А. М. Торопов:
- Нифонтовой понравился спектакль Иванова "Волки и овцы", и ей очень захотелось в него войти. Но она сначала попросила дирекцию, чтобы узнали у Поляковой (играющей Мурзавецкую. - Прим. авт.), не возражает ли та. Люда Полякова сказала, да ради Бога! И Руфа стала одержимо репетировать Мурзавецкую. Но, к сожалению, не было даже генеральной репетиции.
Природа настолько щедро ее наградила, подарила удивительные лучистые глаза! Причем на сцене и на экране - красота была вдвойне. А в жизни ходила, загребая ногами. Одевалась нарочито небрежно…
При этом при всем, когда получила Мурзавецкую, - стала другой, потому что все уже было подчинено роли. Актер без роли - неживой человек.
Самые свои сладостные минуты она переживала на сцене. И с нее говорила не только со зрителями, но и со своими ближайшими друзьями. Когда тем было плохо, - не плакала вместе с ними, не утирала им слезы, а звала в театр.
Н. Г. Соловьева:
- Она меня лечила своим искусством. В театре у нее были такие взлеты: "Каменное гнездо", "Гроза", потом "Браконьеры", "Палата"!.. Одинцова из спектакля "Отцы и дети"… Она обращалась со сцены прямо ко мне, и я обо всем забывала: уходили куда-то проблемы, не такими горькими казались обиды… После спектакля она требовала: "Посмотри мне в глаза!" И успокаивалась: "Порядок!"
Р. П. Сулоева:
- Иногда она мне говорила: "Я сегодня играла для тебя. Ты поняла?" Да, я всегда это чувствовала. Это на энергетическом уровне. Какой-то луч, по которому она шла ко мне. Иногда она мною играла роль…
Н. Г. Соловьева:
- 28 ноября 1993 года Руфа умерла… А ровно через месяц должна была состояться премьера "Капитанской дочки", мюзикла в постановке Василия Федорова. Она играла Екатерину II. Впервые пела. Я тайком от нее видела две репетиции - это было что-то необыкновенное! Руководство было недовольно: у нас что, театр оперетты? Это Руфа своим авторитетом пробила постановку. После ее смерти спектакль закрыли. Это чуть не сломало жизнь Федорову: он обожал Нифонтову, как актрису и человека.
Когда уходит артист, на кинопленке остаются его лицо и голос, взлет удач и обидные провалы. Очень часто вместе с актером уходят и его лучшие спектакли, но память о нем продолжает жить в виде театральных легенд. В Малом, пока живы партнеры и современники Нифонтовой, будут рассказывать о том, КАК она играла Варвару в "Дачниках" (какое счастье, что Борис Бабочкин перенес его на экран!), Раневскую в "Вишневом саде", в "Птицах нашей молодости"…
Т. П. Панкова:
- В "Холопах" по Гнедичу она прекрасно играла Глафиру - спившуюся незаконную дочь княгини. Когда Гоголева-княгиня спрашивала: "Я все тебе дам. Что ты хочешь?" - Она ТАК произносила это: "Умереть"!..
Она и трагедийная, и гротеск любила.
Ее душа так хотела безудержного веселья, но обстоятельства и люди снова и снова загоняли ее в рамки придуманного ими амплуа, ждали от нее щемящего душу драматизма, трагедийного надрыва. А этого не только на сцене, но и в ее собственной жизни было с избытком… Где-то рядом все время была начеку Смерть. Она регулярно напоминала ей о себе, преждевременно и страшно обрывая жизни родных и близких…
Не оптимистические трагедии
Т. П. Панкова:
- Руфину Дмитриевну жизнь не щадила…
Ее отец был наполовину греком. Отсюда и непривычная русскому уху фамилия Питаде (скорее всего, искаженное Питади). Дмитрий Иванович работал на железной дороге, дослужился до помощника начальника станции Москва Товарная. Это был красивый мужчина, с мягким, в отличие от супруги, характером. Дарья Семеновна же была женщиной твердой и властной. Она работала на ткацкой фабрике, была активисткой месткома, играла в драмкружке. И при этом успевала вести домашнее хозяйство и рожать детей - у Руфины Дмитриевны было три брата. В первые дни войны пропал без вести старший брат Александр, служивший в Латвии. В октябре 41-го призовут Бориса, а через три месяца на него придет похоронка. В 43-м в Москве во время бомбежки погибнет отец. "Железная" Дарья Семеновна будет рыть окопы, работать в госпитале, поднимать детей. Потом станет жить с дочерью и воспитывать внучку Олю. Страшная болезнь вцепится своими клешнями в ее уставшее тело. Но после операции она проживет еще 15 лет.
Т. П. Панкова:
- Когда умирала мать, Руфина Дмитриевна ходила как тень. Она была идеальной дочерью и обожала мать. Та умерла на ее руках.
Н. Г. Соловьева:
- У них с братом были удивительные отношения: смесь ерничанья, подкалывания и нежности одновременно. Слава был красивым, фактуристым мужиком. Руфа его звала "Митрич".
В самом конце декабря 1974 года он умер в гостинице в Ярославле, куда получил перевод на работу: принимал ванну, видимо, стало плохо с сердцем… А семья его еще оставалась в Ангарске. Когда через два дня встревоженные его отсутствием сослуживцы взломали дверь, то увидели страшную картину… Ему было всего 45. Это был скромный, порядочный человек. Он никому не говорил, что брат знаменитой сестры.
У них, как у двойняшек, была потрясающая биоэнергетическая связь. Она всегда чувствовала, когда он болел. А в тот день, как рассказывала Руфа, у нее в Минске был концерт. Она стояла на сцене, и вдруг ее качнуло, все поплыло перед глазами, ей физически стало плохо.
У Славы была дочь - характером в Питаде. Она страшно погибла: занялась коммерцией, ее увезли в лес, ограбили и убили… Остался маленький ребенок…
Р. П. Сулоева:
- Руфа тяжело переживала смерть брата. Вскоре после этого сказала мне: "Я тоже умру в ванной".
Ей было отпущено 63 года. Это много для тех, кто устал от жизни, достиг всего и утратил желания. И так мало, если в душе столько нерастраченных чувств, нереализованных планов, несбывшихся надежд…
В некрологах потом чаще всего будет встречаться слово "одиночество". Нет, она не была одинока, хоть последние годы и прожила практически одна. Немногие могут похвастать такими друзьями - родными по духу, которые при жизни были готовы идти за нее в огонь и в воду, а после смерти - за ее память и правду о ней. Но, видимо, ее душу, как ржа, изнутри подтачивала боль из-за непонимания и отчуждения с единственным родным по крови человеком - дочерью. У них были непростые отношения.
Ольга закончила ВГИК, мастерскую Згуриди, стала, как и отец, заниматься научно-популярным кино. По отзывам тех, кто видел ее работы, у нее неплохо получалось.
Р. П. Сулоева:
- Между матерью и дочерью все время кто-то стоял: сначала бабушка, потом несколько лет в их доме жила и воспитывала Олю Руфина поклонница Ираида Ивановна. Руфа много работала, часто была в разъездах…
Оля росла тепличным домашним ребенком. Кто ее видел, удивлялся: с длинной косой и "несовременными" взглядами, она походила на тургеневскую барышню. Родители не одобрили предмет ее пылкого первого чувства, но она пошла наперекор их воле. Муж вместе с ней работал на студии научно-популярного кино оператором. Человек, говорят, не без способностей, но…
Н. Г. Соловьева:
- Отношения с зятем у Руфины Дмитриевны и Глеба Ивановича не складывались. Оля в конфликтных ситуациях всегда брала сторону мужа. Но родился Миша, и Руфа очень присохла сердцем к внуку, - да он и похож на нее. Ради него они с Глебом решили отдать дочери дачу на Истре. 1 октября 1991 года Глеб приехал туда что-то свое забрать. Гена в тот день, что впрочем бывало довольно часто, выпил и из-за какой-то ерунды сцепился с Глебом Ивановичем, нахамил ему. Тому, естественно, было обидно, чем платят за добро… Разгорелся страшный скандал… В расстроенных чувствах Глеб сел в машину, грохнув дверью, газанул и помчался в сторону Воронова, где у них была другая дача… Я увезла Олю с ребенком в Москву. Через некоторое время мне позвонила Руфа и каким-то странным, посторонним голосом сказала: "Завтра едем на Истру. Нифонтова из морга забирать". У меня ноги приросли к земле. Оказывается, буквально через несколько минут после того инцидента он на скорости выскочил на шоссе и попал под МАЗ. Погиб мгновенно… Машина всмятку…
Похоронили Глеба на Ваганьковском. Руфа тяжело переживала потерю. Через несколько дней после похорон по возвращении домой с кладбища она упала, споткнувшись о лошадку-качалку внука, ударилась виском и потеряла сознание. Я вызвала "скорую", плачу, тормошу ее… Ночью она пришла в себя и говорит: "Что ты так всполошилась?" Потом потребовала зеркало, посмотрела на вспухший висок и вдруг заплакала навзрыд, по-бабьи. Я впервые видела, чтобы она так плакала. И все повторяла: "Ничего, уже скоро. Скоро".
Она страдала, но никогда не жаловалась. Теперь я понимаю, что она знала, что уходит. Молча и очень мужественно.
Р. П. Сулоева:
- Накануне того страшного дня мы с ней договорились поехать на дачу, подготовить ее к зиме. Но я не смогла. 28-го она там все же побывала. Вечером мы с ней разговаривали по телефону. Она сказала, что намерзлась и устала, сейчас протрет полы на кухне и ляжет спать. Назавтра мы с ней собирались поехать купить ей легкое пальто для прогулок с внуком…
Но завтра для Руфины Дмитриевны так и не наступило.
Ольга:
- Это был мистический день. Ничем другим объяснить это нельзя. Я к ней собиралась с Мишей. Вдруг чувствую, что заболеваю: просто трясет лихорадка. Легла, накрылась двумя пледами, приняла таблетку. Потом меня стало бросать в жар, температура за 39. Позвонила маме, сказала, что не приеду. Было часов пять вечера. Позже они с Мишей долго разговаривали. Часов в семь я опять звонила.
А потом позвонила соседка и сказала, что жильцы с четвертого этажа просят найти кого-нибудь, потому что с потолка льется вода. Я говорю, что не могу двинуться. Когда муж приехал с работы, я его послала: поезжай срочно. Он поехал, и они с соседями открыли дверь. Это было часов восемь - половина девятого…
Т. П. Панкова:
- В раковине ванной комнаты она хотела помыть тряпку. Открыла горячую воду, - а у них шла безумно горячая вода, - ей стало плохо… Тряпочка забила сток… Когда открыли дверь, она в пару, в кипятке лежала мертвая…
Ольга:
- В свидетельстве о смерти написано "сердечный приступ".
Главное, к утру у меня от болезни следа не осталось. Это была не болезнь. Я не знаю, что это было. Во всяком случае, что-то такое происходило, что-то готовилось.
Н. Г. Соловьева:
- Как она умирала… Вообще, это тайна, покрытая мраком. Мы знали, что она на дух не переносила зятя, подозревала его в разных грехах, в том, что женился на Оле по расчету, зная, что ее отец зам. Председателя Комитета по кинематографии России и от того много чего зависит. Он жену против родителей настраивал, внуком Руфину Дмитриевну шантажировал…
Когда я мыслью возвращаюсь к этой страшной теме, то все время думаю: что она могла бы почувствовать - если она была жива - в момент, когда он входил в квартиру? Не дочь - заметьте! - а человек, которого она ненавидит! А Руфина Дмитриевна умела ненавидеть, - это я знаю точно. От этого можно было умереть от разрыва сердца…
Р. П. Сулоева:
- Проходит полгода, и Ольга отдает мне вскрытый конверт, в нем две открытки, которые я дарила Руфине в детстве. На нем рукой Руфы написано: "Дорогой, единственной! Здесь я сказала то, о чем, может быть, не договорила в жизни".
Видимо, предчувствие смерти было… Но что она мне написала, я так и не знаю…
Ольга:
- Когда я наутро вошла в дом, было такое впечатление, что она меня встретила. Такое чувство, что она обняла изнутри теплом. Ощущение нереальное, непривычное. Причем это было по отношению ко всем ее вещам, которых я касалась. Я думала, что не смогу тут находиться. Но было наоборот: я спала на ее кровати, и как будто она согревала меня своим теплом, присутствием. Не было ощущения трагизма: я чувствовала, как будто она освободилась. От своей земной оболочки. И находится там, где ей надо быть… Я старалась раздать как можно больше ее вещей. Мне говорили, зачем отдаешь до сорокового дня? А мне, наоборот, хотелось, чтобы о ней вспоминали и как можно больше говорили доброго. Мне казалось, что это тепло должно распространиться на всех. И действительно так и было.
(Теперь в просторной квартире, где живут Ольга с мужем и тремя сыновьями, ничто не напоминает о прошлом. О великой Актрисе и несчастной женщине. - Прим. авт.)
Р. П. Сулоева:
- Мы приехали в морг вместе с Руфиной подругой Л. Н. Варламовой, которая много лет ее гримировала. Вся левая сторона лица и руки Руфы были распухшими и обезображенными от кипятка… Тогда Лидия Николаевна красиво присобрала кружево, старинное, вологодское, в котором Руфа играла в каком-то спектакле, и накрыла ей лицо. Руки тоже прикрыли. Ее похоронили в театральном костюме, кажется, в нем она играла в "Дачниках".
А. М. Торопов:
- Когда Руфка ушла, это было так ужасно!.. Руфа создавала в театре АТМОСФЕРУ!
Ее гроб стоял на сцене. Пришло с ней проститься море людей, был забит весь театр.
Не только ее друзья и коллеги по театру пришли проститься с ней в тот скорбный день, - многие приехали из других городов и часами на холоде ждали своей очереди, чтобы на мгновение приблизиться к тому, что осталось от любимой актрисы, доброго друга, предмета тайной любви… Почему-то не радовались недруги… Всех объединила боль утраты. И горькое "Прости!" было не просто данью печальной традиции, но искренним раскаяньем: не помогли, не уберегли.
Н. Г. Соловьева:
- Оказывается, в тот свой последний день она привезла на дачу цепи для кладбищенской ограды. Своей… Она сначала заказала такие для Глеба, а потом, втайне от всех, и для себя. Правда, они так и не установлены. Впрочем, и памятник-то только через шесть лет поставили.
Т. П. Панкова:
- Дочь была для Руфины всем. Оля мне все время звонила, спрашивала, почему театр не возьмет на себя установку памятника. Я огорчена и возмущена: Руфа оставила им в наследство две дачи, большую квартиру в центре, машину, гараж… Неужели нельзя было хотя бы приличную доску с крестиком поставить? А сделал памятник сын Риммы. После того как написали в газете, что она столько лет лежит в ногах у Гоголевой…
Р. П. Сулоева:
- Мы, Руфины подруги, решили собрать деньги ей на памятник. Но мой сын Алексей, узнав об этом, засмеялся: "Много вы, пенсионерки, соберете. Я сам поставлю памятник тете Руфе". Он купил камень, который Оле понравился, потом несколько раз заказывал машину, кран и людей, чтобы его с места на место перевозить. Оля сказала, что сама нарисует эскиз… Несколько лет мы этого ждали.
Кто знает, успокоилась ли истерзанная душа Актрисы под камнем, на котором странный ангел с зажженной свечкой… При жизни она не верила в Бога. Верила в себя и в людей. Время все расставило по своим местам, и теперь стало ясно, в ком она ошибалась, в ком нет. Главное: ее помнят. И каждый год 15 сентября день рождения Руфины Дмитриевны вместе с ее подругами отмечает все больше и больше людей: любовь к ней, как круги по воде, распространяется все дальше и дальше.
Нифонтова Руфина Дмитриевна
Родилась 15 сентября 1931 года в Москве.
Скончалась 28 ноября 1994 года.
Окончила ВГИК (1955, мастерская Б. Бибикова и О. Пыжовой).
В 1955–1957 - актриса Театра-студии киноактера.
С 1957 - актриса Академического Малого театра.
Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации "Первые премии для актеров" за 1958 год.
Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации "Первый приз за женскую роль" за 1960 год.
Народная артистка СССР (1978).
Снялась в фильмах:
1955 - Вольница
1956 - Полюшко-поле
1957 - Сестры
1958 - Восемнадцатый год
1959 - Хмурое утро
1961 - День, когда исполняется 30 лет
1963 - Русский лес
1964 - Палата
1965 - Год как жизнь
- Первый посетитель
1966 - Дачники
- Неизвестная…
1967 - Они живут рядом
1968 - Интервенция
1968 - Ошибка Оноре де Бальзака
1970 - Любовь Яровая
- Расплата
- Семья Коцюбинских 1972 - Опасный поворот
1977 - Риск - благородное дело
1979 - С любимыми не расставайтесь
1980 - Вам и не снилось…
- Жиголо и Жиголетта
1981 - Контрольная оп специальности
- Товарищ Иннокентий
1982 - Год активного солнца
1984 - Время и семья Конвей
- Берег его жизни 1992 - Сумасшедшая любовь
