Из 40 лет, отданных службе в Советской Армии и в органах государственной безопасности, 22 года Герой Советского Союза полковник Станислав Алексеевич Ваупшасов провел в походах и сражениях, в партийном подполье и партизанских отрядах. Гражданская война, участие в боях за республиканскую Испанию, Великая Отечественная война, ликвидация националистического подполья в Прибалтике - все это страницы его удивительной судьбы. Об этом он вспоминает в своей книге. Книга рассчитана на массового читателя.
Содержание:
-
К читателям 1
-
Человек удивительной судьбы 1
-
Годы молодости и подполья 1
-
В сражениях за Пиренеями 30
-
Гроза над Родиной 45
-
Зарево победы 75
-
С вершины прожитых лет - Эпилог 106
-
Иллюстрации 110
-
Примечания 112
Ваупшасов Станислав Алексеевич
На тревожных перекрестках - Записки чекиста
К читателям
Вы держите в руках книгу воспоминаний известного чекиста, Героя Советского Союза Станислава Алексеевича Ваупшасова. Последнее ее издание вышло в 1975 году, незадолго до его смерти.
До последних своих дней С. А. Ваупшасов поддерживал связи с друзьями-ветеранами, сослуживцами, теми, кто шел с ним трудными дорогами гражданской и Великой Отечественной войн, участвовал в партийном подполье и партизанской борьбе в тылу врага, защищал Испанскую республику, С одними переписывался, с другими - встречался. Держал в поле зрения новую литературу о партизанском движении, работал в архивах. Он думал об издании дополненного и уточненного варианта своей книги, получившей высокую оценку читателей. Но не успел осуществить задуманное.
Книга переиздается по просьбе многих тысяч читателей. При подготовке ее в печать мы посчитали правильным сохранить текст, над которым скрупулезно работал автор. Поэтому читателям нового издания надо помнить, что многие герои этой книги, о которых с такой теплотой пишет в эпилоге "С вершины прожитых лет" С. А. Ваупшасов, ушли из жизни. Необходимые уточнения к биографиям героев, выявленные в последнее время, даны в сносках.
Человек удивительной судьбы
Сын литовского крестьянина, он с детства узнал тяжелую долю батрака, в юности - арматурщика на строительных работах. Труд и рабочая среда формировали его классовое сознание. Этот процесс завершился в огне Великой Октябрьской революции вступлением молодого человека в ряды Коммунистической партии.
Всю гражданскую войну он проводит на фронтах, активно участвует в партийном подполье и партизанской борьбе в Западной Белоруссии, а в 30-е годы уходит добровольцем на защиту Испанской республики. Во время военного конфликта с белофиннами С. А. Ваупшасов командует батальоном пограничников, а в годы Великой Отечественной войны - партизанским спецотрядом. После разгрома фашистской Германии он выполняет особые задания, в том числе в Северо-Восточном Китае, в момент ликвидации остатков Квантунской армии Японии, а также в Прибалтике, искореняя националистическое подполье.
Из 40 лет, отданных службе в Красной Армии и в органах государственной безопасности, автор 22 года провел в окопах, в подполье, в партизанских лесах, в походах и сражениях.
Он принадлежит к славной когорте бесстрашных коммунистов-чекистов, которые в годы Великой Отечественной войны по призыву партии направились на оккупированную врагом территорию для выполнения специальных заданий и организации там всенародной партизанской борьбы с гитлеровскими захватчиками. В эту когорту входили: Л. А. Агабеков, Н. В. Волков, С. М. Волокитин, И. Ф. Золотарь, В. А. Карасев, В. З. Корж, Н. И. Кузнецов, П. Г. Лопатин, В. А. Лягин, Д. Н. Медведев, И. Е. Мирковский, Н. А. Михайлашев, В. А. Молодцов, К. П. Орловский, Н. А. Прокопюк, М. С. Прудников, А. М. Рабцевич, Д. П. Распопов, П. Г. Шемякин, Н. А. Шихов и другие.
Ушедшие в тыл врага во главе небольших спецгрупп, они в своей организаторской и боевой деятельности проявили себя как выдающиеся вожаки массовой партизанской, подпольной и диверсионной борьбы с гитлеровскими захватчиками.
5 марта 1942 года во главе спецгруппы из 32 человек отправился из Москвы в тыл врага и С. А. Ваупшасов. Там он быстро завязал тесные связи с действующими партизанскими отрядами и подпольными партийными органами. Это помогло чекистам блестяще выполнить поставленные задачи и результативно участвовать в общей партизанской борьбе. В ходе ее спецгруппа превратилась в крупный партизанский отряд, насчитывавший 700 бойцов, в составе которого действовали 42 подпольные и диверсионные группы общей численностью свыше 400 человек.
За период боевой деятельности спецотрядом Ваупшасова подорвано 187 эшелонов врага с живой силой, техникой и боеприпасами, а в тяжелых боях уничтожено значительное количество солдат и офицеров противника. И это не считая того урона, который нанесли врагу связанные с отрядом и работавшие по заданиям его командования подпольные и диверсионные группы.
Из 52 крупнейших диверсий, организованных спецотрядом, более 40 были осуществлены подпольщиками в Минске, в том числе такая крупная диверсия, как взрыв в столовой СД.
С. А. Ваупшасов имел с оккупированным гитлеровцами Минском настолько широкие и устойчивые связи, что после крупных провалов минского подполья и ввиду ожесточенного террористического режима в городе ЦК КП(б)Б предложил базировать третий состав Минского подпольного горкома партии в его отряде, введя его самого в состав подпольного горкома.
Много раз приходилось С. А. Ваупшасову глядеть в лицо смерти. Но, разгадывая хитрость врага, он миновал расставленные сети, совершал побеги из казематов, а участвуя в жесточайших боях с врагом, сохранял хладнокровие и проявлял беспредельную храбрость. Исключительно бережно относясь к людям, он добивался максимального сокращения возможных потерь, заранее предусматривая пути выхода из боя и операции.
В наиболее безопасном месте при отряде Ваупшасова располагался охраняемый партизанами так называемый "семейный лагерь" из женщин, стариков и детей членов семей партизан и подпольщиков. Все они были выведены из Минска и других населенных пунктов в то время, когда перед партизанами и подпольщиками возникала угроза провала и репрессий против членов их семей.
С. А. Ваупшасов - носитель огромного опыта партизанской борьбы и нелегальной деятельности. Драгоценные крупицы этого опыта рассеяны по всей его книге. Обладая завидной памятью, разборчиво перебрав архивные материалы, он создал мемуары, насыщенные значительными событиями, интересными фактами и вдумчивыми наблюдениями. Конкретность и убедительность изложения материала создают впечатление, будто входишь в соприкосновение с реальной действительностью ушедших лет, что имеет не только историческое, но и революционное значение, так как живой, практический опыт невозможно заменить никакими теориями и он должен стать достоянием молодого поколения всех народов, борющихся за свое национальное и социальное освобождение.
Думается, читателям запомнятся страницы этой книги, героизм советских людей, беспредельно преданных своей Родине, их незабываемые подвиги, сами герои, показанные иногда бегло и скупо, но в свете волнующих событий, когда они неизменно проявляли бесстрашие и величие духа.
Годы молодости и подполья
Не приемлю!
Омраченное детство. - Ветер странствий. - Вольные арматурщики. - Моя революция.
Конфликтовать с жизнью я начал рано. Особых поводов для моего неосознанного протеста не было, внешне все обстояло благополучно, я не могу пожаловаться на безрадостное или нищенское детство. Тем не менее что-то не устраивало меня в сложившихся порядках, а что именно, сразу было трудно понять.
Родился я и провел детские годы в местечке Грузджяй Шяуляйского уезда Ковенской губернии. Наша семья батрачила у крупного помещика Нарышкина. Он владел в Прибалтике многими имениями, а сам, женатый на англичанке, жил в Лондоне и раз в три года приезжал вместе со своей семьей на шикарных автомобилях ревизовать деятельность своих управляющих.
В Польше и Литве таких богатейших земельных собственников называли со времен феодализма магнатами. Однако Нарышкин менее всего походил на средневекового землевладельца, по всем приметам у него были замашки настоящего капиталистического предпринимателя. Он вел свое хозяйство с применением современной агротехники и механизации, культивировал племенное животноводство, сортовое семеноводство, использовал всевозможные способы интенсификации наемного труда.
Литва издавна славится высокопродуктивным сельским хозяйством. Нарышкин получал со своих имений высокую прибыль и, стремясь к еще большему увеличению доходов, поощрял старательных работников. Отец мой был кучером, потом конюхом у пана Опацкого, управляющего имением. Наша семья жила в доме, принадлежавшем помещику, имела корову, огород и мелкую живность. Мы не испытывали материальной нужды, хорошо питались, радушно принимали гостей и щедро их потчевали.
За несколько лет работы отец скопил 400 рублей и мечтал открыть небольшой трактир. Сам он был непьющий и надеялся разбогатеть на этом деле. Однако семья не пошла ему навстречу. Моя старшая сестра решительно отказалась прислуживать в кабаке пьяным. Я и вовсе не подходил для такой работы как по молодости лет, так и по строптивости характера.
Мать встала на нашу сторону.
- Оставь ты свои думы, Алексей, - сказала она. - Какие из нас торгаши. Прокормимся как-нибудь крестьянским трудом.
Пришлось отцу отказаться от своих меркантильных планов. Хотя кто знает, чего в них было больше - чисто экономических соображений или надежд на иную социальную долю.
Наша семья находилась в самом низу общественной иерархии: безземельные крестьяне, да еще нерусские, инородцы, как именовались национальные меньшинства в царской России. И если наше материальное существование было сносным, то во всех остальных сферах жизни мы не могли чувствовать себя свободными и полноправными гражданами.
В нашем местечке, как почти всюду в Литве, дети коренного населения не имели возможности учиться на родном языке. Царское правительство русифицировало все национальные окраины империи. В Прибалтике оно делало это с особым рвением, так как сталкивалось здесь с конкуренцией немецких баронов, стремившихся германизировать прибалтийские народы.
В Грузджяе открылось начальное народное училище с преподаванием на русском языке. Объем знаний, который оно давало, не отличался широтой, зато имел ясно выраженный великодержавный характер. Однако при всей узости, тенденциозности и ограниченности курса наук, преподаваемых в училище, у него было одно несомненно положительное качество - оно приобщало юных литовцев к основам великой русской культуры.
Неполноправие наше напоминало о себе на каждом шагу. Оно тяжело отозвалось на семье в житейском плане. Управляющий пан Опацкий стал преследовать своими ухаживаниями мою сестру Людмилу. Отставной царский офицер, был он в годах и отличался громоздкостью: тучный, жирный, огромный, с красной шеей и сизым носом. А сестра была тоненькой, изящной, голубоглазой, нежной девушкой. Хороший вкус и здоровое воспитание не позволяли ей принять расположение потасканного господина. Пан Опацкий недоумевал и злился:
- Как так? Я, дворянин, офицер, беру на содержание батрацкую дочь, а она посылает меня ко всем чертям?! Кто я и кто она!
Он решил воздействовать на строптивую через отца. Отец ведь его работник, подчиненный, подневольный человек. Но и здесь нашла коса на камень. Алексей Ваупшас был работником пана Опацкого, подчиненным и подневольным, однако не бессловесной скотиной, а человеком, сохранившим и в своем зависимом положении человеческое достоинство.
- Я сводником никогда не был и не буду, - ответил он управляющему. - Тем более по отношению к своей дочери. Не по сердцу вы ей, а насильно мил не будешь. Лучше отвяжитесь от нее, не позорьтесь перед народом.
После такого ответа Опацкий разжаловал отца из кучеров в конюхи, но совсем прогнать не посмел, очевидно боясь огласки. Чтобы избавить дочь от приставаний старого распутника, родители отправили ее в Ригу, где она устроилась на работу. Управляющий и там не оставлял ее в покое, часто уезжал в город как бы по делам, однако все его попытки совратить мою сестру кончились неудачей.
История ухаживаний Опацкого за Людмилой длилась несколько лет, и все эти годы семья жила в нервной, напряженной обстановке, испытывая ненависть хозяйского холуя и постоянную угрозу остаться без работы и без квартиры.
В такой атмосфере проходило мое детство. Поначалу взрослым удавалось скрывать от меня свои тревоги и неприятности, связанные с наглыми притязаниями пана Опацкого. Но детское сердце трудно обмануть. Я многого не понимал в истинном положении семьи, однако инстинктивно чувствовал неблагополучие в доме.
Стараясь втереться в доверие нашей семьи, управляющий часто заигрывал даже со мною. Хвалил меня беспричинно, брал с собою на охоту и пытался внушить неприязнь к отцу. Как бы невзначай, он то и дело ронял такую фразу:
- Умный ты парень, хоть и сын дурака.
Но игра его была грубой, я не поддавался на лесть, не хотел верить, что отец мой плохой человек, и все старания пана Опацкого найти во мне союзника ни к чему не привели. Более того, чем дальше, тем сильнее ненавидел и презирал я этого хитрого, неумного и развязного господина, а после одного случая и вовсе перестал с ним общаться.
Алексей Ваупшас слыл добрым семьянином, справедливым и трезвым человеком. Но однажды он появился дома пьяным и донельзя раздраженным. Я помог ему разуться, а он в гневе запустил в меня сапогом, разбил в щепки дубовый стул.
- Убью! - кричал отец. - Убью этого мерзавца Опацкого! Проклятый пан, нет больше моей мочи, убью!
Вот до чего довел отца подлый управляющий. Лишь мысль о том, что этой местью он пустит по миру свою семью, удерживала Алексея Ваупшаса от крайнего шага.
Драматизм нашего положения еще в детские годы привел меня к выводу, что окружающий мир недобр к нам, что в жизни наряду с хорошим существует темное, необъяснимое зло. Отсюда у меня возникла ранняя обостренная чувствительность к любому проявлению несправедливости.
Иногда я реагировал на нее очень резко. В последнем классе начального училища произошел такой инцидент с учителем Вольским. Мой приятель подсказывал на уроке двум русским девушкам. У меня с ними были хорошие отношения. Вольский это знал и подумал, что подсказываю я. Подскочил, разъяренный, ко мне и дал пощечину. Недолго думая, я так ударил его в лицо, что он упал. Класс захохотал от неожиданности. Поднявшийся на ноги Вольский запустил в меня грифельной доской. Я выскочил за дверь.
Случай произошел накануне выпускных экзаменов. За каждого выпускника учитель получал премию 25 рублей. Это обстоятельство помогло отцу и мне добиться у Вольского прощения, я был допущен к экзаменам и получил свидетельство об окончании училища.
Исподволь созревавший во мне протест привел к тому, что я не захотел остаться на родине и заниматься крестьянской работой. В годы учения нам, детям батраков, много пришлось потрудиться на помещичьих землях. Ведь учились мы только зимой, а летом выходили в поле и гнули спину почти наравне со взрослыми. Платили подросткам неплохо, да много ли радости в деньгах, когда безрадостной и унизительной была вся судьба батрака! Этот вывод я сделал, основываясь на всем своем жизненном опыте. Меня соблазнял пример сестры, удачно устроившейся в городе и ежемесячно присылавшей домой 10 рублей. По тому времени сумма была немалая.
Первый мой выезд был в Ригу. Остановился у сестры и стал искать работу. Но кому нужен мальчишка, не владеющий никакой городской профессией! Послонявшись безрезультатно по разным предпринимателям, я возвратился в Грузджяй ни с чем. Однако ветер странствий в моей душе не угомонился, и отец чувствовал мое состояние. Не раз он увещевал меня:
- Выкинь из головы большие города. Нет в них счастья человеку. Я вот и в Америке побывал, да что толку с той Америки! И Людмила в Ригу подалась не по своей воле, жизнь заставила. Сиди, сынок, дома да займись родительским ремеслом, добра тебе желаю.
Не послушал я отца и в 1914 году пятнадцатилетним пареньком уехал в Москву. Сестра к тому времени вышла замуж и стала жить в Москве. Вновь на первое время я остановился у нее и начал подыскивать работу. И опять ничего приличного мне предложить не могли. Устроился землекопом. Работа изнурительная, хорошо еще, что у меня имелась привычка к физическому труду.
Началась империалистическая война, пошли разные административные строгости, а я был беспаспортным, и меня могли в любой день выслать из города по этапу. Посоветовался с товарищами по работе: что делать? Они сказали, что надо дать взятку полицейскому чиновнику, и он оформит паспорт. Порекомендовали сходить в Лефортовскую часть к приставу, наверняка получится, не впервой. Я так и поступил: дал приставу 25 рублей и попросил выписать документ. Мне назначили день; пришел за паспортом, глянул в него и говорю:
- Ваше благородие, а я не Ваупшасов. Моя фамилия Ваупшас. Переделайте, пожалуйста.
- А в солдаты не хочешь? - спросил пристав. - Подумаешь, велика разница! Что Ваупшас, что Ваупшасов - один черт. Давай кати отсюда, не то мигом лоб забрею!
- Да у меня возраст не вышел, дяденька!
- А мне один черт. Будешь глаза мозолить - забрею в солдаты! Вот и все.
Выкатился я от него слегка перекрещенным на русский лад и с тех пор так и ношу эту фамилию.
К тому времени я уже работал в артели арматурщиков. Железобетон в России появился совсем недавно, в 1912 году, и профессия арматурщика считалась привилегированной, зарабатывали они иногда по 30 рублей в неделю. Платили с пуда установленной арматуры, чем прутья были толще, тем работа была выгоднее. Артель нанималась на разные предприятия в Москве и в отъезд. Пришлось мне потрудиться с нею на заводе "Проводник" (ныне Электрозавод имени В. В. Куйбышева), на крупных стройках в Нижегородской губернии и в Малороссии. Мы всегда находились в больших пролетарских коллективах, и это сыграло роль в формировании моих взглядов.