Рано утром корабли и транспорты снова снялись с якоря и продолжали поход на восток. Впереди были еще многие часы пути, а положение наше стало намного хуже. В отряде главных сил, кроме крейсера "Киров", в исправном состоянии оставался единственный миноносец - "Сметливый". В составе отряда прикрытия исправен был лишь лидер "Ленинград". Он обеспечивал поврежденный "Минск" и являлся ведущим для остальных кораблей, так как гирокомпасы на "Минске" вышли из строя. Эсминец "Суровый" сопровождал подорвавшийся "Славный"; "Свирепый" вел на буксире "Гордого". Мы не могли выделить ни одного крупного корабля для зенитного прикрытия транспортов. Каждый транспорт должен был защищаться, в первую очередь, наличными средствами, которых, как я уже отмечал, было очень и очень мало. Тральщики и катера - охотники, идущие в охранении транспортов, располагали крайне ограниченными возможностями для того, чтобы прикрыть транспорты от воздушных атак противника.
Первые воздушные разведчики врага появились около шести часов утра, а через час с небольшим начались бомбардировки. Основные усилия враг сосредоточил на ударах по "Кирову", "Минску", "Гордому", "Ленинграду". Отбиваться становилось все труднее, не хватало боезапаса. Бомбы начали падать вдоль бортов крейсера, за его кормой.
"Киров" по - прежнему был целью номер один, которую любыми путями пытались уничтожить фашистские асы. Они сбрасывали на корабль тонны бомб, но миля за милей оставались позади, а крейсер шел даже без повреждений. Командир корабля капитан 2 ранга М. Г. Сухорукое, старший помощник командира капитан 3 ранга С. П. Дегтев, штурман В. Т. Пеценко, связист П. Н. Ефремов, командир дивизиона главного калибра старший лейтенант И. Ю. Шварцберг, командиры электромеханической боевой части военные инженеры старшие лейтенанты А. Я. Андреев, В. М. Шатило, Л. М. Аврутис, зенитные расчеты старшего лейтенанта А. Ф. Александровского и лейтенанта Е. Г. Кравцова, весь экипаж, сплоченный стремлением сохранить крейсер, отражал одну атаку за другой, смелым маневром уходил от ударов фашистских самолетов. Моряков вдохновляли пламенным большевистским словом политработники И. А. Торяник, Г. А. Чесноков, А. В. Сухов, И. Л. Суровцев, постоянно находившиеся на боевых постах.
Мы уже подходили к той невидимой границе, где начиналась зона действия нашей истребительной авиации. Я направлял одну за другой радиограммы командующему авиацией флота, находящемуся в Петергофе на своем командном пункте; увы, он и сейчас не мог помочь нам: лишь около девяти часов утра появилась первая пара истребителей; они, конечно, не прикрыли корабли и транспорты. Больше было надежд на спешившие с Гогланда по моему приказу навстречу колонне тральщики, буксиры, катера, которые могли как‑то помочь пострадавшим.
Крупные боевые корабли нашли выход в том, что, миновав минные поля, увеличили скорость до 22 узлов. Это было сделано в районе Лавенсари. Авиация врага потеряла из поля зрения крейсер "Киров", лидеры, эсминцы. Очередная группа самолетов сбросила бомбы на "Пиккер" и идущие за ним подводные лодки. В семнадцать часов с минутами крейсер "Киров", лидеры "Минск" и "Ленинград", эсминцы прибыли в Кронштадт. Ожесточенным атакам самолетов подвергся учебный корабль "Ленинградсовет" (командир капитан 3 ранга Н. Н. Амелько). На него было сброшено несколько сотен бомб, но корабль оставался в строю, его спасло исключительное мужество моряков, отличная выучка командного состава, смелость и мудрость командира. Прошедший на этом корабле путь из Таллина в Ленинград поэт Анатолий Тарасенков написал такие строки:
Три дня бесился лютый враг
В припадке гнева злом,
Но, как и прежде, реет флаг
Над славным кораблем.
В более сложном положении оказались транспорты и вспомогательные суда. Слабость протиеосамолетной защиты (а на некоторых транспортах полное отсутствие ее) позволяла фашистским самолетам в течение всего дня 29 августа с любой высоты бомбить их. Финский залив стал свидетелем замечательного мужества наших моряков, до последнего боровшихся за спасение жизни тысяч бойцов и граждан Таллина. Одним из первых на рассвете 29 августа от ударов вражеской авиации пострадал транспорт "Казахстан", на борту которого находилось около пяти тысяч бойцов и таллинцев.
На "Казахстане" были установлены три зенитных орудия, три пулемета ДШК, три счетверенных пулемета М-4, четыре пулемета М-1. Все эти зенитные средства находились в полной готовности. Но случилось так, что в транспорт на капитанский мостик попала бомба. Взрывом был выброшен за борт капитан Калитаев Вячеслав Семенович (его подобрал один из наших кораблей), вышло из строя рулевое управление, отказало управление машиной. На судне началась паника. Некоторые пытались на спасательных кругах и наспех сколоченных плотах уйти подальше от "Казахстана". Но усилиями наиболее стойкой части экипажа удалось восстановить элементарный порядок. Кое‑как дали ход и сумели подвести транспорт к острову Вайндло. На рассвете 30 августа он приткнулся к отмели. С помощью подручных средств и катера с поста СНиС переправили на берег 2300 человек. Чтобы обмануть вражеских летчиков, на транспорте имитировали в это время пожар. Высадившиеся были организованы в полк, командование которым принял полковник Потемин. Они создали оборону острова, построили щели для укрытия, установили пулеметы. Позднее этих людей перебросили на Гогланд, а затем перевезли в Кронштадт. Люди были спасены. Не хотелось терять и транспорт "Казахстан". Попытку оказать ему помощь сделало небольшое транспортное судно "Тобол". Ему не повезло, оно было атаковано самолетами врага и потоплено. Около 18 часов в "Казахстан" тоже попала бомба. На исходе дня его сняли тральщики, спасатель "Метеор" взял транспорт на буксир и под охраной сторожевых кораблей увел на восток… Вражеская авиация и на переходе пыталась уничтожить "Казахстан", но тут уже действовали наши истребители. Транспорт благополучно прибыл в Кронштадт.
Еще более тяжелая судьба выпала на долю крупного транспортного судна "Вторая пятилетка". Утром 29 августа в него попала бомба, транспорт потерял ход, носовые трюмы заполнила вода. Находившиеся на нем 2500 человек были сняты подошедшими с Гогланда тральщиками. Капитан "Второй пятилетки" Н. И. Лукин вспоминает: "Около полудня мы находились между Гогландом и Родшером… Двадцатый налет фашистских бомбардировщиков. На верхнем мостике стрекочут наши спаренные пулеметы. Стреляют зенитные пушки… Все, кто вооружен винтовками, пистолетами встречают врага огнем… Судно начало погружаться в воду. Я приказал снимать пассажиров. К нам стали подходить военные тральщики, катера, шлюпки. Экипаж теплохода "принял все меры, чтобы спасти людей… На борту "Второй пятилетки" остались доктор Иванов и я… Подошедший катер подобрал Иванова, затем меня… Ряд членов экипажа был награжден орденами СССР. Мне в 1942 году вручили орден Ленина…".
Тяжелые повреждения получил транспорт "Люцерна"; с трудом добравшись до Гогланда, он высадил своих 2500 человек на остров. Кое‑как дотянул до Гогланда пылающий транспорт "Иван Папанин". И его 2500 пассажиров были высажены на берег. От бомб, сброшенных во время сорок седьмого налета вражеских самолетов, затонул пароход "Колпаке". Много часов героически боролся со смертью экипаж этого славного судна под руководством отважного капитана Эрнста Вейнбергса. При исполнении служебных обязанностей пал смертью храбрых второй помощник капитана Коппель. Пулеметной очередью сражен стоявший на руле матрос Кокоришс. Сразила вражеская пуля и сменившего его матроса Лобучкина. Был убит ставший к штурвалу матрос Михалкин. Получил сильное ранение капитан Эрнст Вейн- бергс; он стоял у телеграфа, пока не истек кровью и не упал. Единственный оставшийся в живых на мостике старший помощник капитана Л. Ё. Шверс следил за атакующими самолетами, передавал приказания в машину и управлял кораблем. Пароход то устремлялся вперед, то быстро останавливался, то мгновенно сворачивал вправо, а затем - влево…
Когда "Колпакс" затонул, фашистские самолеты продолжали обстреливать из пулеметов плавающих людей, бросали на них бомбы. Катера подобрали около 70 человек, оставшихся в живых (из экипажа в 29 человек спаслось 16).
На буксире был приведен на рейд бухты Сууркюля на острове Гогланд транспорт "Шяуляй". С него выгрузили артиллерийский 1 дивизион численностью 700 человек. Приведший "Шяуляй" к острову ледокольный буксир "Тазуя" получил повреждение и сам приткнулся к берегу.
Потери наши в транспортах были велики, но почти со всех мы сумели эвакуировать личный состав. Самое ценное, люди, были спасены. Немалая заслуга в этом заблаговременно созданного на острове Гогланд отряда кораблей и вспомогательных судов под командованием капитана 2 ранга Ивана Георгиевича Святова (ныне контр - адмирал в отставке). В состав отряда входило двенадцать тральщиков, дивизион сторожевых кораблей, шесть торпедных катеров, восемь катеров МО-4, два буксира, четыре мото бота, спасателыное судно "Метеор" и два катера. Эти корабли оказывали помощь пострадавшим, подбирали из воды, снимали с тонущих транспортов людей, доставляя их на Готланд. Всего переброшено на остров более двенадцати тысяч человек; позже их переправили в Кронштадт. Фашисты, понимая роль отряда И. Г. Святова, систематически атаковали его корабли и суда на рейде Сууркюля на Готланде, сбросили на них сотни бомб, но экипажи самоотверженно делали свое нелегкое дело.
Не могу не вспомнить здесь, как спасали наших людей члены команды поста СНиС и маяка, расположенных на острове Вайндло (шведское название - Стеншер). Пост возглавлял старшина 1–й статьи М. Н. Гущанинов. Начиная с первых дней августа, самолеты противника почти ежедневно бомбили островок; трижды его пытался захватить вражеский десант. Двенадцать краснофлотцев и старшин, составлявшие команду поста, отбились. Когда у острова начал тонуть разбомбленный фашистской авиацией транспорт "вторая пятилетка", М. Н. Гущанинов и его товарищи на катере и шлюпке поспешили на помощь погибающим. Маневрируя между взрывами, моряки подбирали людей; шестьдесят три человека вырвали они из холодных объятий смерти. На глазах команды поста СНиС развертывалась эпопея героической борьбы за жизнь транспорта "Казахстан". И снова катер, взяв на буксир шлюпку, сновал между минами, подбирая людей. О М. Н. Гущанинове и его подчиненных мне неоднажды рассказывали начальник связи флота полковник М. А. Зернов, а позднее - писатель Александр Ильич Зонин. Личный состав поста СНиС и маяка Вайндло покинул островок 9 сентября по приказу командования, до конца выполнив свой воинский долг. Подвиг старшины М. Н. Гущанинова и его товарищей был неоднократно отмечен боевыми орденами и медалями Советского Союза.
Остров Готланд при прорыве флота из Таллина стал убежищем для многих тысяч людей, спасшихся с погибших кораблей и транспортов. Начальник медицинской службы острова А. А. Ушаков организовал им медицинскую помощь. Этот исключительно деятельный человек, видя, что собственными силами не обойтись, так как среди спасенных было много женщин и детей, людей с серьезными психическими травмами после пережитых потрясений, и раненых бойцов, вызвал из Кронштадта специальные хирургические партии, привлек к работе спасенный медицинский персонал армейских частей и лечебных учреждений. Начальник базового лазарета хирург И. И. Полежаев наладил круглосуточную работу операционного блока, ему помогал в этом молодой врач Б. М. Маранц.
Спасенных отправляли с Гогланда в Ленинград, на подступах к которому развертывалась битва. Вчерашние защитники Таллина вместе с краснофлотцами и командирами кораблей Балтийского флота, пришедших в Кронштадт, вливались в ряды тех, кто оборонял город Ленина.
Несколько слов об экипажах транспортов и вспомогательных судов, шедших вместе с боевыми кораблями 28–29 августа. С первых дней войны, рука об руку с военными моряками Балтики, самое активное участие в боевых делах принимали и моряки торгового флота Балтийского, Эстонского и Латвийского государственных пароходств. Тесная боевая дружба военных, торговых моряков, воинов приморских фронтов была примером морского братства при обороне приморских рубежей в ходе всей войны.
Торговые моряки, воспитанные Коммунистической партией, также, как и весь советский народ, встретили начало войны стойко, мужественно, готовые отдать все свои силы на защиту Родины.
На Балтике с первых дней войны суда Балтийского и других пароходств были мобилизованы на военные перевозки. Их рейсы из Кронштадта пролегали на Ханко, Таллин, в Моонзунд, куда они доставляли подкрепления, вооружение, топливо и продовольствие. Когда ухудшилась обстановка на суше, они вывозили раненых, оборудование промышленных предприятий и продовольствие из Таллина.
В беспримерном таллинском переходе можно было видеть картины поистине героических поступков личного состава транспортов и вспомогательных судов. Они вместе с военными моряками самоотверженно вели борьбу за спасение родного флота.
Так был совершен прорыв кораблей Балтийского флота и других судов из Таллина в Кронштадт. Историки по - разному оценивают его. Одни считают прорыв лишь героической эпопеей балтийцев, другие склонны видеть в нем явление трагическое и ищут причины этого. Я не разделяю ни той, ни другой точки зрения. Прорыв был одной из крупных операций, проведенных Балтийским флотом в годы Великой Отечественной войны. "Это не было бегством, а явилось организованным отступлением в исключительно трудных условиях. Управление соединениями кораблей сохранялось до последнего момента".
Немецко - фашистское командование не сомневалось, что Балтийский флот будет во время прорыва полностью уничтожен силами авиации и минным оружием. Накануне прорыва оно на весь мир хвастливо заявило о том, что ни одному кораблю не удастся уйти из Таллина. Должен сказать, что для столь самонадеянного заявления не было ровным счетом никаких оснований. Фашисты не могли усложнить наш прорыв; для этого им потребовалось бы к моменту выхода из Таллина наших боевых кораблей и транспортных судов ввести в район западнее или севернее острова Найсаар свои крейсеры в сопровождении миноносцев под прикрытием авиации. В этом случае прорыв наших кораблей на восток был бы чреват значительно большими потерями (крейсер "Киров", наши эсминцы имели ограниченные запасы топлива и снарядов. К тому же мы не могли рассчитывать на поддержку авиации, она была занята в то время под Ленинградом). Но враг даже не сделал такой попытки, зная, что мощные минные заграждения, подводные лодки и батареи островов Хиума, Осмуссара и полуострова Ханко надежно удерживают вход в Финский залив. Основные надводные силы противника все это время находились в своих базах и портах, занимая "оборонительную позицию".
"Момент после взятия Ревеля был последним, - пишет В. Мель- цер, - когда немецкий военно - морской флот совместно с сухопутными силами и авиацией мог уничтожить советский Балтийский флот… советский военно - морской флот сохранил свою боеспособность… весьма активно участвовал в отражении наступательных действий немецких сухопутных сил и, наконец, в 1944 г. оказался там, где его присутствие было менее всего желательным".
Да, враг просчитался, надеясь на уничтожение флота. Поставленная главнокомандующим войсками Северо - Западного направления флоту задача эвакуировать из Таллина войска, прорваться в Кронштадт была решена. Нам удалось вывести из‑под удара основное ядро флота - 87 процентов боевых кораблей, которые пришли к месту назначения и сыграли важную роль в тяжелых боях за Ленинград. Кроме того, в Кронштадт было доставлено более 18 тысяч закаленных в боях красноармейцев, краснофлотцев и командиров. До места назначения не дошло 53 единицы, в том числе 22 транспорта и 12 вспомогательных судов. На них погибло около пяти тысяч человек.
Войны без жертв не бывает, но я утверждаю: жертв могло быть меньше, если бы эвакуация Таллина была осуществлена несколько раньше. О том, что мы промедлили с эвакуацией, свидетельствует и такая запись Н. Г. Кузнецова в уже названной мной книге "Оборона Ленинграда": "Еще до отъезда из Москвы мне пришлось докладывать Ставке о критическом положении в Таллине и получить разрешение на эвакуацию главной морской базы флота. Хотя Балтийский флот оперативно подчинялся главнокомандованию Северо - Западного направления и именно прямой обязанностью главкома было решить, когда следует оставлять Таллин, на практике в таких случаях получалось сложнее. Кому хочется докладывать начальнику неприятные вести, спрашивать разрешение на отступление? Поэтому командование направления тянуло с докладом в Москву и разрешением комфлотом оставить столицу Эстонии. Понимая, что промедление с ответом может привести к излишним потерям, я вынужден был проявить инициативу и ускорить ответ, предоставляя командующему флотом больше времени на планирование и обеспечение такого сложного маневра под пушками противника, уже совсем вплотную подошедшего к городу"
Я могу лишь добавить, что и вмешательство Наркома ВМФ мало облегчило решение задачи: на подготовку к прорыву нам давались одни сутки. Что бы мы делали, если бы не провели заблаговременно всех необходимых обеспечивающих мероприятий до получения разрешения на эвакуацию. Не исключено, что врагу удалось бы сбросить мае в море, так как он сидел буквально у нас на плечах.
"Отсечным заградительным огнем артиллерия обороны успешно обеспечивала отрыв наших войск от противника, отход, погрузку и выход транспортов с войсками на внешний рейд. Это была беспрецедентная операция. Противник имел превосходство по пехоте в 2,5 раза, а по технике и авиации абсолютное".
Основные потери в транспортных и вспомогательных судах мы понесли из‑за слабости зенитно - артиллерийских и пулеметных средств борьбы с вражеской авиацией. От воздействия авиации погибло 45 процентов судов от общего числа потерь. К сожалению, флот не мог вооружить их лучше, он не располагал какими бы то ни было резервами боевой техники, все, что было можно, мы отдали обороне Таллина. Не мог флот прикрыть и небо над транспортами, организовать истребительное прикрытие, выделить достаточное число боевых кораблей и катеров для обеспечения надежной противовоздушной обороны.