1903 год: Скандал в "Комеди Франсез"
Вполне вероятно, что Эльза Максвелл рассказывала Харпо Марксу и эту историю, потому что в свое время она очень шумно обсуждалась в прессе. В 1903 году, несмотря на то что тридцатипятилетняя Отеро сохраняла былую красоту, некоторые ядовитые языки уже начали злословить в ее адрес. В "La Petite Bleue" появилась статья, намекавшая на необходимость организовать сбор пожертвований, чтобы поместить "старушку Отеро" в дом для престарелых близ Монмартра. Кроме того, автор статьи называл Каролину ветхим памятником, увешанным драгоценностями, и советовал ей "беречься в этом возрасте, чтобы не простудиться на сцене, где всегда много сквозняков". Как нередко случается, этого было достаточно, чтобы некоторые зрители, подхватив издевку, стали встречать Каролину криками "Здравствуй, бабушка!" и бросать ей монетки – в качестве пожертвований для оплаты ее пребывания в доме престарелых. Сначала Белла реагировала на это в соответствии со своим характером: сыпала проклятиями, угрожала, даже подавала в суд, но это была всего лишь спонтанная реакция. Потом, взвесив все спокойнее, Каролина придумала достойный способ мести, предпочтительный для любого артиста: доказать новым триумфом, что ей до сих пор нет равных в ее искусстве. Ради этого Белле пришлось на несколько месяцев отказаться от казино. В ее характере была еще одна черта, почти равная по силе азартности, – гордость. Именно благодаря гордости ей удалось вернуть себе былую славу блестящим выступлением. Эта "ставка", как выразилась Каролина, оказалась выигрышной. Даже негативно настроенная газета положительно отозвалась о ее мартовском выступлении в "Сирк д'Эте":
"Каролина исполнила чувственное кадисское танго, качая андалусскими бедрами, демонстрируя грудь и сверкая завораживающими глазами".
Ситуация была спасена, и фотография торжествующе улыбающейся Беллы Отеро вновь появилась на почтовых открытках и спичечных коробках. После этого она стала героиней шумного скандала, разразившегося вовсе не по ее воле. Случилось так, что в мае этого года Берти, тогда уже король Англии Эдуард VII, приехал в Париж, но не затем, чтобы навестить свою старую знакомую, а с официальным визитом к президенту Эмилю Лубе. В его честь было организовано специальное представление в "Комеди Франсез", куда допускались не только послы, политики и почетные гости, но и все, кто мог позволить себе купить билет по невероятно высокой цене. Каролина, никогда не упускавшая случая показаться в высшем свете, заказала себе хорошее место в партере, чтобы находиться неподалеку от великого князя Николая Николаевича и своего друга Берти. По словам Беллы, он даже подмигнул ей (чему вполне, можно поверить, имея представление о личности Эдуарда). Поднялся занавес, оркестр заиграл первые аккорды, как вдруг господин из президентской ложи сделал "повелительный знак дирижеру и, подойдя к даме в великолепных драгоценностях, сидевшей в партере, прошептал ей что-то на ухо. Женщина вздрогнула, покраснела от гнева и, торопливо зашагав по центральному проходу под удивленными взорами знавшей ее публики, покинула театр. Это была Белла Отеро".
Так рассказала эту историю нью-йоркская газета "Уорлд". По словам же самой героини, она вовсе не почувствовала себя униженной, скорее удивленной: "Я насмешливо посмотрела на того человека, рассмеялась и отправилась обратно в кассу, чтобы мне вернули деньги". Однако некоторые присутствовавшие при этом инциденте утверждают, что Каролина выглядела униженной. Как бы то ни было, к счастью для Беллы, этот эпизод многих возмутил, и на следующий день вся французская пресса выступила на ее стороне. Президент Лубе был подвергнут всеобщему осуждению, а некоторые даже предсказывали падение правительства, потому что "подобное оскорбление женщины, единственное преступление которой – ее красота, просто возмутительно. Если бы ответственные за организацию заранее запретили свободно приобретать билеты, эту ситуацию еще можно было понять. Но выгонять даму с ее законного места несправедливо, хотя ее красота и представляла обидный контраст для сидевшей рядом с ней супруги депутата-ради кала".
Инцидент стал причиной оживленной полемики, толков и пересудов: эта галантная защита французами дамы на некоторое время даже заслонила самый громкий скандал тех лет – дело Дрейфуса. Нужно ли говорить, что в результате популярность Беллы выросла еще больше, в особенности после публикации в газете "Провансаль" комментария Берти по поводу случившегося скандала. "Это было слишком жестоко, – сказал король и, расхохотавшись, добавил: – Ведь всем известно, что я ничего не имею против танцовщиц".
1907 год: Морис Шевалье. Неудача
Каролина Отеро всегда любила рассказывать о своих экстравагантных любовных похождениях, желая разрушить сложившееся о ней представление как о холодной женщине, благосклонной лишь к миллионерам и монархам. Потому стали известны столь любопытные ее приключения, как, например, история с близнецами Марко – дуэтом артистов кабаре, состоявшим из двухметрового Джеймса и его брата Дитриха, всего метр двадцать ростом. По словам Беллы, она провела первую ночь с Дитрихом, который "проявил себя великолепно, несмотря на карликовый рост". Не желая ранить самолюбие другого брата, на следующую ночь она пригласила Джеймса. "Тогда я узнала, что они вовсе не близнецы и даже не братья, – а они были мужем и женой. Верзила выступал в роли женщины, и они обманывали публику уже целых двадцать лет. Госпожа Маркс была очень толерантна и гордилась своим мужем, – заключила Каролина, довольная тем, что добавила своему образу еще больше экстравагантности, – и, надо сказать, она права: Дитрих действительно был настоящим мужчиной".
Несмотря на то что Белла любила смеяться над своими "любовными неудачами", если они не имели какого-либо значения, она не привыкла, чтобы мужчины ее отвергали. Поэтому неудивительно, что для нее стало большим ударом, когда ее отверг юный актер Морис Шевалье, дебютировавший в "Фоли-Бержер". Об этом случае, произошедшем в 1907 году, рассказал сам Морис, представивший Каролину в не очень выгодном свете.
"Однажды вечером я шел, опустив голову, за кулисами. Подняв глаза, я увидел Беллу и еще одну женщину – они шли навстречу мне. Отеро было тогда почти сорок, а мне не исполнилось и двадцати, но она еще оставалась очень красивой […]. Отеро обладала каким-то роковым очарованием. Мы стояли молча некоторое время: я смотрел на нее, а она – на меня. Потом Белла повернулась к своей спутнице и заговорила с ней по-английски, думая, что я не знаю языка, но я прекрасно понял, о чем речь. "Кто этот очаровательный юноша?" – спросила она, и женщина ответила: "Это Шевалье". "У него красивые глаза", – сказала Белла, оглядывая меня с ног до головы, и потом, шокируя меня своей ужасной откровенностью, дала понять, что интересуется, хочу ли я с ней переспать, и что готова предложить мне это. Однако это предложение она высказала не словами, а совершенно откровенными действиями. Я должен был незамедлительно сделать выбор. Отеро перешла в наступление, но я сделал вид, что не понимаю ее, и, пробормотав извинение по-французски, удалился. Уходя, я увидел, как Белла улыбнулась – подобно тигрице, упустившей жертву, и подумал, что она последует за мной. Но она этого не сделала".
Смерть друзей и последние триумфы
Эльза Максвелл, большой специалист по части некрологов и траурных дат, рассказывая о закате карьеры Беллы Отеро, не упустила бы случая упомянуть о смерти или сходе со сцены ее любовников. Верный покровитель Каролины Николай Николаевич перенес в 1908 году операцию, совершенно лишившую его интереса к любовным забавам. Король Бельгии Леопольд умер в 1909 году в возрасте семидесяти четырех лет. Берти последовал за ним через несколько месяцев – в мае 1910-го. Князь Монако Альберт стал предпочитать романтическим наслаждениям занятия океанографией, а Вилли и Ники столкнулись с проблемами гораздо менее приятными, чем исследование морских глубин. События первых десятилетий XX века стали началом конца для обоих: мировая война, спровоцированная кайзером, и революция большевиков, покончившая с Николаем II. Однако, несмотря на все это, в период с 1907 года до начала Первой мировой войны, то есть в возрасте от сорока одного года до сорока шести, когда Каролина покинула сцену, она пережила последний период своей артистической славы. В то время ее страсть к игре перешла уже все пределы: именно к тому периоду относятся рассказанные нескромными крупье истории о том, как Каролина одиннадцать раз за одну ночь (все время с разными мужчинами) покидала игровой зал, а через полчаса возвращалась и бросала на стол новую горсть франков или как она забралась на стул и показала свой зад. Однако, несмотря на эти эксцессы, два великих артиста той эпохи, Джордж Ваг и Поль Франк, предложили ей оставить танцы и серьезно заняться театром. Оба считали, что она могла бы стать лучшей комической актрисой, если бы посвятила себя этому. Ваг – величайший французский актер той эпохи, пионер немого кино и профессор Национальной консерватории и Франк, драматург и художественный руководитель "Фоли-Бержер", обнаружили в Белле артистический талант, совершенно не раскрытый из-за ее легкомыслия. "Каролина Отеро обладала удивительным даром изображать любое человеческое чувство – от ликования до ужаса, не говоря уже о любовной страсти", – говорил Джордж Ваг. Именно этим двум артистам Отеро обязана своими последними триумфами – незадолго до окончательного ухода со сцены. Она сыграла роль в "Рождественской ночи" с Полем Франком и пантомиме "Цыганка Джиска" с Вагом: этот жанр, пользовавшийся тогда большой популярностью, принес Белле настоящий успех – впервые критики всерьез хвалили ее. По поводу этой роли критик газеты "Журналь", всегда подсмеивавшийся над Каролиной, написал: "Белла Отеро играет с необыкновенным реализмом, демонстрируя самые различные состояния души женщины. Игра этой удивительной артистки действительно потрясает. […] Отеро, вместо того чтобы предстать перед публикой в знакомом нам образе сверкающей дивы, увешанной драгоценностями, появилась на сцене в лохмотьях и была просто великолепна". Однако ни Ваг, ни Франк, искренне восхищавшиеся талантом Беллы, не смогли надолго оторвать ее от казино, и с каждым разом им было все труднее добиваться контрактов с известными театрами, так как импресарио боялись, что Каролина сорвет выступление.
В это время она все чаще стала нарушать контракты, и однажды, после блестящей премьеры трагикомедии "Мексиканка", спектакль пришлось снять с репертуара через несколько недель из-за "несчастного случая" с Беллой. Описания этого происшествия разнятся. Согласно официальной версии, "мадемуазель пострадала в результате взрыва спиртовой плитки, над которой она сушила волосы". Однако ходили слухи, что Каролина стала жертвой ревнивой супруги, которая сожгла ей купоросом руки и грудь. Правда так и осталась невыясненной. С того времени Белла стала постоянно отменять свои выступления. Заключен контракт с нью-йоркским театром, но она отказывается от гастролей, то же самое повторяется в Париже и других столицах. В 1913 году Белла появляется в Мадриде и тотчас же уезжает: это была ее последняя поездка в Испанию. У нее в жизни теперь единственный ориентир – Монте-Карло, где она продолжает проматывать свое состояние. В 1912 году в Париже состоялось одно из ее последних успешных выступлений. Чтобы сойти со сцены почившей на лаврах, как нравилось говорить Каролине, ей пришло в голову выступить в опере, исполнив партию Кармен. Как всегда, когда необходимо было добиться победы, Белла проявила невероятное упорство: в течение нескольких месяцев она училась бельканто и, как ни трудно в это поверить, после многочисленных уроков и репетиций с оркестром, успешно дебютировала, заслужив благосклонные отзывы критики. В то время Каролине Отеро было сорок четыре года.
Вилла "Каролина"
С того момента Белла стала проводить много времени в своем доме на Лазурном берегу. Когда началась Первая мировая война, в распоряжении Каролины оставалось еще полтора миллиона долларов в банке и множество драгоценностей на сумму около трех миллионов долларов. Виллу Белла купила после столь редкой для нее удачной игры в казино: в доме было пятнадцать комнат, два лакея, управлявших большим кабриолетом, полдюжины слуг и компаньонка – разорившаяся испанская аристократка. Согласно мемуарам Каролины, она наняла эту даму, по имени Мария де Мендоса, из жалости, вырвав ее из когтей знаменитой лесбиянки Парижа, которую она называет в своих воспоминаниях Лизи или графиней Жовиналь. Без сомнения, за этим вымышленным именем скрывается другая женщина, любовница Колетт, уже упоминавшаяся на страницах этой книги. Речь идет о Мисси, маркизе де Морней, более известной как "дядя Макс". Когда Каролина встретила Марию де Мендоса, у несчастной женщины были "короткие и неровно подстриженные волосы, покрашенные в ярко-красный цвет". Она была едва ли не шутом, объектом жестоких шуток во время развлечений в доме "дяди Макса".
В окружении этой прислуги Каролина прожила несколько лет. После официального ухода со сцены в 1914 году она через четыре года снялась в неудачном фильме Дженнаро Ригелли "Осень любви"; в то же время начался ее роман с Аристидом Брианом, длительное время занимавшим пост премьер-министра Франции. Они проводили вместе много времени, тогда как состояние Беллы все уменьшалось и уменьшалось. Некоторые считают, что Бриан был настоящей любовью Каролины Отеро.
Он не обладал ни богатством, ни красотой, у него зачастую был грязный сюртук и остатки еды в бороде, к тому же он постоянно грыз ногти. Все эти факты (в особенности то обстоятельство, что у Бриана не было денег, тогда как Белла в тот период нуждалась в них все больше) приводят некоторых к мысли, что это была ее настоящая страсть. "Я бы вышла за него замуж, если бы он не был до такой степени безобразен", – заявила Каролина, привыкшая давать своим поступкам самые необычные объяснения. Однако препятствием стала весьма банальная причина: у Аристида Бриана, известного государственного деятеля, оставившего значительный след в истории Франции, была другая женщина – Берт Серии, актриса "Комеди Франсез". Они не были женаты, но их связь оказалась прочной. Именно в доме Берти, а не у Беллы Отеро Аристид проводил большую часть времени, порой забывая о государственных делах.
История русского сокровища
Если Харпо Марксу до сих пор удавалось сохранить ясную голову после нескольких "Кровавых Мэри", которыми Эльза Максвелл сопровождала свои рассказы, несомненно, упоминание о русском сокровище заставило его навострить уши. "Что это за история, Элзи?" – быть может, спросил он, а она, даже под воздействием водки не отступавшая от своей линии, принялась рассказывать ему о том, на какие таинственные деньги существовала Белла в последние годы жизни.