Часть вторая. 1977-1987
БАСИСТ "ПАЛАТЫ № 6"
Первая гитара, подаренная Виктору родителями, появилась в пятом или шестом классе. Роберт Максимович, показав сыну первые аккорды, совершенно не мог тогда представить, во что выльется это его новое увлечение. Виктор же, подойдя к делу очень серьезно, быстро освоил гитару и уже в восьмом классе организовал в школе свою группу.
Роберт Максимович Цой: "Это уже было, когда ему 14–15 лет исполнилось. Ломка голоса, он уже тогда начал группы сколачивать. Сначала дворовые с друзьями, потом в Серовском (Художественное училище им. Серова. - В. К.), и тут уже он начал вокалом заниматься. Я помню, закроется в ванной и голосит там. Один раз он там заперся, и тут мы пришли. Я слышу, из ванной какой-то вой идет, а это он там тренировался, голос ставил. Не зря, видно. Чувствовал, наверное, потребность".
Валентина Васильевна Цой: "Помню, как в 15 лет Виктор начал курить. Что ж, думаю, всё надо в жизни попробовать. В это же время прорезалось у него желание петь. А тут, как назло, началась у него возрастная мутация голоса.
- Мама, ну скоро это у меня пройдет? - приставал он ко мне.
А я думаю: "Да напоешься ты еще!"".
Еще в 1976 году, в художественной школе, Виктор Цой подружился с одноклассником Максимом Пашковым, и именно в это время образовалась группа, которая чуть позже получила название "Палата № 6". Более продвинутый Пашков, носивший настоящие джинсы, вельветовую жилетку и модную "битловскую" прическу, уже умел хорошо играть на гитаре. Он взял на себя роль вокалиста, а Цою, после приобретения в складчину в комиссионке бас-гитары, досталась роль бас-гитариста. Барабанщиком же новоиспеченной группы стал Виталий Соколов, которому за неимением ударных пришлось довольствоваться пионерским барабаном и всевозможными железяками.
Максим Пашков: "В основном тексты (на английском) и музыку писал я. А Витя очень помогал с аранжировками. У него с детства просто отличный вкус. Он выдавал интересные пассажи на гитаре. Но первое время очень стеснялся петь".
После восьмого класса, в 1977 году, он поступил в Художественное училище им. Серова (ул. Пролетарской Диктатуры, 5), в просторечии - "Серовку". Оно вело свою историю от Рисовальной школы на Бирже (основанной в 1839 году), предназначенной для подготовки художников-практиков. В 1920-х годах школа была преобразована в училище, а с 1968-го стала называться Ленинградским художественным училищем им. В. А. Серова. Здесь наряду с общеобразовательными изучали специальные дисциплины: рисунок, живопись, композицию, художественное конструирование, историю и теорию искусства, получали педагогические знания и овладевали практическими навыками. В училище было несколько отделений, на одно из них - оформи-тельное - и поступил Виктор Цой.
Просуществовавшая достаточно долго, около пяти лет, "Палата № 6" стала для Виктора настоящей музыкальной лабораторией. Пашков, оставшийся доучиваться в художественной школе, приходил на репетиции в "Серовку", и на местном комплекте аппаратуры музыканты "Палаты № 6" разучивали пассажи из наиболее популярных композиций "Deep Purple" и "Black Sabbath". Вскоре после того как "Палата" стала репетировать в "Се-ровке", Виталий Соколов прекратил музицирование, но в училище по счастливой случайности нашелся новый барабанщик, Анатолий Смирнов - разносторонне одаренный художник и музыкант, который уже тогда поглядывал в сторону профессиональной сцены.
Когда одного из тогдашних преподавателей, а ныне директора училища Сергея Алексеевича Кирпичева, студенты стали расспрашивать про Цоя, он совершенно честно рассказал, что студент Цой всех доставал своим поведением - игнорировал занятия, появлялся в аудитории редко, при этом вел себя независимо, в том числе и с преподавателями. К тому же носил длинные волосы, что в конце 1970-х считалось вызовом обществу. Но, несомненно, обладал талантом (см. сайт художников и реставраторов http://m666.ru).
По воспоминаниям же другого преподавателя, Цой писал хорошие натюрморты, а на втором курсе начал писать кривые рожи и вскоре вылетел из училища.
Тогда Цоя больше всего интересовала не живопись, а гитара и поэзия. Гитара при нем была всегда, он и в училище с ней ходил. Сергей Алексеевич Кирпичев рассказывал, что "директриса училища Хилькевич выгнала Цоя с формулировкой "за разгильдяйство" и никогда об этом ничуть не жалела".
Виктора отчислили из училища (официально за неуспеваемость) в 1978 году, и он устроился штамповщиком на завод, продолжая учиться в вечерней школе.
В 1979 году он поступил в СПТУ-61 (улица Стойкости, д. 30, корп. 2) на специальность "резчик по дереву". Это специальное профессионально-техническое училище было раньше школой фабрично-заводского обучения (ФЗО), созданной в 1947 году. Как известно, в годы Великой Отечественной войны Ленинград сильно пострадал от вражеских бомбежек. Жилые дома, памятники архитектуры, административные здания необходимо было восстанавливать, и для этого срочно потребовались специалисты.
Сегодня СПТУ-61 переименовано в Художественно-реставрационный профессиональный лицей (ХРПЛ), в нем готовят реставраторов, специалистов с художественным уклоном, а тогда, в 1979 году, это учебное заведение считалось весьма посредственным. По мнению преподавателей Художественного училища им. Серова, туда попадали одни разгильдяи.
В сентябре того же 1979 года учащиеся СПТУ-61 были посланы на сельхозработы в колхоз. Там Цой познакомился с Сергеем Тимофеевым, игравшим ранее в группе "Берега", который тоже сочинял симпатичные битовые песни. Вернувшись в Питер, они собрали в стенах училища группу "Ракурс", которая стала играть на дискотеках.
Сергей Тимофеев: "Я учился на альфрейно-живописной росписи. Так как я с восьмого класса занимался музыкой, то и пытался собрать группу. В колхозе мы и собрались. Стало ясно, что Цой играет на гитаре, на бас-гитаре - Сафошкин, на барабанах - Толик Кондратюк + разные сессионные приходящие музыканты. Репетировали, выступали на конкурсах по ДК. Записей нет, так как тогда немыслимо трудно было записаться. Пели мои и цо-евские песни. В то время в колхозе как раз он сочинил "Алюминиевые огурцы", "Любит Вася диско, диско и сосиски", "Я бездельник". Тогда Цой прикалывался к песням типа "Люблю я макароны" (перепевка итальянской песни по-русски), "Черная суббота" группы "Мифы" Геннадия Барихновско-го… Могу процитировать строчки припева, которые он написал для моей песни, которые никто не слышал - тут проявилась вся его гениальность:
Зачем же жизнь беречь, игра не стоит свеч,
Расстанься с ней без сожаления.
И все твои друзья забудут твою смерть,
Забудут твою смерть и день рождения…"
Нужно отметить, что если преподаватели художественного училища неохотно вспоминают о Викторе, то преподаватели СПТУ-61 делают это с нескрываемым восторгом, часто приходят к нему на могилу, рассказывают о нем новым поколениям учащихся…
Людмила Козловская: "В то время, когда он учился у нас, он был очень молодой человек, такой же, как и все они, наши ученики… Конечно, он не был явным лидером. Но и никогда не участвовал в каких-либо драках, инцидентах… Ходил в черном свитере, белой рубашке, сапоги, помню, были такие высокие… Волосы длинные черные…
На переменах мы за учениками не следили, кто и как себя вел. А вот что касается уроков, то на уроках Цой, сидя за второй партой, слушал всё довольно внимательно, никогда не болтал, и его никогда не выгоняли из класса. Он не был в этом смысле разгильдяем. Уроков он не прогуливал, и конспекты Цоя всегда можно было смело приводить всем в пример. Можно сказать, что это были точные копии моих конспектов. Там всё было аккуратно записано и нарисовано… Цой был очень талантливым и вполне мог бы стать замечательным специалистом в нашей области, если бы пошел по этому пути. Но разве мы тогда могли знать, как сложится его судьба и какой путь он изберет? Слушал он всё внимательно и постоянно что-то рисовал в тетрадке. И вот в один прекрасный момент я заметила, что на ватмане он нарисовал мою голову в профиль… Рисовать Цой умел очень хорошо, талант был, можно сказать, от Бога…
Потом у ребят началась практика, диплом, и я почти перестала видеть Виктора у нас в училище. Потом после окончания он изредка бывал у нас, играл в каком-то нашем ансамбле. Он уже тогда играл, да. Но чтобы я всерьез это воспринимала - этого не было… Подобные группы были в каждом ПТУ, играли на вечерах и танцах…"
Галина Кононова: "Виктор не должен был ходить вообще ко мне. Он ходил только туда, куда ему нравилось. Ко мне на астрономию и физику, хоть физика ему и не нужна была, и к Людмиле Владимировне Козловской на спецпредмет. Он учился не как все ребята, после девятого класса, а после одиннадцатого, так как, когда его отчислили из художественного училища, он поступил к нам на специальность "резчик по дереву"…
В то время я очень любила играть на пианино на переменах. В учительской стояло пианино, и я там играла романсы… Виктор был восточный такой мальчик с большими глазами…
Астрономией он очень увлекался, ему нравилось. Раньше вот готовились к олимпиаде, у нас были приборы, нам дали телескопы тогда, бинокли, и мы с ним ходили на улицу Маршала Жукова с телескопом, он тащил его на плечах, там для Пулковской обсерватории когда-то место готовили… И вот мы там с ним смотрели на звезды.
То, что он занимался музыкой, мы знали всё время. У нас были вечера… Тогда же не было дискотек, были именно вечера. Мальчики выходили с гитарами, играли, но всем не нравилось, все говорили: "Какая гадость"… Ведь все слушали Кобзона, Лещенко, а то, что они играли, просто слушать было невозможно. И вот когда на линейках аппаратура ломалась, они играли что-то в стиле рок, знамя при этом выносили… Было просто безумно весело…
Еще ребята делали обувь сабо, деревянную, мебельными гвоздями всё скрепляли и ходили. Цой же, кстати, в сабо не ходил. Он ходил в черных брюках и белой рубашке, и это его отличало от всех. И что я запомнила: периодически устраивали показ какого-либо фильма и на просмотр водили всё училище в кинотеатр "Нарвский". Показывали военные фильмы, тематика-то было советская. И вот там Цой однажды выступал с ребятами в композиции, в спектакле "Незримая песня" на стихи Окуджавы. Они очень красиво выступали, девочки в белых платьях вышли… Чужие песни пели, про войну… И все заплакали, артисты даже… Мне тогда очень понравилось, как он поет, потому что я до этого не слышала его особо, больше он восхищался моими романсами. И что меня поразило тогда, стихи-то он писал уже. Недавно я начала увлекаться творчеством Бальмонта, меня приобщили, и я нашла стихотворение Цоя, очень похожее на стиль Бальмонта… То есть можно сделать вывод, что Цой тоже читал Бальмонта и ему это было интересно…"
В лицее сохранилась дипломная работа Виктора - резной дверной наличник с солнцем, есть памятная табличка о том, что здесь учился Виктор Цой… Кстати, сегодня многие молодые люди поступают в лицей именно потому, что здесь учился Виктор Цой, здесь развивался его талант.
К началу 1980 года барабанщик Анатолий Смирнов начал пропускать репетиции и концерты, поскольку в поисках приработка постоянно где-то халтурил. В этих случаях его подменял Владимир Дорохин, из группы с эксцентричным названием "Электрофрикционные колебания как фактор износа трамвайных рельсов".
Кстати, именно с его помощью "Палата № 6" летом 1980 года записала дома у Пашкова, используя два бытовых магнитофона, альбом "Слонолу-ние", единственную запись, дошедшую до наших дней и впоследствии изданную.
В июне "Палата № 6" выступила на выпускном школьном вечере с чуть более известным "Пилигримом", в котором играли Дюша Михайлов, Алексей Рыбин, Олег Валинский и Борис Ободовский.
А однажды Цой, еще будучи студентом СПТУ-61, был показан в ленинградской программе "Монитор", как талантливый резчик по дереву, и надо сказать, что это умение впоследствии очень пригодилось Виктору - известна коллекция нэцке, выполненная им с большим изяществом и мастерством.
Всеволод Гаккель, музыкант группы "Аквариум": "У меня есть только пепельница в виде рта. Одна из многих поделок, которые Цой вырезал из дерева и неизменно дарил своим друзьям".
Павел Крусанов, музыкант группы "Абзац", приятель Виктора Цоя: "В училище, овладевая профессией краснодеревщика, Цой получил навыки резьбы по дереву и время от времени одаривал приятелей своими поделками: кому-то досталась пепельница в форме сложенной в горсть ладони, так что тушение окурка в ней выглядело дурно, точно пытка, кому-то - нунчаки с вырезанным на концах палок Ильичом, кому-то - деревянный фаллос, который следовало вместо ручки подвешивать в туалете к цепочке сливного бачка (помните, были такие сливные бачки с цепочками?). Одно время Цой носил дубль этого резного, довольно натурально сработанного красавца в кармане и при встрече со знакомыми и малознакомыми девушками быстро им его протягивал, дескать, это вам. Девушки машинально брали штуковину в руку, но через миг, сообразив, вскрикивали - ай! - и, залившись краской, испуганно, точно в руке у них оказалось парное конское яблоко, бросали деревянную игрушку под ноги. На публике они всегда такие пуританки… Впрочем, сказать, что таков был характерный стиль цоевской шутки, всё же нельзя. Такова была одна из граней его стиля".
В конце 1970-х годов с подачи одного из приятелей Максима Пашкова Виктор Цой познакомился с Андреем Пановым - Свиньей. В то время Панов (уже тогда весьма известная личность в узких кругах) и вся его компания, в которую входило довольно много известных ныне в музыкальной тусовке людей, находились под влиянием творческих выражений Евгения Юфита - Юфы, будущего кинорежиссера, идеолога советского некрореализма, с которым Свинья познакомился еще в бытность свою учеником вечерней школы.
Как вспоминал Алексей Рыбин - именно в конце семидесятых уходили в прошлое грязные заплаты, бахрома, всякие "фенечки"-"пацифики", повя-зочки, наклеечки и нашивочки, вся мишура, весь мох и вся плесень, которыми обросли любители "тяжеляка", всё это не привлекало уже к себе молодые горячие головы… Уходили раздолбайские пассивные семидесятые, им на смену пришли холодные, математически выверенные, компьютерно чистые и активные восьмидесятые. По словам Алексея Поликовского, тогда у подпольного советского рока менялись настроение, облик, ритм, жест. На смену разноцветным длинноволосым хиппи, чуть ли не с колыбели носившим подранные джинсы и напевавшим "АН you need is love", пришло черно-белое поколение, предпочитавшее короткие стрижки с подбритыми висками, носящее пиджаки с широкими плечами, мешковатые штаны и тяжелые ботинки (как вариант - грязно-белые кроссовки). Вместо сердечек, яблок, цветов, символизировавших буколическую радость жизни, у этих были огромные английские булавки и бритвы на цепочках, означавшие мрачную приверженность к насилию. Это был панк.
Андрей Панов, лидер группы "Автоматические удовлетворители": "Когда мы начали идиотничать, еще не было никаких панков. Один раз позвонил Юфа вечером. Говорит: "Ты знаешь, на Западе появилась группа каких-то кретинов типа нас. Называется ‘Sex Pistols’. Сейчас передали одну вещь по ‘Голосу Америки’". Юфа всегда слушает "голоса". Ну, я говорю: "Как музыка?" - "Типа ‘Slade’, - говорит, - только хуже раз в пять". Я говорю: "Ладно. Чего там внимание обращать?" И повесил трубку".
Так что можно смело принять на веру версию о том, что панк в Советский Союз не пришел с Запада, а появился там самостоятельно. Очень хорошо об этом сказал Алексей Рыбин, написавший в своей книге "Кино с самого начала", что "зачатие произошло в Англии, а само дитя появилось в мрачных коридорах советской школы…".
Первыми панками в Советском Союзе стали обычные питерские пацаны - не богатые, но талантливые и с чувством юмора. И если забугорные панки изначально были объединены по музыкальному признаку - они слушали панк-рок: "Sex Pistols", "Damned", "Ramones" и прочее подобное добро, то советский панк в то время мог слушать что угодно и всё подряд, от "Битлов" до новой волны - панковским было его отношение к окружающему миру, постоянно провоцировавшее панка на абсурдные выходки и разнокалиберный стеб.
Как известно, Юфа собственно рок-музыкой почти не интересовался, его больше увлекали совершенно другие вещи. По словам его знакомых, он уже тогда проявлял себя талантливым манипулятором, "режиссером" и легко мог убедить человека совершить какой-нибудь "добродетельный" поступок (тем более если это было связано с извлечением денег из его кармана).
Еще до появления в стране пластинки легендарных английских панков Юфа со Свиньей (еще про панков не знавшие, но уже игнорировавшие нормы поведения советских граждан) и другими ребятами решили сходить в кино. Им было по 15–16 лет, денег на билеты не было, и администрация кинотеатра предложила им расчистить снег за проход на сеанс. В процессе чистки снега Юфа и Свинья скинули куртки (было жарко!), затем свитера и так вскоре разделись совсем догола, к великому ужасу обывателей. Правда, пришлось убегать от разъяренных столь неожиданным стриптизом любителей кино, пришедших на сеанс…
Андрей Панов: "Тогда мы все находились под влиянием Юфы. Никакие панки здесь вообще ни при чем - никакие Роттоны, никакие "Pistols". Всё это Юфины телеги. Юфа был и остался главным идеологом, а я типа игрушки для битья. Он такой законспирированный, как Ленин. Всегда появится в последний момент… Вообще это очень заразительный человек. Он может своим психозом заразить кого угодно. Все эти некрореализ-мы и прочее… А потом стали появляться разные плакаты, показали их по телевизору, и мы сразу завелись. Идиотничаем. То в трусах зимой по улице, то обвешиваемся разными паяльниками-фигальниками, надеваем одежду не по размеру… Разные глупости. А как-то показали, что еще и булавками обвешиваются. Нам понравилось. Мы типа тоже меломаны, давай булавки… Я помню, для полного идиотства кто-то надел галифе, а у меня были такие здоровые клеши - финские, вельветовые. Я взял их и ушил внизу очень красиво. Ходил по улицам, и все смеялись. А через три года смотрю - все в таких ходят, стало модно. На улицах нас сначала никто не трогал. По той причине, что про панков не знали. Ну, идиоты и идиоты. Идиотами и были.