Александру Васильевичу со временем вроде бы это удалось. Но прежде чем рассказать о его жизни в 40-х годах, перескажу странную историю, описанную британским историком с русскими корнями Николаем Дмитриевичем Толстым-Милославским. Опубликованный в 1978 году его объемистый труд под заголовком "Жертвы Ялты" повествует о депортации в СССР русских эмигрантов, содержавшихся в британских лагерях для перемещенных лиц после Второй мировой войны. Там есть такие строки:
"Капитан Солдатёнков, русский эмигрант, работавший в английской разведке, представил отчет из лагеря в Кемптон-Парке об обширном заговоре, организованном русскими эмигрантами с целью воздействовать на лояльность советских военнопленных в отношении коммунистической партии и государства. Солдатёнков утверждал, что нити заговора, задуманного Русской Православной Церковью за рубежом, дотянулись из Сербии до Лондона, а теперь уже - до лагерей на севере Англии. Возглавляли, дескать, этот заговор бывший командир московского гвардейского полка генерал Гальфтер, председатель эмигрантской партии "младороссов" Джордж Кнупфер и княгиня Мещерская" (Архив военного министерства Великобритании, 32/1119, 26А - В, 29А).
История малоприятная для "чистоплотных" англичан и еще менее "приятная" для депортированных русских, поскольку в результате этой акции многие из них оказались в советских лагерях. Помимо Солдатёнкова в книге фигурирует и упомянутый чуть выше Евгений Саблин, "представитель общины русских беженцев в Соединенном Королевстве", как значилось на его визитных карточках. Упоминание этого влиятельного деятеля эмиграции связано с судьбой некоего Александра Романова, который, опасаясь за свою жизнь после депортации, бежал из лагеря и явился к Саблину, надеясь на его помощь. Вот что написано в книге Толстого-Милославского:
"Саблин внимательно выслушал гостя, задал пару вопросов насчет английского офицера и, сказав, что ему надо позвонить, вышел из комнаты. Действительно, он направился в свой кабинет и позвонил в министерство внутренних дел и в военное министерство… Примерно через час после телефонного разговора раздался звонок в дверь, и в комнату торопливо вошел капитан Солдатёнков, служивший, как сказано в отчете военного министерства, "связным между министерством и советскими властями" (Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 26В). Задав юному Романову несколько вопросов, он отправился писать отчет".
В принципе, если сопоставить уже известные нам факты, все как будто бы указывает на Александра Васильевича Солдатёнкова - ведь до империалистической войны служил он в МВД, курируя охранку, и появление его в английской разведке выглядит вполне логичным с учетом знания им русского языка. Да и с Евгением Саблиным сотрудничал еще с 1920 года. Но вот что написано в книге по поводу пресловутого отчета об "обширном заговоре":
"На самом деле рапорт капитана Солдатёнкова предназначался для того, чтобы впоследствии, когда между советскими представителями и пленными в лагере установится контакт, объяснять страх пленных перед возвращением в СССР происками эмигрантов".
И далее:
"Саблин… к тому времени уже перешел на службу к Советам (о его прежней деятельности в этой области имеется информация в Архиве министерства иностранных дел Великобритании, 371/29515, № 4115). Саблин всеми силами старался получить информацию о попытках эмигрантов во Франции помочь освобожденным советским гражданам (см. там же, 371/51130)".
Что подразумевается под "прежней деятельностью в этой области", для читателя останется загадкой. А в примечаниях сказано уже о работе Солдатёнкова на советскую разведку, причем без каких-либо туманных ссылок на "прежние дела" и вообще без всяких доказательств, "весомо, грубо": "Солдатёнков был двойным агентом, оказывавшим за деньги "услуги" Советам".
Можно подумать, что Толстой-Милославский был посредником при передаче денег, однако боюсь, что в юном возрасте такие поручения были ему явно не по силам. Но не в этом дело - сразу по прочтении книги возникает вопрос о достоверности выдвинутых обвинений. И тут можно сослаться на слова автора, написанные им в примечании по поводу тех литературных источников, которыми он пользовался при написании книги: "В основе всех этих трудов лежат по большей части свидетельства русских эмигрантов… В некоторых из них использовались свидетельства англичан и американцев, ранее игнорируемые или недоступные".
Откуда эмигранты и причастные к депортации американцы и англичане могли знать о нелегальной деятельности Солдатёнкова и Саблина - это даже не стоит обсуждать. Тем более что Саблин, основатель "Русского дома" и один из самых уважаемых русских эмигрантов в Лондоне, после описанных событий прожил еще несколько лет, не имея конфликтов ни с британскими спецслужбами, ни с законом Соединенного Королевства. А вот Толстому куда меньше повезло - в одной из своих книг он выдвинул обвинение в причастности к военным преступлениям бывшего генерала и британского политика лорда Алдингтона. Лорд обиделся, подал в суд и выиграл дело, чуть было не оставив Толстого "без штанов". От банкротства клеветника спас Европейский суд по правам человека, который счел иск в размере двух миллионов фунтов стерлингов чрезмерным и "нарушающим свободу выражения своего мнения". Если все-таки было в книге Толстого недоказанное обвинение, тогда по поводу последнего перла служителей Фемиды просто нечего сказать - остается только развести руками. Впрочем, чего еще ждать от так называемого "независимого" суда? С лордом да и с нашими олигархами не очень-то поспоришь…
А теперь, разобравшись в особенностях творческой манеры Толстого-Милославского, обратимся к документам из Государственного архива РФ. Вот выдержка из письма руководителя ГРУ уполномоченному Совмина СССР по делам репатриации:
"Среди английских офицеров, работающих с русскими военнопленными в лагере Кэмптон Парк (пригород Лондона), имеется некий капитан Филипсон - русский белогвардеец, настоящая фамилия которого Солдатёнков. Филипсон-Солдатёнков производил большое количество допросов советских военнопленных с целью получения сведений о Красной Армии… Филипсон-Солдатёнков утверждает, что основная масса русских пленных желает возвратиться в СССР и не является враждебно настроенной к Советскому правительству, хотя и опасается расследований, ожидающих их по возвращении домой".
Если учесть, что Василий Иванович Солдатёнков был женат на дочери наказного атамана Черноморского казачьего войска генерал-лейтенанта Григория Ивановича Филипсона, то с личностью капитана Филипсона действительно все ясно - Александр Васильевич, работая в британской разведке, взял себе фамилию матери. Ясно и то, что о работе на советскую разведку речь здесь не идет - Солдатёнков честно выполнял свой долг, однако не считал возможным препятствовать возвращению бывших советских военнопленных на родину путем запугивания и обмана.
Однако не бывает дыма без огня. В пользу версии о наличии в окружении Саблина советского агента могут свидетельствовать строки из воспоминаний генерала Судоплатова:
"Еще один видный деятель эмиграции, который находился под нашим контролем, - Евгений Васильевич Саблин. Маклаков - крупный государственный деятель дореволюционной России. В октябре 1917 года был послом Временного правительства. Нам удалось полностью контролировать всю его почту, к которой в Кремле проявлялся вполне закономерный интерес. Ибо в переписке Маклакова с Саблиным и Штрандманом давались оценки крупных событий того времени. Причем комментарии были не только по материалам открытой прессы, но и по важнейшим источникам министерств иностранных дел Франции и Великобритании".
Но вот беда, в книге одного из руководителей советской разведки нет и намека на Александра Солдатёнкова. Но в то же время сообщаются имена реальных агентов ОГПУ - НКВД: "Благодаря деятельности закордонных агентов Дьяконова и Третьякова мы подобрали ключи к еще двум российским эмигрантам - Милюкову и Маклакову".
Впрочем, верно и то, что Евгений Васильевич Саблин, оставаясь противником советской власти, довольно трезво оценивал политическую обстановку и потому даже сотрудничал с советскими властями, если это шло на пользу эмигрантскому сообществу, - он этого и не скрывал. Однако любителей мазать черной краской все, что происходит в СССР, Саблин если и не презирал, то уж наверняка относился к ним с явным недоверием. Вот и в письме Глебу Струве в ноябре 1930 года он дает такую характеристику значительной части русской эмиграции: "Средний русский обыватель более тянется… за разоблачениями невозвращенцев".
Пожалуй, этот вывод актуален и теперь. Тем более что "невозвращенцев" и в родном отечестве вполне хватает.
А между тем не только Саблин был чист перед своей совестью и перед законом. Александр Солдатёнков тоже дожил до преклонных лет, так и не дождавшись обвинений в работе на советскую разведку. Более того, сделал карьеру в Королевских ВМС, был женат на англичанке. Вот о его безуспешных попытках создать прочную семью расскажу чуть-чуть подробнее.
В 1936 году сорокадевятилетний капитан британского флота Солдатёнков сочетался браком с тридцатилетней англичанкой - звали ее Имоджен Мэтью. Увы, брак оказался неудачным, и через два года Имоджен обрела душевный покой в объятиях сэра Энтони Джеддса из лондонского Челси, сына бывшего министра транспорта и члена британского парламента. В течение следующих двенадцати лет счастливая миссис Джеддс родила сэру Энтони пятерых детей - троих мальчиков и двух девочек. Да в прежнем браке ей такое и не снилось!
И только дослужившись до майора, при этом постарев на пятнадцать лет, Александр Васильевич решает снова попытать счастье и вновь женится в надежде на удачу. Его избранницей на этот раз стала дочь генерал-майора Королевской авиации, погибшего в авиакатастрофе. Мисс Дороти Бранкер в семейной жизни тоже не везло - это была ее вторая попытка создать семью. Так уж случилось, что с новой женой Александр Васильевич и года не прожил - в 1954 году майора Солдатёнкова не стало.
Вот написал про жен Александра Васильевича и думаю: а какое мне дело до того, кто на ком женился? Чего доброго, еще заслужу репутацию соглядатая, подсматривающего сквозь замочную скважину за уважаемыми людьми. Ну разве что удалось с их помощью снять гнусные подозрения с потомка богатого мецената и издателя.
И тут в голову приходит мысль, что неспроста рассказал об этом столь подробно. А все потому, что фамилию Джеддс я уже встречал, причем не далее чем несколько месяцев назад, когда в Интернете натолкнулся на странный опус под названием "Комитет 300. Тайны мирового правительства", написанный бывшим сотрудником британской разведки МИ-6 Джоном Колеманом. Опус столь же странный, сколь и лишенный серьезных аргументов в пользу точки зрения автора. Ну, честно говоря, давно уже надоели всем сказки про тайные ордена и про влиятельных масонов. Единственное, что ценного в этой книге есть, - это перечень людей и организаций, сосредоточивших в своих руках огромную власть, прежде всего благодаря своим связям и финансовым возможностям. И вот читаю длинный список… Ба! Да тут знакомые все имена. Во-первых, сэр Рей Джеддс, отец сэра Энтони и председатель совета директоров всемирно известных компаний Dunlop и Pirelli, член совета директоров Midland Bank и International Bank, а также член совета директоров Bank of England. Затем уже упоминавшийся мной Рассел Трейн, брат Джона Трейна и президент американского отделения "Всемирного фонда дикой природы", действовавшего под патронатом принца Филиппа и "Римского клуба", когда-то весьма влиятельного в политических кругах. Ну и конечно же граф Витторио Чини со своим одноименным "Фондом". Ну и дела! Вот собирался написать о том, как тосковала вдали от родины княгиня Кира Алексеевна, какие мысли могли возникнуть у нее после прочтения "закатного" романа, а вышло-то совсем не так. Неужто название главы само собой так трансформировало содержание, заставив автора сделать немыслимый зигзаг?
Пожалуй, оставлю эту загадку на потом, ну а сейчас продолжу рассказ о семействе Солдатёнковых, тем более что, как мы увидим дальше, и в этом деле неясностей пока хватает.
Еще один сын Василия Ивановича Солдатёнкова - Кузьма. Из отрывочных и подчас противоречивых сведений складывается примерно следующая картина. После окончания Морского корпуса - служба в звании мичмана на эскадренном броненосце "Император Николай I", затем на крейсере "Владимир Мономах" и миноносце "Внимательный". В Цусимском сражении Кузьма Васильевич участвовал в качестве вахтенного начальника на крейсере "Олег". А в январе 1907 года был издан приказ Морского ведомства о зачислении лейтенанта Солдатёнкова в список "офицеров подводного плавания". Позже Кузьма Васильевич оказался причастен к сооружению памятника в память погибшим в Русско-японской войне. С началом же новой войны будто бы занимался шифрами в Главном Морском штабе, за что награжден был орденом Святого Станислава 2-й степени.
Есть и другие сведения о его флотской службе, которые не берусь ни подтвердить, ни опровергнуть. Весной 1904 года Главный Морской штаб начал формирование экипажей подводных лодок для отправки на Дальний Восток. Среди морских офицеров, выразивших желание служить в подводном флоте, был и некий Солдатёнков. В начале следующего года суда вместе с экипажами по железной дороге прибыли во Владивосток. Однако до использования подлодок в боевых действиях дело, увы, так и не дошло - то лодка сядет на мель, то что-то разладится в механизмах. Особенно не повезло подводной лодке "Дельфин", на которой произошла серьезная авария. После этих неудач ряд офицеров был переведен на надводные суда, где их умение реально пригодилось. Впрочем, перевод Солдатёнкова на крейсер "Олег" мог состояться еще во время пребывания в Петербурге.
Кузьма Васильевич Солдатёнков
Так или иначе, Кузьма Васильевич вместе с крейсером в итоге оказался на Тихоокеанском флоте. По окончании Русско-японской войны он числился в 17-м флотском экипаже Кронштадтской военно-морской базы на Балтийском флоте. Есть даже сведения - видимо, со слов его потомков, - что за работу в шифровальном отделе во время империалистической войны он награжден был орденом Почетного легиона, а также английским орденом "За выдающиеся заслуги". Не слишком ли много орденов?
Во всяком случае, следует признать, что из трех братьев Кузьме Васильевичу больше остальных "свезло". Тесть Николай фон Розен - генерал-майор, барон. Думаю, не без его участия Кузьма Васильевич получил и звание камер-юнкера, и место в совете Русского общества пароходства и торговли, где числился и сам фон Розен. Однако и это еще далеко не все - куда приятнее была родственная связь с семейством графов Канкриных. Уж так случилось, что сын тестя, Константин фон Розен, женился на дочери шталмейстера Высочайшего Двора, сенатора и тайного советника. Такая удача редко выпадает, хотя, конечно, больше не Кузьме, а Константину повезло.
После революции Кузьма Васильевич вместе с семьей оказался в Англии, но что-то ему там не понравилось, и перебрался вновь на материк. Работал директором гольф-клуба в Морфонтене, под Парижем. Клиентуру клуба составляла французская знать: герцог де Гиш, граф Д'Арамбюр, маркиз де Лаборд, граф де Сент-Савьер, барон Эдмон де Ротшильд… В должности директора Солдатёнков заслужил немало похвалы от титулованных любителей столь почтенного занятия, каким является гольф. Во время Второй мировой войны его находчивость способствовала продолжению работы клуба даже в условиях фашистской оккупации. Что ж, каждому свое - одни сражались с ненавистным врагом, другие гоняли мячик по лужайке.
На этом историю Василия Ивановича Солдатёнкова и трех его сыновей можно было бы закончить. Но вот читаю:
"Январь 1902 года. Международный шахматный турнир в Монте-Карло. Турниру покровительствовали выдающиеся любители шахмат из многих стран, как указано в следующем списке…"
И вот среди сиятельных персон, помимо князя Дадиани, фон Бюлова, барона Ротшильда, князя Кантакузена, обнаруживаю… кого бы вы думали? Да все того же Василия Ивановича Солдатёнкова. А он-то как сюда попал?
Пришлось покопаться в шахматной литературе, и вот что выяснилось.
Итак, в ноябре 1900 года некто Солдатёнков выиграл шахматную партию у Дурново. С кем конкретно из многочисленного семейства Дурново была сыграна та партия, истории осталось неизвестно.
В 1909 году в знаменитом "Кафе де ля Режанс", шахматной Мекке Парижа, "В. Солдатёнков" в паре с Давидом Яновским выиграл партию у самого Ласкера, игравшего на пару с Таубенхаусом. Кстати, это кафе было расположено близ набережной Лувра, на узкой улочке Байе, где даже машина не проедет. Видимо, это вполне устраивало шахматистов, предпочитающих думать в тишине.
Любопытно, что Ласкер попытался если не скрыть этот свой позор, то как-то оправдаться после проигрыша:
"Это была не игра, а всего лишь консультация. М. Солдатёнков, российский дворянин, состоящий при посольстве в Риме, хотел вместе с Яновским проконсультироваться со мной и Таубенхаусом".
И все же, исказив имя, Ласкер был вынужден сказать несколько добрых слов о победителе:
"М. Солдатёнков - игрок далеко не заурядный".
А между тем три игры Василия Солдатёнкова включены в книгу "100 лучших коротких партий", изданную в Нью-Йорке в 1955 году. Это, прежде всего, игра в апреле 1902 года в Петербурге с Георгом Фюрстом - здесь, возможно, речь идет о баварском музыканте либо о предке известной венгерской шахматистки Эвы Каракаш, урожденной Фюрст. Вторая игра проводилась также в Петербурге, и в ней противником Солдатёнкова, как сказано в книге, был некто А.И. Барасов. Ну а в 1912 году в том же парижском "Кафе де ля Режанс" Солдатёнков выиграл у молодого французского шахматиста Фредерика Лазара, кстати, новоявленного чемпиона Франции. По поводу последней партии в шахматной газете написали:
"Блестящий русский любитель провел ее с безукоризненной точностью и логикой. Мы считаем господина Солдатёнкова одним из наиболее сильных парижских игроков".
И наконец, вот что сообщили американские газеты в ноябре 1917 года:
"Среди новых членов Манхэттенского шахматного клуба - Василий Солдатёнков из посольства России в Вашингтоне, имеющий репутацию отличного игрока. Согласно мнению Франка Дж. Маршалла, чемпиона США, который играл с ним и с М.И. Терещенко, министром иностранных дел России, они показали исключительный профессионализм в шахматной стратегии".
Кстати, у чемпиона США Солдатёнков тоже выиграл - всего за двадцать один ход.
А в подтверждение личности победителя скажу, что среди членов Санкт-Петербургского шахматного собрания в 1907 году был именно Василий Васильевич Солдатёнков.