Во второй половине декабря 1943 года И.В. Сталин вызвал в Кремль Малышева, Ванникова, Федоренко и меня. Поздоровавшись с нами, он указал на стулья, стоявшие у длинного стола. После того как мы разместились, Сталин высказал неудовлетворение ходом разработки и установки на танк Т-34 85-мм пушки. Мы и сами знали, что дела здесь идут неважно. И тем не менее резкая оценка, которую давал им Сталин, была для нас крайне неприятной.
Естественно, слова здесь были бесполезны. Нужен был результат, и результат быстрый. А его пока не было. Ни один из разрабатываемых конструкторскими бюро образцов 85-мм орудия не мог быть запущен в производство без серьезных конструкторских доработок. Это было хорошо известно всем присутствующим, и мы сидели молча.
Вопросы нам И.В. Сталин не задавал.
Пройдя несколько раз по кабинету, он подошел к своему столу, взял с него какие-то листы и, повернувшись к нам, стал их читать вслух. Это оказалось письмо командира одной из дивизий действующей армии. И.В. Сталин особо выделил из этого письма то место, где сообщалось, что установленные на танках 45-мм и даже 76-мм пушки не эффективны для борьбы с танками противника, особенно с последними модификациями "Тигров". "Тигры" практически нельзя бить в лоб, – писал комдив. – Приходится или пропускать их через себя и стрелять в корму, или вести огонь по танкам противника, двигающимся на соседей, то есть по борту. На танк Т-34 нужна более мощная пушка".
Следует отметить, что Сталин всегда внимательно относился к просьбам с фронта и принимал самые решительные меры по их удовлетворению. И на этот раз, закончив читать письмо, коротко бросил:
– 85-мм пушка должна быть установлена на танк Т-34. С начала следующего года надо выпускать его только с этой пушкой!
Задача предельно ясна. Надо ее выполнять. Мы поднялись.
Сталин еще раз прошелся по кабинету и сказал:
– Отправляйтесь немедленно на завод. Для вас на Ярославском вокзале заказан вагон. Он будет прицеплен к очередному отходящему поезду. Не теряйте времени.
Мы вышли из кабинета.
До Нового года оставалось менее недели. А надо было решить множество инженерно-конструкторских и организационно-технологических проблем, причем решить быстро.
В поезде почти не спали. Подробно обсудили план работы. Решили: сначала к Еляну.
Утром на заводе встретили нас Елян с главным технологом Гордеевым. На наш вопрос о делах ответили, что в целом они идут нормально. Однако Елян, выбрав момент, шепнул мне на ухо:
– Плохо дело, опять разорвало казенник.
Речь шла именно о той пушке, по поводу которой состоялся наш вызов в Кремль, к Сталину.
Стало ясно, что вместе нам здесь делать пока нечего. Я предложил, чтобы Малышев, Ванников и Федоренко ехали на танковый завод. Мне же целесообразно остаться у Еляна. На том и порешили.
У Еляна я спросил:
– Есть ли заготовки для новых казенников?
– Да, есть.
– Подберите бригаду слесарей, фрезеровщиков, токарей, пусть немедленно приступают к изготовлению. Работать посменно. К утру следующего дня сделать хотя бы один казенник и начать испытания!
Вместе с тем нужно было внимательно разобраться в причинах неудач. Беседовал с конструкторами, испытателями, просмотрел лабораторные анализы поломок. Несколько раз бывал в цехе, где развернулась работа по изготовлению заготовок.
Торопить людей не требовалось. Все работали с полной отдачей сил. И все же казалось, что мое присутствие как-то ускоряет работу.
Утром, на следующие сутки после приезда, звоню из гостиницы, хотя уехал с завода лишь на рассвете, буквально два часа назад:
– Как дела?
Ответил Елян:
– Сделано два выстрела из новой пушки. Поломок пока нет.
– Продолжайте испытания. Я сейчас буду.
Наскоро позавтракав, приехал на испытательный участок. Все, начиная от директора и кончая службой обеспечения, напряженно следят за испытаниями. Сделано уже 10, 11, 12 выстрелов – орудие ведет себя нормально. Оно выдержало первую проверку. Устранили выявленные дефекты.
Через четыре дня испытания были продолжены. Они закончились успешно. Лучшие качества показало орудие Д5-Т-85 конструкции Ф.Ф. Петрова. Оно и было принято на вооружение. Правда, для того чтобы его можно было устанавливать в башню танка Т-34, необходимо было расширить почти на 200 мм его погон. Пушка Д5-Т-85 широко использовалась на танках ИС-1 и КВ-85, а также на самоходной артиллерийской установке СУ-85.
Что касается пушки ЗИС-С-53, то ее требовалось доработать. Забегая вперед, скажу, что она была в короткий срок доведена и тоже принята на вооружение. Удачная компоновка противооткатного устройства, применение казенника обойменного типа позволили устанавливать эту пушку в танк Т-34 без изменения размеров башни.
Бронебойный снаряд этой пушки надежно поражал броню тяжелого немецкого танка T-VI на расстоянии 1000 метров.
Таким образом наш самый массовый средний танк – тридцатьчетверка – получил в начале 1944 года более мощное вооружение. А на тяжелом танке ИС-2 успешно прошла еще раньше боевые испытания 122-мм пушка Д-25Т. Кстати, полигонные испытания танка с этой пушкой проходили в присутствии К.Е. Ворошилова. Стрельба велась по трофейному немецкому танку на дальности 1500 метров. Снаряд пробил лобовую броню и оторвал кормовой лист по линиям сварочных швов.
– Вот такое орудие как раз и нужно танкистам, – сказал тогда Климент Ефремович.
В последующем пушка подтвердила свои высокие боевые качества, стала настоящей грозой для танков и штурмовых орудий противника. Ею была вооружена и самоходная артиллерийская установка ИСУ-122, пользовавшаяся большой любовью у наших артиллеристов.
В 1944 году стала поступать в войска и еще одна артиллерийская система – смонтированная на шасси Т-34 самоходная артиллерийская установка СУ-100. Она была вооружена 100-мм пушкой Д-1 С. Как орудие огневого прикрытия и сопровождения, предназначенное в основном для стрельбы прямой наводкой, СУ-100 превратилась в настоящего истребителя вражеских танков. На дальности 500 метров она пробивала броню толщиной 160 мм, а на 2000 м – 125 мм.
По главным, решающим боевым характеристикам основные виды нашего вооружения превосходили оружие врага. Но особую значимость этому превосходству придавало то, что новые системы вооружения мы, как правило, поставляли фронту и значительно раньше противника, и в таких количествах, которые обеспечивали выполнение замыслов и планов Верховного главнокомандования.
Помнится, в самом начале 1944 года на одном из совещаний в Госплане выступал с докладом Н.Д. Яковлев.
– Действующая армия, – говорил Николай Дмитриевич, – необходимым вооружением обеспечена полностью. При этом удельный вес современного оружия значительно возрос. Есть и немалый запас его в резерве Ставки на базах Центра. Несмотря на потери, насыщенность войск вооружением к началу 1944 года по сравнению с январем 1942 года увеличилась по автоматам более чем в 25 раз, минометам различного калибра – в 5–8 раз, противотанковым ружьям – в 17 раз, противотанковым 45-мм и 57-мм орудиям – в 7 раз, зенитным средствам – в 1,5–2 раза. Значительно возросла и насыщенность войск оптическими приборами.
Названные Н.Д. Яковлевым цифры и факты свидетельствовали о достигнутом к завершающему периоду войны высоком уровне технической оснащенности войск и сил. Это создавало прочные материальные предпосылки для подготовки в самые минимальные сроки и успешного проведения огромных по размаху и целям, объему привлекаемых сил и средств наступательных операций советских Вооруженных сил. Что же касается предприятий промышленности вооружения, то они имели возможность работать ритмично, обеспечивая как плановое снабжение действующей армии, так и лучшие условия для труда и использования оборудования.
Ушли в прошлое те времена, когда к заводской проходной подходили воинские подразделения, которым тут же вручали только что собранные и проверенные винтовки, когда еще не остывшие после испытаний орудия прямо из цехов грузились в эшелоны и вместе с воинскими частями убывали на фронт.
А ведь совсем недавно, казалось бы, буквально несколько месяцев назад, от нас то и дело требовали ускорения отправки на фронт очередных партий вооружения. В один из апрельских дней сорок третьего года, в период подготовки к решающим сражениям войны, мне позвонил И.В. Сталин.
– Товарищ Устинов, – сказал он, поздоровавшись, – только что я разговаривал с генералом Коневым. Он просит ускорить поставку Степному фронту артиллерии. Мы поддерживаем эту просьбу. Что могут сделать вооруженцы, чтобы выполнить ее?
– Плановую поставку мы гарантируем, товарищ Сталин, – ответил я. – А чтобы ускорить ее, нужно обратиться к заводам.
– Объясните людям важность момента. Они поймут и помогут фронту.
– Думаю, просьбу фронта выполним.
– Хорошо, товарищ Устинов. Так я и скажу Коневу.
Положив телефонную трубку на аппарат, я склонился над графиком работы артиллерийских заводов. А.И. Быховскому платформы под погрузку должны быть поданы через сутки. Не могут ли там ускорить отгрузку?
Звоню на завод. Телефонистка на заводском коммутаторе отвечает:
– Директора нет. Ушел в сборочный цех.
– Давайте сборочный.
Ответил заместитель начальника цеха.
– Быховский у вас?
– Нет, товарищ нарком. Минут пять назад он звонил, сказал, что идет к нам, но пока нет его.
– Как дела на сборке?
– Идем с опережением, товарищ нарком.
– А как та партия, которую вы должны отгружать завтра?
– Пушки готовы все, товарищ нарком, но большая часть еще не покрашена.
– Если дадим платформы, сумеете отправить пушки сегодня же?
– Сделаем. Пушки подготовим к отправке.
– Доложите директору. Платформы будут. Скажите людям: фронт очень просит нашей помощи. Ему срочно нужны ваши пушки, понимаете, срочно! Передайте, что это и просьба Сталина.
На следующий день Быховский доложил: эшелон с пушками ушел.
Я поинтересовался: успели ли покрасить пушки?
– Да, товарищ нарком, почти все, – ответил Быховский. – Четыре штуки только некрашеными погрузили. Но мы создали бригаду, она покрасила пушки прямо на ходу поезда.
На заводе, который возглавлял А.П. Золотарев, создали две такие бригады из женщин, которые регулярно совершали челночные рейсы, докрашивая орудия на ходу поезда.
Так люди старались выиграть время для того, чтобы поскорей, без задержки хотя бы на час или минуту, дать оружие фронту.
Иногда покраска получалась с пыльцой: сохли орудия все же на ветру, в движении. Но фронтовики претензий к оружейникам не имели, говорили, что этими пушками песочного цвета еще, мол, покрасим фашистам хвост.
Переданная Сталиным просьба Степного фронта была выполнена.
Это было чуть больше полугода назад. Можно, конечно, сказать: всего лишь полгода. Да, срок этот относительно недолгий. Но нельзя забывать, что это были не простые, а военные полгода, причем даже в сложнейших условиях войны имеющие особую насыщенность и значимость, – это было время завершения перелома в войне, перелома и в военном, и в политическом, и в экономическом смысле. Н,еной неимоверного напряжения всех сил наш народ и армия устояли под жестоким натиском врага, не позволили ему опрокинуть, подмять себя. И хотя враг еще не был окончательно повержен, но теперь уже мы были наверху и методично, с нарастающей силой загоняли его в логово, из которого он выполз, мы ломали ему хребет…
Вот что такое были эти полгода с небольшим – от преддверия Курской битвы до начала последнего, победного этапа войны.
Теперь положение в корне изменилось. Мы получили возможность маневра производственными мощностями и рабочей силой, планомерного совершенствования организации всех видов работ по созданию и выпуску оружия. Мы словно обрели второе дыхание – могучее, свободное, которое, несмотря на сохранившуюся сложность обстановки военного времени, позволяло не только успешно справляться с текущими заданиями и планами, но и создавать заделы на будущее.
И это было одним из самых ощутимых свидетельств приближения Победы.
В 1944 году у себя в отрасли мы стали широко и смело применять комплексный метод оперативного освоения новых образцов оружия, новых технологических приемов и схем. И делали это совершенно безболезненно для основного производства, располагая, как правило, достаточным резервом сил, средств и времени.
Мне вспоминается, как нелегко и непросто внедрялся этот метод. И не только из-за острого дефицита оборудования, материалов, людей и конечно же времени, но и из-за необходимости вырваться из текучки, подняться над сиюминутными задачами, заглянуть в завтра, подумать о перспективе.
Было это на заводе, возглавляемом М.А. Ивановым, в самом начале 1942 года. Тогда сборочный цех завода стал буквально захлебываться, не успевая собирать поступающие в него узлы и детали и выдавать готовую продукцию. Как раз в тот период наркомовская бригада работала на этой группе заводов, и я решил сам посмотреть, в чем же дело на сборке. В течение дня и половины ночи изучал работу цеха, его связи с другими цехами, организацию взаимодействия между бригадами и участками. Постепенно вырисовывалась достаточно ясная и четкая картина производственного процесса, выявлялись и причины сбоев. А затем определился и метод, с помощью которого можно было эти причины устранить.
Дело в том, что, как я уже отмечал, завод одним из первых в отрасли стал переводить производство оружия на поток. Поначалу это дало резкий скачок производительности труда, выпуска продукции. Но теперь, видимо, возможности сборочного цеха в его нынешнем виде были полностью исчерпаны, и он не мог справляться с нарастающим количеством поступающих в него узлов и деталей. Настала пора сделать следующий шаг: расчленить процесс производства на еще более простые операции, которые могут выполняться на специально оборудованных рабочих местах со значительно меньшими затратами станкоресурсов, материалов и времени, а также квалифицированной рабочей силы. Причем рабочие места должны быть связаны между собой наиболее удобными линиями и средствами транспортировки, что требовало строгого соблюдения последовательности отдельных операций и, значит, соответствующего использования производственной площади. Таким образом обеспечивался замкнутый, технологически наиболее целесообразный, максимально экономичный цикл производственного процесса.
Таких циклов в зависимости от конструктивных особенностей того или иного вида оружия могло быть больше или меньше, но все они должны были увязываться между собой по одному и тому же принципу: строгая, оптимальная с точки зрения технологии и организации работы последовательность операций, кратчайшие, наиболее удобные и экономичные транспортные связи, рациональное использование оборудования, производственных площадей и людей.
На очередной оперативке, выслушав рапорт начальника сборочного цеха Б.Ф. Файзуллина, я предложил:
– А что, если вам, товарищ Файзуллин, попробовать выйти из потока?
– Так как же, товарищ нарком, я из него выйду? У меня производство, план, каждый час, каждую минуту: давай, давай оружие! И я должен давать!
– Это верно, должен. И сборку мы не остановим. Пусть продолжает работать. Но то, что цех успевает сделать сейчас, в таком его виде, – это максимум, перешагнуть который он не в силах, верно?
– Верно, – все еще не понимая, куда я гну, отвечал Файзуллин.
– Значит, остановить цех мы не можем. А без остановки перестроить его работу не сумеем, так? Но перестраивать надо, и коренным образом, потому что сборка превратилась фактически в тормоз, верно?
– Верно, – опустил голову Файзуллин.
– Так, может быть, нам совершить маневр? Как, ваш заместитель потянет цех?
– Думаю, потянет.
– Тогда сделаем так. Цех продолжает работу, а мы организуем опытный участок специально для создания и проверки новых методов сборки. Возглавит его товарищ Файзуллин. Какова ваша задача?
И я подробно изложил товарищам свой замысел относительно реорганизации сборочного процесса.
– Когда же новая организация будет освоена, мы ее в готовом виде перенесем на основное производство. Что касается площади для опытного участка, то мы его высвободим, у меня есть соображения на этот счет. Сегодня же беритесь за дело.
Через несколько дней новый участок заработал. А чуть позже новая схема организации сборочного процесса была внедрена на всем заводе и дала прекрасный эффект. Но опытный участок продолжал существовать. Здесь рождались, проходили проверку и отрабатывались новые методы, приемы и формы организации производства, технологические схемы, способы наиболее экономичного – и с точки зрения рабочей силы, и с точки зрения времени, материалов, энергии выполнения напряженных планов выпуска оружия. Они незамедлительно внедрялись в производство. Это помогало постоянно увеличивать выпуск продукции и повышать ее качество.
Такой метод оперативного освоения новых форм организации производства, особенно при создании новых образцов оружия, новой технологии, нашел широкое применение в отрасли. Постепенно он приобрел совершенно определенные организационные черты. Прежде всего устанавливалось, кто будет осваивать новый вид изделия, кто может сделать это лучше и быстрее, иными словами, осуществлялась так называемая расцеховка. Затем выделялись наиболее сложные, трудоемкие, можно сказать, "командные" детали и узлы, от производства которых в решающей мере зависел успех всего дела. Их освоение поручалось, как правило, наиболее квалифицированным станкостроителям, инструментальщикам, ремонтникам. Все это – необходимое оборудование, оснастка, люди – сосредоточивалось в одном месте и представляло собой своего рода ядро, миниатюрную ячейку, в которой воплощались все звенья и черты будущего большого производства. Когда освоение нового изделия достигало в этой ячейке должного уровня, она в полном составе передавалась на то предприятие, которому поручался массовый выпуск, и обеспечивала быстрое развертывание самостоятельного производства.
Во многом благодаря этому методу многие сложнейшие, порой казавшиеся невыполнимыми технические, конструкторские и технологические задачи решались в годы войны в невиданно короткие сроки, обеспечивалось освоение и массовое производство оружия. О том, какое количество оружия поставлялось армии, дает ясное представление тот факт, что только в течение 1943 года было создано 78 новых дивизий. В действующей армии сражалось 6,5 миллиона солдат и офицеров. Войска имели 95,6 тысячи орудий и минометов, 9,6 тысячи танков и самоходных орудий, 10,2 тысячи самолетов. Кроме того, в резерве Ставки находилось свыше полумиллиона солдат и офицеров. Все это обеспечивало превосходство над гитлеровским вермахтом и по численности, и по вооружению.
В целом военно-политическое положение Советского Союза, как отметило состоявшееся в конце 1943 года совместное заседание политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Ставки, значительно упрочилось. Решающим фактором, определявшим дальнейший ход войны, явилось достижение Советским Союзом военно-экономического перевеса над врагом.
На основе тщательного анализа соотношения сил ЦК партии и ГКО определили план военных действий на завершающем этапе войны. Было решено развернуть наступление на фронте от Ленинграда до Крыма включительно. Наступление началось операцией, которая должна была положить конец блокаде Ленинграда, обеспечить советским войскам выход в Прибалтику.