Благодаря содействию Зальки Фиртель, они вскоре встретились снова. Грета прониклась к Мерседес глубокой симпатией. Она даже пригласила ее к себе домой, что делала по отношению к своим знакомым крайне редко. Готовясь к приходу Мерседес, Гарбо украсила свое жилище и разбросала по полу цветы. Вспоминая первую ночь, проведенную ими вместе, поэтесса пишет, что они засиделись допоздна, беседуя за накрытым столом: "Мы говорили о вещах… глубокомысленных и тривиальных. Затем, когда луна зашла за горизонт, а на востоке край неба озарился узкой полоской света, мы примолкли. Медленно разгоралась заря. И как только взошло солнце, мы отправились в горы, где собирали букеты диких роз". По другим сведениям, этот визит был коротким - Гарбо слишком устала накануне и поэтому без стеснения сказала своей новой подруге: "А теперь тебе пора домой!" Впоследствии эти слова превратились у них в расхожую шутку, которую они повторяли при расставании.
Их отношения были скреплены духовной близостью. Грета так же, как и Мерседес, увлекалась восточной философией, религией, много читала. Иногда их долгие разговоры затягивались далеко за полночь. Но Мерседес вдохновляли эти беседы, и после них она писала: "Хотя я не ложилась всю ночь, я чувствую себя бодрой и отдохнувшей".
Летом 1931 г. влюбленные уединились на озере Сильвер-Лейк в горах Сьерра-Невады, в небольшой бревенчатой избушке, принадлежавшей актеру Уоллесу Бири. Почти два месяца вдали от посторонних глаз вдвоем они предавались идиллии. Мерседес восторженно писала в мемуарах: "Как же описать шесть последующих волшебных недель? Даже сами воспоминания о них служат подтверждением тому, какое счастье выпало мне тогда. Шесть бесподобных недель, что случаются лишь раз в жизни. Уже одного этого достаточно. На протяжении всего времени между Гретой и мною или нами обеими и природой не возникло ни секунды дисгармонии…" Действительно, слияние с природой было полным. Подруги жили просто и непритязательно: питались в основном форелью, приготовленной на скорую руку Гретой, много гуляли, катались на лодке, купались только обнаженными, да и вообще не обременяли себя одеждами.
После возвращения в Лос-Анджелес Мерседес и Грета долгое время оставались неразлучными. Их роман вскоре стал одним из голливудских "секретов", о котором официальные представители студии предпочитали хранить молчание. Зато в творческих кругах он был одной из центральных тем, обсуждаемых на вечеринках и светских приемах. К середине 1932 г. идиллические отношения между подругами стали портиться. Мерседес все больше узнавала в Грете малоприятных черт. Ее начали раздражать занудное перечисление Гарбо блюд, которые она не употребляла (сама д’Акоста была вегетарианкой), безжалостное отношение к животным. Она стала понимать, что Грета всегда и во всем остается северянкой, со свойственными такого типа людям трезвостью ума и замкнутостью. В свою очередь Гарбо начала тяготиться экзальтированностью и южным темпераментом Мерседес. Они нередко ссорились. Осенью 1932 г. голливудская сценаристка Анита Лоос в одном из писем писала: "Роман Гарбо и Мерседес - что ни день, то новые сюрпризы. Между ними не раз вспыхивали ожесточенные ссоры, и в конце концов Гарбо просто хлопнула дверью, даже не попрощавшись. И тогда Мерседес полетела вслед за ней в Нью-Йорк, но Грета не захотела ее видеть. Мерседес прилетела назад в расстроенных чувствах".
После этого бывшие подружки еще не раз возвращались друг к другу, но их отношения уже были далеки от прежнего романтизма. Долгое время они вели переписку, которая постепенно из любовной превратилась в обычный обмен посланиями двух пожилых амбициозных дам. Лишь малая часть этой переписки была впоследствии опубликована. Большинство же писем, как и свои стихи, д’Акоста в 1960 г. передала Музею "Розенбах" с условием, что они будут храниться запечатанными и могут быть вскрытыми только через 10 лет после того, как обе женщины уйдут из жизни. Заветная коробочка с ними была открыта только в 2000 г. В ней оказалось 55 писем, 17 открыток, 15 телеграмм и 44 стихотворения д’Акосты. Но они проливают мало света на характер интимных отношений Мерседес и Греты. Хотя, обращаясь к д’Акосте, Гарбо называет ее неизменно "сладкой" и "милочкой", во всем остальном трудно уловить признаки чувственной любви. Но это еще не основание для того, чтобы сомневаться в правдивости слов самой Мерседес, утверждавшей, что она была любовницей знаменитой кинодивы.
После расставания с Гарбо Мерседес все больше и больше времени стала проводить в компании Марлен Дитрих, которая давно проявляла к ней знаки симпатии. Она буквально забрасывала поэтессу цветами. Мерседес писала: "Я ходила по цветам, падала на цветы, спала на них". За цветочными подношениями последовали дорогие безделушки. Наконец Мерседес сдалась, и они начали встречаться. Роман, длившийся в течение нескольких лет, проходил под знаком соперничества между Гарбо и Дитрих. Мерседес так окончательно и не решила для себя, кому из них принадлежит ее сердце и принадлежит ли. Когда Марлен предложила ей жить вместе с ней и ее маленькой дочерью Марией одной семьей, д’Акоста отказалась. Ее ветреное сердце не стремилось к семейным узам. Она всегда хотела оставаться свободной в проявлении своих чувств и желаний. В 1939 г. Мерседес познакомилась еще с одной кинозвездой - Оной Мансон, известной по фильму "Унесенные ветром", где она играла чувственную леди в алом
Белль Уотлинг. Дитрих очень переживала измену, но поэтессу только развлекала ее ревность.
Мерседес была всегда уверена в своей привлекательности и часто говорила: "Я могу отбить любую женщину у любого мужчины". Эту способность она сохранила до глубокой старости. Д’Акоста умерла в 1968 г. При жизни ее произведения - романы, пьесы, киносценарии - были довольно популярны, а стихи часто публиковались в прессе. Сегодня же ее имя известно лишь благодаря любовным связям с не менее знаменитыми современницами.
Делорм Марион
Настоящее имя - Мария-Анна Граппэн (род. в 1606 г. - ум. в 1650 г.)
Знаменитая французская куртизанка, прославившаяся во времена Людовика XIII. Героиня романа А. Де Виньи "Сен-Мар", драмы В. Гюго "Марион Делорм" и др.
Первая среди парижских кокеток времен Людовика XIII, Марион Делорм прославилась своей связью с такими известными в мировой истории людьми, как кардинал Ришелье, герцог Бекингем и фаворит короля Сен-Мар. Все ее любовники, среди которых было и немало других, более скромных смертных, делились на четыре категории: одних куртизанка ласкала по велению сердца, других - ради денег, третьих - заманивая в сети политических интриг, и наконец четвертых - от скуки. Марион Делорм нельзя отнести к тем распутницам, которыми была переполнена в те времена французская столица. Скорее эту женщину можно назвать "героиней романов", воспетой выдающимися поэтами и писателями. Такие изящные грешницы, как Марион, не порицались обществом, более того, они считались образцом всяческих добродетелей. Даже такие моралисты, как Мольер, неустанно восхвалявшие добродетели и осуждавшие пороки, не только не находили в их поведении ничего предосудительного, напротив, возводили их на пьедестал. Благодаря красоте, уму и популярности Делорм даже принимали в великосветском обществе. Подобной чести удостаивалась далеко не каждая куртизанка.
Марион Делорм родилась в Шампани, в небольшом городке Шалоне на Марне, в семье судебного пристава Грап-пэна. Она была любимым и долгожданным ребенком. До того момента, как малышка появилась на свет, ее родители прожили в браке 12 лет, все эти годы умоляя Бога о том, чтобы он осчастливил их сыном или дочерью. Когда же 48-летний Граппэн узнал, что его жена Франсуаза готовится стать матерью, его радости не было предела. Крестными новорожденной стали знатные парижские вельможи маркиз де Вилларсо и его двоюродная сестра графиня Сент-Эвремон, которые, возвращаясь из путешествия по Германии, решили передохнуть в Шалоне. Так как в городке не было ни одной приличной гостиницы, они остановились в доме судебного пристава - в единственном месте, где "можно было безбоязненно провести ночь". Желая отблагодарить хозяев за гостеприимство, аристократы окрестили их дочь, названную по желанию графини Марией-Анной.
Девочка подрастала и хорошела день ото дня, обещая в будущем стать настоящей красавицей. Нужно ли говорить о том, что родители души не чаяли в своей дочурке и всячески баловали ее. Но в 1618 г. мать 12-летней Марии-Анны умерла, после чего все изменилось. Мэтр Граппэн по службе находился в постоянных разъездах и не мог заниматься воспитанием дочери. Девочка очутилась на попечении старой служанки, которая была очень ленива и мало занималась порученной ее надзору барышней.
Когда Марии-Анне исполнилось пятнадцать, она решила брать уроки музыки у своего друга детства Лемудрю, сына суконщика. Юноша превосходно играл на лютне, и по воскресеньям весь Шалон сбегался в собор послушать его музыку. Отец девушки, разумеется, ничего не имел против занятий с юным музыкантом, ведь каждое желание дочери было для него законом. 22-летний учитель не мог нахвалиться способностями своей прелестной ученицы. Уже очень скоро Лемудрю понял, что "если музыка придает значение жизни, то и любовь в ней занимает не последнее место". Однажды музыкант рискнул поцеловать Марию-Анну, и подобному удовольствию молодые люди стали предаваться на каждом уроке. Но дальше поцелуев дело не продвинулось. Лемудрю, который в детстве хорошо знал мать своей ученицы Франсуазу и вспоминал о ней с теплотой и уважением, решил, что "перед лицом такой женщины он никогда не позволит себе обесчестить ее дочь". Марии-Анне он с грустью сказал о том, что слишком беден, чтобы назвать ее своей женой, и слишком уважает ее, чтобы сделать своей любовницей. Объяснившись, на следующий день Лемудрю в поисках счастья уехал в Париж.
Но "зло, называемое страстью" уже пустило глубокие корни в сердечке юной красавицы, и бегство Лемудрю только усилило его. Втайне от отца Мария-Анна написала письмо своей крестной матери, которую никогда не видела, если не считать дня крестин. В нем она изложила, что очень скучает в Шалоне, и попросила разрешения погостить в Париже. Графиня Сент-Эвремон сразу же ответила согласием и прислала за крестницей экипаж. Мэтр Грап-пэн не хотел отпускать дочь в столицу, но не смог устоять перед ее слезными мольбами. 16-летняя Мария-Анна Грап-пэн уехала из родного города, чтобы больше никогда туда не вернуться.
Графиня Сент-Эвремон была приятно поражена красотой своей крестницы. Вопреки ее переживаниям, Мария-Анна оказалась не простоватой и неуклюжей провинциалкой, а высокой стройной девушкой с темными густыми вьющимися волосами, нежной смуглой кожей и синими выразительными глазами. К тому же красавица спокойно и с достоинством отвечала на все вопросы, которые ей задавали, и показала себя далеко не глупой. Вечером, когда в графском доме собрались гости, все они пришли в восторг от Марии-Анны, а на следующий день в парижских аристократических салонах только и говорили о прекрасной девушке. Графиня Сент-Эвремон поздравила свою крестницу с успехом и пожелала не останавливаться на полпути. Сложно сказать, о каком пути говорила тогда крестная, но, "очевидно, не о том, который ведет в рай, так как и сама она шла дорогой, далеко не безупречной". В этом не было ничего удивительного, так как Франция в период царствования Людовика XIII была "средоточием разврата и умственного застоя". Тем не менее именно этому периоду истории мы обязаны рождением Декарта, Паскаля, Расина и Мольера! О том, что представляла собой столица Франции в те годы, когда в ней очутилась юная
Мария-Анна, очень метко написал в одном из своих стихотворений поэт Скаррон:
"Масса скученных домов,
Грязь, навоз по всем бульварам,
Церкви, тюрьмы, ряд дворцов,
Лавки с плохоньким товаром,
Люди всех мастей и лет:
Тьма святош, развратниц шайки,
Кутежей вчерашних след,
Крючкотворцы, попрошайки;
Прощелыги, шулера,
На все руки мастера, -
За "тельцом златым" в погоне, -
Слуг, пажей, воришек рой,
Стук колес, и крик, и вой, -
Вот Париж, как на ладони!"
Мария-Анна, которая и душой, и сердцем, и телом, и умом была рождена лишь для того, чтобы жить "в свое удовольствие", чувствовала себя в Париже как рыба в воде. Неслучайно среди многочисленных парижских "куртизанок чистейшей воды" ей принадлежало первое место.
Почти через месяц после того, как Мария-Анна оказалась в столице, пришло трагическое известие о скоропостижной смерти ее отца. Девушка искренне горевала о нем, но в череде бесконечных праздников, среди шумной, веселой публики долго предаваться печали было невозможно. К тому же в ее жизни появился сын министра финансов Генриха IV Жак-Валлэ Дебарро. Этот 25-летний красавец и богач прославился своими эпикурейскими наклонностями и соперничеством в искусстве со скабрезным поэтом Теофилем де Вио. Его веселый нрав и остроумие сразу же привлекли Марию-Анну. Со своей стороны, Дебарро моментально решил, что эта красивая девушка - "слишком хорошая добыча, чтобы выпускать ее из рук". Он предложил свои услуги в качестве учителя пения Марии-Анны, на что графиня Сент-Эвремон дала свое согласие. Таким образом ловкий повеса получил возможность ежедневно в течение двух часов проводить время с прелестной красавицей. Но его полные страсти любовные признания не производили на девушку особого впечатления. Тогда, чтобы сделать Марию-Анну своей любовницей, Дебарро решил пойти на хитрость.
Однажды, когда графиня Сент-Эвремон и ее крестница прогуливались по бульвару, несколько человек, подкупленных Дебарро, окружили дам и принялись насмехаться над ними. Но тут, словно из-под земли, появился сам устроитель скандала и с легкостью дал отпор наглецам. Затем Дебарро проводил перепуганных дам домой. По дороге "смельчак" уверял женщин, что если бы не его геройский поступок, они наверняка были бы ограблены. Графиня Сент-Эвремон и Мария-Анна не знали как и благодарить своего спасителя. Хитрец Дебарро выбрал момент и снова признался в любви юной красавице, умоляя ее не запирать двери своей комнаты. Целую неделю наслаждался он ласками благодарной Марии-Анны, вкусившей, наконец, запретный плод. Днем плут скрывался в дровяном чулане, куда любовница носила ему еду, а ночь проводил с красавицей.
Вскоре они перебрались в роскошный по тем временам дом Дебарро, который назывался "Остров Кипр". Представляя прелестную любовницу своим друзьям, Дебарро стал называть ее Марион Делорм, решив, что это имя более благозвучно, чем провинциальное Мария-Анна Граппэн. Это придуманное имя утвердилось за куртизанкой навсегда. Полгода наслаждались любовники безмятежным счастьем. Марион казалось, что она по-настоящему полюбила Дебарро, но тот не мог принадлежать лишь одной женщине. Увлеченный новыми любовными приключениями, он надолго оставлял Марион скучать в одиночестве. Разрыв, против которого богатый повеса уже ничего не имел, был не за горами. Порвать с поднадоевшей любовницей ему помог случай.
Однажды за завтраком Марион услышала о музыканте, игрой которого восхищался весь Париж. Заручившись согласием Дебарро, Марион пригласила музыканта Лемудрю (а это был именно он) в свой салон. Она встретила друга детства в роскошном наряде, сверкая ослепительными драгоценностями. Лемудрю был поражен, узнав в этой обольстительной женщине свою бывшую ученицу Марию-Анну. Упав перед красавицей на колени, он признался ей в любви, но судьба и на этот раз не улыбнулась музыканту. Его нежные признания прервал вошедший Дебарро, все это время подслушивавший за дверью. Лемудрю позорно бежал, а между любовниками произошло бурное выяснение отношений, после чего Марион была вынуждена оставить "Остров Кипр".
Избрав для себя далеко не безупречный образ жизни куртизанки, Делорм и дальше продолжала вести свободную жизнь. Она все чаще завязывала мимолетные непродолжительные интрижки. Ее любовниками были некий Рувилль, дравшийся из-за нее на дуэли с ла Фертэ-Сенэктэром, поэт Клавдий Киллье, президент Шалле… Один сменял другого - так продолжалось до тех пор, пока обворожительная куртизанка не попала в объятия всемогущего герцога Ришелье. Кардинал обожал любовные приключения, хотя всячески скрывал эту свою страсть. В глубине его сада для тайных встреч была построена великолепная беседка. Туда, переодетая в наряд пажа, который чрезвычайно шел ей, пробиралась и прелестная Марион. Когда же каприз кардинала прошел, он остался в добрых отношениях с бывшей любовницей. Очень вероятно, что Марион Делорм являлась тайным агентом Ришелье, так как, несмотря на свою "грешную" жизнь, эта женщина пользовалась всеобщим уважением. Принимая и посещая высшее общество, она могла оказывать кардиналу немало важных услуг.
Но в 1625 г. произошло событие, которое послужило причиной разрыва всяческих отношений Делорм и ее могущественного покровителя. Ко двору Людовика XIII прибыл посланник короля Карла I, его фаворит герцог Бекингем. Он сопровождал в Лондон невесту своего монарха Генриетту, сестру Людовика XIII. Придворные были поражены привлекательной внешностью, необычайной щедростью, и главное - дерзкими ухаживаниями Бекингема за королевой Анной Австрийской. Ришелье, безумно влюбленный в свою королеву, жестоко ревновал ее к красавцу-англичанину.
Однажды, прогуливаясь по бульвару, Бекингем увидел Марион Делорм. 19-летняя куртизанка была необычайно хороша. Сопровождавший Бекингема граф ла Фертэ, содержавший в то время Марион, предложил познакомить англичанина с прелестной кокеткой, если тот заплатит ему 25 ООО экю. Бекингем без сожаления расстался с деньгами - "что значат эти пустяки в сравнении с великолепной красавицей, обладание которой стоит вдесятеро дороже?"
Марион Делорм, отлично понимавшая намерения сгоравшего от вожделения англичанина, не очень долго томила его. Стать любовницей Бекингема мечтали все придворные дамы, и она не хотела уступать им в этом. В один из вечеров, когда после ужина гости расположились за карточными столами, Марион увлекла Бекингема в ярко освещенный будуар. Не успел англичанин вымолвить и слова, как красавица предстала перед ним в костюме Евы. Герцог замер от восхищения: даже в ослепительном свете тело Марион было совершенно.
Ришелье, узнав о том, что его бывшая любовница и тайная шпионка отдалась послу Карла I, отвернулся от нее, а Бекингема поклялся уничтожить. Кардинал свое обещание сдержал - спустя три года, в августе 1628 г. английский герцог был предательски убит неким Джоном Фельтоном.
После смерти графини Сент-Эвремон постоянные гости ее салона перекочевали в дом Марион Делорм на Королевской площади. В те годы куртизанка пользовалась покровительством маршала де Мейре. Но стоило тому однажды отправиться в поход, как красавица сошлась с министром финансов Д’Эмри. Когда вернувшийся в Париж де Мейре узнал о поведении своей любовницы, он был взбешен. "Милый маршал, - ответила на его упреки Делорм, - вы там завоевывали чужие владения, здесь завоевали ваше… Это в порядке вещей, на что же сердиться?"
Дом куртизанки посещали многие известные ученые и литераторы, среди которых были Мильтон, Декарт, Корнель и совсем юный тогда Поклен, позднее прославившийся под псевдонимом Мольер.