Для евреев в те годы самое простое, оказалось, уехать в Израиль. Без особых проблем в тот же год туда укатил старший сын Семен. И конечно, сразу пополнил ряды солдат Армии обороны Израиля.
Спустя шесть месяцев после этого с большими сложностями уехал в Америку средний сын Арон. Его мечтой всегда было разбогатеть, точно так, как в кино об американской мечте. Когда такая возможность возникла, Арону показалось, что это чудо, что это ему помог его еврейский бог. Счастливый, он рассказывал друзьям об этом чуде шепотом. Но он никогда не рассказывал, что это стало возможно, только благодаря папиным деньгам. И хотя он понимал, что там, в чужой стране, его никто не ждет, молодость брала свое. Конечно, ночами его посещали разные мысли, но он решил: "Будь что будет!"
После его отъезда Рахиль еще долго боялась оставить родительский дом.
Она постоянно размышляла: "Как поступить? Куда бы переехать?"
Было очень страшно ехать в чужую страну. Главное условие, чтоб это было не очень далеко от родительского дома.
"А вдруг придется вернуться?" – рассуждала она. Поэтому Израиль и Америка отпали сразу. Прошли четыре года волнений, сомнений, бесед с друзьями… Ситуация в стране становилась все сложней. Появились бандитские группировки, которые грабили дома. И вот она наконец-то решилась ехать в Германию. Рахиль долго упрашивала родителей ехать с ней, но они стояли на своем.
Родителям было сложно начинать жизнь сначала. Их совершенно не смущало, что они по рождению евреи. Хотя они были далеки от религии, никогда не читали Тору, они много знаний получили от своих родителей. Они считали, что необходимо просто жить по заповедям Моисея. Так получилось, что они жили среди украинцев и их считали своими в селе, просто были очень хорошие "еврейско-украинские колхозники". Несмотря ни на что на сходах селян отец мог и салом закусить горилку, и крепкое словцо ввернуть в разговоре. А дети, ну что дети? Отец старался вырастить их честными людьми. Мальчики выросли и сами выбрали свой путь, и осталась только самая любимая – младшенькая. Они с матерью ее не очень загружали. Она окончила техникум и стала ветеринаром, но никогда нигде не работала.
Родители считали: а зачем ей вообще работать? Агроном – это, конечно, профессия, но их девочке нужен был только диплом. Денег в доме всегда хватало, пусть ищет жениха. Конечно, желательно еврея. Но где его взять? Все, кто мог, уже уехали, остались в селе только неучи и пьяницы.
Понимая, что больше ждать совершенно нечего, отец сказал ей:
– Езжай, я все расходы оплачу, и на первое время денег дам, тебе там хватит, потом – решай сама. Тебе Рахиль уже 25 лет. Всех нас в молодости влекут путешествия, далекие страны.
Она слушала отца, долго колебалась и в конце концов согласилась.
Рахиль была очень довольна собой, вспоминая все преодоленные трудности.
И вот она в новой квартире, в руках справка об окончании курсов немецкого языка, которые ей ничего не дали. Но она не отчаялась. Вначале в новой стране все было необычно и очень интересно. По приезде она поставила себе цель – переехать из этого ужасного общежития в квартиру, и достигла ее. Но оказавшись в квартире без общества, она загрустила. Не было рядом свежего коровьего молока, копченой свининки, крика петухов и свежих яиц. Папа с мамой далеко, и хотя они очень волновались и писали почти каждый день, но она все равно была одна. Наверное, пришла пора становиться взрослой. Ей очень хотелось танцевать, петь, вкусно и много есть и обязательно с водочкой, так как она привыкла дома в родном селе. Но ей нужна была компания, а друзей пока не было.
Квартиру она оборудовала, как учили родители, подеревенски. Купила циновки на пол, по стенам повесила деревянные ложки, миски, кувшины, рушники. Много керамических фигурок козлов, свиней и коров украшали подоконники. Все напоминало деревню.
Но есть такая служба в стране – биржа труда. Она финансирует новых переселенцев, и, конечно, ее туда вызвали. Когда она открыла в бюро рот, пытаясь говорить, и назвала свою профессию – агроном, стало понятно, что ей нужны какие-то новые дополнительные курсы. И снова учеба. Она за всю предыдущую жизнь никогда так много и трудно не напрягалась.
На очередных курсах профориентации было много разного народу. Среди иностранцев были и местные немцы, которые по разным причинам потеряли работу. Был даже один иракский журналист, который боролся с режимом и бежал в Европу от преследований Саддама. Именно там она познакомилась с высоким, худым и очень рыжим немцем. К тому времени Рахиль кроме таких слов, как "добрый день" и "пока", не знала понемецки ничего. Для нее было открытием, что к чужим языкам она была совершенно неспособна. Но веселый, общительный немец ей понравился.
Она подумала: "Вот и учитель" – и пригласила его к себе в дом, на обед. Чтобы как-то удивить гостя, она купила в русском магазине бутылку "Московской" водки, сварила большую кастрюлю борща из свиной голяшки. Эта пятилитровая кастрюля в доме была всего одна, в ней Рахиль варила все: и компот, и картошку, и вот сейчас борщ. Кроме этого она купила для закуски подкопченное свиное сало с крепким запахом чеснока. Вместо тарелок у нее были эмалированные мисочки, деревянные ложки, как прежде в деревне.
Гость пришел точно по времени. Она усадила его за стол и начала угощать. А он от увиденной еды растерялся и сильно покраснел, но кроме водки и черного хлеба ни к чему не притронулся.
– Ну и черт с тобой, – в сердцах сказала она порусски.
Села за стол и по привычке сама съела три порции наваристого украинского борща, а потом устроилась на кресле смотреть телевизор. Русских программ тогда еще не было, и она вынуждена была смотреть немецкие.
А Андреас, так звали немца, после выпитой водки сильно опьянел и уснул прямо за столом. Так он и проспал за столом до утра. А утром снова на занятия. Через несколько дней он пригласил ее пойти вместе прогуляться, туда где не нужно говорить, в немецкую "кнайпу. Она согласилась, совсем не зная, что ее там ждет. В маленьком помещении, похожем на кафе, было накурено и шумно. Много мужчин и женщин, толпившихся возле стойки, пили пиво из больших кружек и громко обсуждали последний футбольный матч. Шум и дым были такими густыми, что через час у нее разболелась голова и она стала громко чихать. Кроме этого, она плохо понимала, о чем вообще разговор, и чувствовала себя в этой среде инопланетянкой. Долго так продолжаться не могло. Она тихо обратилась к Андреасу и попросила его проводить домой. Но он попал в свою среду, кричал громче всех и был уже изрядно пьян. Тогда Рахиль тихо поднялась и незаметно ушла.
Андреас после этой встречи несколько дней ни у нее, ни на занятиях не появлялся. Ну что ж, она вздохнула с облегчением, совсем не горевала и решила собрать у себя в маленькой двухкомнатной квартире русскую тусовку. Знакомых по предыдущим курсам и общежитию она собрала быстро. Всех пригласили к 18 часам. Вновь приехавшие эмигранты, не знающие друг друга, пришли точно по времени. Человек двенадцать русскоязычных собрались, как водилось в старой жизни, на кухне за большим обеденным столом. Многие принесли с собой еду и напитки, включили русский шансон, запрещенный когда-то в бывшем СССР. Молодежь, впервые после нескольких месяцев проживания в новых условиях чужой страны, танцевала свои танцы и громко обсуждала свою прежнюю жизнь. Около 21 часа, когда веселье было в разгаре, в дверь позвонили.
На пороге стоял Андреас. Увидев большое, слегка пьяное общество, он растерялся. Его впустили в квартиру и о нем сейчас же забыли. Он долго искал место, где можно было бы присесть. Найдя свободный стул, тихо забился на нем в уголок, чтобы его не заметили, веселье продолжалось почти до 24 часов. Когда все начали расходиться по домам, Андреас остался. Он сказал, что уже поздно, его общежитие закрыто и идти ему некуда. Рахиль постелила ему на кухне. На следующий день были выходные, но Андреас почему-то не уходил. Утром она приготовила завтрак и занялась хозяйством. Она его не гнала, все ждала, что он обратит на нее внимание, как на молодую женщину. А он с опаской поглядывал на эту крупную фрау и ждал, что будет. По предыдущему опыту жизни он знал, что выглядит привлекательным и его всегда хотели немецкие женщины. Они вообще без комплексов, а эта русская не такая. Она что-то от него ждет. Каждый день его кормили завтраком, потом обедом. Ему очень нравилось жить у этой необычной иностранки, есть, пить и не иметь никаких обязанностей. До встречи с ней он был женат дважды. Предыдущие жены каждый раз требовали от него денег, а эта смешная толстая русская ничего не требовала. Через пару дней он понял, она ничего не понимает из того, что он говорит, и тогда он приобрел словарь разговорного русского языка. Целыми днями Андреас только тем и занимался, что переводил сказанные ею фразы на немецкий, чтобы хоть как-то ее понять. Так прошло четыре месяца. Рахиль окончила очередные курсы и устроилась работать нянечкой в дом престарелых, а ее немецкий друг по-прежнему нигде не работал.
Он целыми днями сидел у нее дома, учил русский, иногда выносил во двор накопившийся в квартире мусор, читал полученную почту и без остановки смотрел телевизор.
Наступило время летних каникул, и Рахиль засобиралась на Украину в родную деревню к папе с мамой. Андреас заявил, что тоже очень хочет посмотреть ее родину.
"Ну что же, очень хорошо", – подумала Рахиль.
На следующий день они сели в автобус, идущий на восток. Автобус шел через Польшу и Белоруссию. Весь путь через три границы автобус шел почти 40 часов, они часами стояли на всех таможнях. Тут наш немецкий друг впервые понял, что значит быть иностранцем. Он увидел таможенников, бесконечную очередь автобусов, пограничников с собаками и, конечно, сбор денег на взятку белорусским пограничникам. Всех пассажиров заставляли выносить все вещи из автобуса на каждой границе, открывать чемоданы и сумки. Таможенные пункты были грязными, холодными и не имели никаких технических средств для проверки багажа.
Наконец столица Украины Киев. У Андреаса просто голова закружилась: как много народу!
Чтобы добраться до родной деревни, пришлось пересесть в следующий автобус, потом еще в один, типа маршрутки.
Рахиль смотрела в окно автобуса и понимала, что за время существования отдельного самостийного государства в стране ничего не изменилось. Совершенно разбитая проселочная дорога к деревне тянулась через лес. Смеркалось, вокруг не было никакого освещения, и Андреасу казалось, что впереди приближается – конец света. Наконец-то, вдали появились огоньки. Вот впереди родное село, Рахиль очень обрадовалась. На остановке их уже встречали подслеповатый отец в ватнике и болотных сапогах и мать, тоже в ватнике, косыночке и больших ботах. Их внешний вид произвел грустное впечатление даже на очень небогатого немца. Но самое ужасное, что при богатом доме и хорошо устроенном быте деревянные туалет и душ были во дворе. Какие бы там красоты природы ни показывала Рахиль и сколько бы самогона ни ставил на стол отец, Андреас при виде удобств во дворе впал в страшное уныние и сразу запросился домой в Германию.
После такого длинного автобусного путешествия Андреасу просто хотелось принять душ, однако в деревне это было физически невозможно. На третий день Рахиль решила сделать немецкому другу приятное и повезла его в Киев к тетке. Та жила в нормальном блочном доме, где была ванна и из крана иногда шла горячая вода. Молодые путешественники, разбалованные удобствами цивилизации, просто хотели искупаться.
Снова один автобус сменил другой автобус. Наконецто, Киев. Все замечательно, наконец-то приехали. Принимали и кормили их хорошо, но искупаться не удалось. В городе нормальное летнее отключение воды, проводились ремонтные работы. Так бывает. Извините!!!
Хорошо, что путешествие было недолгим, всего неделю. Обратная дорога в Германию не показалась такой уж длинной. А мечта о горячей воде и ванной просто согревала душу.
Прибыв в Германию, они первым делом залезли в ванну и долго там отмокали от дорожной грязи и пыли.
А вечером вдвоем отправились в немецкую "кнайпу". Теперь Андреас, выпив пару кружек пива, громко рассказывал друзьям о том, что же это за такая удивительная страна Украина, которая стоит на большой реке, а воды для купания нет. Ну и еще многое такое, что для украинца обычное дело, а для иностранца – чудо. Оказалось, что самым большим чудом для немца был деревянный туалет во дворе при любой погоде.
Прошло немного времени после приезда – и Рахиль поняла, что безработный и несостоятельный кавалер, даже немец, ей для жизни не нужен. Необходимо было что-то менять. Ведь жить в этой стране ей, видимо, придется всегда. Повидавшись с родиной, она поняла, что обратной дороги нет. Нужно было искать выход.
Все курсы были, наконец-то, закончены, и ей предложили работу в доме престарелых, в другом конце города. Рядом с работой находилась и школа медсестер. Пришлось ей из ветеринара переквалифицироваться в медсестру, и так бывает. Из-за этого ей необходимо было менять квартиру. Она поняла, что деревню нужно из себя выводить, поэтому выбросила все свои такие близкие сердцу деревенские вещи. Заодно она рассталась с ленивым безработным немцем. Свою новую квартиру она оборудовала по европейским каталогам. Теперь она была уверена, что лучше жить одной, чем с таким другом-тунеядцем. Наступили другие времена, ей предложили работу и учебу, при которой на всякие охи-вздохи теперь совершенно не оставалось времени. Работа начиналась в шесть утра, потом домой, час перерыва – и на занятия. Так прошло три года. За это время она очень изменилась – куда подевалась мамина юбка, косынка и старые боты? Она приобрела совершенно новый гардероб, села на диету, пошла в автошколу, сдала на водительские права, купила машину. А спустя два года успела съездить к брату в Израиль – посмотреть "родину предков". По плану, в следующем году у нее – Америка.
Жаль, что родная Украина оказалось такой неуютной, тем местом, куда не хочется возвращаться!
Но главное в жизни – не терять головы: и жизнь покажется прекрасной.
Обыкновенная история или Синдром Золушки
"Благодарю тебя,
Творец, Что держишь меру тьмы и света,
Ведь в мире дьявольски красиво,
И мне доступно видеть это".И. Губерман
Вот уже более пяти лет Сара Адольфовна Бергман жила в Германии. Ей здесь все нравилось, но это была чужая жизнь. Сара как-то постоянно ощущала себя в гостях. Принимали ее здесь доброжелательно, но при этом ее внутреннее напряжение не спадало.
Когда наступил ужасный для большой страны год разделения СССР, уезжать из родного города она совсем не хотела, очень его любила. Вечерами часто приходила на берег Черного моря. Нужно было о многом подумать, ей для этого требовался покой и тихий шелест волн.
"Бедная Украина, – думала Сара, – как же страна останется без людей?"
Из соседних домов на ее улице целыми днями слышался непривычный шум. Уезжали все, выносили мебель, разбирали перегородки в квартирах и паковали чемоданы, загружали контейнеры мебелью и техникой. Люди стихийно бежали от ужасов горбачевской перестройки.
Сара покидала привычную жизнь одна из последних. Так получилось, что ее, как и многие тысячи ее сограждан, просто вынесло из страны волной эмиграции. Любой город живет, пока в нем имеются жители. Уезжали все: друзья, коллеги, родственники. Начиная с 1989 года жизнь в любом городе становилась все более опасной. Сначала закрылись все заводы, потом отключили тепло, воду, свет, потом пропали продукты.
Население одновременно потеряло работу, без какой-либо государственной поддержки. Да что там поддержка, само государство исчезло вместе с Центральным комитетом. В один из дней деньги обесценились – и все одновременно стали нищими.
Как поступить, как выжить? Люди, словно весенние журавли, потянулись за рубеж. Их ничего не останавливало, ни очереди в ОВИРах, ни полное отсутствие обменной валюты.
На городских площадях вечерами, когда стемнеет, собирались граждане, потерявшие какую-либо надежду выжить и ищущие любой путь. Очень хотелось жить по-человечески, а не стоять в подворотнях, продавая остатки имущества. Люди были согласны пешком бежать к цивилизации. Бросали все обжитые благоустроенные квартиры, которые в те времена нельзя было продать. Раздавали соседям имущество, накопленное годами, которое стало сразу никому ненужным. Среди ненужных вещей вдруг оказались: государственные награды, трудовые книжки, пустые сберкнижки, с которых в одну ночь исчезли накопленные за всю жизнь деньги на старость.
Долгие годы большая страна жила ожиданием прихода светлого будущего – коммунизма. Думали, что очень нужно только потуже затянуть пояса – и все в скором времени изменится. Жители страны много лет во многом себе отказывали, работали по выходным, жили в нечеловеческих условиях, подталкиваемые коммунистической партией, активными призывами к подвигам.
Казалось, что в один миг все исчезло. В общем – полный хаос. Никогда Сара не помышляли о других странах. Ее устраивало все, несмотря на трудности и непростые отношения к евреям, но когда все пожилые родственники начали стихийно умирать, она решила спасаться бегством.
Уезжала Сара одной из последних членов ее большой родни, оставляла все, упаковав только одну дорожную сумку. Всплакнув на прощание, она обреченно села в автобус, идущий на Запад.
Что и как будет дальше в ее жизни, Сара не знала. И вот Германия. Что их ждет?
К жизни в новой стране Сара привыкала долго. В свои 45 она с огромными усилиями постигала трудный немецкий язык. Все было сложно, непонятно. Дни, насыщенные постоянной внутренней борьбой, летели быстро. Здесь для нее все было другим: люди, законы, менталитет. Сталкиваясь с новыми правилами, она начала смотреть на многое по-другому, а потом все постепенно вошло в привычку.
Кажется, что ничего больше не должно напоминать ей о том ужасе, в котором она жила последний год и из которого убежала. Но так устроена наша память, что, как бы ни изменился пейзажи вокруг нас, все события прежней жизни мы берем с собой. Они в нас, они сидят плотно в нашей памяти.
Страшные воспоминания обычно приходили к Саре ночью. Часто, просыпаясь в своей уютной двухкомнатной квартире, она вскакивала и в темноте со страхом осматривалась по сторонам. Ночами она долго соображала, где находится. Ей снился ужас перестройки, старая коммуналка с вечно пьяным соседом и ползающими по полу большими рыжими тараканами.
Живя в новой жизни, она чувствовала себя Золушкой, попавшей на бал, но этот сказочный бал был какой-то ненастоящий, он находился в чужой жизни. Она боялась, что эта сказка вдруг исчезнет.
Там, в прежней жизни, Сарой ее не называли никогда. Там это имя даже произносить было страшно, многие годы ее звали Софа. Ну как можно было дать ребенку, рожденному в СССР, библейское имя Сара в сочетании с отчеством Адольфовна?! Для русского уха – просто ругательство, имя в сочетании с фамилией и отчеством становилось не совместимым с жизнью.