Изо дня в день в конвоях МО-116. Им командовал старший лейтенант М.И. Малахов, коммунист. В конвоях с его участием – ни одной потери судов. МО отважно защищал Одессу, а затем Севастополь и Новороссийск. Командир его погиб в 1943 году – сгорел вместе с катером. За Одессу Михаил Илларионович и комендор А.И. Рощин были награждены орденами.
Лихими были командиры МО-119 и МО-128 старшие лейтенанты И.П. Михайлов и В.П. Щербинин. Они отличились в десантах, конвоях, дозорах и были удостоены высоких наград Родины.
Своими бойцовскими данными выделялись командиры "охотников" Г.А. Акимов, С.М. Гладышев, М.Ш. Кауфман, А.П. Скляр, В.А. Тимошенко.
Интересными людьми были командиры катеров Иван Пакош и Федор Коренной. Оба воевали еще в Первую мировую и Гражданскую. Каждому было уже под пятьдесят. Они призывались в тыловые части, но упросили послать их на передовую морского фронта. Здесь они и сложили свои головы: Ивана Пакошу сразил снаряд в Одесском порту, а Федор Коренной погиб в Туапсе.
А вообще-то командиры "охотников" были молодые люди. Большинство из них пришли в базу из пограничных войск с опытом боевой службы по охране границ в мирное время. Все они люди большой отваги, усердно служили Родине. И если учесть их роль буквально во всех операциях Черноморского флота, особенно в десантных и в конвоях, то придется, говоря начистоту, признать, что на малые охотники в войну легла наибольшая нагрузка. Я начал и закончил войну с этими кораблями. До сих пор храню теплые чувства к людям этого "москитного" флота за их великое противостояние врагу. И пусть они простят меня за то, что, может, не все делал для них, а задачи возлагал сверх человеческих возможностей, но они шли и исполняли свой долг до конца.
Наши "охотники" были сведены в два дивизиона – первый и второй. Ими командовали капитан-лейтенанты П.И. Державин и Г.И. Гнатенко – ныне Герои Советского Союза, офицеры запаса, проживают в Одессе. Оба пограничники, с отличной морской и боевой выучкой и суровой пограничной закалкой. С первого часа войны уверенно ступили на боевой путь флотской страды – сразу в дозоры и конвои. Они были постоянными командирами конвоев – "штатными". Если командир катера иногда получал передышку, например когда корабль находился в ремонте, то комдивы переходили с палубы на палубу – и вновь в поход. Державин и Гнатенко нравились мне за находчивость, мужество и беспредельную терпимость к перегрузкам. Они безропотно переносили все тяготы войны, подавая пример исполнения долга.
Я всегда с благодарностью вспоминаю руководящие кадры пограничных войск, и прежде всего контр-адмирала С.М. Воробьева, за воспитание у подчиненных командиров высокого чувства ответственности. Что касается моряков-пограничников, то в воспитании у них стойкости большую роль сыграли политработники С.П. Павлов, С.З. Голуб, Г.М. Седух.
В составе Одесской базы было соединение санитарных транспортов, которым командовал капитан 2-го ранга К.Ю. Андреус. Его семь судов вывозили раненых, женщин и детей и доставляли пополнение и боеприпасы.
Одесские морские коммуникации, действовавшие в интересах армии и города, настолько усложнились, что на Одессу работали Черноморский флот, Черноморское пароходство и Совтанкер. Последним руководил И. Сырых. А начальником пароходства был Г.А. Мезенцев. Его имя в тридцатых годах стало известно всему миру. Капитан дальнего плавания, он командовал транспортом "Комсомол". На нем доставлял Испанской республике советское оружие, добровольцев. Фашисты не простили ему этого и, когда он шел уже с мирным грузом в Бельгию через Гибралтар, его перехватили корабли мятежного флота. Судно было потоплено, а экипаж подвергнут тюремному заключению. Только через год их удалось выручить. Вскоре после этого Георгий Афанасьевич возглавил Черноморское пароходство. И теперь оно полностью работало на войну. А его начальник знал толк в воинских перевозках.
Средоточием одесских морских коммуникаций являлся Одесский торговый порт – сорок пять причалов протяженностью пять километров. Начальник порта Пахом Михайлович Макаренко подчинялся командиру базы. Он – капитан дальнего плавания и знаток погрузочно-разгрузочных работ. Интересный человек. Малоразговорчив, деловит, тверд характером, отважен в боевой обстановке, рачительный хозяин. Это то, что нужно. Но ершист – с ним надо осторожно. Чувствителен к престижу – сильно развито профессиональное самолюбие. А у кого оно не развито? Разве только у беспринципных. Нет, он из-за мелочей не взрывался, но в существенном не уступал. И представьте, часто оказывался прав. На все имел собственное мнение, а уж одно это – неоценимый дар. В сложных ситуациях с такими людьми, как Макаренко, можно работать. Мне нравилось, что он не поддакивал по всякому случаю для поддержания "добрых" отношений, а там, где нужно, возражал и спорил. В дебатах рождалось лучшее решение. Не помню случая, чтобы он громогласно признавал свою осечку. Он просто замолкал, незаметно выключаясь из спора. Одессе повезло, что во главе порта осажденного города, куда сходились в то время все морские пути, оказался хороший организатор портового предприятия. Политическую работу в порту возглавлял комиссар порта М.М. Гильдии, заместитель предгорисполкома.
В Одесском порту были сильные кадры: диспетчеры А.И. Павлов, А.К. Каспарьян и М.Е. Палатников, начальники районов порта К. Давидович, Я. Драк, Г. Крижановский, бригадиры И. Никитюк, X. Покрас, Ф. Цапок, А. Данилюк, рабочие А. Вуйцик, К. Добровольский, Г. Завадский, Н. Шевченко, А. Полещук, крановщики Григоренко, Остроушко, Куценко.
Контроль над судами осуществлял капитан порта Василий Иванович Коваль, трудолюбивый и храбрый воин. Его ближайшим помощником был старший лоцман Н.Г. Пучков. Это они встречали и распределяли суда по причалам и проверяли готовность их к плаванию.
Но в порту должен быть распорядитель военных грузов. Им являлась военно-морская комендатура порта. Во главе ее стоял капитан-лейтенант П.П. Романов. Он из торговых моряков, служил на флоте. Мы с ним впервые встретились на крейсере "Коминтерн" в 1934 году, где он был помощником командира, а я в качестве слушателя Высших артиллерийских классов проходил артиллерийскую практику.
Павел Павлович деловит, организован. Знаток портового хозяйства, он сам много работал. Строг, мог спросить с помощников. Под бомбежкой и артобстрелом отважен, в щели и убежище не бегал. А это показатель выдержки. Дисциплинирован и пунктуален: дашь задание – можешь быть уверен, что все будет исполнено в лучшем виде и в срок. Романов по характеру отличался от Макаренко, и они друг друга дополняли.
Хорошие у него подобрались и помощники: С. Барский, Я. Белаковский, А. Иващенко, Н. Гальперин. Это был маленький коллектив старательных работников, ответственных за планирование и организацию погрузки и посадки на суда. За всю оборону мы не имели ни одного эксцесса, связанного с их работой.
Погрузочно-разгрузочные работы в порту шли круглосуточно. Больше всего днем, в разгар бомбежек и артобстрелов, хотя противник обстреливал и ночью, а с 7 сентября повел и ночные бомбежки. Чтобы не подвергать суда опасности, держали их в Одессе накоротке. Был установлен строгий порядок: всем судам и кораблям приходить в Одессу до рассвета, за несколько минут высадить людей, в течение дня выгрузить боеприпасы и посадить женщин, детей и раненых. С темнотой уходить, чтобы расстояние между Одессой и серединой Каркинитского залива (это к югу от Тендры, ближе к Крыму) проходить только ночью. В светлое время суток старались быть подальше от вражеских аэродромов. Дважды – судно и корабль под флагом высокого начальника – нарушили этот порядок, пытаясь днем прорваться в осажденную Одессу, и были потоплены.
На два-три дня в порту задерживались только крупные сухогрузы, вывозившие сложное заводское оборудование. В эти периоды мы понадежнее прикрывали порт. Но самыми тревожными были дни и часы, когда шла разгрузка боеприпасов под ударами авиации и артиллерии противника. От взрывов бомб и снарядов дрожала земля, раскачивались краны. Осколки барабанили по корпусу судна, а крановщик с горьким юмором покрикивал сверху из кабины работающим внизу: "Братцы! Пошевеливайтесь, пока я цел!"
В Одесском порту слабым духом нечего было делать. Им противопоказано там находиться. И когда начинались очередная бомбежка или обстрел, из порта просто уезжали те, у кого не было здесь прямых обязанностей. А мы, в свою очередь, не рекомендовали приезжать к нам в порт, как и на передовую, без крайней необходимости.
Главным средством коммуникаций является судно. Но только в охранении боевых кораблей оно могло решить свою задачу. Штаб базы нес ответственность за морские коммуникации в полном объеме: погрузку, формирование конвоев, обучение и инструктаж командиров и капитанов и своевременный выход, за встречу судов и их разгрузку. Командир конвоя персонально отвечал за охранение транспортов в море. С гордостью за наших командиров и капитанов могу сказать: за все время обороны Одессы мы не потеряли ни одного судна, вышедшего из порта. И не только потому, что продуманно формировали и готовили конвои и соблюдали время их выхода, но и потому, что военные и торговые моряки в конвоях, прежде всего командиры конвоев, действовали отважно и искусно.
Начальник конвойной службы капитан 3-го ранга А. А. Петров – из подводников. Раньше ему не приходилось заниматься надводными делами, но жизнь заставила, и он освоил это чрезвычайно сложное дело. А далось ему это нелегко. Петрову надо было знать возможности каждого торгового судна, боевые свойства всех классов кораблей, назначаемых в охранение, уметь подобрать удачное сочетание их, провести конференцию (инструктаж), своевременно вытолкнуть всю эту армаду. А еще он контролировал погрузку судов: чтобы не загрузили недозволенное.
Алексей Александрович позже погиб на Северном флоте, на подлодке. И я хочу, чтобы все его близкие знали: он хорошо исполнил свой долг.
Первый мой доклад как исполняющего обязанности командира базы – командующему OOP. У него находятся член Военного совета OOP Ф.Н. Воронин и командарм Г.П. Софронов. Из штаба флота вновь поступило сообщение о выходе из Сулины судов противника. Однако я ограничился информацией кораблей и батарей об этом и приказал усилить наблюдение за морем. Жуков утвердительно кивнул головой.
Во время доклада я высказал мнение о недопустимости использования новых эсминцев для стрельбы по площадям. Они выпустили около тысячи снарядов, а никто не был уверен в эффективности их огня. Новые эсминцы должны реально помогать нашей пехоте. И я приказал формировать базовые корпосты для обеспечения кораблей флота, придаваемых базе.
– Одобряю, – согласился Жуков.
Было получено оповещение, что утром 21 августа к нам приходит теплоход "Абхазия" с первыми двумя отрядами матросов-добровольцев из Севастополя. На нем партия винтовок – 400 штук, пять миллионов патронов, снаряды и гранаты. Конвой идет в надежном охранении – его прикрывают истребители авиаполка Малинова и Душина. Желательно сильнее прикрыть с воздуха порт с утра. Жуков поднял трубку и приказал командиру бригады ПВО с рассветом ввести повышенную готовность для артиллерии и патрулирование истребителей над портом. Обращаясь к Софронову, сказал:
– Это хорошее пополнение. Поможем 95-й и 25-й дивизиям. – И повернувшись ко мне, продолжал: – Положение на участке 25-й неустойчивое, ее теснит противник. Прикажите командиру 42-го артдивизиона майору Денненбургу изготовить батареи к открытию огня.
Мне бросилось в глаза взаимное доброжелательство между Жуковым, Софроновым и Ворониным – как будто и не было недавних споров и размолвок. В этом я усматриваю политическую зрелость наших руководителей.
Еще ночью лидер "Ташкент" и эсминец "Бодрый" ушли в Севастополь. Эсминцы "Беспощадный" и "Безупречный" продолжали вести огонь по вражеским тыловым объектам. После обеда они зашли в гавань, и оба командира – ЕП. Негода и П.М. Буряк – звонят мне из комендатуры порта. Я подумал: а почему командиры ходят в поисках телефона? Они доложили о неполадках в технике: у одного – в штурманской и электромеханической боевых частях, а у другого – по артиллерии и связи. Это от напряженных стрельб в первых боях.
Их доклад застал меня и наши службы врасплох. Однако через полчаса все специалисты были на кораблях, а в рубках дежурных по кораблю стояли телефоны. Еще через два часа получаю доклады от начальников: тыла – И.Е. Оленева, связи – Б.А. Баратова и гидрографической службы – Б.Д. Слободника об устранении неисправностей. На кораблях оказалось мало некоторых ходких запасных частей. Их решено было пополнить немедленно. А начальник тыла Иван Ефимович Оленев распорядился даже подать на корабли овощи и фрукты (знай наших осадных!), тем более что недостатка в них в Одессе не было.
Командиры и комиссары удивились такому вниманию и высказали свое удовлетворение:
– Спасибо за внимание и оперативность!
Эта реплика натолкнула меня на мысль: мореплаватели должны чувствовать себя в осажденной Одессе как дома, они здесь желанные люди. Надо показать им нашу организованность и культуру, а это будет подтягивать и их. И я приказал создать постоянно действующие аварийно-ремонтные группы по всем специальностям, которые по звонку ОД базы встречают корабли и торговые суда: проверяют состояние, оказывают помощь и снабжают необходимым.
Я приехал проводить корабли и передал с Негодой письмо начальнику штаба флота. В нем просил не ставить нам задач по обстрелу тыловых объектов противника. Нам на месте виднее, как использовать корабли. Сообщил также, что для обеспечения кораблей флота создаются базовые корпосты, но необходимо создать корпосты и на всех кораблях флота, которые будут придаваться базе.
Отправив эсминцы, засел со своими помощниками за неотложные дела. Мы сформировали четыре базовых постоянно действующих поста для корректировки огня кораблей флота под командованием классных артиллеристов старших лейтенантов Н.С. Старкова, Г, В. Терновского, В.А. Черепова и флагарта базы капитана 2-го ранга С.В. Филиппова. Каждый корпост в составе 12 человек был обеспечен оптикой, радио-и телефонной связью, личным оружием. Время покажет, что базовые корпосты сыграли важную роль в использовании корабельной артиллерии при обороне Одессы. Их создание – большая удача, заслуга штаба базы и лично флагарта С.В. Филиппова.
"Абхазия" чуть задержалась и подошла с восходом солнца. Только она обогнула рейдовый мол, на котором стоял Воронцовский маяк, грянули залпы зенитной артиллерии. А над портом разыгрался воздушный бой. Пришли немецкие бомбардировщики Ю-88. Обычно наши истребители И-16 хорошо управлялись с ними. Но в этот раз "юнкерсы" появились под прикрытием "мессеров". Наши истребители схватились с "мессерами". Во главе группы – сам командир полка майор Лев Шестаков. На подходе – его заместитель Юрий Рыкачев и комиссар полка Николай Верховен с ведомыми.
Артиллерия и истребители не допустили прицельного бомбометания. Но вражеские бомбы рвались рядом с "Абхазией", осколки прошлись по ее борту.
Первым сходит и представляется командир отряда матросов-добровольцев майор А.С. Потапов – преподаватель флотской школы рядовых. Его отряд для 95-й дивизии. Командир сразу отличится в боях и будет вскоре награжден орденом Ленина. А Севастополь Алексей Степанович будет защищать во главе 79-й морской бригады. Второй отряд – майора И.М. Деныцикова. Он – в 25-ю дивизию. Иван Михайлович храбро сражался и был отмечен генералом Петровым.
Под разрывы бомб второго налета вражеских самолетов началась разгрузка боеприпасов. Я поднялся на борт "Абхазии" (это наш базовый санитарный транспорт из пассажирских теплоходов-экспрессов) и дал указание ее командиру капитану 3-го ранга А.И. Ребрику после обеда принять 3 тысячи раненых, детей и женщин, а с наступлением темноты выйти в Новороссийск.
В тот день враг пять раз налетал на город и порт. Это была жестокая бомбежка. Возникли многочисленные пожары. Пришедшие в Одессу командиры сообщали, что зарево над городом было видно за 100 миль.
Положение на левом фланге обороны оставалось сложным. К исходу дня 21 августа Жуков, Воронин и Шишенин донесли Военному совету флота о подходе к фронту свежей – 21-й пехотной – дивизии противника. Теперь у него здесь восемь дивизий. По всему фронту идут ожесточенные бои. Трем дивизиям противника нанесен большой урон. Но и наши понесли ощутимые потери, некомплект в дивизиях до 48 процентов. Бойцы тыловых частей брошены на фронт. Не хватает снарядов.
И Военный совет ЧФ уже второй раз просит наркома Кузнецова помочь Одессе хотя бы одной дивизией. Но Генштаб не имеет такой возможности. Октябрьский и Кулаков, извещая об этом, телеграфировали Жукову и Воронину: "Понимаем ваше положение, поможем кораблями, усилим авиацией, пришлем боезапас". И все выполнили. На другой день прибыли крейсер и два эсминца. Из Крыма ежедневно приходило 30–50 самолетов бомбить вражескую пехоту. В один из дней пришло пять транспортов с боеприпасами из Севастополя и Новороссийска.
А тем временем наши левофланговые дивизии упорно дрались за каждую пядь родной земли и 22 августа закрепились на новом рубеже: 95-я – на высотах в 4 километрах южнее Палиово, левее ее – 25-я и кавалерийская дивизии. В Восточном секторе полки стойко держатся. Неделю Осипов командует 1-м морским и прочно удерживает позиции, хотя атаки врага идут одна за другой.
По просьбе командарма Софронова велю Денненбургу открыть огонь по скоплению войск противника в районе Аккермана (Белгород– Днестровский). Это на западном берегу Днестровского лимана. Там противник изготовился к форсированию лимана, стремясь зайти в тыл нашим войскам. Одесские ополченцы вовремя обнаружили это, открыли огонь и доложили по команде. Артиллерия стреляет на пределе дальности. Но усиленным зарядом достает противника. Его переправа сорвана.
Звонит комдив 25-й генерал Петров:
– Противник выбил нас из Фрейденталя. Помогите огнем.
Далековато – 33 километра. Опять нужно стрелять на пределе возможного. Но надо помогать пехоте.
Выезжаю к Петрову в село Дальник. Надо уточнить вопросы артподдержки. Туда же отправились и Денненбург с начальником штаба и корпостами.
Это вроде бы тот же Петров, которого я встретил три недели назад в кабинете начальника штаба армии и накоротке беседовал. И не тот. В роли комдива легендарной Чапаевской он особый. Он только что с передовой и возбужден. Противник потеснил 25-ю и кавалерийскую, но они зацепились за рубеж. Комдив непоседлив. Он на КП дивизии не засиживается: заскочит, сделает неотложное и вновь на подножке пикапа вдоль линии окопов.
Денненбург изложил генералу организацию артподдержки: в дивизии будет находиться начальник штаба 42-го артдивизиона капитан В.П. Терехов, а корпосты – в полках. Я проинформировал о порядке ведения огня кораблями. Мы распрощались, так как Петров торопился в полки.
И в это время вступила в бой с врагом 411-я полубашенная береговая батарея, которой командовал капитан И.Н. Никитенко. Образцовый офицер, Иван Николаевич содержал батарею в отличном состоянии. Много дней и ночей я провел на его батарее в мирное время, видел его подчиненных на учениях и стрельбах. Залюбуешься действиями заряжающих-снарядных, ловко попарно управляющихся со 100-килограммовыми боеприпасами.