К 1930 году объем продаж ее последнего детективного романа "Убийство в доме викария" достиг почти 5500 экземпляров, хотя время, когда продажа ее книг считалась прибыльным делом, инспирированным ее исчезновением, закончилось. Роман "Хлеб великанов" вышел в свет в том же году под псевдонимом Мэри Уэстмакотт, однако Нэн тут же узнала настоящего автора. Однажды, когда подруги сидели за обеденным столом в Эбни-Холле, Нэн вдруг сказала, что из книжного клуба журнала "Таймс" ей прислали для ознакомительного прочтения интересную книгу: "Как же она называется? А вспомнила, "Булочка карлика", как мне кажется". Агата сразу поняла, что ее тайна раскрыта, отчего золовки дружно расхохотались. Нэн хорошо знала и саму Агату, и стиль ее письма, она помнила и стихотворение, и случаи из детства, описанные в романе, - все это не оставило у нее никаких сомнений в том, что он принадлежит Агате. Позже, когда Агата дарила Нэн эту книгу, она написала на форзаце: "Нэн от Мэри Уэстмакотт с любовью. "Булочка карлика", ха-ха!"
Агата была счастлива в новом браке, однако на ранних стадиях ее жизни с Максом появился один аспект, который создавал проблемы: продолжительность времени, которое Макс проводил с Розалинд. Иметь такого внимательного и заботливого отчима пожелал бы любой ребенок, так что ревность Агаты была беспричинной и необоснованной. И несмотря на это, когда Розалинд была в пансионе, Агата очень скучала по дочери. Юдифь вспоминает, что из-за проявляемого Агатой собственнического инстинкта первые несколько лет жизни во втором браке омрачались скрытой ревностью.
Тем не менее спокойная, не бросающаяся в глаза преданность Макса и их общие интересы помогли Агате пройти долгий путь до полного исцеления от ран, оставшихся после предыдущего брака, причем до такой степени, что она начала пересматривать свое отношение к Богу, пошатнувшееся после крушения ее первой семьи.
Пробуждение религиозных верований объяснялось в первую очередь ее увлечением временем с обеих точек зрения: физической и философской. Книга сэра Джона Джина "Таинственный мир" заставила ее задуматься о Божественном промысле, о будущем, и в этих мыслях было место Богу. "Как странно было бы, если бы Бог существовал в будущем, - обращалась она к Максу в одном из писем, - это было бы нечто, чего мы никогда не создавали и даже не рисовали в своем воображении, но пока это время не пришло, пусть Он будет не Причиной, а Следствием. Создания Бога - вот кем мы стремимся стать, и это единственное наше предназначение - цель и предназначение эволюции".
Отголоском общественной шумихи, вызванной исчезновением Агаты, были появившиеся в 1931 году киноверсии ее пьес "Алиби" и "Черный кофе" с Остином Тревором в роли Эркюля Пуаро. Этот актер сыграл ту же роль и в фильме "Смерть лорда Эджвара", вышедшего спустя три года.
Наряду с вновь обретенным чувством удовлетворенности жизнью, у Агаты бывали и моменты отчаяния. В 1931 году у нее случился выкидыш, после чего они с Максом решили больше не повторять попытки завести ребенка. Ее очень взволновала опухоль на плечевом суставе Питера, и она, в предчувствии самого худшего, с грустью сказала Максу, что ему, в отличие от нее, никогда не доводилось переживать таких тяжелых минут, когда рядом с тобой нет никого, кроме собаки. Питер, к счастью, поправился.
В отличие от Арчи, Макс постоянно поддерживал Агату в работе, особенно когда, застряв на середине книги, она начинала паниковать, боясь не дописать ее до конца. Перед тем как начать писать вышедший в 1931 году роман "Тайна Ситтафорда", она рассказала Максу его сюжет, в котором героиня использует журналиста, проявляющего к ней романтический интерес, для спасения своего жениха от виселицы. У Агаты вошло в привычку: начиная работу над новой книгой, описывать Максу ее сюжет, затем писать первую и заключительную главы и только после этого переходить к написанию основного текста. Это позволяло ей строго оставаться в рамках сюжета. В 1930-е годы из-под ее пера вышло двадцать пять книг.
Сборник рассказов "Тринадцать загадочных случаев", вышедший в 1932 году, Агата посвятила Леонарду и Катерин Вулли. Воспоминания о спокойной жизни в пустыне на Среднем Востоке побудили ее написать в 1933 году в Ниневии роман "Смерть лорда Эджвара". В 1934 году, кроме ставшего классическим романа "Убийство в Восточном экспрессе", вышел сборник рассказов "Расследует Паркер Пайн". Предположение Джанет Морган, признанного литературоведами биографа Агаты Кристи, что она исходит из собственного опыта, описывая "несказанную свободу, которую дает потеря памяти", в "Случае с богатой дамой", не может иметь достаточных оснований. В рассказе описывается, как похитители, в руках которых оказалась богатая женщина, безуспешно пытаются путем "промывки мозгов" заставить ее почувствовать себя другим человеком. В предисловии к сборнику рассказов "Расследует Паркер Пайн", напечатанному в "Пенгуинс миллион", Агата вспоминает, что замысел этого рассказа возник, когда она увидела женщину долго смотревшую на магазинную витрину и жаловавшуюся на то, что у нее слишком много денег.
Агата была счастлива с Максом, но все-таки тосковала по Арчи, и это привело ее к пересмотру прошлого, чему посвящен ее второй роман, напечатанный под псевдонимом Мэри Уэстмакотт. Роман "Незаконченный портрет" во многих смыслах является автобиографическим повествованием, описывающим жизнь Агаты с раннего детства до ее замужества с Арчи и их болезненного расставания. Силия и Дермот, герои повествования, являются прототипами супругов Кристи, а само повествование проникнуто такой открытой, близкой к натурализму чувственностью, которая дает ясно понять, насколько незначительна разница между описанным в романе и тем, что ей пришлось испытать в реальной жизни.
Хотя начальный период семейной жизни Силии и омрачен бедностью, она страстно любит Дермота, а красота жены буквально сводит его с ума, и он просит Силию дать обещание, что она всегда будет такой же красивой. Когда Силия оказывается беременной Джуди (это первое появление Розалинд в ее произведениях), Дермот переживает, ведь Силия утратила прежнюю фигуру. По мере того как Джуди подрастает и все больше становится похожей на своего отца, Силия чувствует, что ни супруг, ни дочь не могут дать той любви, которая ей нужна. Она глубоко переживает смерть матери и чувствует себя связанной семьей, домом, имуществом, а ей хочется путешествовать к экзотическим, далеким местам, таким как "дебри Белуджистана".
В романе дано практически точное описание и осмысление всей жизни Агаты, прожитой до апреля 1926 года, когда их с Арчи брак рухнул. Она не копается в подробностях восемнадцатимесячного романа ее мужа с Нэнси, она как бы увязывает все в аккуратный узел: смерть матери Силии становится чем-то вроде стимулятора романа Дермота. Подсознательно Силия желает расстаться с мужем, но когда приходит время действовать, ее охватывает ужас и она отказывается дать ему развод.
Хотя в "Незаконченном портрете" не рассматриваются причины, вызвавшие крушение брака героев, в нем описывается реакция Агаты на требование Арчи о разводе, подействовавшее на нее, как разорвавшаяся бомба. Боль и крушение веры в любимого человека, переживаемые Силией после двенадцати лет, прожитых в счастливом браке, неподдельны. Поначалу ей, еще не оправившейся после смерти матери, кажется, что она всегда любила Дермота и делала все, что он хотел, а он, когда она действительно нуждалась в нем, нанес ей смертельный удар в спину. В романе нет упоминаний ни о скандалах из-за денег, которые происходили между Арчи и Агатой, ни о том, как ее успехи в литературе создали трещину в их отношениях.
Агата пытается убедить читателей, что любовница Дермота, Марджори, прототипом образа которой послужила Нэнси Нил, абсолютно не интересует Силию. В "Незаконченном портрете", в отличие от рассказа "На грани", нет подтверждения того жгучего чувства ревности, которое Агата испытывала к Нэнси. Просто было слишком болезненно вновь переживать эти моменты жизни, возвращаясь к ним в произведениях.
Силия приходит в ужас от требования Дермота не упоминать имя его любовницы на бракоразводном суде, иными словами, совершить противозаконное действие. Религиозная вера ею тоже утрачена - в этом у читателя не остается сомнений, когда Силия говорит Дермоту, что верила в него, как в Бога, сейчас понимая: это "было законченной глупостью". Происходит неприятное и болезненное противоборство воли Силии и воли Дермота. Дермот превращается в "человека с оружием".
Не помня себя от горя и обрушившихся на нее несчастий, Силия начинает бояться мужа и запирает в садовом сарае гербицид для борьбы с сорняками. Но ей мерещится, что Дермот собирается ее отравить, хотя днем осознает, что это просто иллюзии и галлюцинации, нелепые "ночные фантазии". Но ночные кошмары преследуют ее постоянно, и она решает отнести фотографию матери в полицию в надежде, что они ее найдут. Некоторые литературоведы размышляли, в каком из этих двух аспектов сюжета содержится побудительный мотив к действиям, предпринятым самой Агатой в ночь исчезновения. Но фактически эти инциденты лишь иллюстрации щемящего одиночества Силии и утраты ею чувства собственного достоинства.
В романе описан нелегкий период попытки примирения мужа с женой, в котором Силия, пытаясь любой ценой сохранить брак, использовала Джуди как пешку. Но Дермот не может сдержать обещания не видеть больше Марджори.
В "Незаконченном портрете" воссозданы некоторые эпизоды, имевшие место в день исчезновения Агаты. После того как мисс Худ (ее образ списан с Шарлотты Фишер) уезжает на один день в Лондон, Дермот объясняется с Силией и признается, что не может заставить себя прекратить встречаться с Марджори. Он не признается, что собирается провести с Марджори уик-энд, а говорит, что должен на два дня уехать, и Силия отвечает ему, что, вернувшись, он ее не найдет. Ей видится промелькнувшая в глазах Дермота "искра надежды", отражающая пришедшую в его голову мысль о том, что к его возвращению она совершит самоубийство. Подобная мысль увлекает и саму Силию: он горько пожалеет и будет мучиться от угрызений совести, если она лишит себя жизни, но потом понимает: все будет совсем не так - он наверняка заставит себя поверить в то, что он тут ни при чем. Подобным поступком она лишь облегчит ему женитьбу на Марджори. Этим вечером, выйдя из комнаты Джуди, Силия спускается вниз и гладит свою собаку, прощаясь с ней, перед тем как покинуть дом.
С этого места тон романа меняется, утрачивая эмоциональную напряженность. Силия бросается вниз с моста, но случайный прохожий вытаскивает ее из воды; ее задерживают, после чего привозят в суд, обвиняя в попытке совершить самоубийство. В своем творчестве Агата постоянно перерабатывает и вновь использует идеи, появлявшиеся в ее ранее созданных произведениях. Так появились в этом романе некоторые ее, не совсем теоретически обоснованные, объяснения причин исчезновения, высказанные в интервью "Дейли мейл".
Глубину своей любви к Арчи она описывает, показывая отношение Силии к Дермоту - любовь к нему была у Силии "в крови", и жить без него она не могла. Как это ни печально, но когда Силия наконец поняла Дермота и нашла в себе силы постоять за себя, было уже слишком поздно.
Работа над "Незаконченным портретом" была для Агаты чем-то вроде болезненного реквиема по ее первому браку. Спокойная жизнь и прочные семейные отношения во втором браке помогли Агате более осмысленно описать прошлое. В ее душе все еще не зажили раны, о чем свидетельствует то, что свой прообраз в романе она показала невинной жертвой распавшегося брака, не вспомнив при этом, как именно она сама способствовала его крушению: упрямством и несговорчивостью в денежных делах и попытками заставить Арчи делать то, чего он не хотел.
Последовательность событий в романе иногда нарушается с целью опустить некоторые печальные подробности; в разговоре с дочерью Нэн, Юдифью, Агата как-то сказала: "Если хочешь узнать, кто я на самом деле, прочитай "Незаконченный портрет"". Агата всегда называла ее Джуди, ведь она была как бы второй ее дочерью. Показателем тесных отношений, которые их связывали, может служить то, что Агата назвала дочь несчастливых героев романа именем, созвучным с именем Юдифь.
Для сохранения тайны псевдонима Мэри Уэстмакотт издательство "Коллинз" оформило контракт на "Незаконченный портрет" на имя Натаниэля Миллера (покойного деда Агаты) и в момент подписания изменило это имя на Даниэля Миллера. На этот раз на форзаце дарственного экземпляра романа Нэн прочитала: "Дорогой миссис Кон от М. У. 1934 год". Когда Агате случалось дарить Нэн свои книги, вышедшие под псевдонимом Мэри Уэстмакотт, она всегда надписывала их измененным почерком и никогда не упоминала в дарственных надписях своего настоящего имени.
В том же году второй брак самой Нэн приказал долго жить. Джордж прознал, что Нэн изменяет ему, и ушел из семьи. Нэн с дочерью сняли квартиру в доме на Чейн-Корт в Челси, куда Агата регулярно приходила, чтобы поддержать подругу в этот тяжелый для нее период душевного разброда. Джордж никогда не любил детей, и Юдифь с радостью бросила прощальный взгляд на удаляющуюся спину отчима. Отношения Нэн с любовником, к несчастью, закончились ничем - она решила не выходить за него замуж.
В первые десять лет второго супружества финансовые обязательства Агаты и Макса стали довольно значительными, но, к счастью, ее литературных заработков хватало для их покрытия. Кроме оплаты содержания и учебы дочери в пансионе и субсидирования археологических экспедиций Макса, Агата разработала программу ежегодного ремонта и внутренней отделки Эшфилда, а также приобрела для Макса дом в небольшой деревушке Уинтербрук близ Уоллингфорда, чтобы ему по рабочим делам было более удобно посещать Оксфорд.
Рождество в Эбни-Холле не обошлось без неприятностей. Макса после его женитьбы на Агате радушно принимали и Мадж, и Джимми, и их друзья, но лишь один человек из семейства Уоттсов относился к нему с неприязнью - это был их сын Джек. Они с Максом учились в одно время в Оксфорде и с тех пор невзлюбили друг друга. Причиной этого было классовое различие: Джек презирал Макса за то, что тот строил из себя джентльмена. По этой причине Макс не мог вместе с Агатой и Розалинд встретить Рождество с Нэн, Юдифью и другими членами их семьи в Эбни-Холле. Агата обожала эти праздники и даже ради Макса не могла пропустить такого удовольствия.
Ревность, которую прежде вызывали у Агаты литературные успехи Мадж, была забыта, поскольку она сама стала заметной фигурой среди писателей. Иногда ей приходилось одергивать не в меру словоохотливую сестру, которая подобно океанскому лайнеру стремилась потопить маленькие суденышки, плывущие в ее кильватере. Однажды вечером Мадж, заявившись в освещенную свечами столовую в Эшфилде, включила электрическое освещение. Агата, которой пришлось немало потрудиться, готовя ужин, разозлилась. "Сейчас же выключи свет! - закричала она. - Это мой дом". С годами Мадж становилась все более эгоистичной, Джимми не дозволялось ни единым словом выразить свое несогласие с ней. Желая сэкономить на услугах парикмахера, она обрила голову наголо и стала носить парик. В конечном счете Агата стала относиться к Мадж так: "хотя и потешная, но милая".
Как все матери, Агата и Нэн иногда испытывали неловкость в отношениях со своими дочерьми. Этим и можно объяснить прочувствованную дарственную надпись, сделанную Агатой в 1935 году на книге "Трагедия в трех актах": "От одной матери другой матери с глубокой симпатией!" Розалинд превратилась в прелестную, непосредственную и до ужаса честную девушку-подростка. Агата, опасаясь, что развод отдалил их друг от друга, сочла за лучшее предоставить дочери определенную свободу и независимость, а не ограничивать ее системой жестких правил.
Дочери Нэн, Юдифи, наскучила школа, которую она бросила в возрасте пятнадцати лет. Проведя полгода в Париже и закончив там школьное образование, она вернулась в Лондон, где стала заниматься в студии по подготовке преподавателей танцев. Однако сломанная лодыжка заставила ее проститься с первоначальными планами. Она поехала в Австрию, где влюбилась в не совсем подходящего парня, и через два года вернулась домой. Юдифь превратилась в привлекательную, общительную, жизнерадостную молодую женщину, неуклонно следовавшую моде. Ее мать приводили в шоковое состояние "причудливо выщипанные" брови и ярко-красные ногти дочери. Юдифь обожала ночные клубы, особенно любила бывать в "Шим-Шаме", пользующемся дурной славой, где, к великому ужасу Нэн, часто оставалась до двух, а то и до трех часов ночи. Юдифь была намного более благоразумной, чем ее считала взвинченная донельзя мать. Однажды встревоженная Нэн призналась Агате: "Она совсем вышла из колеи". Сочувствуя подруге, Агата положила отношения между Нэн и Юдифью в основу единственной пьесы "Дочь есть дочь", написанной под псевдонимом Мэри Уэстмакотт. Несмотря на тягу Юдифи к ночным клубам, она была любящей дочерью, и Агата с Максом часто брали ее с собой на отдых, в том числе в поездки по дворцам и замкам в долине Луары.
А Розалинд, по возрасту младшая из девочек, закончила полный курс школы, получила аттестат, провела недолгий период времени за границей и вернулась домой к началу лондонского сезона. Она была успешной дебютанткой, но, к сожалению Агаты, ее статус разведенной женщины служил препятствием к тому, чтобы дочь была представлена в Букингемском дворце. Вместо этого Розалинд проводила время с друзьями. Она объявила, что решила заняться фотографией, однако Агата была категорически против, поскольку узнала об истинных намерениях Розалинд - сделать карьеру в модельном бизнесе, начав с рекламы купальных костюмов.
Несмотря на растущую известность, Агата оставалась невидимой для глаз любопытных читателей. Стена молчания, воздвигнутая писательницей после ее исчезновения и отгородившая ее от общества, стала еще более непроницаемой. Ее литературные консультанты решили, что единственно возможным способом обуздать смакование пресловутого инцидента может стать требование ко всем газетам и журналам, конкурирующим за право сериальных публикаций ее произведений, не упоминать о событиях 1926 года ни в каких печатных материалах о ней и ее творчестве.
Но те, кто ее знал и понимал, что она практически всю себя отдает творчеству, воспринимали это как "ничто не возникает из ничего". Агата включала незначительные события и эпизоды из собственной жизни в свои детективные произведения, а создание миссис Ариадны Оливер, писательницы, автора детективных романов, прикидывающейся глупой и рассеянной, стало спасительной дымовой завесой, скрывающей ее от читающей публики. Эта героиня стала выразительницей ее литературных воззрений, а при отсутствии каких-либо сведений о ее личной жизни многие читатели ошибочно полагали, что хорошо знают ее, считая миссис Оливер двойником Агаты.
Единственным мимолетным упоминанием Харрогита в творчестве Агаты является эпизод в романе "Карты на столе", вышедшем в 1936 году. В нем миссис Оливер как бы мимоходом вспоминает о своей няне-валлийке, которая взяла ее с собой в однодневную поездку в Харрогит, а домой поехала одна, позабыв девочку в Харрогите.