Одним из своих "производственных секретов" Яшин привел в полное изумление очень знающего французского журналиста Жана-Филиппа Ретакера: "Я становился в двух-трех метрах от ворот, лицом к ним. То есть, получается, спиной к партнерам. По свистку они наносили сильные удары. Я не знал, кто и откуда будет бить, поэтому после свистка резко оборачивался, пытаясь отразить летящий мяч, который посылался по моей просьбе под разными углами и на разной высоте. Так отрабатывал реакцию на удары, которые изначально не видел".
Даже, казалось, привыкшие к яшинской выдумке на тренировочные новшества одноклубники поражались, как он отрабатывал быстроту реакции – мог намертво поймать в углу мяч, мгновенно вскочить и бросить его во второй мяч, пробитый по просьбе самого же Яшина в другой угол. И так не раз за одно занятие!
Видно, взрослые заботы несостоявшегося детства тогда же и начали прививать вместе со стоицизмом совсем не детский подход к делу и здравый взгляд на происходящее. Потому-то, уже динамовским дебютантом, погоревав после первых неудач, Яшин трезво расценивал свои возможности: "До основного состава не дорос". И практическим упражнениям в воротах обычно предшествовал разбор с тренером пробелов его вратарского образования, характерных ошибок в прошедших матчах, чтобы немедленно приняться за их устранение. Наставник динамовского дубля, будущий вузовский педагог и кандидат наук Иван Станкевич быстро убедился в пытливости нового динамовского вратаря, его умении критически смотреть на себя, оценивая как бы со стороны.
Передо мной образ Яшина, каким его по обыкновению точно и выразительно нарисовал несколько десятилетий назад Андрей Старостин: "Когда Яшин уходит с тренировки, ему, судя по усталой походке, можно дать 60 лет. Когда он выходит на матч, то выглядит 20-летним". Эти слова подчеркивают, как умел вратарь готовить себя к любой игре полноценными, напряженными занятиями. А заключала их особая, сугубо индивидуальная метода непосредственно предматчевой настройки – уединение, прогулка по лесу. Неудивительно, что реакция на мяч и в 40 лет оставалась у Яшина "молодой". В этом еще сравнительно недавно могли убедиться зрители "Футбольного клуба" НТВ, если бы знали, что в заставке телепередачи, позже погребенной бесконечными взрывами, перманентными выборами и мыльными сериалами, использован фрагмент прощального матча, когда Яшин за несколько минут до расставания со зрителями в красивом полете, последнем за 1000 с лишним только официально отыгранных часов, изящным взмахом правой руки отразил фирменный удар английского маэстро Бобби Чарльтона.
Свою, казалось бы, рутинную тренировочную работу он делал до мелочей осознанно. Любил упражняться вместе со всеми как полевой игрок. И кроссы бежал, и рывки делал, и гимнастические упражнения выполнял. На его вратарском посту, может, и не все это было нужно в широком ассортименте и больших объемах. Но Яшин считал полезным вариться в общей каше, чувствовать себя не каким-то исключительным, обособленным членом команды, а таким, как все. Командные занятия закалили и развили его чутье, понимание, или, как главный козырь Яшина сформулировал Лобановский, чувство игры.
Тренируясь непосредственно в воротах, Яшин оттачивал выходы из них в упражнении "три нападающих против трех защитников", стараясь разгадать маневры форвардов, чтобы наработать своевременный перехват мяча. Неповторимый тренер-импровизатор Михаил Якушин придумал для него смешанный вариант, при котором Яшин в тренировочном "квадрате" выступал свободным полевым игроком, но как только мяч перехватывался противником, получал право на действия руками. При этом хитроумный Михей преследовал еще одну цель – чтобы вратарь получил эмоциональную разрядку от бесконечных падений, отбивающих бедра да локти.
Зимой футбольный вратарь с превеликим удовольствием выходил на лед, чтобы, как в юности, покататься нападающим в русском хоккее. Сходство с футболом по размерам поля, числу игроков и тактике дополнялось ускоренностью течения событий, а стало быть, способствовало развитию игрового мышления. Как заметил мне рьяный сторонник хоккейных тренировок в футболе знаменитый "рыцарь трех игр" (футбол, хоккей с мячом и шайбой) Василий Трофимов, "думать в игре быстрее еще никому не мешало".
Сам в прошлом славный "мячист" (или "русач", как еще называли игроков в русский хоккей), Якушин, полностью разделявший мнение бывшего летнего и зимнего партнера, стремился использованием Яшина на большом льду "разбудить" и закрепить перед началом футбольного сезона его незаурядный игровой интеллект. Именно способностью постоянно думать на поле, оперативно разбираться в меняющихся ситуациях больше всего и отличал тренер нового вратаря от искушенных Алексея Хомича и Вальтера Санаи.
В общекомандных тренировках и двусторонних играх Яшина можно было видеть на разных полевых позициях, но особенно нравилось ему прикинуть свои возможности в роли нападающего. В тренировочном квадрате 30x40 метров он постигал тайны понимания обстановки и своих партнеров, позволявшие ему уже вратарем в календарных матчах со знанием дела и особенностей каждого из них подсказывать полевым игрокам направления перемещений и адреса передач, а вбрасыванием мяча удобно расположенному или открывшемуся товарищу выбирать наиболее выгодное продолжение.
"Великий комбинатор" Игорь Нетто, как обычно ворча на партнеров, не раз ставил им в пример Яшина за расчетливость и своевременность паса, которыми тот отличался как полевой игрок в двусторонних встречах. "Эх вы, Аники-воины, учились бы у Левы выкладывать мяч на блюдечке!" – внушал он не кому-нибудь, а игрокам сборной. "Не один Яшин из вратарей играл во время тренировок в поле, – вспоминал позже капитан сборной СССР. – Но только он не уступал партнерам в технике и превосходил многих из них в умении ориентироваться в обстановке. Недаром же любой приказ, который отдавал из своих ворот, был для нас законом: мы были уверены – ошибка исключена".
Игра в поле на тренировках и в спаррингах сослужила Яшину добрую службу в непосредственной охране своего рубежа. Неслучайно реакцию на мяч он проявлял не только "вручную", что для этой профессии привычно, но научился мгновенно отводить ногой сложные удары, зачастую нанесенные с очень близкого расстояния. В этом ему заметно помогли разнообразные упражнения, например, тренировочные "кошки-мышки", когда группе игроков в условиях жесткого сопротивления требовалось удержать мяч от перехвата передачами в касание, – может быть, в этом секрет так называемых быстрых ног, которые считались одним из козырей Яшина. В результате он оперировал ногами значительно искуснее других стражей ворот. И явно предвосхитил более активное использование вратарями "ножных" действий в перспективе, которая уже стала сегодняшним днем футбола.
Вводить мяч в игру рукой когда-то казалось во вратарском арсенале делом десятым. Но и эту "мелочь" Яшин использовал на "все сто", даже больше. Сейчас первым пасом вратаря мало кого удивишь. Но именно динамовский оригинал остается в футбольной летописи тем пионером, кто полвека назад взял за правило выбивать мяч от ворот не куда попало, а точно в распоряжение партнера. Вручную это делать было, простите за тавтологию, сподручнее, чем ногой. И до яшинской эры отдельные вратари, тот же Руди Хиден из "вундертим" (нем. чудо-команда), как именовали сборную Австрии 30-х годов, кидали мяч в поле рукой, но лишь спорадически и недалеко, чаще всего выкатывая низом. Яшин же научился более далекому выбросу по воздуху на свободного партнера, да так, чтобы мяч приближался к адресату, медленно стелясь по газону, и не сзади, а спереди.
Особо натренированное Яшиным выбрасывание толчком или броском на дальность и точность преследовало цель начать атаку не только через ближнего (что тоже регулярно делал) – по мере возможности он старался выложить мяч в центр или даже за центр поля прямо в ноги форварду. Вот на такой выброс ему принадлежит патент, который и пытался присвоить себе Маслаченко. Но о вратаре из Днепропетровска еще никто и не слышал, когда Яшин в середине 50-х уже в редких случаях позволял себе выбивать мяч ногой в борьбу, предпочитая отсылом с руки начать атакующую комбинацию. Недаром основательный немецкий футбольный журнал "Киккер" дал ему парадоксальную дефиницию: "Яшин является вратарем наступательного стиля. Что он доказал долгими годами выступлений за свой родной клуб "Динамо" и сборную Советского Союза".
Эта мысль нашла и поэтическое выражение. На 60-летии Яшина Евгений Евтушенко, давно запомнившийся футбольному люду пронзительными строками о Всеволоде Боброве, Алексее Хомиче, Василии Карцеве, Гайозе Джеджелаве, прочитал переполненному стадиону "Динамо" стихи, которые начинаются так.
Вот революция в футболе:
вратарь выходит из ворот
и в этой странной новой роли
как нападающий идет.
"Когда Яшин приобрел уверенность в игре на выходах, – рассказывал Михаил Якушин, – мы стали уже с учетом его действий строить и свою тактику. Предусматривали различные стандартные комбинации. Скажем, на наши ворота с правого фланга следует навесная передача. Мы уверены, что Яшин сыграет на перехвате. Поэтому левый защитник Борис Кузнецов, не дожидаясь, пока это произойдет, устремляется вперед на свободное место. Яшин, поймав мяч, отыскивает его взглядом, быстро делает передачу и мы моментально организуем контратаку. У нас было даже несколько примеров, что контрнаступательная операция, начатая таким образом вратарем, завершалась через несколько ходов голом в чужие ворота".
При появлении в составе Кесарева вместо Родионова, который редко привлекался к таким комбинациям, соперники начали теряться, откуда ждать грозы. Только мяч оказывался у Яшина, крайние защитники молниеносно разбегались от ворот к боковым линиям. Он обрадовался – появилась и у вратаря возможность обманного движения: размахнется в одну сторону, выбросит мяч в другую.
Когда Якушин обдумывал очередные перестановки игроков, запамятовав, видно, что эта страсть стоила ему в 1950 году тренерского места в "Динамо", решил к концу 50-х перебазировать Кесарева с правого фланга обороны в центр. Тому уже приходилось время от времени выступать за "Динамо" и сборную центральным защитником – справлялся он с этой миссией отменно. Не всегда удовлетворенный надежностью стареющего Крижевского, Якушин пожелал Кесу, как все его звали, закрепить там насовсем.
Но тренер неожиданно наткнулся на категорический протест Яшина: "Ни в коем случае! Мы сразу потеряем в атаке. Володя же лучше всех открывается, и я знаю, что сразу же могу выбросить ему мяч на ход. В центре он не сможет регулярно выдвигаться вперед". В дальнейшем Якушин и другие тренеры использовали Кесарева на обеих позициях в зависимости от баланса в составе и тактического замысла на ту или иную игру. Но реакция вратаря на якушинский проект убеждает в полной правоте "Киккера": да, Яшин мыслил гораздо шире подответственных ему охранных функций, был нацелен на организацию и результат общекомандной игры.
Яшину приписывали изобретение выходов из ворот, но это были уже издержки захваливания. Перехваты мяча в штрафной площади до него практиковали из советских вратарей тбилисец Александр Дорохов и одессит, позже киевлянин Николай Трусевич, из зарубежных – чех Франтишек Планичка. Другое дело, что Яшин ввел рейды по всей штрафной в систему, не застаивался на линии, постоянно и энергично, а не от случая к случаю, вмешивался в игру. И в отличие от первооткрывателей вынес активность вратаря даже за пределы штрафной площади. Всякий раз это была обдуманная и безошибочная акция, где не исключались и пижонские, но лишь на поверхностный взгляд, проделки, когда, сдергивая свою вечную кепку, Яшин отбивал мяч головой.
Между прочим, Хомич добродушно оправдывал своего ученика и в первых его опытах игры головой, когда тот подбрасывал мяч козырьком кепки: "Эх, молодо-зелено!" Для публики это было занятно и смешно, а шуточные репризы нового вратаря, по мнению Хомича, снимали напряжение и нервозность у партнеров, зато злили соперников. Но все же эти эксперименты, относившиеся больше к выступлениям Яшина за дубль в самом начале 50-х, повзрослевший вратарь из практики убрал и играл головой, а не кепкой, исключительно по делу.
… Когда после английского чемпионата мира доброхоты в очередной раз прочили Яшину отставку, он опять посрамил торопливых скептиков в матчах сборной с Мексикой (2:0) и Францией (4:2), "Динамо" с бразильским "Фламенго" (3:1) и совсем уж очаровал футбольный мир в мае 1967 года, оказавшись в Глазго на знаменитом гиганте "Хэмпден парк". Матч Шотландия – СССР (0:2), который у нас не транслировался, тем не менее следует, по отзывам очевидцев, занести в разряд его достижений.
Шотландцы в то время громили одного соперника за другим, не сделали исключения и для свежеиспеченного чемпиона мира сборной Англии, своего извечного супостата, которого сломили у него в гостях на самом "Уэмбли" (3:2). Но Яшин с партнерами обернул знаменитый "рев Хэмпдена" против хозяев, всегда пользовавшихся неслыханной шумовой поддержкой. Ни с чем не сравнимый вопль, в едином порыве издаваемый десятками тысяч глоток в сопровождении шквала аплодисментов, на сей раз адресовался 38-летнему советскому вратарю. Не оставив без реакции пару-тройку спасительных бросков, "Хэмпден" с удивлением, но явно одобрительно воспринимал необычную плотность вратарского участия в игре. Присутствующие попросту разинули рты от неожиданности, чтобы тут же восторженно загалдеть, когда Яшин в высоченном прыжке вынес мяч головой от греха подальше или наподобие то ли дискобола, то ли толкателя ядра швырнул его рукой за центр поля Стрельцову, которому оставалось сделать лишь короткий рывок для удара по воротам.
Новаторская природа яшинского таланта и предпосылки форы, которую он давал и предшественникам, и современникам, и последователям, кроются не столько во введении новых чудодейственных приемов исполнения, как пытались нам внушить любители гипербол, сколько в усовершенствовании мало-мальски известных, в суммировании или приумножении накопленного коллегами капитала. У каждого из выдающихся вратарей прошлого были свои сильные стороны, сильной же стороной Яшина оказалась универсальная способность использовать и объединить их достижения. Он, разумеется, не мог видеть в игре ни Планичку ни Хидена, ни Трусевича. И не изучал их методику по литературе или по чьей-то наводке. Тренерам оставалось только корректировать яшинские новшества, с которыми тот перед ними предстал. Как же перенимал достоинства лучших?
Мне удалось обсудить эту тему с Львом Ивановичем, когда я привлек его к работе над энциклопедическим справочником "Все о футболе". В конце 1971 года я уже заканчивал рукопись и радостно сообщил об этом в издательство "Физкультура и спорт". В ответ мне предложили подыскать в качестве автора предисловия кого-то из известных футболистов или тренеров. Я обратился к Яшину, он дал согласие и получил рукопись для ознакомления. Когда мы сели обдумывать предисловие, Лев Иванович поделился со мной, что первым долгом прочитал краткие биографии знаменитых вратарей. Вот тут я и спросил его:
Было ли вам известно о приемах, употреблявшихся вашими предшественниками, прежде чем их усовершенствовать?
Я и знать не знал, что Планичка "гулял" по штрафной, а Хиден выбрасывал мяч рукой. По секрету скажу, первое время вообще понятия не имел, кто это такие (зато через много-много лет, когда гостил у Планички в Праге и виделся с Заморой в Мадриде и Москве, убедился, какие это милые старики). Но я играл в туже игру, что и они, значит, искали в одном направлении – только и всего. До чего-то доходил сам, своим умом или интуицией. Наверное, чувствовал, когда надо вылезать из своей "берлоги". Сначала не получалось, выбегал из ворот опрометчиво, набивал шишки на лбу. Но как-то не испытывал сомнений, что надо играть в таком духе. Много тренировал выходы на высокие мячи и на длинные передачи. Если не получалось ловить, старался отбивать обязательно кулаком в высшей точке полета мяча. Якушин даже специально просил нападающих не только бить, но и делать навесы, чтобы я попрактиковался выносить его подальше. Постепенно все это превратилось в привычку, к которой приспособились мои защитники. Когда их стало не три, а четыре и появилось больше толкотни в штрафной, обстановку для выходов нужно было отслеживать внимательнее, покидать ворота осмотрительнее. Перешел на короткие рывки, далеко убегал уже реже, потому что при четырех защитниках стало меньше длинных передач на ход.
А у кого-то все же учились?
Многому научился, конечно, у старшего поколения. Главным образом у Хомича, который "пас" меня первое время. Но я все-таки был другой комплекции, другого склада. Поэтому стал приглядываться к рослым вратарям. Мне импонировали Акимов, Никаноров, они отличались выбором места – зря не кидались за мячом, он сам летел к ним. Добивался того же, искал в воротах свою "точку".
Устроенные для нас Яшиным пиршества вратарского искусства, так или иначе впечатанные в память очевидцев и ставшие уже достоянием истории футбола, как нельзя лучше раскрывали его персональные способности, но в то же время чуть заслоняли, что ли, доминанту стиля, главную особенность его игрового почерка. Серьезных специалистов, да и любого посетителя стадионов, безусловно, впечатляло, как заматеревший, в последнее время казавшийся уже тяжеловатым и медлительным, сутулившийся Яшин мгновенно распрямлялся пружиной в реактивных полетах из угла в угол ворот. Но сам-то он старался обходиться без этих деликатесов, любил, можно сказать, простую вратарскую пищу, а потому еще больше впечатлял знатоков постоянством хозяйской предприимчивости в воротах.
В основании этой неизменной вратарской надежности Яшина лежали приемы, казавшиеся немудреными, а то и создававшие ложное впечатление поддавков – будто нападающие посылали мяч ему прямо в руки. На самом же деле Яшин чаще всего предугадывал направление удара и успевал занять такую позицию, чтобы можно было справиться с мячом без лишних падений. Он в какой-то степени виновник выражения, привившегося в футбольной среде, – "играет на кухарок". Яшинское "доказательство от противного" относилось к любителям брать легкий мяч в ненужном падении, своей мнимой красотой способном тронуть лишь визгливых дам.
Как не согласиться с проницательным Аркадием Галинским, который в своей радиореплике на выпады Маслаченко ("Свобода", 1996) поставил каждого на свое место: "Эквилибристикой, подобно Разинскому и Маслаченко, Яшин в воротах не занимался. Но вовсе не потому, что не владел техникой головокружительных прыжков, а по той причине, что в 99 случаях из 100 необходимости в такого рода прыжках у него не было. Ведь Яшин прежде всего в том и был гений, что находился едва ли не всякий раз именно там, куда соперники направляли мяч". При этом Галинский вовсе не отрицал (да и я ни в коем случае не отрицаю) талантов Маслаченко и Разинского, но для них были гораздо привычнее, характернее нелепые, досадные голы, не вытекавшие из логики ситуаций, что возникали перед воротами.