В войне 1812 года участвовали многие будущие декабристы, впоследствии повешенные или отправленные на каторгу. Они ненавидели самодержавие и крепостничество, но ни один русский офицер не перешел на сторону врага, не изменил родине, хотя после победы над Наполеоном в России осталась монархия, крепостное право, царила злейшая реакция. А у нас Власова и власовцев пытаются объявить героями. С какой легкостью отказываемся мы от нашего прошлого, топчем свою историю.
В июне 1994 года, завершив роман, мы с Таней вернулись в Москву. Она меня поразила. Вывески на английском языке - разве Москва английский или американский город? Рекламы курортов на Багамских островах - для кого, для нашего нищего народа? Бесконечные ларьки с водкой и коньяком, гуляй, ребята! Супермаркеты с залежалыми заграничными продуктами. Ничего своего - Россия перестала производить. И всюду доллар, доллар, доллар. Перешли на иностранную валюту…
В начале двадцатых годов после страшнейшей разрухи наш народ за два года восстановил страну. Среди частных предприятий появились и иностранные концессии. Но, в отличие от нынешней, та власть контролировала ситуацию в стране, не накинула на Россию долларовую удавку. Народный комиссар финансов Сокольников ввел твердую валюту - червонец. Свой, российский червонец, а не американский доллар. Бедные были, но с протянутой рукой по миру не пошли. Развивали прежде всего производство, вместе с ним укреплялись финансы. Нынешние высокомерные недоучки преклоняются перед Америкой, но, видимо, плохо знают ее историю. Американские поселенцы начинали не с супермаркетов, а с обработки земли, мы свое земледелие забросили. Они строили заводы и фабрики, мы свою промышленность разрушили и разворовали. Они развивали науку, мы свою загубили, они создали цивилизованное общество, мы - хищническое, коррумпированное, выгодное сильным и бессовестным, беспощадное к слабым и честным.
Одинаковых путей в истории человечества не бывает. Демократических стран в мире много, каждая из них шла к свободе своей дорогой. Свой путь должна найти и Россия. Русский человек никогда не испытывал почтения к "купчине толстопузому", к Тит Титычам, Колупаевым и Разуваевым, к мироедам, конокрадам и казнокрадам, стремился не к роскоши, а к спокойной, достойной, духовной жизни, к равенству и социальной справедливости. Капиталистическое общество в его нынешнем исполнении никогда не станет русской идеей. Коммунисты хотели построить социализм без демократии - не удалось. "Реформаторы" задумали демократию без социализма - тоже провалились. Истинный путь России - демократический социализм. Его отвергли и Сталин, и нынешние руководители. Ничего, кроме несчастья, ни тот, ни эти России не принесли.
"Прах и пепел" был опубликован в журнале "Дружба народов", вышел отдельным изданием, переведен в ряде стран. Не все читатели довольны финалом трилогии, гибелью ее героев. Что делать? История моей страны в XX веке не располагает к счастливым окончаниям. Я писал своих героев такими, каковыми они были. Им казалось, что они "штурмуют небо", создают новый мир, верили в братство народов - романтическое, трагическое, обманутое, выбитое и погибшее поколение.
Многие читатели просят продолжить повествование, довести его до нынешних дней. И мне этого хотелось. И есть сюжет нового романа. Но…
Я бродил по дорожкам Переделкина, где прожил более сорока лет рядом с другими писателями. Из них я остался один - самый долголетний здесь житель. Того, моего Переделкина уже нет. Не потому, что живут тут молодые - это естественно. А потому, что вторглись сюда нувориши, наглые, нахрапистые, с мордастыми охранниками - завели и они своих преторианцев.
И все равно Переделкино навсегда сохранится в памяти России - здесь жили ее писатели, их ломали, угнетали, высылали, расстреливали, и все равно они были. Они ничего не могли изменить. И может ли что-то изменить литература? В стране Пушкина и Толстого появился Сталин, в стране Гете и Шиллера возник Гитлер. Однако, не будь Пушкина и Толстого, Гете и Шиллера, человечество бы совсем одичало. И без писателей, живших и творивших в невыносимых условиях, одичала бы и наша страна. И то, что знаю я об этой литературе, о людях, ее творивших, я должен рассказать, рассказать, как жил и работал писатель в моем времени, в XX веке, самом кровавом в истории человечества, веке двух мировых войн, революций, гитлеровской и сталинской тираний.
Когда-то мы, юноши и девушки, были убеждены: после страшных уроков мировой войны человечество больше этого не допустит. Порукой тому - международная солидарность трудящихся. Прошло двадцать лет, и разразилась новая война, еще более кровавая. И после нее, с 1945 года и по сей день, в мире произошло еще 46 войн. В них погибло 6,5 миллионов человек, 42 миллиона оказались беженцами. Прекратится ли это безумие?
"Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся…", "Пройдет вражда племен, исчезнут ложь и грусть"… Сбудется ли это когда-нибудь?
В восьмидесятых годах как-то летом мы с Таней поехали в совхоз "Игнатьевское" под Малоярославцем, наш друг снял нам дом, там я делал последние поправки к "Детям Арбата". Пришел мужичок, невзрачный, неказистый, с жидкой бороденкой, кивнул на нашу стоявшую возле дома машину:
- Слетай на станцию, там буфет до пяти работает, привези бутылку, тебе полстакана. - И протягивает деньги.
- Некогда, работать надо.
- Работать? Писать, что ли?
- Ага, писать.
- А чего писать-то? Все уже написано.
Мы посмеялись. Может быть, прав мужичок - все уже написано?
Был у меня японский корреспондент, брал интервью, узнав, что я работаю над новой книгой, удивился:
- У нас писатели вашего возраста уже не пишут, ходят на приемы.
Возможно, не пишут, возможно, ходят на приемы.
И все же надо писать.
И вот написан этот роман-воспоминание.
Трудно сказать, что остается в памяти от нашего прошлого. В тяжелое время жили, тяжелую жизнь прожили, но это была твоя жизнь, жизнь твоих близких, твоего народа. Я не праведник, были ошибки, заблуждения, были люди, которых я заставлял страдать, собственные страдания не оправдывают. Ничего не вернешь, не вычеркнешь, не изменишь. Но были и просветления, был порыв к правде, к искуплению.
Теперь начал новый роман. Трудно. 86 лет как-никак.
Хватит ли времени?
Примечания
1
Институт Маркса - Энгельса - Ленина при ЦК КПСС.