Все будто и хорошо и ясно. На душе праздник. А все-таки вместе с праздником столько еще заботы, столько непонятного в том, как сложится будущее, что найти покоя в эту ночь было невозможно.
И вдруг среди ночи - срочно за мной. Из штаба. Значит - серьезные новости.
В штабе много народу. Весь обком, некоторые командиры. Собрались у стола, так заслонили головами лампу, что в палатке темно. Что-то разглядывают, тихо говорят. Стоит в стороне один Коротков и громко диктует какие-то списки. Новиков, необычно напряженный, взволнованный, - рядом с командиром. Накурено страшно.
Слышу знакомые фамилии, но не могу уловить: куда, что, кого?
Новиков, увидев меня, говорит:
- Сядь, подожди, сейчас.
Коротков обращается к нему:
- Значит, командиром отряда Костеневича?
"Что это, - думаю, - за наваждение? Какие они еще тут отряды составляют? Осоавиахима? Противовоздушной обороны?"
- Костеневича? - задумывается Новиков. - Ведь это было решено.
Я тихонько обращаюсь к Новикову:
- Семен Михайлович! Где я - то буду? Имей в виду - ни в какой отряд не пойду. Я - в армию!
- Постой, постой, дойдет очередь и до тебя.
В палатку продолжают собираться командиры. Все слушаем, нервничаем, ничего не понимаем.
Но вот Коротков поворачивается ко мне:
- Высказывай мнение, - говорит он, - согласен ли с этим списком командиров соединения? Какие имеешь предложения? Как видишь, командиром Сталинского отряда - Костеневич. Кого полагаешь на свой, Чапаевский?..
- Как это Чапаевский?
- Кого назначить командиром? - раздраженно повторяет Коротков.
Тут уж я не выдержал:
- Ничего, - говорю, - не понимаю. Кажется, меня еще не снимали. А разве наши отряды будут сохранены?
- Ты что не знакомил еще командиров с радиограммой? - обратился тут Коротков к Новикову.
- Нет, только собрались. Я думал сразу всех.
- Так что ж, давай, а то ж люди не понимают.
И мы выслушали текст только что полученной из Москвы радиограммы.
Все в ней было прямой неожиданностью.
Для работы в советском тылу на освобожденной Черниговщине остаются члены обкома и советские, партийные и хозяйственные работники.
Соединение черниговских партизан имени Попудренко будет продолжать боевую деятельность в тылу врага, по новым указаниям Штаба партизанского движения.
- Завтра вы должны уйти не менее чем на сорок километров, - тут же, не давая опомниться, сказал Короткое. - Сейчас соединению необходимо оторваться от Красной Армии и всячески препятствовать переправе отступающего через Днепр врага.
- Как мы? - не понял кто-то. - А обком?
- Обком через два часа перестает быть подпольным. С нами здесь, в Гулино, останется человек сто пятьдесят. Вы же все.
Тут уже народ в палатке зашумел, загудел и что-либо понять стало окончательно невозможно.
Хорошо, обком остается. Соединение уходит. Но кто теперь поведет все отряды?
Наконец, кто остается, кроме членов обкома? "Кто уходит? Где списки? Будут ли считаться с личными желаниями?
Не понимал ничего по-прежнему и я. Почему меня спрашивали о командире отряда Чапаева? Значит, меня оставляют в советском тылу? Но это же несправедливо! Все знают, что я хотел продолжать воевать, да я и больше пользы принес бы на фронте. Все же опыт имею.
Чтобы разом внести полную ясность и всех успокоить, нам зачитали выработанный уже в Москве и дополненный здесь список лиц, остающихся на гражданской работе. Конечно, кроме Короткова, Новикова, Петрика, Капранова, Днепровского, тут были и командиры отрядов Водопьянов, Козик и другие. Меня в этом списке не было.
- Шум в палатке немного поулегся. Я не без горечи спросил у Новикова: - Вижу, Семен Михайлович, обо мне везде забыли. Ну, я в тыл не просился - не обижаюсь. А вот почему у меня хотят Чапаевский отряд отобрать? Коротков вон спрашивал, кого я порекомендую.
- Потому, - невозмутимо ответил мне Новиков, - что есть решение обкома назначить тебя командиром соединения.
Что это была за ночь! Когда я вышел из палатки штаба, оказалось, что весь лагерь не спит. Все взволнованы, расспрашивают друг друга, ждут, когда покажутся командиры.
- В нашем распоряжении только один день, - отвечал я людям. - Завтра ночью - в новый путь.
Боевая жизнь соединения черниговских партизан имени Попудренко продолжается.