Благородный по натуре
Михаил Александрович был младшим сыном в семье Александра III. Дети императора воспитывались в строгости и жили скромно. Спали на простых солдатских койках. Самым роскошным предметом обстановки была усыпанная жемчугом икона Божьей Матери. Утром им подавали овсяную кашу, и чувство голода не покидало их. "Мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные русские дети. Подерутся – пожалуйста. Но доказчику – первый кнут. Это самое первое мое требование", – строго инструктировал воспитателей император.
Образование царские дети получали великолепное, оно велось по специально разработанной программе. Строго соблюдались посты, все каноны религии. Православие было для будущих правителей России "воздухом, которым они дышали". "Наш род относился к идее Царского служения как к священному долгу, от которого ничто, кроме смерти, не могло освободить", – считали Романовы.
Михаил, окончив Михайловское артиллерийское училище, пошел служить в армию, где сразу выделился своими способностями, простотой, обаянием и пользовался всеобщей любовью солдат и офицеров. От отца он унаследовал богатырскую силу, отличался удалью и необыкновенной храбростью. "Я никогда в жизни не встречал человека, подобного ему, настолько неиспорченного и благородного по натуре… Он не хотел признавать, что в мире существует зло и неправда, он считал, что верить нужно всем", – писал о Великом князе современник.
Драма любви
В жизни Михаила Романова была драматическая любовь. Он полюбил Наталью Шереметьевскую, женщину необычайно красоты и обаяния, но которая уже была замужем за поручиком Вульфертом, офицером полка, где он служил. Она ответила князю взаимным чувством. Михаил понимал, что даже в случае развода, их брак не возможен – сын царя мог жениться только на особе монаршей крови. Однако ни князь, ни его избранница не смогли устоять перед охватившим их чувством. Кончилось все тем, что Николай II был вынужден отправить его в Орел, командовать в Черниговским лейб-гвардии Гусарским полком.
Однако скоро стало известно, что у влюбленных будет ребенок. Только тогда император разрешил подать документы на развод, и Наталья Сергеевна стала, наконец, свободной. Мечтая о совместной жизни с любимой, Михаил стал обустраивать свой особняк на Английской набережной, 54, который достался ему в наследство от его дяди. Однако петербургская знать не признавала "незаконную связь" члена царской семьи, про Наталью Сергеевну, получившей титул графини Брасовой, распространяли злые слухи и сплетни, в Петербурге ее никто не принимал.
Кровь за Родину
Обвенчались влюбленные тайно, в Вене. Николай был возмущен и запретил брату возвращаться в Россию, установил над его имуществом опеку. Но вскоре грянула Мировая война. Михаил тут же написал царю: "Меня можно в наказание лишить прав и имущества, связанных с моим рождением, но никто не может лишить меня права пролить кровь за Родину!" Николай разрешил ему вернуться и назначил начальником только что сформированной из воинов Кавказа "Дикой дивизии" и Великий князь вскоре отбыл на фронт.
Воевал Михаил отважно, "не обращая внимания на разрывающиеся кругом снаряды и свистевшие пули, смотрел в глаза смертельной опасности". Горцы полюбили его за храбрость и гордились, что их командир – брат самого царя. Вскоре Михаил был награжден Георгиевским крестом. А затем его брак с графиней Брасовой был официально признан. Опека над его имуществом была снята, и супруги смогли снова вернуться к заботам о своем дворце на Английской набережной, где они, как только началась война, устроили лазарет для раненых солдат.
Однако на Россию с роковой неизбежностью наваливалась кровавая революционная смута. Все мы знаем историю с "отречением" Николая II, которую многократно описывали историки. Однако игумен Митрофан в своей книге считает, что никакого отречения на самом деле не было. Законы Российской империи не предусматривали такой процедуры – Николай попросту передал свою власть брату Михаилу. А в случае его отказа (что тот и сделал) дальнейшую судьбу страны должен был решить Земский собор, который 400 лет назад и избрал на царствие Романовых. Но большевики захватили власть и стали уничтожать членов царской династии. В первую очередь им надо было уничтожить именно Михаила, которому Николай передал трон. Михаила отправили в Пермь, где в ночь с 12 на 13 июня 1918 года отвезли в лес и зверски убили. Его могила не найдена до сих пор…
Жена его сумела бежать в Англию на броненосце. Затем Наталья Сергеевна переехал в Париж. В июле 1931 года ее ждала новая трагедия – в странной автомобильной аварии погиб ее сын, единственный наследник – Георгий. Русские эмигранты были убеждены, что на самом деле он был убит агентами НКВД. Сама Наталья Сергеевна умерла потом в Париже в полной нищете и забвении…
Власть соловецкая
Имя Бориса Ширяева мало кому у нас известно. Когда будущий писатель сидел в первом советском концлагере на Соловках, 84-летний профессор-серб Кривош-Неманич, занимавшийся магией и хиромантией, предсказал, что он умрет в Италии. Ширяев не поверил, однако ему удалось спастись, и свою книгу о советской каторге "Неугасимая лампада" он закончил на Капри. В ней он не только описал все ужасы зарождавшейся тогда в СССР организованной системы рабского истребительного труда, но и привел многочисленные примеры необыкновенной высоты духа, героизма и самопожертвования безвестных мучеников Соловков.
Ширяев вместе с другими узниками прибыл на Соловки на пароходе "Глеб Бокий", названный так по имени известного тогда чекиста. Новую партию осужденных встречал сам начальник лагеря свирепый "товарищ Ногтев". Он выстроил прибывших на берегу и заявил: "Вот, надо вам знать, что власть у нас здесь не советская, а соловецкая! Обо всех законах надо теперь позабыть. У нас свой закон…". Как действует это закон, товарищ Ногтев тут же и показал. Один за другим заключенные проходили мимо будки, в которой он сидел с карабином, хладнокровно убив несколько человек. "Он делал это, – вспоминает Ширяев, – не силу личной жестокости, он скорее был добродушен во хмелю. Но этими выстрелами он сразу стремился нагнать страх на новоприбывших, внедрить в них сознание полной бесправности, безвыходности, пресечь в корне возможности попытки протеста".
Фрейлина трех императриц
Однажды на Соловки доставили старую баронессу, "с известной всей Россией фамилией", служившей при дворе фрейлиной "трех императриц". Ее специально поместили в барак, в котором жили проститутки, уголовницы, бывшие содержательницы притонов, торговки кокаином. Там баронесса была встречена не "в штыки", а даже еще более жестоко и враждебно. "Стимулом к травле было ее прошлое. Женщины не умеют подавлять в себе, взнуздывать это чувство и всецело поддаются ему. Слабая хилая старуха была ненавистна не сама по себе в ее настоящем, а как носительница той иллюзии, которая чаровала и влекла к себе мечты ее ненавистниц.
Прошлое, элегантное, утонченное, ярко проступало в каждом движении старой фрейлины, в каждом звук ее голоса. Она оставалась аристократкой в лучшем, истинном значении этого слова, и а Соловецком женбараке, в смраде матерной ругани, в хаосе потасовок она была тою же, какой ее видели во дворце. Она не чуждалось, не ограничивала себя от окружающих, не проявляя и тени того высокомерия, которым грешит ложный аристократизм".
Тотчас по прибытии баронесса была, конечно, назначена "на кирпичики" – тяжелейшую работу по тасканию кирпичей, которую редко кто выдерживал более двух-трех месяцев. "Баронесса! Фрейлина! Это тебе не за царицей хвост таскать!" – ликовали уголовницы. Они не спускали с нее глаз и жадно ждали вопля, жалобы, слез бессилия, но этого им не пришлось увидеть. Самообладание, внутренняя дисциплина, выношенная в течение всей жизни, спасла баронессу от унижения. Не показывая своей усталости, она доработала до конца, а вечером, как всегда долго молилась, стоя на коленях перед маленьким образком". То же повторялось и в последующие дни. Баронесса спокойно и мерно носила сырые кирпичи, вернувшись в барак, тщательно чистила свое платье, молча съедала миску тресковой баланды, молилась и ложилась спать на свой аккуратно прибранный топчан. Она не чуждалась никого и со всеми разговаривала совершенно одинаковым тоном. Она делала и говорила "что надо", так, как делала это всю жизнь.
Таинство пробуждения Человека
Нарастающее духовное влияние баронессы чувствовалось в бараке все сильней. Проститутки и воровки начали относиться к ней с явным уважением. В ее присутствии стали сдерживаться, переставали материться. "Это великое таинство пробуждения Человека совершалось без насилия и громких слов", – отмечает Ширяев. Когда пришла пора выбирать кандидата на "блатную" должность – уборщицы барака, то уголовницы единогласно выбрали баронессу. Это было большой "милостью" к ней. Работа считалась легкой, за место уборщицы жестоко боролись. Во время страшной эпидемии сыпняка, срочно понадобились санитарки в барак к умирающим. Туда, на верную смерть, посылали на добровольной основе, но никто из заключенных сам идти не хотел.
– Так никто не хочет помочь умирающим? – спросила начальница санчасти.
– Я хочу, – тихо ответила баронесса. И тут же за ней записалось еще несколько женщин.
Работа в сыпнотифозном бараке была страшной. Больные лежали вповалку на полу и сестры руками выгребали из-под них пропитанные нечистотами стружки. Но баронесса работала днем и ночью, так же мерно и спокойно, как носила кирпичи и мыла пол женбарака. Но час пробил, и на руках и шее баронессы появилась зловещая сыпь.
– Баронесса, идите и ложитесь в особой палате… Разве вы сами не видите? – сказала начальница.
– К чему? – спокойно ответила та. – Вы же знаете, что в мои годы от тифа не выздоравливают. Господь призывает меня к себе, но два-три дня я еще могу служить ему. Надзирательница не выдержала, обняла и поцеловала умирающую…
Душу за други
Убежать с Соловков было невозможно. У чекистов имелись быстроходные катера и даже самолет. Однако несколько морских офицеров все же решились на побег. Душой заговора был князь Шаховской, более известный на Соловках под фамилией Круглов. Им помог случай. Талантливый морской инженер Стрижевский сконструировал для морских прогулок начальника лагеря глиссер-моторный катер с воздушным винтом (кстати, первый в мире!), развивавший скорость вдвое большую, чем катера обычного типа, которые были у чекистов береговой охраны.
Но оставался самолет. Он хранился в ангаре, который охранялся и днем и ночью. Уход за самолетом вел некто Силин. О нем было мало, что известно. Говорили, что в прошлом он был знаменитым морским летчиком, носившим другую фамилию. Он и взял на себя главную роль в осуществлении побега, пообещав вывести самолет из строя. "Это не был риск, – пишет Ширяев, – это было осознанное обречение себя на гибель. Сам он бежать не мог, потому что находился под постоянным наблюдением. На сохранение жизни у него не было ни единого шанса. Он шел на неотвратимую смерть. Но он пошел".
Отважные беглецы вышли в море ночью. Часового при катере оглушили и связали. Их отсутствие было обнаружено только на утренней поверке. Беглецы могли уйти за ночь на 250–300 километров. "Самолет!" Мотор его был разобран для генеральной чистки. Некоторые его части оказались негодными. Силин был расстрелян, но никого не назвал на допросах. Он "положил живот свой за други своя" и совершил этот подвиг, следуя славной традиции Русского императорского флота. Он был верен ей до конца.
Неугасимая лампада
"Однажды, – пишет Ширяев в заключение своей книги, – глухой безлунной ночью я возвращался пешком из отдаленной командировки". Дорога шла лесом, и он сбился с тропинки. Вдруг в темноте мелькнул отблеск какого-то луча. Подойдя вплотную, автор понял, что свет идет из крохотного оконца землянки. Заглянув в него, он увидел стоящего на коленях возле раскрытого гроба отшельника. Горела лампадка, и бледные отблески ее света падали на темный лик древней иконы… До рассвета пораженный заключенный стоял у окна, не в силах войти. "Я думал, – пишет он, – нет… верил, знал, что пока светит бледное пламя Неугасимой, жив и дух Руси – многогрешной, заблудшейся, смрадной, кровавой… кровью омытой, крещенной ею, покаянной, прощенной и грядущей к воскресению…".
Вертолет Александра Лодыгина
Недавно в США в районе Уэст-Палм-Бич, Флорида, в воздух поднялся новый вертолет Sikorsky S-97 RAIDER и совершил свой первый испытательный полет. Он способен развивать скорость порядка 450 километров в час и является самым скоростным вертолетом в мире. Появилось это чудо техники благодаря русским инженерам.
Фирма, которая его построила, была основана в США выходцем из Петербурга знаменитым Игорем Сикорским, которого, как мы уже писали, считают "отцом вертолетов". Однако мало кто знает, что первым винтокрылую машину изобрел в России вовсе не он, а другой житель Петербурга Александр Лодыгин, которого больше знают как автора другого гениального изобретения – лампы накаливания. Причем, сделал он это за 70 лет до Сикорского.
Александр Николаевич Лодыгин родился в 1847 году в селе Стеньшино Тамбовской губернии. Александр Николаевич Лодыгин родился в селе Стенынино Липецкого уезда Тамбовской губернии. Его родители были небогатыми дворянами, но знатного рода – вели свое происхождение, как и Романовым, от Андрея Кобылы). По семейной традиции Александр должен был стать военным, и потому поступил в Воронежский кадетский корпус, а после его окончания учился в Московском юнкерском пехотном училище.
Первый электролёт
В 1870 году Лодыгин вышел в отставку и переехал в Санкт-Петербург. Здесь он ищет средства для создания задуманной им летательной машины с электрическим двигателем (электролёта). Не дождавшись решения от российского военного министерства, Лодыгин написал в Париж и предложил республиканскому правительству использовать летательный аппарат в войне с Пруссией. Получив положительный ответ, изобретатель отправился во Францию. Но поражение французов в войне остановило планы Лодыгина.
Вернувшись в Петербург, изобретатель вольнослушателем посещал в Технологическом институте занятия по физике, химии, механике и начал первые опыты с лампами накаливания. Также он вёл работу над проектом водолазного аппарата. В 1871–1874 годах стал проводить опыты и демонстрации электрического освещения лампами накаливания в Адмиралтействе, Галерной гавани, на Одесской улице, в Технологическом институте.
Привилегия № 1619
Первоначально Лодыгин пытался использовать в качестве нити накала железную проволоку. Потерпев неудачу, перешёл к экспериментам с угольным стержнем, помещённым в стеклянный баллон.
В 1872 году Лодыгин подал заявку на изобретение лампы накаливания, а в 1874 году – получил патент на своё изобретение (привилегия № 1619 от 11 июля 1874) и Ломоносовскую премию от Петербургской академии наук.
Лодыгин запатентовал своё изобретение во многих странах: Австро-Венгрии, Испании, Португалии, Италии, Бельгии, Франции, Великобритании, Швеции, Саксонии и даже в Индии и Австралии. Он направил патентную заявку на угольную лампу накаливания и в Америку, но, будучи не в состоянии уплатить положенный патентный сбор, не мог получить патента США. Основал компанию "Русское товарищество электрического освещения Лодыгин и К°".
В 1876 прошло первое испытание Ладыгинских ламп, на Одесской улице в Петербурге загорелись 8 электрических фонарей. Однако Ладыгину не повезло – его соотечественник Пётр Яблочков изобрёл фонарь основанный на электрической дуге. Тогда казалось, что будущее именно за дуговыми лампочками Яблочкова, а не за лампами накаливания. И о Ладыгине забыли…
Эдисон оказался проворнее
Предпринятые им попытки коммерческого использования изобретенной им лампы накаливания окончились неудачей из-за отсутствия средств. Образцами ламп Лодыгина, привезенными в США офицером, приемщиком крейсеров, строившихся там по заказу русского морского ведомства, заинтересовался американский изобретатель Томас Эдисон. Занявшись усовершенствованием различных конструкций электрических ламп накаливания, Эдисон в 1879 году создал лампу с угольной нитью накала и запатентовал свою модель лампы. Ладыгин получил свой патент раньше, но Эдисон провёл агрессивную рекламную компанию и в итоге стал считаться подлинным изобретателем лампы накаливания.
В Петербурге Ладыгин работал на разных заводах, занимался также усовершенствованием водолазного аппарата, трудился над другими изобретениями. За участие в Венской электротехнической выставке он был награждён орденом Станислава III-й степени – редкий случай среди российских изобретателей. Стал почётным инженер-электриком Санкт-Петербургского электротехнического института.
В США и в Париже
В 1870-х годах Лодыгин сблизился с народниками и одно время жил в туапсинской колонии-общине народников. В 1884 году начались массовые аресты революционеров. Среди разыскиваемых оказались знакомые и друзья Лодыгина и тогда он решил уехать за границу. Расставание с Россией продлилось 23 года. Лодыгин работал во Франции и США, создавая новые лампы накаливания, изобретал электропечи, электромобили, строил заводы и метрополитен. Патенты на лампы с нитями из тугоплавких металлов он продал в 1906 году "Дженерал электрик компани".
В 1884 году Лодыгин организовал в Париже производство ламп накаливания и прислал в Санкт-Петербург партию ламп для 3-й электротехнической выставки. В 1893 году обратился к нити накала из тугоплавких металлов, применявшейся им в Париже для мощных ламп 100–400 свечей. В 1894 году в Париже организовал ламповую фирму "Лодыгин и де Лиль". В 1900 году участвовал во Всемирной выставке в Париже. В 1906 году в США построил и пустил в ход завод по электрохимическому получению вольфрама, хрома, титана. Важное направление изобретательской деятельности – разработка электрических печей сопротивления и индукционных для плавки металлов, меленита, стекла, закалки и отжига стальных изделий, получения фосфора, кремния.