* * *
Не покидая театр (а это был все тот же МТЮЗ), я стал солистом знаменитого Государственного оркестра РСФСР под управлением Утесова. И когда в театре у меня случались перерывы между спектаклями, я с оркестром ездил на гастроли по родной стране. Часто вместе с нами ездила "звезда". И тогда первое отделение занимал репертуар оркестра и его солистов, а все второе отделение пела знаменитость. Такая практика обеспечивала сборы и применялась довольно часто.
Один раз с нами поехал композитор и певец Евгений Мартынов. Поехал на пике своей популярности. А самой известной и любимой его песней была тогда "Лебединая верность". Немало слез было пролито дамами во время исполнения Мартыновым этой песни. И пел он ее очень хорошо. Как бы в ту пору выразились – душевно. Или задушевно… "Лебединая верность" была хитом его программы: еще когда только объявляли название, в зале начинались овации.
И вот Евгений поет и добирается до ключевого момента: "Вдруг по птице кто-то выстрелил, и вырвался крик: "Что с тобой, моя любимая? Отзовись скорей…"" – и т. д. А сразу за исполнителем сидят скрипачи оркестра, большинство – родом из Одессы. Их каламбуры и хохмы сопровождали все концерты. (В частности, нашу с Филатовым песню "Бизоны" они обшучивали постоянно. Простая строчка "Несутся на Запад бизоньи стада" претерпевала у них существенные изменения. Там было и "несутся на запах", и "несутся на запад кобзоньи стада" и пр. А известную картину Пикассо "Девочка на шаре" они переименовали в "Девочку на шару" (на музыкантском сленге "на шару" означает – даром, бесплатно.) Словом, непростые ребята служили в скрипачах в оркестре Утесова.) И вот, сразу после слов "Вдруг по птице кто-то выстрелил и вырвался…", один из них внятно вполголоса сказал: "кряк"… Превратив тем самым благородного лебедя в вульгарную утку, а весь пафос и горечь происходящего в песне опустив до водевиля, до капустника. К его чести, Мартынов если и обиделся, то ненадолго, а публика… та вообще ничего не разобрала.
* * *
Был у меня концерт в клубе "Эльдар". Как вы понимаете, Эльдар Рязанов имеет к нему прямое отношение. Творческие вечера, концерты превосходных, хороших и просто популярных деятелей искусства – вот типичный репертуар клуба "Эльдар". Мне, вероятно, следует отнести себя к отдельной категории – поющий артист, которого, мол, можно узнать хотя бы по тому, что он спел известный романс "Кавалергарды" в фильме Мотыля "Звезда пленительного счастья".
Словом, я выступаю, Эльдар Александрович в зале, в первом ряду, так что мы иногда даже перебрасываемся репликами. Шутим. Этакий парный конферанс у нас. Ему, вижу, все нравится, но в антракте я получаю от него записку с соответствующими пояснениями его супруги Эммы. Оказывается, несколько дней тому назад он на своей машине что-то нарушил и был за это остановлен. Сотрудник ДПС конечно узнал Рязанова, но это нарушителя не спасло, ибо выяснилось, что его права просрочены чуть ли не на год. Популярность и авторитет классика кинематографа, наверно, выручали раньше, но здесь не сработало, и классик, как простой автолюбитель, был отправлен на медкомиссию, без которой, как известно, получение новых прав невозможно. В записке содержались сдержанные комплименты и извинение за то, что он не сможет присутствовать на втором отделении, так как завтра обязан явиться на медкомиссию к восьми утра! Тут стоял первый восклицательный знак, а дальше в скобках крупно, почти печатными буквами – "НАТОЩАК!!!". Именно с тремя восклицательными знаками. То есть ясно было, что к восьми утра – это возмутительно неприятно, но что не покушамши – это вообще катастрофа! Кто только не шутил на юбилеях и капустниках по поводу комплекции Рязанова и его любви к "хорошо покушать". Но вот как он сам к этому относится, не было известно широким народным массам. И будем надеяться, что история с запиской доказывает нам: Эльдар Александрович обладает драгоценнейшим для классика качеством – самоиронией, в придачу к обыкновенной "Иронии судьбы", радующей нас каждый Новый год. Что же касается состояния "натощак", без которого анализ крови не получается, то это лишь временное, одноразовое неудобство, потому что "тощак" Эльдару Александровичу не грозит по определению.
* * *
Как-то две звезды отечественного кинематографа прогуливались по улицам провинциального города N и полушутя спорили о том, кто из них популярнее. В городе N шли гастроли Театра на Таганке, в котором оба артиста в ту пору работали. Их звали Леонид Филатов и Борис Хмельницкий. У одного из них триумфально прошел недавно по экранам страны фильм "Экипаж", а у другого, немного раньше, – "Баллада о доблестном рыцаре Айвенго" и "Стрелы Робин Гуда". Спор должен был разрешиться у газетного киоска. Объем продаж открыток из серии "Актеры советского кино" должен был объективно показать – к кому из них народная любовь сильнее. Точнее, "рейтинг" в основном обеспечивали девушки, грезившие по ночам о своих героях.
Оба подошли к киоску и, не показывая лица, Филатов спросил: "Есть ли у вас открытки с Филатовым?" Киоскерша достала свой бухгалтерский фолиант, перелистала несколько страниц, нашла то, что нужно, и сказала: "Еще есть, но осталось очень немного". Филатов торжествующе посмотрел на Бориса, но тот сделал ему знак, чтобы он продолжил вопрос, что, мол, еще не кончен спор и не погасли свечи. Леня с детским пренебрежением к поверженному, как он в тот момент считал, противнику спросил в окошко: "Ну а Хмельницкий есть у вас?" Ответ, прозвучавший из недр газетного киоска, буквально сразил его стрелой Робин Гуда: "Ой, а вы знаете, с Хмельницким, к сожалению, нет ни одной. Уж недели две как все продали". Саркастический хохот Хмельницкого сопровождал этот облом. Леня не знал тогда, что происходит смена киноэпох, одни герои уступают место другим, подчас своим противоположностям, и так называемым секс-символом вскоре станет именно он: хотя до красавца Хмельницкого ему ой как далеко, но его открытки будут со свистом разлетаться из всех киосков страны. Тогда, у того киоска, этот перелом еще не наступил, Ленин звездный час ожидал его впереди, буквально через несколько недель. А Боря все равно остался в памяти людей не как уходящая натура, а как романтический герой, так же примерно, как Жерар Филипп для Франции. Мода на них вроде как прошла, но есть смутное пока предощущение, что эра романтизма скоро опять наступит. Что ж… подождем, потерпим…
* * *
Премьера спектакля "Провокация" в театре "Школа современной пьесы". Спектакль создал (то есть написал пьесу, поставил и сыграл в ней) Сергей Юрский. Перед самым началом все участники собрались за кулисами. "Ну, с Богом!" – сказал Сергей Юрьевич. И кто-то из артистов ответил: "К черту!" Перепутал адрес, подумав, что ему пожелали "ни пуха ни пера". "С Богом – к черту" – это не просто оригинально. Не это ли суть лицедейства, подумал я тогда. И сам себе возразил – нет, не всякого, конечно, не всякого… Бывает, все-таки, с Богом и к Богу. Правда, в последнее время все реже…
* * *
Вот так, с твердым стремлением приобщиться к Богу поехала к святому источнику недалеко от Богородского озера (под Сергиевым Посадом, километров двадцать пять – тридцать) маленькая компания артистов с друзьями. Дорога от трассы, с ее колдобинами, ямами, кочками, идущая под уклон к святому источнику, сама по себе становится тяжелым испытанием, но во время (или после) дождя – просто бедой. А тут случилась большая, страшная гроза. Мы легкомысленно понадеялись, что успеем выбраться наверх до грозы. Не успели. Вместе с нами не успели еще несколько машин. Застряли. Гроза стала утихать, а все застрявшие от долгого ожидания как-то сплотились, образовали дружелюбное сообщество людей, вместе попавших в небольшую, но все-таки – беду. Пытались угощать друг друга тем, что было в машинах, шутили. С нами была Лидия Федосеева-Шукшина, и на нее все пристальнее смотрела одна милая женщина, предлагавшая всем пирожки (которые принимались и елись с удовольствием).
Наконец гроза и дождь совсем ушли и даже выглянуло солнце. Мы погрузились в машину и попытались выехать наверх. Остальные машины за нами. Не тут-то было! Ко всем своим "достоинствам" дорога стала еще и скользкой. После нескольких попыток, окончившихся отчаянной пробуксовкой, когда не помогли ни ветки, подкладываемые под колеса, ни найденные вокруг обломки кирпичей, Виталий, капитан нашего злополучного вездехода, приказал всем выйти из машины, а уже он, налегке, еще раз попробует. Все разулись и вышли. Грязь была почти по колено. Чавкала по грязи вслед за машиной и народная артистка, оказавшаяся в равном положении со своим народом. Она к нему фактически приблизилась, и ее теперь можно было близко рассмотреть тут, рядом, в родной грязи, а не на красной дорожке кинофестиваля. И вдруг, восторженно сияя, к ней с трудом подбежала, едва передвигая ноги в дорожном болоте, та самая женщина с пирожками и выкрикнула… Нет, это ее экстаз образовал тогда стилистическую фигуру, которая восхитила и Лидию, и всех, стоявших рядом: "Слушайте! А я вижу – что-то знакомое, но чтобы так!!!"
* * *
И еще раз о "доле" русского артиста. Особо отмечу, что все это совершенно не касается наших, так сказать, сериальных звезд. У них денег больше и качество жизни лучше. Что же касается качеств профессиональных, то это, как говаривает один телеведущий: "Не хочется никого обижать…" Впрочем и некоторые артисты сериалов заслуживают уважения (отметим ради справедливости). Но жизнь основной части театральных артистов, с их зарплатами, бесправием и вечным вопросом в глазах "как жить и как выжить", вполне отвечает теме "доля русского артиста" (подчеркнем – сугубо театрального артиста).
Главный режиссер МТЮЗа Генриетта Яновская как-то рассказывала об английском режиссере, которого она пригласила к себе в театр на постановку. Что была за пьеса, что он там ставил – к сути рассказа отношения не имеет никакого. А мы сосредоточимся как раз на сути. Большинство действующих лиц состояло из женщин разных возрастов. Они начали репетиции, и как-то раз англичанин, уже освоивший азы русского языка на приличном уровне, так что даже мог быть понят русскими актрисами, пришел в кабинет Яновской с озадаченным лицом и стал допытываться – что означает на русском языке один звук, который все актрисы время от времени издают? Как это можно перевести на английский? Он не понимает, а они все произносят и произносят этот звук на каждой репетиции. Яновская долго не понимала, о чем идет речь, но наконец (после того как англичанин топорно, по-своему, но все же попытался его изобразить) догадалась, что этот таинственный звук, это смутившее иностранца звуковое оформление русского менталитета – не что иное, как тяжкий вздох, переходящий в короткий стон. Ну как можно перевести на английский язык "о-о-о-х!"? Никак! У них в Англии никто так не вздыхает, и он поэтому столкнулся с необъяснимым явлением, с тем, что нельзя перевести. "Доля", так же как и "воля", – с русского языка можно перевести только неточно и неполно. Наверное, Яновская и объяснять-то не стала, иначе пришлось бы углубиться в социальные причины таких тяжелых вздохов русских актрис. А это уже политика…
* * *
Снимается сериал "Бедная Настя". Сцена бала во дворце Николая I. На "Мосфильме" выстроили павильон, который чем-то напоминал императорский зал, если не по содержимому, то хотя бы по форме. Огромная массовка танцующих пар. Камера! "Стоп! – кричит вдруг второй режиссер. – Стоп, я сказал! Кто жует жвачку?! Я спрашиваю, кто жует жвачку в XIX веке во дворце, на балу у императора?! А?!"
Вот почему шикарные костюмы и не менее шикарный интерьер содержания не меняли. Всего лишь временно переодетые крутые пацаны и ряженые девчонки из спальных районов Москвы. Спасибо еще, Бенкендорф не вытирал руки об эполеты, а император не поедал в укромном уголке остывающий хот-дог. Нет, с аристократизмом у нас трудновато. Об этом еще Жванецкий писал. Давно. Но актуально и теперь. И думается, еще долго будет…
* * *
Несколько лет тому назад по одному из федеральных каналов шел "Голубой огонек". Все типично и предсказуемо, кроме… Кроме того, что Швыдкой, бывший в ту пору министром культуры Российской Федерации, исполнял дуэт с Гурченко на мотив известного шлягера "Летка-енка". Швыдкой держит Людмилу, которая повернута к нему спиной, за талию. Они, как и полагается в этой нехитрой песенке, прыгают. Два прыжка вперед, три – назад. Гурченко поет: "Прыг, скок, кто там, Боже мой?" И министр культуры отвечает, прыгая: "Прыг-скок, это я, Швыдкой…" Господи! Посмотреть бы, хоть один разочек, на человека, который сочинил эти чудесные строки. Но демократизм министра заслуживает большого одобрения.
* * *
Афиша на фасаде Дома литераторов детского спектакля с участием Валерия Золотухина. Афиша своеобразная. В ней сочетается несовместимое: попытка склонить прохожего к покупке билета с помощью известного имени Золотухина и его фотографии и… честность. Никак не вяжется. Не бывает. А вот на этой афише – попытка налицо. Там было напечатано: "В спектакле могут принять участие – В.Золотухин и др.".
* * *
Не знаю, как кого, а меня, например, жутко насмешила реклама на очередном номере журнала "Караван историй": "Ксения Собчак о смысле жизни".
* * *
Михаил Задорнов, будучи не скажу "фаном", но очевидным поклонником Евгения Евтушенко, взял и записал диск с любимыми стихами. В музыкальном сопровождении, которое сам тщательно подобрал. Круто: "Задорнов читает Евтушенко". По крайней мере должно вызывать любопытство.
Михаил поехал к поэту показывать готовую работу. Сели слушать. Весь диск прослушали молча. В конце – одно из самых знаменитых стихотворений Евтушенко "Идут белые снеги". Финальный аккорд. Пауза. Оба все так же молчат, только Задорнов изредка поглядывает на поэта – мол, ну как? И, когда ожидание стало уже нестерпимым, Евтушенко молчание нарушил. Он вытер глаза и дрогнувшим голосом произнес: "Гениальные стихи"…
* * *
Телеведущие далеко не всегда понимают, что говорят и в каком контексте. 18 ноября. Первый канал поздравляет с юбилеем Эльдара Александровича Рязанова. Ведущий устремляет ретроспективный взгляд в прошлое Эльдара Александровича, в далекое прошлое, и произносит буквально следующее: "Рязанов в "Карнавальную ночь" взял Гурченко из-под палки Пырьева".
* * *
Однако неаккуратное обращение с русским языком свойственно не только ведущим. Превосходная певица, по праву расположившаяся в статусе еще советской звезды ответила как-то в интервью на вопрос о личной жизни: "Мне хотелось бы, чтобы рядом был человек покойный". Получилась у артистки, всю жизнь окруженной мужским вниманием, какая-то странная тяга к некрофилии. Или эти постылые мужики уже настолько надоели…
* * *
На новогоднем вечере в ЦДЛ, встретив Татьяну Догилеву, я одарил ее лобовым, прямым, но вполне искренним комплиментом. Я сказал: "Какое счастье, что в стране хоть что-то остается стабильным. Например, твое лицо. Как здорово, что ты не меняешься, не стареешь!"
Таня ответила: "О-о! Если бы ты знал, сколько мне это стоило!"
* * *
В бывшем ресторане "Яр" с цыганским уклоном теперь другая программа, другой уклон – в "Мулен Руж". Поэтому высокие девушки с обнаженной грудью, плюмажи, головные уборы, напоминающие наряд индейских вождей во время индейского праздника. Все в серебре, золоте и перья, перья, перья… В общем, любой гордящийся собой павлин умер бы от горя, увидав этих девушек в костюмах, украшенных его перьями.
Я после спектакля приехал туда на день рождения одной знакомой, поэтому на программу опоздал и попал только к финалу. Но и финал впечатлил сильно. Ритмичная музыка, безупречный вокал солистов (что-то на английском языке), светящиеся лестницы по бокам сцены, откуда спускаются вышеописанные красавицы. Вдруг всё на мгновение останавливается, и кода набирает еще бо́льшую силу. Девушки распахивают во всю ширь свои юбки, и мы видим, что на их изнанке – российский триколор, а динамики взрываются песней Газманова: "Москва! Звенят колокола. Москва, златые купола…" И полуголые девушки, в перьях, держа юбки распахнутыми, начинают маршировать под эту любимую песню нашего бывшего мэра. Финальный реверанс в сторону Москвы и Лужкова, наверное, должен был покрыть все возможные недостатки этого искрометного шоу.
Что-то похожее по стилю и вкусу было обнародовано в Интернете на одном из сайтов: "Утро романтически настроенных патриотов". Вероятно, можно при таком раскладе предположить и такое, например: "Вечер скептически настроенных диссидентов" или "День сентиментального бизнесмена".
* * *
Респектабельный отель в Сочи "Рэдиссон Лазурная". В нем живет пара иностранцев, остальные – типичные персонажи из серии анекдотов про новых русских. (Следует отметить, что это наблюдение было сделано в первой половине 90-х годов прошлого века. Сейчас, может быть, все иначе.) Ах, этот бассейн, этот лифт, этот пляж, этот ресторан! И в ресторане, как принято на Западе, играет тихая, ненавязчивая музыка. Как правило, в таких заведениях класса люкс оркестра нет, играет либо фортепьяно, либо арфа. Чтобы все было тихо и нежно, чтобы не раздражать нервную систему, и без того расшатанную судорогами нашего бизнеса. А здесь деловые люди, у всех сотовые телефоны, и оркестр мешал бы разговаривать, вести дела. Ведь отдых отдыхом, но дела-то не стоят, они идут. Поэтому в этом ресторане – пианист. Он играет что-то французское, Леграна, кажется, Фрэнсиса Лэя, затем что-то из Нино Роты, Морриконе, чувствуется, что пианист очень хороший. И вдруг, явно по заказу "контингента" – "Мурку". Но не просто "Мурку", а вариации на тему – ажурно и деликатно: россыпь звуков, как горный ручей, как бы скрывает, ретуширует основную тему, но внимательный слух этот мотивчик вычленяет из "рапсодий" и угадывает. Или, даже лучше и точнее сказать, не рапсодию создает музыкант, а мазурку Шопена, чтобы эта "Мурка-мазурка" органично вплеталась в предыдущий репертуар. Красиво и необычно. Вот как если бы оркестр Спивакова исполнял такие вариации "Мурки", а он сам стоял бы в ватнике и дирижировал фомкой. Или наоборот, бандит, стоя в цилиндре и поправляя монокль, обращался бы к заложникам шестистопным ямбом.