очень теплыми, но настолько платоническими, что Владимир Аркадьевич Канделаки даже отпустил меня с Сашей в дом отдыха в Рузу. Удивляюсь сейчас своей тогдашней наивности - мне и в голову не могло прийти, что люди истолкуют наш приезд по-своему. Они действительно истолковали - решили, что Татьяна Шмыга приехала со своим молодым любовником (Саша был моложе меня): "И куда только Канделаки смотрит?!.." А он не только не смотрел, он даже сам доставал нам путевки и отпустил меня спокойно - знал, что жена у него в определенном смысле странная, какую-то дистанцию с мужчинами держит…
Дружили мы с Сашей долго. Потом, когда мы расстались с Канделаки и я вышла замуж за Кремера, он подружился и с Анатолием Львовичем. И хотя жизнь давно развела нас, Саша до сих пор иногда звонит мне…
Не только об оперетте
У нас дома кино больше всех любила я - и то в основном в детстве. Моя двоюродная сестра Зина, которая была намного старше, всегда водила меня, совсем девочку, с собой в кинотеатры. Помню, как в расположенном неподалеку от нашего дома "Таганском" мы с ней одиннадцать раз смотрели александровский "Цирк", который вышел на экраны в 1936 году. Там впервые я и увидела Владимира Сергеевича Володина (в фильме он играл роль директора цирка). Конечно, мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь я буду выступать с ним на одной сцене, что вообще стану актрисой, певицей, что снимусь в кино.
Но так случилось в моей жизни - и Театр оперетты, и встреча на его сцене со знаменитым артистом, и съемки в кино…
В 1962 году должны были отмечать юбилей знаменательного исторического события - Отечественной войны 1812 года. К этой дате Эльдар Александрович Рязанов задумал снять фильм о тех славных временах по известной пьесе А. Гладкова "Давным-давно". И не просто экранизировать ее, а сделать на основе пьесы оригинальный сценарий, внеся определенные изменения, добавления, которые были необходимы из-за специфики кино. О том, с чем он столкнулся при этом, Эльдар Александрович рассказал очень увлекательную, почти детективную историю в своей книге "Неподведенные итоги", вышедшей в издательстве "Вагриус"…
Спектакль "Давным-давно" к тому времени уже почти два десятилетия с неизменным успехом шел на сцене Центрального театра Советской Армии. Роль Шурочки в нем в первые годы великолепно играла замечательная актриса Любовь Добржанская. Впоследствии она снималась в нескольких фильмах Э. А. Рязанова, но уже в ролях матерей - сначала Юрия Деточкина в "Берегись автомобиля", потом Жени Лукашина в "Иронии судьбы"…
Сейчас уже не могу вспомнить точно, как именно я получила приглашение сниматься в "Гусарской балладе" в роли актрисы Луизы Жермон. Помню только, что, как всегда, испугалась и сразу же хотела отказаться - так это было неожиданно, так для меня необычно, так не похоже на то, что я делала до сих пор. Но меня уговорили попробовать, и я оказалась на "Мосфильме".
Участие в съемках не влияло на мою основную работу - сцен у меня было немного, снимали мы быстро, и я без особых осложнений продолжала играть свои спектакли в театре. Эпизод, где гусары отбивают у французов карету, в которой ехала Луиза, мы успели снять на натуре, на настоящем снегу, а вот дуэль поручика Ржевского и корнета Азарова на бивуаке партизан пришлось снимать в павильоне, на снегу из нафталина, поскольку зима к тому времени закончилась. Как ощущала я себя тогда с моей аллергией, говорить не буду.
Атмосфера в киногруппе была замечательная. Эльдар Александрович был никакой не грозный режиссер, а, наоборот, оказался человеком мягким и остроумным. Ко мне относился хорошо, особенно не поучал, а ведь я впервые снималась в кино, - он как бы доверился природе актера. Рязанов почти не "руководил" и Ларисой Голубкиной, хотя она тогда была совсем молоденькой студенткой ГИТИСа и опыта у нее просто не могло быть. Зато она брала своим очарованием юности, своей непосредственностью. Мне она была "родня" по институту - тоже тумановская ученица, так что могла спокойно подойти и спросить совета: "Татьяна Ивановна! Как мне тут сыграть?" Лариса не стеснялась учиться у всех и всему. А я и сама-то была на съемках "зажата", запугана. И не кем-то, а самой собой - я ведь никогда прежде не выходила на киноплощадку (передачи на телевидении, из студии не в счет), так что не было у меня никакой уверенности, никакого "куражу".
Зато меня всячески поддерживали другие актеры. А компания их подобралась просто великолепная. Юра Белов - удивительной доброты и обаяния человек, душевный, сердечный. Это видно во всех его работах на экране. Такое нельзя сыграть - таким надо родиться… Красавец Феликс Яворский, очень популярный тогда, много снимавшийся артист. Кроме того, его голосом удивительного тембра говорили персонажи и многих иностранных кинолент, в дубляже которых он принимал участие… Владимир Трошин, известный драматический актер, но в то же время как бы из моего "клана" - певец с особой, теплой, проникновенной манерой исполнения…
Все эти веселые, заводные гусары относились ко мне не просто внимательно, а, я бы сказала, трогательно. Даже не знаю почему - я ведь ни с кем из них до этого не была знакома лично. Возможно, кто-то из них видел меня на сцене, по телевидению… Как бы то ни было, они старались мне помочь, понимая, что мне нелегко. Помню, как меня утешал, подбадривал Юрий Яковлев, когда я была готова расплакаться из-за того, что у меня ничего не получалось: "Вот снимешься в десяти фильмах, тогда и будешь все уметь". Какие десять фильмов! Мне бы в одном закончить съемки…
А вот Льву Полякову, исполнявшему роль влюбленного в мою Луизу Петра Пелымова, я на съемках не нравилась, так что играть уединявшегося от друзей-гусар, веселившихся в обществе Луизы, и изображать обиженного за ее измены ему было легко. Не нравилась я Полякову потому, что не соответствовала его представлению об актрисе-француженке. Недоволен он был мною и в сцене, где у нас с ним должен был быть поцелуй, - я действительно делала это неубедительно, потому что совершенно не умела целоваться…
Фильм был снят "на одном дыхании" - это чувствуется и по динамизму действия. И так же, "на одном дыхании", он смотрится до сих пор - оторваться нельзя. Как зритель, я очень люблю "Гусарскую балладу", и совсем не потому, что снималась в ней. Что-то есть такое в этом фильме, раз и по прошествии стольких лет его продолжают смотреть с удовольствием - и старшее поколение зрителей, и молодое.
Но память о той работе (и память приятная) не мешает мне, уже как стороннему наблюдателю, видеть все свои просчеты. Меня часто спрашивают, особенно после очередного показа "Гусарской баллады" по телевидению: "Как вы воспринимаете себя там? Как просто актрису по фамилии Шмыга? Или как себя лично?" Отвечаю: я себе не нравлюсь. И не потому, что могу теперь судить о той работе, обладая немалым актерским опытом. Нет, я и тогда себе не нравилась. Лев Поляков был прав - не француженка я там. Мне очень нравится фильм и не нравлюсь в нем я, хотя понимаю, что нельзя требовать многого от совсем неопытной киноактрисы. И пусть мне говорят, что это кино, что это комедия, где условность предполагается, что там и не должно быть актерских соответствий, что даже сам Ильинский вовсе и не Кутузов, а это игра, так задумано режиссером… Все равно…
Так что можно понять Льва Полякова, почему "моя" Луиза Жермон его не устраивала. Возможно, он видел совсем другую Луизу, как в спектакле ЦТСА, где эта роль была решена в ином ключе, - капризную, властную покорительницу мужских сердец, приехавшую на гастроли в Россию и застрявшую здесь. Моему партнеру не нравилась в фильме даже прическа Луизы. Надо признать, что она действительно была не самая удачная - могли бы придумать и что-либо более интересное, тогда Луиза выглядела бы по-другому. А от этого пошло бы и мое самочувствие, внутренний настрой. И держалась бы я по-иному, по-иному сыграла бы роль. Такие детали, как костюм, прическа, имеют для актеров немаловажное значение - они помогают входить в образ, чувствовать себя в нем органично.
Костюмы шили на "Мосфильме", и были они удачными. Особенно мне нравилось одно из платьев Луизы, бархатное - я его просто обожала и даже в перерывах между съемками гуляла в нем по территории студии. Там был пруд с лебедями, к которому я любила ходить. Мне сделали фотографию, где я в этом платье стою на фоне прекрасного лебедя. Теперь того снимка у меня нет - кто-то "позаимствовал" и забыл вернуть…
Из-за привычки оставлять свои вещи без присмотра мне пришлось на съемках "Гусарской баллады" поплатиться за такую доверчивость. Точнее, не поплатиться, а расплатиться в прямом смысле. В сцене, где я выходила из кареты среди снежного поля, на мне были шуба и красивый шарф. Вот его-то у меня и украли… Кто, когда, при каких обстоятельствах - не знаю. Хорошо еще хоть шубу, в которой я снималась, сразу после съемок забирала костюмерша, а шарф почему-то нет, и он оставался у меня. А потом исчез… Из своего не слишком большого жалованья мне пришлось выплатить студии его стоимость…
Когда фильм был закончен, Эльдар Александрович пригласил меня в Дом кино на просмотр. Всей группой мы выходили на сцену, а я почему-то очень смущалась, волновалась, хотя к сцене давно привыкла. Но одно дело играть в родном театре и совсем другое - выходить к публике в необычном для себя амплуа.
С Э. А. Рязановым мы потом встречались редко, хотя он не раз приглашал меня на различные мероприятия в Доме кино. Но я по своему обыкновению стеснялась, отказывалась, иногда и времени не было… Прошло много лет, и вдруг недавно от имени Эльдара Александровича мне позвонила его помощница, его директор Алена. С ней и ее мамой, известной актрисой Малого театра Ириной Ликсо, мы знакомы - соседствуем по даче. Алена сказала, что Рязанов хочет сделать обо мне передачу - часть задуманного им телефильма об актрисах, которые снимались у него. Потом Эльдар Александрович позвонил сам, спросил, когда можно приехать ко мне домой со съемочной группой.
И вот состоялась наша встреча… Почти сорок лет спустя… Если уж не мушкетеров, то во всяком случае старых "гусар"…. Рязанов пришел - большой, вальяжный, остроумный, уютный… Мы пили кофе и беседовали под прицелом камеры. Он задавал вопросы, и я чувствовала, что разговариваю со своим человеком - так с ним было просто, свободно. У него удивительный дар создавать атмосферу, располагающую людей друг к другу…
После "Гусарской баллады" ко мне обращались не раз с предложениями сниматься в других фильмах. Но в основном речь шла об экранизации все тех же оперетт. Делать в кино то, что я делала в театре, мне было неинтересно, и я отказывалась. Пока не появился режиссер Галантер - он предлагал нечто неожиданное: в фильме "Кое-что из провинциальной жизни" по Чехову сыграть все женские роли. Это было очень заманчиво. Правда, потом все закончилось тем, что в фильме я сыграла только небольшой фрагмент из "Юбилея", исполнив роль жены управляющего банком Шипучина. Когда-то ее блестяще играла Ольга Николаевна Андровская. Естественно, мне не удалось даже приблизиться к ее уровню. А вот все романсы, звучащие в фильме, были записаны мною.
Нельзя сказать, что я вообще перестала иметь дело с кино, со съемками, просто это приняло несколько другую форму - фильмов для телевидения. В 1972 году на ТВ решили снять фильм "Нет меня счастливее", посвященный мне. Чтобы все это не выглядело как обычный киноконцерт, нашли интересный ход - цветные фрагменты спектаклей, концертных выступлений чередовались с черно-белыми кадрами "трудовых будней" актрисы: моменты репетиций, работа с концертмейстером, с художником, выбор костюмов, поиски грима… В фильме было немало хороших номеров и среди них - танец "Чаплиниана" из оперетты А. Долуханяна "Конкурс красоты". На телевидении мы только изменили декорации. Танец придумала я сама - как говорится, мне дали этот номер "на откуп". Конечно, я советовалась кое с кем из наших артистов балета…
Летом 1982 года на телеэкраны вышел еще один фильм с моим участием. Предыстория его такова. У режиссера Розетты Немчинской возникла идея "снять что-нибудь интересное с Татьяной Шмыгой", и она обратилась с ней сначала к Кремеру. Он отнесся к предложению Розетты положительно, а я по своей всегдашней привычке засомневалась: "Ну будет еще один опереточный телеконцерт… Зачем?" Но когда Анатолий Львович рассказал, какой необычный ход можно было бы использовать в будущей работе, я согласилась.
А предполагалось следующее: в фильм, конечно, войдут и отрывки из оперетт, в которых я уже выступала, но в основном будут номера, в которых меня не видели ни на сцене, ни на телеэкранах. Мало того, они должны быть поставлены необычно, так как мои партнеры - не артисты оперетты, а актеры из "соседних" видов искусства: из оперы, из балета, из драматических театров. И при этом только мужчины.