Подобно скульпторам школьные педагоги ваяют духовно-нравственный облик личности. А главным критерием оценки труда ваятелей детских душ будут результаты учёбы, исследовательской и творческой работы, успехи на различных конкурсах, конференциях и так далее. Школа, таким образом, должна стать центром культурной, нравственной и духовной жизни поселения или городского микрорайона, в котором она находится. А школьники – по мере своих сил и способностей участвовать в этой общественной жизни, в решении разнообразных проблем, бурлящих за стенами учебного заведения. Концерты для ветеранов и другие проявления заботы о людях старшего поколения, помощи им; благоустройство территории; уход за растениями и животными, водными источниками, памятниками и захоронениями – да мало ли достойных дел, на которые прогрессивные воспитатели должны умело направить вектор энергии подростка.
И снова вернусь к тому, с чего начал эту главу, посвящённую школе. Именно в эти годы должны окончательно определиться духовные и физические "параметры" растущего человека: неприятие эгоизма и иждивенчества, ответственность за тех, кто слабее, потребность стать профессионально и социально состоятельным, создать здоровую семью, воспитать собственных детей, постоянно приумножать свой интеллект, знания и таланты – словом, нести в окружающий мир добро. Задача школы – подкорректировать и отшлифовать ту "программу" развития личности, которая была заложена в дошкольный период. Если не сделать этого сейчас – дальше будет поздно, и на невозделанной почве могут прорасти совсем другие семена.
Российское общество сегодня испытывает острый дефицит духовности – того цемента, который скреплял его на протяжении веков: милосердия, сострадания, поддержки и взаимопомощи. "Молодым – везде у нас дорога, старикам – везде у нас почёт", – поётся в известной песне, которая в годы моего раннего детства была у всех на слуху. Что ж, и в самом деле старшее поколение дало детям и внукам "зелёный свет" по всем дорогам жизни, но что оно получило взамен? Нищенские пенсии, минимум внимания и максимум безразличия к своим нуждам…
Да, ветеранов Великой Отечественной, которых к настоящему моменту остались единицы, государственные и общественные структуры вспоминают от случая к случаю и даже порой, по праздникам, окружают заботой. Но я говорю сейчас о другой категории ветеранов, которые по своему малолетству не принимали участия в боевых действиях, однако ужасов войны хлебнули сполна. Дети войны – необходимость повернуться к ним лицом не то что назрела в обществе, а давно уже перезрела! И даже соответствующие законодательные инициативы есть, с ними выступили сразу две парламентские фракции Госдумы шестого созыва, недавно завершившей свои полномочия.
И вновь, как это часто бывает, дефицит государственного внимания компенсируется на местах неравнодушием энтузиастов. Пусть не рублём, так хоть морально поддержать тех, кому это так необходимо! В печати, в письмах руководителям органов местной власти я предложил детским учреждениям области взять на вооружение тему детей войны как одно из направлений воспитания современного юного поколения. И получил немало откликов!
Целый мир интересов можно открыть даже у дошкольников в благополучных семьях, создавая вариации развивающих игр по межличностным отношениям: о заботливых отцах, любящих матерях и внимательных детях. Такие фрагменты формирования гуманизма и в школах уместны по каждому предмету учебной программы. Объективную информацию пополнят примеры детей, общающихся с пенсионерами в семье и за ее пределами, с обсуждением здорового образа жизни ярких личностей старшего поколения на классном часе. Проблемные вопросы начнут усложняться с ростом возраста детей.
Гуманное отношение к окружающим лицам вправе опережать культуру и успеваемость на школьных и других занятиях. В фокусе внимания и духовного роста всегда будут "трудные" дети, подростки из неблагополучных семей.
Действенный союз ветеранов с правнуками позволит лицам старшего поколения объединиться со сверстниками по взаимопомощи, общему бюджету и, возможно, по совместному проживанию, посильному труду во имя взаимного благополучия для активного долголетия на основе индивидуальной профилактической медицины.
Разбуженный гуманизм у начинающих жить поколений позволит на своей территории привести в порядок водоемы, лесопосадки, а после смерти представителей старшего поколения ухаживать за их могилами… Такое духовнонравственное, трудовое и физическое воспитание сократит в обществе эгоизм, зависть, алчность, распущенность, тщеславие, иждивенчество, разводы, количество неполных и неполноценных семей, детскую преступность, число детей и стариков в "резервациях"… Воспитателей на группы и классы следует избирать по конкурсу и достойно поощрять за высокие результаты воспитательно-образовательного педагогического труда.
В частности, это предложение поддержала директор детской школы искусств № 10 Ираида Жильцова. В День пожилых людей для саратовских детей войны педагогический коллектив организовал выставку декоративно-прикладного и изобразительного искусства, концерт с участием учащихся и преподавателей. А в заключении ветераны, их внуки и правнуки получили подарки от спонсоров.
Педагоги МДОУ "Детский сад № 213", где заведующей – Юлия Смоленскова, пошли ещё дальше: начали переписку с ветеранами. Начало положила группа "Фантазёры" под руководством воспитателя Елены Степановой. Их "подопечной" стала бывшая крановщица Череповецкого металлургического комбината Тамара Паненкова, родившаяся уже после ухода отца на фронт. Отец пропал без вести, девочка знала его лишь по фотографиям да по рассказам матери и бабушек. Получив мужскую профессию электрика, Тамара до самого выхода на пенсию работала в три смены на кране в "горячем" цехе. При этом она и сегодня ведёт здоровый образ жизни (включая обливание холодной водой), развивается духовно. Другим объектом внимания детворы стал ленинградец Юрий Кеерт, рассказ о котором впереди. Кстати, в 2014 году "Смешарики" первыми выступили со своим физкультурно-музыкальным номером на большом концерте, посвящённом Дням матери и пожилых людей, перед тысячной аудиторией пенсионеров и школьников в ДК "Россия". И, конечно же, получили самую желанную награду – сладости.
Важно, чтобы эта живая связь с прабабушками и прадедушками не оборвалась с выпуском правнуков из детсада. Только в Саратове живут более 200 тысяч пенсионеров, и многие из них ещё больше, чем от болезней и безденежья, страдают от одиночества. Посильную заботу об этих людях уместно было бы включить в планы воспитательной работы каждого детского учреждения. Материальных затрат это практически не потребует, достаточно, к примеру, в праздничные даты порадовать пожилых людей нехитрыми сюрпризами, изготовленными детскими ручонками, поздравлениями по скайпу или электронной почте в дни рождения, религиозные и профессиональные праздники пожилых людей. Это должна быть адресная поддержка тех, кто отдал свою жизнь тяжёлой работе на благо людей. И, конечно, польза от такого общения должна быть взаимной. Связь поколений поможет предупредить многие нравственные болезни юных, только вступающих в жизнь, а тем, чей путь уже на исходе – подготовит достойную смену.
Дети войны
Детские годы моего поколения совпали с началом войны в Финляндии, а затем и Великой Отечественной войны. Уже в 1939 году семьи моих товарищей стали получали "похоронки" на отцов. Где покоятся два моих дяди, их дети так и не узнали.
Большая часть учебных заведений была передана госпиталям; семьи, эвакуированные из Ленинграда и других городов, офицеров тоже было необходимо где-то расселять. Число жителей в городе Череповце увеличилось в пять раз, наша школа часто переезжала с места на место, а мы занимались в две смены.
Мы, ребятишки, узнали, что в наших местах формируется группа подпольщиков, которым выдали огнестрельное оружие; эта информация выглядела тем более правдоподобной, что в лесу мы обнаружили срубы из сосновых брёвен – оборонительные сооружения. Каждый из нас всерьёз готовился партизанить. Правда, у меня развилась стойкая аллергия на холод, были обморожения рук и щёк, а ещё – гастрит, диатез и другие болячки военного времени, требовавшие "тепличного" существования. Мои товарищи умирали от дистрофии, инфекционных болезней; да и из тех, кто всё же успел повзрослеть, многие преждевременно ушли в мир иной.
В читальном зале городской библиотеки было тепло, светло, чисто и уютно, но мы наладили собственный книгообмен. Художественную литературу читали при свете коптилки, а после коллективно до хрипоты обсуждали прочитанное.
А на уроках шёл обмен патронами, фонариками и батарейками к ним. Хвастались друг перед другом финскими ножами… В школу ходили, но не учились: до того ли было! Последствия такого отношения к учёбе долго потом "аукались".
После просмотра кинофильма "Тимур и его команда" кое-кому показалась романтичной мнимая свобода безнадзорной ватаги Мишки Квакина. Решили и мы попытать счастья: сговорившись, залезли в чужой огород, поели ещё зелёных ягод смородины, надёргали хвостиков моркови, с которыми и устроились в сарае. Но наслаждались недолго. Заслышав шаги хозяина, я через лаз выпустил товарищей, а сам попал под град кулаков взрослого парня. Было обидно, стыдно и больно. Но я не знал, что главный позор ещё впереди: мать в моём присутствии объявила бабушке Наде, что её внук стал воришкой. А сосед-допризывник, как только собиралась компания сверстников, развлекал всех свежим анекдотом: "Генка-то у нас агрономом заделался – вместе с товарищами у В. целую грядку моркови "прополол"!" Надо признать, это у него выходило преуморительно, но мне-то каково было?!
Шестой класс пришлось оставить из-за открывшегося туберкулёза. Лечился в деревне Веретья – воздухом, молоком и трудом. Утром, стукнув в окошко, бригадир давал наряд: пасти скот, рубить хворост, возить снопы с зерном, заготовлять берёзовые веники. После коллективной работы товарищи угощали жмыхом, печёной картошкой, толчёным с солью зелёным луком, в который мы макали кусочки хлеба из зерновых отходов. Варили уху, купались в реке Кошта.
Добрая память осталась у меня о моих юных "наставниках" из многодетных семей – Куньтюковых, Прониных и других. Помню, как мой сельский сверстник Николай Пронин предложил прокатиться на необъезженной лошадке из соседнего хозяйства. В то время для городского мальчишки было пределом мечтаний прогалопировать на костлявом "скакуне". Коля был старше, умней, и не доверять его опытности у меня не было причины. Верёвку товарищ приспособил под недоуздок, влез на лошадиную спину сам, а я пристроился сзади. Кобылка рванула, что называется, с места в карьер. "Пассажир" потерял равновесие, потащив за собой и седока. Плюхнувшись наземь, я пребольно ударился о какой-то пенёк и, корчась, уполз в кусты. Привёл меня в чувство вопль: "Городовой убился!!!" Тогда, превозмогая боль, я явился перед народом, стараясь не выдать гримасой последствий недолгой скачки и неудачного приземления. Главное – чтобы тётя ничего не узнала.
Мой друг Иван Виноградов тоже надолго запомнил своё общение с конём "военного экстерьера". Нет, он не упал с лихого скакуна, зато в кровь стёр кожу на "пятой точке опоры". А после щедро смазал рану кремом "Мимоза" – не подозревая, конечно, что это средство от веснушек…
"Всё для фронта, всё для победы!" – этот лозунг и в самом деле был главным в те годы. Он звучал более чем объективно даже для тех, кто пережил войну в глубоком тылу. Семья моей старшей тетушки Татьяны Серышевой, проживавшая в деревне Рогач, питалась "хлебом" из мха с добавлением ячменя, размолотого на ручной мельнице. От таких харчей умер мой дядя Фёдор. Троих сыновей тётя отправила работать на железную дорогу, младший из них в семнадцать лет погиб под колёсами поезда. Многие мои сверстники, оставив школу, пошли трудиться. Тем, кто работал на заводе, ещё повезло: почти все они позже стали "тружениками тыла", получили кое-какие льготы. Но иначе было с теми, кто в возрасте десяти-двенадцати лет пахал, не разгибая спины, в колхозе. Один мой знакомый, окончив в 1941 году первый класс, вместо учёбы стал пастушком, затем механизатором, но трудовой стаж "пошёл" только с 1958 года. Человек не стал ни "тружеником тыла", ни ветераном труда, зато "заработал" первую группу инвалидности. И таких случаев очень много…
В первый год военного лихолетья простая картошка была для нас мечтой, как яйцо от курицы со свободного выгула. Будучи старшим в женской семье, я взял на себя обязанности по выращиванию "второго хлеба". Пришлось перекопать улицу под грядки, оставив колею для проезда телег. Для очага, на котором мы готовили пищу, таскал щепки и кору деревьев с территории бывшего лесопильного завода. Зимою дров требовалось много, и это тоже была моя обязанность: с лодки подцеплял багром так называемые топляки (затонувшие брёвна) и вытягивал их со дна Шексны на берег.
С Иваном Виноградовым, ставшим другом на всю жизнь, я познакомился при первой "тихой охоте" за грибами в семилетнем возрасте. Когда остался старшим "мужчинкой" в доме, моей задачей стало и обеспечение семьи грибами. На "грибные" рейды, длившиеся по 12-14 часов, часто уходили без еды. Однажды группа моих одноклассников заблудилась в лесу, одного паренька после нашли мёртвым…
Горожане "прочёсывали" лес шеренгами. Нужно было набрать целую корзинку грибов, годных не только для немедленного поедания, но также для сушки и соления. Бывали у нас исключительно "грибные" дни: грибной суп, картошка с солёными грибами, запеканка из грибов. Памятен случай, когда на мамин день рождения я принёс белых грибов, почистил, вымыл, порезал – словом, матери оставалось лишь приготовить запеканку. Но оказалось, что вместе с боровиками я переработал и ядовитый гриб, в итоге наша семья лишилась праздничного угощения.
Перед Новым годом отправлялся за реку Шексну за ёлкой. К любимому зимнему празднику обязательно готовили концерт, ребятня получала пакетики с конфетами-подушечками и ржаными пряниками домашнего производства. Всё как в детском саду! Зелёную красавицу, успевшую порадовать мою семью, я затем переносил в соседний дом, где не было своих "мужиков", от них – дальше, и так пока не осыпались иголки. Главное в "сценарии" торжества оставалось неизменным: было весело!
Школе, обогревавшейся печками, помогал пилить дрова, а дома не только пилил их вместе с матерью, но колол и укладывал в поленницы. Для уборки школьных помещений заготавливал берёзовые веники. Между прочим, именно тогда я и научился вязать веники прутиками.
Наша мама была народным политинформатором: пересказывала солдаткам и пенсионеркам, стоящим с вечера за хлебом, сводки Совинформбюро, услышанные по радио. Когда у неё обострился туберкулёз, мы купили козу и завели кроликов, хотя бабушка Груша держала корову. Молоко она продавала на рынке по четыре рубля за литр, а сено покупала по 40 рублей за пуд. На стойловый период требовалось 200 пудов или три тонны сена. Летом корову гоняли через весь город на пустое городское пастбище за реку Ягорбу, а вечером, после того как пройдёт поезд дальнего следования, отправлялись встречать животину. Случалось, бурёнки попадали под железнодорожные составы. Альтернативой был колхозный выгон в пяти километрах от дома, плюс прогулка по вытоптанному пастбищу. Это обязывало подкармливать корову крапивой и другими сорняками с огородов горожан, рассчитываясь опять-таки молоком. За выпас животного на колхозной территории полагалось платить. Так что молочными продуктами мы не были избалованы. Однажды мать наказала мне купить к Пасхе сметаны на рынке, а я задание не выполнил, сославшись на дороговизну продукта. "Я что, на пирог рубли буду намазывать?!" – последовала материнская отповедь.
Зимой для хозяйственных надобностей я использовал деревянные санки, в которые запрягал немецкую овчарку Эльзу. На собаке отвозил сестёр в детский сад и привозил обратно, доставлял по 60 литров воды от колонки или с реки, мешки опилок с пилорамы (причём на мешке восседал ещё и сам). Ездил за боенскими отходами на колхозное поле. Умное животное помнило все маршруты.
Под 9 мая 1945 года я ночевал у Виноградовых. Там меня и застала долгожданная счастливая весть. Что тут началось! Кто плакал, кто кричал и прыгал, как мы, ребятня… Тут же кинулись украшать свои дома флагами, а у кого их не было – пионерскими галстуками или просто кусками красной материи, приколоченными к рейкам…
В четырнадцать лет мой друг Ваня Виноградов самостоятельно отправился покорять Рижское мореходное училище. Хотел поступать на механическое отделение, но руководство учебного заведения оформило русских курсантов на судоводительское. Так мой товарищ стал моряком и долгие годы бороздил океаны помощником капитана. В конце концов "пришвартовался" на должность старшего мастера копрового цеха Череповецкого металлургического комбината. И в этой новой для себя роли также преуспел: был награждён орденом Трудового Красного Знамени, избирался депутатом Череповецкого городского Совета. На гонорары за свои многочисленные рацпредложения купил автомашину "Москвич". После долгих поисков Иван всё-таки нашёл могилу отца, пропавшего без вести на Карельском перешейке.
Сегодня моего лучшего друга уже нет в живых. Но у меня остались тёплые отношения с его дочерью Надеждой, внучкой Машенькой, названной в честь матери Ивана.
Дверь в профессию
Наш отец, 1907 года рождения, в июле 1941-го мобилизованный на защиту Лужского оборонительного рубежа на Ленинградском фронте, был ранен, попал в окружение и оказался в плену. В госпитале помогал раненым в качестве санитара, стал членом подполья, за что прошёл шесть лагерей военнопленных. Освободили его союзники, а в августе 1945 года "пропавший без вести" вернулся домой. Через год наша семья переехала в посёлок Лисий Нос в пригороде Ленинграда. По собственной инициативе я поехал в город Павловск, где в питомнике Всесоюзного института растениеводства имени Н.И. Вавилова купил, привёз домой и посадил саженцы яблонь, заложив таким образом сад.
Год оказался неблагоприятным, голодным. Ели суп из картофельных очистков, который вместо крупы заправляли грубым отсевом отрубей. От такого рациона у меня развились дистрофия, диатез, потом картину дополнила ещё и малярия. С трудом притащившись из школы, ложился: не было сил. В эту же тяжкую пору в возрасте 39 лет скончалась от чахотки мама. Поиски "пятого угла" начались у нас с сёстрами после появления в доме мачехи, новоявленной ключницы. Мои попытки "скрыться" в военных подготовительных училищах заканчивались неудачей: там нужны были здоровые кадры для защиты Отечества.
Мечта о море как о естественной "здравнице", отцовские рассказы о том, как в фашистских лагерях он помогал раненым и больным, в конце концов привели меня в фельдшерскую школу Водлечсануправления, где преподавали педагоги-блокадники и вчерашние фронтовики. Как и в посёлке Лисий Нос, здесь, на набережной Фонтанки, ленинградская интеллигенция приобщала нас, детей войны, к культуре, воспитывала потребность мыслить самостоятельно, развиваться, поддерживать друг друга. Преподаватели акцентировали внимание на особенностях лечебно-профилактической работы с плавсоставом на речных и морских судах. Много учебных часов отводилось для практических занятий в больницах, где свой опыт общения с больными охотно передавали нам медсёстры и врачи.