Лишь меньший Юрин брат, Борька, никуда не побежал. Да и куда мог он убежать на своих слабых, кривоватых ногах, едва освоивших тихий, валкий шажок? В младенческом неведении он выедал мякишек из хлебной горбушки и радостно смеялся, сам не зная чему. Альберт схватил его и повесил за шарфик на сук ракиты. Борька выронил горбушку и ужасно закричал. Теперь пришла очередь веселиться Альберту. Он вернулся в сарай и со вкусом принялся за работу, поглядывая на подвешенного к суку, словно елочная игрушка, мальчонку, который сперва орал, потом хрипел, потом сипел, наливаясь свекольной кровью - захлестка постепенно затягивалась на горле, - и злое сердце Альберта утешалось…
Анна Тимофеевна ведать не ведала, какая стряслась беда, когда в землянку вбежал Юра:
- Мам, Борьку повесили!
Мать опрометью кинулась наружу.
Борька уже и сипеть перестал, снизу казалось, что в нем умерло дыхание. И пунцовое лицо с вытаращенными, немигающими глазами было неживым. Анна Тимофеевна не могла дотянуться до него, и от беспомощности, крупная, широкой кости, хоть и обхудавшая, женщина стала жалко прыгать вокруг ракиты (2).
Анна Тимофеевна Гагарина:
Выскочила наружу и обмерла: держит немец Бориску на весу за шкирку, как щенка. Я к немцу:
- Что творишь, ирод? Малец ведь…
Отпихнул меня немец, подошел к яблоне и подвесил Бориску на сук за воротник пальтишка (30).
В другой раз механик Альберт поддел маленького Бориску за шарфик и подвесил на сук (27).
Валентин Гагарин:
А тут немец выскочил из избы с фотоаппаратом в руках, оттолкнул Юру.
Когда Юра прибежал в землянку, слезы горохом катились по его щекам.
- Мама, Черт Бориса повесил!
Простоволосая, неодетая выскочила на улицу мать. Черт стоял близ яблони и щелкал фотоаппаратом.
- Уйди, уйди! - закричала мама и бросилась к Борису.
Фашист загородил ей дорогу.
- Ах ты, поганец!
Не знаю, откуда взялась у матери сила - оттолкнула она немца, рывком раздернула узел на шарфе, и Бориска упал в снег.
В землянку его принесла она почти безжизненного. После этого с месяц, наверно, Борис не мог ходить - отлеживался и ночами страшно кричал во сне (1).
Во многом благодаря Юре его старший брат Валентин убежал от пьяной компании немецких офицеров. Дело было так. Валентин присматривал за брошенным домом дяди Павла (тот находился в эвакуации). Но как раз эту избу немцы выбрали для своего генерала. У него был ординарец, который заставлял Валентина работать целый день и запрещал отлучаться со двора. Даже в туалет надо было отпрашиваться. Однажды к генералу приехали гости, выпили, и какой-то эсэсовец стащил Валентина с печи и погнал во двор. Парню велели встать у забора и держать бутылки в разведенных в стороны руках. Немцы принялись упражняться в стрельбе, стараясь попасть в мишени. Парень чудом выжил. Наконец пьяные офицеры пошли пропустить еще по рюмочке. В это время Юра (он ходил возле дядиного дома в надежде повидать брата) помчался к родителям, чтобы рассказать, что во дворе стреляют. Мать и отец поспешили на выручку Валентину, упросили часового, и тот позвал переводчика, сопровождавшего эсэсовцев. Переводчик, видимо, был хорошим человеком - тайком вывел Валю со двора (25).
- В подмосковных полях шла большая война, - говорит Анна Тимофеевна, - а у нашего Юры - своя, маленькая, хоть и небезопасная (2).
Юрии Гагарин:
Подражая старшим, мы, мальчишки, потихоньку, как могли, вредили немцам. Разбрасывали по дороге острые гвозди и битые бутылки, прокалывавшие шины немецких машин (20).
А когда отца на конюшне наказали, он и вовсе об осторожности забыл. Напхал раз Альберту тряпок в движок…
- В выхлопную трубу, - поправил Алексей Иванович (2).
…в выхлопную трубу его мотоцикла (20).
- Ох ты, техник-химик! Какая разница? Важно, что забарахлила Альбертова фунилка. Альберт, конечно, догадался, чья работа, и пришлось Юре у Горбатенькой скрываться (2).
Юрий Гагарин:
Он меня ненавидел и несколько дней не подпускал к землянке. Пришлось ночевать у соседей, а там только и разговору было, как досадить фашистам (20).
Так до самого ухода немцев он у чужих людей и прожил (2).
- Хорошо, что не поймал!
- Какое не поймал! Именно что поймал. Юра несколько дней потом в дом не шел, в огороде прятался, ночевал даже. Я ему и еду туда носила. Потом надоело мне это. Говорю: "Идем домой. Если озвереет немец, так я впереди, мне всё и достанется". Упирается. Отцу говорю: "Прикажи ему. Нельзя же, чтоб ребенок жил на улице". Когда привела его через силу, Альберт только погрозил издали: "Юра никс хороший малшик".
Уже когда Юра приезжал взрослый, я его как-то спросила: "Что он тебе сделал, что ты так боялся?" - "А он, - говорит, - поддал мне кованым сапогом, я и летел шагов двадцать, пока об землю не шмякнулся" (27).
В 1977 году в спешном порядке выходит в свет новая версия повести <Валентина> Гагарина "Мой брат Юрий". Если в предыдущих изданиях в тексте не имелось даже намека на сотрудничество отца Гагариных с оккупационной администрацией, то теперь такой факт освещается, правда, подается под совершенно иным соусом. Автор подробно описывает мужественное поведение Алексея Ивановича Гагарина и его категорический отказ работать на врагов. Кроме того, по версии старшего сына Алексей Иванович был организатором и исполнителем диверсионной акции по уничтожению мельницы, которую неприятель использовал для переработки зерна. Из нового текста читатель узнаёт, в какой сложной ситуации оказался А. И. Гагарин. Оказывается, два немецких солдата, вооруженных автоматами, принудительно водили его на работу! Мало того. Работать на мельнице он был вынужден под постоянным наблюдением и контролем немцев.
<…> В книге приводится также рассказ о зверстве немецкой администрации по отношению к А. И. Гагарину (29).
- Молол я и на своих односельчан, и на неприятелей, - рассказывает Алексей Иванович. - Бензин мне скупо отпускали, а мотор плохой был, жрал горючее, как акула рыб. Ну, фрицы и обижались, что мельница часто бездействует. А я что - виноват? Пью я, что ли, ихний бензин заместо вина? И как на грех: своим молоть - горючее в наличности, фрицам - его нема. А я-то при чём, раз так получается? Ну, раз взъелся на меня ихний фельдфебель, орет, слюной брызжет: "Ла-ла-ла-ла-ла-ла!" А я ему: "Чего ты лалакаешь? Тебе же русским языком сказано: никст бензин!" Он планшетку схватил, чего-то нацарапал на бумажке и мне сует. И опять: "Ла-ла-ла-ла-ла-ла!" - аж голова пухнет. Но одно слово я всё ж таки разобрал: комендатур. Ладно, говорю, понял, ауфидер ку-ку! И пошел, значит, в комендатуру… (2).
Гарнизонный палач Гуго, толстый, страдающий одышкой, и переводчик, прыщавый паршивец, отвели Алексея Ивановича на конюшню… (2).
…и финн Бруно. О Бруно стоит сказать особо. Двухметрового роста детина, неулыбчивый, точнее, мрачный даже, он везде и всюду тенью следовал за комендантом: врозь их никогда не видели. Кроме обязанностей телохранителя финн выполнял и другие, столь же щекотливые: числился палачом при комендатуре (1).
- Велели они мне руками за стойку взяться. Схватился я покрепче за эту стойку и думаю: "Экая несамостоятельная нация: и вошь толком не умеет истребить, и человека высечь - на мне же полный ватный костюм". Тут Гуго чего-то сказал толмачу, а тот перевел: задери, мол, ватник. Закинул я ватник на голову, - ничего, меня и брюки защитят! А они обратно посовещались и велят мне ватные брюки спустить. Ладно, на мне кальсоны байковые, авось выдержу. Но и кальсоны тоже велели спустить. Нет, нация не такая уж бестолковая!.. "А совесть у вас есть? - говорю. - Я же вам в отцы гожусь". Куда там! Гуго как завел: "Ла-ла-ла-ла-ла-ла!" - хоть уши затыкай (2).
Валентин Гагарин:
Батя вышел из ворот, плюнул и, хромая пуще прежнего, не видя нас, заковылял к дому.
Юра догнал его:
- Больно тебе?
Отец положил ему руку на плечо, сказал глухо:
- Ничего, сынок, отольются им наши слезы.
Я шел сзади и видел, что рука у него дрожит и идти ему трудно. И, наверно, скрывая горечь обиды и унижения, стыдясь того, что проделали над ним, он вдруг примедлил шаг, повернулся ко мне:
- Болтали о Бруно всякое… А он - тьфу! - и вдарить-то как следует не может. Так, погладил маленько…
Ночью, когда все улеглись на нарах, отец, думая, что мы спим, говорил маме:
- Теперь-то я ее умнее спалю. Дай только момент подходящий выбрать… (1).
За проявленную им принципиальность Гагарин получил 20 палочных ударов. Такой случай действительно имел место. Он даже зафиксирован в документах. Мельника Гагарина на самом деле слегка наказали, однако далеко не столь жестоко, а в два раза мягче, отпустив ему 10 ударов. К тому же наказан мельник был скорее "за злоупотребление служебным положением" (29).
Его фамилия упоминается в акте о злодеяниях, совершенных оккупационными властями в колхозе имени Сушкина. Во время работы на мельнице А. И. Гагарин отказался смолоть зерно вне очереди гражданке, направленной немецкой комендатурой, за что получил десять палочных ударов (3).
Когда немцы начали отступать, братья Гагарины выставили на окно патефон и крутили пластинку "Красная Армия всех сильней". Музыка пацанам обошлась дорого (11).
Настоящая беда пришла к ним зимой 1943 года (7).
Анна Тимофеевна Гагарина:
18 февраля 1943 года поутру раздался стук прикладом в двери нашей землянки. Я открыла. Гитлеровец, остановившись на пороге, обвел вокруг взглядом, глаза его задержались на Валентине:
- Одевайся! Выходи.
Я попыталась протестовать, но он замахнулся на меня автоматом: шнель, шнель! Быстрее! Германия ждет!
Автоматчики согнали на площадь молодых парней, построили, окружили и повели. Угоняли в неизвестность, в неволю, на муки. Как же разрывалось мое сердце! А прошло пять дней - снова стук в дверь. Думаю - ошиблись, некого у нас больше забирать. А фашист, внимательно всех оглядев, в Зоину сторону пальцем ткнул:
- Девошка! На плошат! Одевайся (8).
Зима в том году выдалась снежной, как никакая другая. В полях крутили бураны, беспрестанные метели заносили дороги, под тяжестью снега обрывались телеграфные провода.
Жителей села, и молодежь и стариков, ежедневно под конвоем выгоняли на расчистку дорог. Командовал конвоем фельдфебель, - говорили, что он из разжалованных офицеров, и еще говорили, что он неплохо владеет русским языком, но никогда не пользуется им в общении с местными жителями, - завзятый нацист, дико ненавидевший все русское и всех русских (1).
В 1943 году, незадолго до освобождения, фашисты стали угонять в Германию молодежь. В число угнанных попали семнадцатилетний Валентин и пятнадцатилетняя Зоя Гагарины. На счастье, скоро им удалось бежать из неволи и прислать о себе добрую весточку родителям. Они не сразу вернулись домой (3).
Незадолго до отступления с территории Смоленской области немецкие власти спешно начали собирать молодежь из всех населенных пунктов. Бесплатная рабочая сила требовалась как на местах, для укрепления линии обороны, так и для сельхозработ в Германии. Из деревень Гжатского района немцы насильно вывезли несколько тысяч человек невольников, преимущественно молодежь.
Старшему сыну Гагариных Валентину шел восемнадцатый год, дочка Зоя была на два года моложе его. Как писал Ю. А. Гагарин, "их вместе с другими девушками и парнями погнали на запад, в Германию. Мать вместе с другими женщинами долго бежала за колонной, заламывая руки, а их отгоняли винтовочными прикладами, натравливали на них псов" (7).
Подразделение немецких войск, находившееся на постое в Клушине, в один прекрасный день внезапно покинуло село. Трое суток в районе Гжатска полыхали огни, не утихали раскаты взрывов. Там шел бой, итогом которого стало освобождение города от гитлеровских войск. Жителям Клушина вновь повезло. Расстояние в полтора десятка километров от районного центра спасло село и его жителей. Сражения шли в стороне от них, а вот от Гжатска остались развалины (7).
<Алексей Иванович Гагарин>: Последние немцы ушли. Дорогу заминировали. Если со мной что случится - запомни: мины напротив нашего дома, да у дома Беловых, и еще около сушкинского дома. Запомни, Нюра, и предупреди наших.
Сам погрелся немного и опять пошел на свое добровольное дежурство. Утром я разыскала в хозяйстве две дощечки, вывела на каждой крупно: "Мины". Эти знаки Алексей Иванович укрепил в начале и конце заминированного участка (8).
Глава вторая
ГАГАРИН И ДИКИЙ ЗАПАД
У инженеров, отвечающих за осуществление космической связи, есть выражение "уйти на глухие витки", означающее, что находящийся в орбитальном полете корабль проводит сколько-то времени вне "радиовидимости". "Глухие витки" гагаринской биографии - это два года после того момента, как многострадальную деревню Клушино освободили от немцев. Ни сам Гагарин в "Дороге в космос", ни его мать, Анна Тимофеевна, - а кто еще мог бы рассказать об этом? - никак не акцентируются на том, что происходило в этот период. "В классе у нас висела старенькая карта Европы, и мы после уроков переставляли на ней красные флажки, отмечавшие победоносное шествие наших войск" (1), вот, в общем-то, и всё наше информационное богатство; патентованные биографы, фиксирующие перемещения самого Гагарина, также предпочитают побыстрее воткнуть флажок в Гжатск и сообщить, что осенью 1945 года семья клиента переехала в райцентр, а сам он пошел в третий класс базовой школы. Никаких клушинских мемуаристов-добровольцев также не объявилось.
Племянница Юрия Гагарина Тамара Дмитриевна Филатова со слов своей бабушки характеризует (2) эти два послеоккупационных года как крайне депрессивные - семья практически уполовинилась; несмотря на то, что в доме Гагариных больше не было чужаков, настроение было гораздо хуже, чем при немцах. Главным персонажем этой трагедии становится почтальон - который в любой момент может принести похоронку на сына и дочь. Где на самом деле провели Валентин и его сестра Зоя - нет, не погибшие - эти два года? Куда их отвезли немцы? Тамара Дмитриевна явно не расположена обсуждать эту тему, однако сообщает, что ее мать и дядя - вести о которых пришли в Клушино лишь весной 1945-го - провели свои лагерные годы где-то на границе Польши и Германии; Зоя работала в каком-то "имении"; это были не концентрационные, а "рабочие" лагеря. Авторы биографии "Starman", заставшие в конце 1990-х в живых саму Зою Алексеевну и успевшие поговорить с ней на эту щекотливую тему, приводят вот какие подробности (3). На "детском поезде" немцы привезли их в Гданьск - и уже оттуда отправили в трудовые лагеря. Фраза Зои Алексеевны: "Мне приходилось стирать за сотнями немцев каждую неделю". "Валентин и Зоя сбежали из лагерей и две недели блуждали по лесам, надеясь на то, что русские войска спасут их". "Когда они действительно пришли, мы надеялись, что нас отправят домой - но они сказали, что мы должны остаться с Красной Армией в качестве добровольцев". "Зою поставили присматривать за лошадьми в кавалерийской бригаде, и она все дальше углублялась в Германию". "Валентин на фронте научился обращаться с противотанковым гранатометом и другим оружием".
Тамара Дмитриевна упоминает, что Валентин после освобождения успел повоевать полтора месяца - и потом, как раз очень вовремя, пришел призывной возраст, попал в армию и, отслужив положенные три года, вернулся домой в 1948-м. Зоя после освобождения оказалась в Калининграде; некоторое время опасалась возвращаться домой после плена - небезосновательно, однако ей все же хотелось увидеть родных, и она рискнула. Косвенным образом все это подтверждается и другими источниками - Валентин Гагарин приводит в воспоминаниях полученное им в конце войны письмо: ""Еще сообщаем тебе, что сестре твоей Зое, как и тебе, выпало счастье убежать от проклятого немца, и сестра тоже пошла в красные бойцы и служит в кавалерийской части по ветеринарному делу". Даже дыхание перехватило от радости. Ух, Зойка, сбежала-таки! Молодчина же ты…" (4).
Источник, о котором мы подробно расскажем далее, предполагает, что рано проявившиеся лидерские качества Юрия Гагарина, возможно, связаны с тем, что на протяжении двух-трех лет он, по сути, был старшим мужчиной в семье - когда Валентин был в плену, а отец жил скорее в Гжатске, чем в Клушине (5). Дело в том, что после изгнания оккупантов Алексея Ивановича, хромого и страдающего язвой, тут же призвали в армию, хотя бы и нестроевым - и он в 1943–1945 годах жил отдельно от семьи.
"…Назначенный военным комендантом Гжатска капитан А. В. Третьяк получил указание всячески содействовать местным органам власти в решении проблем, связанных с восстановлением города и нормальной жизни в нем. Начинали с расчистки руин, а дальнейшая работа продвигалась медленно из-за отсутствия квалифицированных каменщиков, плотников, электриков, слесарей. Необходимо было срочно восстановить здание госпиталя - его гитлеровцы взорвали, не успев даже эвакуировать оттуда своих раненых солдат. После выхода в свет Постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) "О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации" дела пошли быстрее. Постановление давало полномочия военной администрации привлекать сельских жителей для работ на ответственных объектах. Мастер на все руки, плотник, каменщик и слесарь Алексей Иванович Гагарин вновь оказался востребован, на сей раз в городе Гжатске. Впервые за много лет он покинул семью и дом родной, чтобы употребить свое умение на решение важной государственной задачи.
В госпитале работ по плотницкой части оказалось выше крыши. Гагарин трудился усердно, чем заслужил к себе уважение со стороны начальства. По завершении работ на объекте бригаду перебросили на другую стройку. Возможно, Алексея Ивановича оставили при госпитале. <…> Он попал в военный госпиталь в Гжатск, да так и остался в нем служить нестроевым. И служил и лечился одновременно" (6).
Помимо работы в военном госпитале отец - есть и такие версии - "сторожил складские бункера. Они остались после воинских частей в лесу. Юра жил еще в Клушине с матерью, а отцу часто приносил провизию" (7).