Минное дело на флоте в тот период переживало не лучшие времена. Флотские арсеналы были завалены новой техникой. Что ни год, то из центра поступало два-три новых образца торпед, мин, тралов. В бархатный сезон приезжали авторитетные комиссии, готовили к стрельбе новые торпеды, стреляли ими на мелководье, производили минные постановки рядом с пляжем, выпивали положенный на это дело спирт, рапортовали во все инстанции об освоении флотом новой техники и уезжали с сознанием выполненного долга. А флот оставался с новым образцом один на один. Строительство новых баз оружия, цехов приготовления, расширение минно-торпедных частей соединений практически не велось. В постановлениях правительства о приеме на вооружение новых образцов, вопросы строительства производственной базы на флотах почти не включались. Так проще их оформить, меньше виз и согласований. Кроме того, новые образцы с приличными техническими характеристиками имели неудовлетворительные эксплуатационные свойства: малый срок содержания в боекомплекте на кораблях, высокую трудоемкость при подготовке к выстрелу, низкую надежность. В результате флот больше занимался перешвартовками для выгрузки и погрузки оружия, а базы оружия - переучиванием личного состава, введением новых специализаций, "добычей" кислорода и перекиси водорода. Нужно было резко ставить вопрос перед генеральным заказчиком - УПВ ВМФ, что такие образцы торпед флоту не нужны. Андрей Андреевич этого не делал - он собирался в Москву и не хотел портить отношения с московскими начальниками - не взяли бы в свою команду. О том, что личный состав устает, делает ошибки, допускает много потерь оружия при практических стрельбах - благополучно замалчивалось. Ясно, государство строит атомный флот, вооружает корабли ракетами, экономит деньги. Но как-то странно экономит: для закупки новой техники деньги есть. Военно-промышленный комплекс получает свое. Экономят всегда на нищих. До флотских ли минеров сейчас? Да и флотское начальство отмахивается от минеров, как от назойливых мух - свои вопросы решайте сами.
Бродский мерил шагами свой небольшой кабинет. Прошло месяца три, как он в должности. В рабочей тетради давно приброшен план первоочередных действий, не только своих, но и всей минной службы. Утвердить бы его "наверху". Бродский ходил по кабинету и решал задачу, которую сам себе в шутку и сформулировал: кому "сдаться в плен?" Архимед искал точку опоры: хотел перевернуть весь мир. Здесь задача попроще. Надо наводить порядок в минном деле. Нужен высокопоставленный единомышленник, покровитель, в конце концов. Нужен современный Степан Осипович Макаров. Вот ему бы "сдаться в плен". Но нет таких фигур ни на флоте, ни в Москве. Значит, нужно идти другим путем, как сказал классик.
Начать нужно со строительства цехов ремонта и приготовления торпед и мин на Камчатке. В Советской Гавани. Нужно пробить приказ Министра обороны по этому вопросу. Без помощи центра не обойтись. Нужно будет скооперироваться всем начальникам МТУ флотов и "прижать" УПВ ВМФ. Легкая жизнь у них должна закончиться. Потом кадры. Должна быть организована солидная система минно-торпедного образования на флоте: на сборах, при приемке и сдаче оружия, перед практической стрельбой, при назначении на должность. Да, при назначении на должность. Каждый командир бригады, дивизии, эскадры должен пройти через его кабинет, получить его визу на право управлять торпедным хозяйством соединения. И не формально. Вопросы должны быть не из головы, а из перечня, который им известен. Они должны готовиться к повышению в должности, а не считать, что знания к ним приходят вместе с приказом об их назначении на очередную должность. Возрастет авторитет минно-торпедной службы, минно-торпедного оружия, его самого. Бродского должны знать все. Он об этом позаботится. Бродский вспомнил, как спросил одного комдива, гордившегося своими познаниями торпед: "Слушай, Вадим, а как называется клапан в ПЗО торпеды, обеспечивающий продувку балласта в конце дистанции хода?" Клапан назывался КВ - клапан вытеснения. Вадим думал долго, но не ответил. Бродский улыбнулся: "Клапан называется КВ. Знакомая аббревиатура? Теперь не забудешь?". Диалог стал анекдотом и полетел по флоту. Несколько таких бесед - и начальство сядет за описания торпед. Кому охота быть чукчей? Бродский размышлял дальше:
- При Николае Герасимовиче Кузнецове было проще: был институт флагминских специалистов флотов с соответствующим аппаратом, и было МТУ флота - снабженческий орган по номенклатуре оружия. Каждый делал свое дело. Без оглядки на соседа. В спорах рождалась истина. Сергей Георгиевич Горшков, ликвидировавший институт флагминских специалистов, получил более послушный и расплывчатый аппарат флотских управлений, как бы лишенный внутренних противоречий, но зато с многочисленными начальниками.
Хуже нет, чем иметь много начальников. Ближайший структурный начальник этажом ниже - начальник вооружения и судоремонта, короче начальник ВиС. Но у него разве что грамоты личному составу перед праздниками подписывать. Тяжелый вопрос вроде строительства цеха перекисных торпед пробивать не будет, скажет, некогда. Есть еще структурный начальник - Начальник тыла флота. У него своих проблем невпроворот: с пирсами, казармами, кашей, щами, Военторгом, служебными дачами. Ему нужны машины, краны, личный состав. У него мало, у тебя есть. Ты для этого и подчинен ему. Выделяешь по разнарядке. Вникать в твои проблемы он не будет. Отправит в штаб флота. У тех тоже свои проблемы: атомоходы, ракеты. Начальник штаба флота выслушает и отправит в Москву: решай свои вопросы там. К командующему флотом адмиралу Фокину В. А. идти рановато. Нужно поработать на авторитет. Надо свои проблемы из узковедомственных, к которым пытаются все всё свести, поднять на общефлотский уровень, каковы они есть на самом деле. Командующий флотом к нему благоволит. "Почти крестный отец" и вдруг вспомнил последнюю командировку на Камчатку в составе "свиты" командующего. Поездка была инспекционной. Обычно в таком случае командующий приказывал произвести выстрел боевой торпедой по скале. Какому кораблю стрелять и с какого торпедного аппарата до определенного времени держалось в секрете. Секрет не велик. Что успеешь сделать даже за сутки? Торпеду переприготовить? А зачем? Разве ты не уверен, что все они приготовлены качественно. Утечку информации дали за сутки: стрелять будет дежурная подводная лодка. Дежурила "С–179" Кривинского. Понравились действия молодого флагмина бригады Станислава Петрова. Не стал суетиться. Вместе с командиром боевой части Вадимом Цырульниковым проверили главное - сборку запальной принадлежности, зажигательные патроны на безотказность действия, кинематику схемы пуска торпед, кое-какие фильтры. Все. Доложили о готовности к выполнению боевого упражнения. Стрельба прошла успешно. Командующий флотом был доволен. Он тогда занес фамилии Петрова и Цырульникова в свою записную книжку. Теперь он будет покровительствовать этим минерам. Толковых людей на примете нужно иметь всегда. Без резерва мы не начальники. А стрельбы боевыми торпедами по берегу необходимы. На них держится авторитет торпедного оружия. А на его авторитете и все мы. И в Москве и на флотах. Вопрос к себе о том, кому сдаться в плен, пока отложим до лучших времен. Будем задавать пока вопрос: а почему? И не себе, а своему аппарату. И немедленно. Бродский вышел в коридор… Он был прирожденным лидером. Среднего роста и телосложения, смуглый и черноволосый, он в общем-то не был похож на свое имя и отчество. Все звали его Михаилом Александровичем. С его согласия. Он был всегда серьезен, но шутки понимал и реагировал на них улыбкой человека, уставшего и озабоченного государственными делами. Голос располагал к доверию. Мимикой не пользовался и не жестикулировал…
Аппарат управления размещался в десятке комнат, битком набитых канцелярскими столами, стульями, сейфами, шкафами с технической документацией, офицерами с авторучками и служащими с пишущими машинками. На стенах висели портреты членов ЦК КПСС с нестареющими лицами и лозунги, призывающие к бдительности и требующие учиться военному делу настоящим образом.
"Начну с торпедистов", - Бродский зашел в торпедный отдел. Начальник отдела, капитан 3-го ранга Володя Молчанов встал навытяжку и скомандовал: "Товарищи офицеры" присутствующим в отделе капитану 3-го ранга Леше Ганичеву, инженеру Клаве и оказавшемуся здесь случайно начальнику специальной группы капитану 3-го ранга Леше Лелеткину. Все "ели глазами" нового начальника.
- У меня к вам есть вопросы, товарищи офицеры. По специальности. Почему нужно перепроверять кислородные торпеды после трех месяцев содержания на корабле, а не через год-полтора? Почему необходимо сдавать практические торпеды после двухнедельного хранения на корабле для проверки, а не через месяц-два? Почему обязательно ремонтировать торпеды через год-два при хранении на арсенале с полной разборкой, а не через пять-шесть лет, если ничего с ними не делали?
- По инструкции, товарищ начальник, - ответил Володя Молчанов, сделав удивленно - покровительственное лицо.
- По инструкции, говорите. А кто писал эту инструкцию? Почему он записал именно эти сроки? У него что, статистика есть? Вы ему ее давали? Или он списал с инструкции фиумских мастеров? Где ваши журналы эксплуатации торпед, где ваши записи о замене каких-то деталей при повторном приготовлении? Где ваш, наконец, опыт?
Улыбка сползла с лица Володи, и он стал слегка переводить дальнейшие вопросы на Лешу Лелеткина, который тем и занимался, что готовил торпеды. Тот тоже перестал улыбаться и виновато пожимал плечами.
- Вот что, на очередном приготовлении я буду у вас. Доложите мне по всем этим вопросам или возвращайтесь на свои торпедные катера и возите торпеды по морю. - Бродский направился к минерам и задал аналогичные вопросы по минам начальнику минного отдела капитану 3-го ранга Зурабу Ашурову.
В торпедном отделе состоялась первая научно-техническая дискуссия по поставленным вопросам…
Леша Лелеткин пришел в спецгруппу с торпедных катеров и возвращаться с береговой службы на морские просторы не желал, а потому, построив группу в полном составе, он пересказал, как запомнил, вопросы Бродского. Услышав в ответ, все это по инструкции, проскулил, что инструкции нужно корректировать по опыту эксплуатации. Это не Библия. От собственной смелости его бросило сначала в холод, а потом в жар. Распустив строй, Леша пришел в кабинет начальника цеха ремонта кислородных торпед капитана 3-го ранга Петра Рыбакова. Поздоровавшись, Леша сказал:
- Готовься, Петр. Через день-два здесь будет Бродский и начнет спрашивать тебя, почему земля круглая…
Цех ремонта кислородных торпед флотского арсенала стоял на самом берегу Амурского залива на полуострове Эгельшельд, прижатый к берегу транссибирской магистралью, которая завершала здесь свой многотысячекилометровый бег. Одноэтажное здание длиной около 60 метров с большими окнами. Через весь цех проходила узкоколейка и делила его на две части: слева ютились комнатушки, называемые участками, где ремонтировалась пускорегулирующая аппаратура, справа поперек цеха лежали на козлах полтора десятка кислородных торпед в различной стадии ремонта. По цеху сновали здоровые мужики в белых халатах. Все они были, как на подбор краснолицые с блестящими глазами и, с тщательно задрапированным различными травами, спиртовым выхлопом. Обезжиривание деталей торпед выполняется здесь нормальным спиртом и потому прием его внутрь производится не по силе возможностей, а по возможности силы. Самые здоровые с утра примут, и в обед приложатся, и на ход ноги хлебнут. Те, кто послабее, терпит до вечера. Вообще-то с питьем строго. Сначала лишают чарки, заменяя спирт фреоном, а затем переводят на работы, где обезжиривание деталей не производится - разборку торпед. Хозяином здесь производственный мастер Петр Тихонович Полтарецкий, просто Тихоныч. Его безупречный авторитет старейшего торпедиста флота подкрепляется исключительным правом выдачи спирта и фреона. Окончательное решение вопроса, чем предпочтительнее производить обезжиривание, принимает Тихоныч. Цех имел собственную администрацию в составе начальника цеха и инженера, которая размещалась в микрокабинете под потолком, куда вел железный трап. Здесь же стоял канцелярский стол Леши Лелеткина. Внизу пару рабочих мест отделяли от цеха черной материей. Это и было рабочее помещение специальной группы, куда вход был строго запрещен. Спецгруппа готовила торпеды под ядерный заряд. Производительность цеха составляла до трех десятков торпед в месяц. Ремонтный фонд обеспечивал занятость цеха на ближайшие 150 лет. Ремонт торпед заключался в полной их разборке, дефектации и замене деталей, сборке и регулировке натяжения пружин различных приборов, подборе дюз и прокладок. Начальник представлял цех на различных совещаниях у начальника арсенала или главного инженера, где рассматривались вопросы выполнения планы, дисциплины, обеспечения и др. Инженер цеха, в основном, находился на различных дежурствах, в патруле, на парадных тренировках. Во время краткого пребывания в цехе он судорожно изучал устройство ремонтируемых цехом образцов торпед и чертил различные винтики и пробки, которые часто ломались при разборке торпед, для заказа их в механическом цехе, расположенном рядом.
Я так подробно остановился на описании цеха ремонта кислородных торпед, дорогой читатель, потому что он в ближайшее время станет настоящим полигоном проверки идей по сокращению времени ремонта и приготовления торпед, упрощения их конструкции, повышения надежности. Будут меняться специалисты, увольняться в запас офицеры, но дух, рожденный здесь, "заразит" всех специалистов флота, создаст ему репутацию думающего и строгого контролера, и уже различные бригады из центра будут приезжать не для того, чтобы "спихнуть" образец, а чтобы выдержать настоящий экзамен. Но это будет потом.
А сегодня все были на местах в приподнятом настроении, в белоснежных халатах, стерильно трезвые. Спирт сегодня Тихоныч никому не выдавал, заявив, что ключ от сейфа, где стоит заветный бидон с черпаком, забыл дома. Фреон - пожалуйста, он еще вчера был поставлен в другой сейф. Все ждали Бродского. Инженер цеха Гена Стафиевский и его дублер Герман Лебедев, чтобы не мозолить глаза высокому начальству, растворились в цехе, а Леша Лелеткин и Петр Рыбаков раз за разом перелистывали инструкции по эксплуатации торпед, технологические процессы на ремонт, технические условия и др. документацию.
- Ну, кажется, все готово, на любой вопрос - конкретный ответ со ссылкой на статью инструкции, - Леша снял последние пылинки с безукоризненно отглаженных брюк. По части складочек на брюках у Леши был "пунктик".
Бродский прибыл около одиннадцати часов в сопровождении Володи Молчанова и руководства арсенала. Заслушав стандартные доклады, Бродский решил первоначально ознакомиться с работой цеха. До назначения начальником МТУ он был заместителем Хурденко А. А. по боевой подготовке. На арсеналах ему приходилось бывать редко, больше на кораблях, на практических стрельбах, минных постановках, тралении. Неожиданно Бродский решил начать разговор с Тихонычем и не о торпедах, а о его претензиях к работе МТУ. Так как Бродского сопровождал начальник торпедного отдела, то задай он этот вопрос Рыбакову или Лелеткину, те уклонились бы от конкретного ответа на правах приятелей Молчанова.
Но Тихоныч неожиданно представившуюся ему возможность выложить начальству все, что он думает на этот счет, не упустил и стал выкладывать, что претензий много:
- Во-первых, замучили приготовления торпед. Мы - цех ремонта, у нас план. План постоянно срывается, приходят телефонограммы на необходимость приготовления торпед в короткий срок. Работаем вечерами, субботами, воскресеньями. Приготовим - потом лежат неделю-другую, никто их не берет, а когда собираются прибыть принимать, торпеды нужно переприготовлять, так как сроки хранения истекли. Это по практическим. Боевые тоже заставляют готовить. Причем, спецгруппа готовит только под специальную боевую часть, у них работы мало, надо бы их привлекать, чтобы не бездельничали и не теряли навыков…
Леша Лелеткин позеленел и не преминул перебить Тихоныча: "Не ваше это дело. Личный состав группы не положено чрезмерно загружать работой, иначе он может допустить ошибки при приготовлении ответственных торпед". Его гнев всех рассмешил.
- Сколько вы готовите торпед в месяц, товарищ Лелеткин? - спросил его Бродский.
- Четыре-пять, но мы же сопровождаем торпеды до баз, обеспечиваем стыковку со специальной боевой частью, проверяем личный состав кораблей, состояние контрольно-блокировочных устройств.
- Хорошо, - ответил Бродский, - я вас нагружу теперь, - и, обращаясь к Тихонычу, спросил, кто дает эти команды на приготовление торпед? Тот указал на Молчанова. Подумав, Бродский сказал, обращаясь ко всем, что отныне только им подписанные телефонограммы и указания подлежат исполнению:
- Мы разберемся, на чем закончатся права начальников отдела, скорее всего, они будут подписывать информационные тексты. А теперь у меня к вам будет другой вопрос, Петр Тихонович. А почему нужно разбирать торпеды до последней детали при ремонте? Разве нельзя найти неисправный узел и его заменить? Вот часы. Если они не ходят, я иду к мастеру в мастерскую, он их вскрывает, смотрит, заменяет пружинку, берет с меня деньги - и весь ремонт. А вы все разбирать! Когда начнется война, нам нужны будут тысячи торпед, а вы крутитесь около одной по четыре человека жопа к жопе, извините, в течение суток. Неужели нельзя совместить операции, исключить повторы, нужно чтобы торпеда двигалась в цехе, как по конвейеру. Специалисты подходят, что-то проверяют, без больших перекуров и т. д. А почему их вообще нужно готовить? Почему их нельзя сразу заправлять энергокомпонентами и отправлять на корабли? Они же после ремонта.
Тихоныч думает и отвечает дипломатично, что, дескать, ученые люди занимаются разработкой торпед, и что, дескать, умные люди, должно быть, разрабатывают технологию их ремонта и приготовления к выстрелу. А мы что? Что нам напишут, то мы и делаем.
- В этом вы правы, - отвечал Бродский, - что везде нужны умные люди. Но свои предложения вы даете промышленности?
- Конечно, мы им все говорим, когда они приезжают для оказания помощи. И по инструкции, и по технологическим процессам.
- Здесь не разговоры нужны, а предложения флота, четко сформулированные и резко поставленные. То, что вы говорите за столом при разливе, забывается, как только они купят здесь рыбу и обратный билет. Должны быть журналы, куда заносятся все предложения. Начальник цеха должен докладывать их начальнику арсенала ежемесячно. В этом ваша главная задача, а не в том, чтобы слепо следовать инструкциям. Их, конечно, нужно исполнять. Я не думаю, что в Москве сидят одни дураки, но они без информации. Спокойно сидят. Я как-то был на сборах в институте, так увидел там подушечку, приколоченную к стенке. Спросил, зачем это. Мне продемонстрировали, как с ее помощью удобно подремать после обеда. Между прочим, в отделе эксплуатации торпедного оружия. Эта деталь застряла в голове Германа Лебедева и, когда спустя 15 лет он был назначен начальником отдела эксплуатации в институт, увидел этот гвоздик на стене над стулом и рассказал о его назначении уже новому поколению сотрудников отдела, то старожилы со смехом подтвердили эти слова. Не будем называть автора этого изобретения. Его уже давно нет в живых. Между прочим, это был весьма деловой человек.
- Ну ладно, здесь Алексей Алексеевич Лелеткин вас перебил, и мы немного уклонились. Какие еще есть претензии к работе МТУ?