Не могу не сказать и о другом. Сейчас говорят и пишут об успехах, будто бы нового капитализма. Приватизаторы типа Чубайса и Грефа взахлёб вещают о выгоде от продажи общенародной собственности в частные руки, то есть в руки воров, ограбивших нас с Вами и очень желающих грести и дальше неправедные деньги за счёт эксплуатации российского народа. Но мы начисто забываем о том, что новые капиталисты снимают сливки с той мощной промышленности, которую мы с Вами создали. И если бы эта промышленность при социалистической системе хозяйства хотя бы наполовину работала для людей, для производства тех самых ТНП, о котором радел Алексей Николаевич Косыгин, мы жили бы никак не хуже, например, бедной отсталой Португалии, которую мы сегодня "догоняем". Представляете, сколько бы мы понаделали всякого добра для себя, для жизни, если бы не сделали, например, 10 тысяч танков, предназначенных для захвата Парижа, Берлина, Мадрида, Лондона, Рима!
С чего началась такая идеология и такая экономическая политика нашего государства? Встали когда-то толоконные лбы на путь мировой революции и не сходили с него до конца 20-го века, хоть лоб себе разбей. Умные люди на Западе народное возмущение слишком бессовестной эксплуатацией капиталистов учли и создали образ правления и государственного устройства, условия жизни людей не хуже, чем обещали Ленин и Сталин. А наши идеологи типа Суслова так и продолжали глупейшую, просто идиотскую политику.
Для себя я понял одну причину такой политики. Сталин и его окружение смертельно боялись того, что западные страны продолжат войну против социалистической России и их всех перевешают на столбах, как это делали оголтелые и осатанелые буржуи во время Гражданской. Только этой неистребимой трусостью можно логично объяснить внутреннюю политику наших правителей, руководствующихся идеей – любыми средствами защитить себя.
Здравого смысла здесь не было. Если бы был здравый смысл, то они бы и действовали обычными, принятыми нормальными людьми средствами. Путём обычного научного поиска изучили бы реальную жизнь за воздвигнутым ими же железным занавесом и увидели бы, например, как ведётся хозяйство и как делается политика разумными людьми на Западе.
Им было не до того. Они всю энергию народа использовали на защиту своей закостеневшей идеи. Не идеи справедливости, равенства и братства людей, благосостояния народа! Нет – идеи подавления инакомыслия, идеи недопущения здравого смысла в организации жизни.
2.9. Всеобщее привычное мелкое воровство на производстве. Ещё о гегемоне
Только затемнением сознания можно объяснить господствующие лозунги превосходства труда рабочих над трудом умственным. Вся идеология была основана на задабривании "простых людей", рабочих, как носителей некоей "революционности". К чему привела эта политика задабривания людей менее интеллектуального труда? К тому, что резко снизилась требовательность к качеству этого труда. Американцы, японцы, немцы, англичане, французы строили производственные отношения на стремлении всех участников производства, от руководителя до рабочего у станка, хорошо, производительно работать, и соответственно, много зарабатывать. Все разумные люди, в том числе рабочие, понимали, что для этого надо поощрять хороших работников и гнать лентяев и халтурщиков. Наши же халтурные идеологи сделали всё для того, чтобы создать производственные отношения, в которых лентяя и бракодела выгнать с работы было практически невозможно. Оторвавшись от реальных производственных отношений людей в конкретных коллективах, наши политические руководители совершенно не могли понять, что не ущемляя ленивого, глупого, халтурного работника, они расхолаживают хорошо, умно, производительно работающих людей. Вместо того, чтобы на всех заборах рисовать лозунги типа "Лодыря и бракодела с производства вон!", везде, где только можно, болтали о рабочем классе, как "гегемоне революции". И доболтались до того, что множество этих самых гегемонов стали лентяями, халтурщиками, "несунами", то есть мелкими ворами, стремившимися унести всё, что можно пронести через охрану (будто бы охрану). Воровство стало обычным делом и никем, практически, не осуждалось – до того дошло развращение народа идиотской внутренней политикой. Забегая вперёд, приведу пример из жизни. Что-то около 70-го года поехал я в свите зам. министра Шапошникова Евгения Николаевича в Астрахань, на завод "Красные баррикады". Там строилась первая в СССР полупогружная буровая платформа для Каспия, названная потом "Бакы". Так вот, чем вызвана была поездка? Тем, что срывался план строительства мощного нефтедобывающего комплекса, являвшегося важнейшей частью государственного плана развития нефтяной отрасли.
Приехали. Зам. министра, как водится, собрал совещание всех заинтересованных, включая, естественно, секретарей Астраханского обкома КПСС. Рассмотрели состояние дел. На критическом пути сетевого графика строительства выяснили следующее: Главное звено системы управления всеми механизмами буровой платформы – тиристорные преобразователи (несколько набитых электроникой шкафов общим объёмом в сотни кубометров) были рабочими завода разворованы. Когда начали вести следствие, обнаружили, что во множестве дачных домиков, расположенных рядом с заводом, имеются части разломанных преобразователей.
Нужны были рабочим статические преобразователи? Конечно нет. Так зачем воровали – на всякий случай, вдруг в хозяйстве пригодится какаянибудь трубка от охладителя или провод из жгута управления. Слава богу, что тогда не было частных пунктов по приёмке цветного металлолома.
Главное – воровали по привычке, по сложившейся традиции тащить всё, что возможно.
Так что же сделала комиссия под председательством заместителя министра союзного министерства, чтобы спасти план завода и отраслей промышленности Советского Союза, судостроительной и нефтяной? Арестовали воров? Нет, не арестовали. Почему? Потому, что пришлось бы посадить в тюрьму большую часть коллектива завода. Некому стало бы работать! Всё спустили на тормозах. Выпустили новое Постановление ЦК и Совмина о включении в план "Электротяжмаша" изготовления новых преобразователей. Что-то, наверно какоё-нибудь ширпотреб не стали делать, освобождая производственные мощности завода для изготовления преобразователей. Что было потом, я уже не знаю. Но по слухам, часть новых преобразователей по привычке тоже разворовали. Снова доделывали.
Такое вот было отношение к "гегемону" революции.
Кстати о распределении наград. Поскольку главным звеном производства считался не мыслящий инженер или учёный, создающие новую технику, а "гегемон", стоящий у станка или верстака, то награды за развитие производства, совершенствование техники и технологии должен был получать, главным образом, рабочий. Мне пришлось, будучи главным инженером Центрального института, мучительно выбирать, кого бы из немногочисленных рабочих выбрать в качестве кавалеров государственных наград, орденов и медалей. Поэтому, если рабочий был хотя бы не горьким пъяницей, он удостаивался правительственных наград. За что его награждают, он, как правило, и не знал. "Начальству виднее".
Рабочие, естественно, делали важное дело, изготовляя образцы изделий, разработанных инженерами и учёными. Но ведь им было всё равно, что делать, макет совершенно нового важного изобретения или серийную продукцию. Большинство рабочих часто и представления не имели, что они вытачивают на станках. Тем не менее, я должен был параллельно с представлением к награде талантливого инженера, разработавшего совершенно новые, очень важные приборы, выдумывать кандидатуры рабочих, будто бы игравших в изобретении главную роль, в том же количестве, что и инженеров. Это ли не разврат производственных отношений, разрушающих идею разумного отношения к организации труда?!
Слов нет – среди рабочих тоже были талантливые люди, вносящие в дело умные мысли, рационализирующие производство. Некоторые из рабочих могли делать макеты прямо по эскизам, без обычной, нормальной документации. При экспериментальных исследованиях вносили ценные предложения. Но таких было не так уж и много. И это естественно. Ни для кого не секрет, что если молодой человек обладает способностями, он идёт учиться, кончает институт, техникум. Тому, у кого не хватает способностей, идёт к станку, слесарному верстаку.
Кроме того, в целом по институту рабочих опытного производства было во много раз меньше, чем инженеров. Такова специфика научной организации. Но несмотря на все эти элементарные соображения, обком партии и его подручные в институте оголтело, по идиотски требовали "выполнения указаний партии". Естественно, что это было одним из элементов общего разврата, насаждаемого политбюро КПСС.
2.10. Отношение к коммунистической идее
Кстати, я не произношу слово "коммунистической" партии. Коммунистическую идею я уважаю, как несущую людям представление об идеальном обществе, основанном на свободе, равенстве, если хотите, братстве людей. Проблемы, с которой столкнулся коммунизм в мире, не в его идее, а в том, что отношения равенства и братства имеют такую же нежную, ранимую структуру, как, например, любовь и прочие подобные субстанции. К сожалению, человечество ещё недалеко ушло от первобытного общества с его животными инстинктами. Поэтому любовь, истинная дружба и братство, нежность чувств могут более или менее устойчиво существовать только в ограниченном круге людей, в отношениях двух людей в хорошей семье. Да и то, эти самые сложные человеческие движения души то и дело подвергаются нападениям глупости, лжи, злости, желания урвать от ближнего что-либо, предательства и прочим качествам худшей части человеческого общества.
Возвращаясь к моему повествованию об институте, вспоминаю, как в августе 55-го возвращался из Таганрога после испытаний пароходом по Волге. Решил посмотреть собственными глазами только что построенный Волго-Донской канал. Это же была одна из главных "строек коммунизма"!
Тогда же заканчивалось строительство Куйбышевской ГЭС. Волга последние дни перед переводом в новое русло текла по своему старому, резко суженному надвигавшейся плотиной. На 50 лет сохранилось у меня страшноватое впечатление от стиснутой плотиной чёрной, тугой стремнины могучей реки. Пароход наш еле-еле преодолевал мощное течение.
Естественно, что темой моего дипломного проекта был автоматический регулятор напряжения с воздействием по возмущению. Но я не повторял схему регулятора Цукерника, а рассчитал совсем другой вариант системы компаундирования. В качестве усилителя взял не электронный, как у Цукерника, а магнитный, с внутренней обратной связью, входящий тогда в моду. Поскольку литературы по усилителям тогда не было, теорию его (довольно поверхностную, как потом понял) пришлось выдумать самостоятельно. Проект защитил на 5. До сих пор помню очень благожелательный отзыв Бориса Ивановича Норневского на защите.
Кто числился моим руководителем тогда – даже не помню. Я всё делал сам, всё, как говорится, с нуля. Всё время проводил на стенде ЦНИИ им. Крылова. Поэтому физически не мог встречаться с официальным руководителем. Он был, наверно, на кафедре, а я в институте. Да и чем он мог мне помочь в деле, которое вообще тогда было совершенно новым?
Надо сказать, что организация дипломного проектирования студентов сейчас совершенно другая. Почти без исключения дипломные проекты делаются в виде описания каких-то готовых разработок предприятий, в лучшем случае с расчётом незначительного узла. Весь материал для проекта даёт руководитель. Если отпускать любого из современных дипломников "в свободное плавание", то никакого проекта не получится. С этим все согласны и возражений против такого порядка не бывает. А если и бывают, то только в виде некоего чудачества автора возражения. Вопрос такого рода " а что Вы сделали лично?" задаётся на защите только в качестве придирки или для того, чтобы показать слабому студенту его реальное место и значение в создании проекта.
2.11. История с распределением после окончания вуза
После получения диплома инженера я конечно же очень хотел продолжать работу по регуляторам. Однако, решением комиссии был распределён в электромонтажный цех Горьковского предприятия "ЭРА" в г. Рыбинске. В то время я уже был достаточно опытен в житейском смысле, чтобы понять – в Рыбинске регуляторами и не пахнет. Хватило решимости и смелости поехать в Москву, в министерство судостроительной промышленности. Добился приёма у самого заместителя министра по кадрам, Апрелева В.М. Он выслушал мои пожелания и сказал, что в Большом Камне (это город на Тихом Океане, недалеко от Владивостока, рядом с так называемым дальневосточным Артеком) организуется новое электротехническое предприятие. Там Вы можете заниматься своими регуляторами, – сказал он. Я согласился, приехал в Ленинград, пришёл к начальнику отдела ЦНИИ им. Крылова, Демченко Олегу Павловичу, а он мне говорит, – я получил в Москве разрешение на твоё распределение в институт. Иди в кадры, оформляйся.
Так и началась моя рабочая жизнь в ЦНИИ им. Крылова.
Первые месяца 3 работал я, как и большинство инженеров, в отделе за канцелярским столом. До сих пор помню скуку своих занятий. Поручили мне пересчитывать веса и габариты электрических машин при переводе их на более высокое напряжение, то есть с 220 Вольт на 380. Тогда как раз готовился перевод всего корабельного электрооборудования на новый уровень напряжения.
Конечно же такой скучной и нетворческой работы не выдержал и слёзно просил перевести меня на электротехнический стенд, поближе к машинам, к физической реальности. Наверно, чтобы запугать меня рутинной работой, дали поручение собрать агрегат из двух машин, постоянного тока и синхронной. Но я то с удовольствием стал этим заниматься. Начертил станину из швеллеров, разметил крепления, отверстия под лапы, сделал чертёж полумуфт для соединения валов и отдал всё это слесарям и сварщикам в цех опытного производства. Когда под моим наблюдением всё сделали, собрал агрегат, напрессовал полумуфты, отцентровал обе машины во всех плоскостях, смонтировал, запустил и отладил. Было очень! приятно видеть и слышать результат.
2.12. Создание автоматического регулятора напряжения валогенератора постоянного тока
По-видимому с учётом моего опыта работы с регуляторами поручили мне разработать автоматический регулятор напряжения валогенератора постоянного тока. Собственно, задача заключалась в том, чтобы стабилизировать напряжение генератора постоянного тока. Какими средствами в то время можно было решать такую задачу? Только угольным регулятором (РУН), недавно разработанным и принятым в эксплуатацию для использования в системах стабилизации напряжения синхронных генераторов новой (и единственной тогда) серии машин типа МС. Приспособил я РУН для использования на постоянном токе и провёл простое исследование – определил, в каком диапазоне изменения частоты вращения генератора напряжение поддерживается в с приемлемой точностью. На том дело и закончил.
Куда поставили этот регулятор, даже не знаю. Меня уже интересовало другое.
2.13. Работы на заводах и кораблях
В 50-х годах электриков ЦНИИ им. Крылова часто посылали в разные места для проведения осциллографирования переходных процессов на головных судах и кораблях или проведения испытаний. Одним из них был Георгий Фёдорович Артемьев, замечательный специалист и удивительно хороший человек. Сразу же по приходе на работу в институт он начал приглашать меня с собой на корабли. Брали мы с собой большой немецкий шлейфный осциллограф, приборы, тахогенератор, устанавливали в помещении главного распределительно щита, монтировали все соединения, проверяли нагрузочные устройства и, наконец, осциллографировали. Для меня это было очень удачное начало работы. Кроме того, что я в совершенстве овладел техникой и методикой измерения, такая работа давала возможность быстро и прочно знакомиться с кораблями, с электрооборудованием, с самой интеллектуальной частью техники – переходными процессами в электроэнергетических системах.
Одна из самостоятельных командировок на всю жизнь врезалась в память. В то время усиленно строили большие тральщики, спроектированные ЗПКБ ("Западным проектно-конструкторским бюро"). Интересно, как определялся объём строительства этих кораблей. В генеральном штабе СССР подсчитали площадь морей, прилегающих к берегам СССР и засорённых минами. Разделили эту площадь на "производительность" траления одним тральщиком и получили число кораблей, которые надо построить. Если не ошибаюсь, получили число – девятьсот. Поскольку тральщикам надо было иметь довольно большую автономность, их водоизмещение достигало около 700 тонн. Начали строить 900 семисоттонников.
На головном корабле 266 – го проекта впервые в Союзе внедрили установку с винтом регулируемого шага (ВРШ). Мне надо было осциллографировать, в частности, поведение электродвигателя, осуществляющего поворот лопастей винта. Каждый из нескольких тысяч полных оборотов двигателя отмечали импульсами, генерируемыми в обмотке электромагнита при прохождении около его полюса кусочком ферромагнетика, закреплённого на вращающемся валу. Положение лопастей оценивали, подсчитывая (с лупой) число импульсов, записанных на длинной, метров 5 – 7, осциллограмме. На каждой осциллограмме имелось около тысячи импульсов, отделённых друг от друга расстоянием меньше миллиметра. Работа по подсчёту этих импульсов была просто тошнотворной.
Стоя в ходовой рубке и глядя на стрелку прибора, показывающего положение угла поворота лопастей, я вдруг подумал: возьму-ка в руки телефонную кнопку, соединю её с батарейкой от карманного фонаря и шлейфом осциллографа и буду нажимать при проходе стрелки через определённое положение. Тогда считать ничего не надо. Так и сделал. Все, кто занимался этими осциллограммами, вздохнули с огромным облегчением. Но мне пришлось теперь стоять в ходовой в течение всех испытаний. Испытания проводили в районе острова Гогланд в ноябре 1956 года. Погода на Балтике в такое время весьма неспокойна. Штормило жутко. Слава богу, я не очень сильно подвержен морской болезни, на аппетит, во всяком случае, не жалуюсь даже при многодневной сильной качке. Иначе работать было бы невозможно.
В этом плане служба на данном типе корабля особенно сложна. Тральшик, как известно, по своему назначению должен иметь малую осадку. При малой осадке, следовательно, корабль неизбежно будет иметь большой крен. Кстати, для данного проекта предельно допустимый крен был равен 42 градуса. Это чрезвычайно много. Крен в 36 градусов, который был достигнут в этом плавании, просто страшен. Кажется, что палуба буквально вздыблена и корабль через мгновение перевернётся. По расчётам при таком крене он не должен переворачиваться. Но ведь мы ходили на головном корабле с целью проверки всех проектных величин. Когда такое переживаешь, то в голову, естественно, лезут панические мысли – конструкторы теоретически насчитали предельно допустимый крен в 42 градуса, а при каком крене корабль реально потеряет остойчивость?! Не придётся ли кончить жизнь в тех же краях, что и отец?
Мне как раз в то время из Военно-морского архива прислали карту с обозначенным местом гибели его корабля. Перед наступлением осенью 1944 года в Прибалтике тральщики Кронштадской флотилии (судя по подписи на похоронке, командиром отряда был конт-адмирал Белов) должны были подготовить проходы в минных полях для десантов. Немцы неожиданно установили мелкосидящие мины, на которых в один день подорвались подряд 6 кораблей. Отец был на втором.